Несчастный рейс 1313 - Том первый

— Клянусь, больше не буду! — Кейко подняла ладошку, хихикнула, поправила очки и устроилась с автоматом на коленях напротив уходящей вниз трещины.

Тихо, убаюкивая, журчала вода, сверху доносилось чириканье и шорох — дневные птахи, обитавшие на следующем над летучими мышами этаже, деловито занялись своими делами. Акеми сама не заметила, как уснула, и спустя три часа тормошившей ее за плечо подруге пришлось здорово постараться, чтобы достать ее из царства Морфея.

— Уа-ха-ха... — зевнула Кейко, и нырнула на пригретое место на подстилке. — Твоя очередь. Там с час назад внизу кто-то прошел, я голоса слышала. Но только один раз, и с тех пор все тихо. Наверное, ушли. Значит, ты теперь стереги, а я... посплю... — пробормотала она и мгновенно вырубилась

Заступив на пост, Амико наконец дала волю мыслям, которые отгоняла прежде.

Выходило, что они с Кейко попали в ужаснейшую ситуацию. В следовавших одна за другой страшных передрягах они успели влюбиться в этого необычного и несколько несуразного богатыря. Более того, постоянный стресс заставлял совершать дикие выходки. Только развитый самоконтроль и сила воли, воспитанная дедушкой и занятиями спортом, позволяли девушке сохранять какое-то подобие спокойствия.

Странно, но она не ощущала ни малейшей ревности, узнав, что Кейко тоже неравнодушна к русскому. Наверное, все из-за некоторой нереальности творящегося вокруг. Сейчас, в минуты опасности, некогда было волноваться из-за дел сердечных. Особенно приукрашенных явным психозом.

Вздохнув, Акеми перехватила автомат и продолжила нести вахту.

Еще через пару часов, когда день наверху уже начал клониться к закату, проснулся Иван.

Сперва у него в животе громко заурчало, потом он повозился, недовольно морщась, потянул к себе ремень — и мгновенно встрепенулся, усевшись на подстилке и дико озираясь. Судя по всему — искал пропавшее оружие.

— Иван-сан? — послышался девичий голосок, и рядом показалась Амико с вожделенным автоматом.

— А, это ты, Амико-тян, — увидав калашник в ее руках, русский облегченно выдохнул. — Я уж испугался. Почудилось — опять бандарлоги напали, а я с голой жопой. Тьфу, эк я опростоволосился! Оружие прое... ну, проср... ну, то есть, это... лишиться, значит, его — это у нас за жуткое дело считается. Охо-хо. Я ж сперва свой АС, ПСС и НРС прое... тьфу — лишился, значит, их. А теперь еще и трофей... того — тоже лишился. Остается только убиться об стену, — убитым голосом сообщил Иван.

— Не надо убиваться, — девушка протянула мужчине оружие. — У вас были чрезвычайные обстоятельства, из которых вы сумели выбраться.

Прижав автомат к груди, русский облегченно вздохнул, и морщины на его лбу несколько разгладились. Правда, слова все равно прозвучали мрачно.

— Обстоятельства обстоятельствами, а вые... тьфу, отчитают по полной программе, когда вернемся... Ладно, не бери в голову. Вы правильно сделали. Наверное, я просто с голодухи мрачный и брюзжу.

— Я бы вас покормила, — извиняющимся тоном произнесла Акеми и развела руками. — Но нечем.

— Добывать жратву — это дело как раз мужское, к тебе никаких претензий, — заметил Иван, потянулся, зевнул и посмотрел наверх. — Вечереет уже? Хорошо. Подождем темноты и двинем дальше. В горы мне хромать больше не хочется, так что попробуем-ка огорошить супостата, и прошмыгнем у него под носом. Места здесь, вроде, более оживленные, авось не заметят. Кейко-тян спит? А ты сама как, отдохнула? Как себя чувствуешь? Болит, наверное, все? — он сочувственно окинул девушку взглядом.

— Я вполне нормально себя чувствую, — замотала головой Амико. — И вполне могу идти.

Она демонстративно потянулась, хотя и слукавила. Спать все же немного хотелось, да и тело на самом деле болело.

— Хорошо, коли так, — недоверчиво оглядев ее, сказал Иван. — Ладно, я на фишке, отдыхай. И пока... — он встал и прошелся, глядя вверх, на трещину в потолке. Мальчишка-бирманец, с интересом следивший за всем происходящим из своего угла, выбрался оттуда и что-то залопотал, тоже указывая наверх

— Что, забраться думаешь?.. — понял Иван. — Ну, давай.

Он легко поднял мальчишку, поставив его себе сперва на плечи, а потом поднял его пятки на вытянутых руках.

Тот подпрыгнул, уцепился за лианы и уполз наверх. Стряхнув с головы древесный мусор, Иван задумчиво сказал:

— Сбежит? Да вряд ли, вроде и раньше мог бы.

— Мне кажется, он как-то к нам привязался, — сказала Амико. — Судя по всему, наша, хм, ласка для него в диковинку.

— Охо-хо, — вздохнул Иван. — Уж как я-то его приласкал, стыдно вспомнить. Зато вон, Кейко-тян — умница. Раз, и очаровала его.

Ждать долго не пришлось — наверху снова зашуршало, и в трещину просунулась черноволосая голова. Сверкнув глазами, она убралась, и на открытое место между Иваном и спящей Кейко с хрустом грохнулся огромный колючий плод с коротким хвостиком. За ним — другой и третий. От удара желтоватые овальные плоды треснули, и по пещере поползло... чудовищное зловоние.

— Не понял!.. — Иван зажал нос пальцами и прогнусавил, вытаращив глаза от удивления: — Он что, задушить нас решил?!

— А-а-а-а-а!!! — раздался дикий крик, и вскочившая Кейко юрким котенком бросилась на Ивана, цепляясь за него как ребенок. — ...Что это?!

Спросонья девушке показалось, что их закидывают чем-то взрывоопасным и наверняка ядовитым.

Судя по всему, кошмарная вонь чеснока, тухлой рыбы и канализации заставила Ивана подумать точно так же. Прижав Кейко к себе и яростно оскалившись, он отпрыгнул к ведущему вниз колодцу, целясь одной рукой из автомата наверх:

— Вот она, доверчивость-то!.. Акеми, назад!..

— А-а-а, ками-сама , — только и сказала Амико, не двинувшись с места. — Вы ведете себя как сумасшедшие.

В ее голосе звучала усталость матери, которой приходится возиться с детишками. Зажав нос, девушка наклонилась и подобрала один из треснувших плодов.

Взгляд, которым ее наградил Иван, говорил о том, что именно Акеми он считает сумасшедшей... но в этот момент маленький бирманец свесился в трещину и, повиснув на длинной лиане, ловко спрыгнул вниз. Судя по тому, как он расплылся в улыбке, деловито отряхивая ладошки, мальчишка был горд собой.

Очевидное логическое расхождение заставило Ивана впасть в ступор. Естественное предположение, что затаивший злобу и вкравшийся в доверие к обидчикам Маугли наконец-то нанес ответный удар, применив местные ядовитые растения, вступило в явное противоречие с его действиями — зачем он, в таком случае, слез обратно, в заполненную отвратительной и наверняка смертельной вонью пещеру? Да еще и совершенно не боится нацеленного автомата?

— Ни хрена не понимаю, — наконец, честно признался русский, опустив оружие — но продолжая крепко прижимать к себе Кейко. На всякий случай, очевидно. — Это что, местные шутки такие? А в рыло?..

— Иван-сан, — с тоской всех женщин, обращающихся к мужчинам с пояснениями, сказала Амико. — Я сейчас кинусь в вас дурианом и больно стукну. Он принес нам еду. Это такой фрукт, я читала про него. У него резкий запах, напоминающий тухлый. Но мы можем его есть, понимаете?

Акеми обернулась к чрезвычайно гордому маленькому бирманцу и благодарно погладила по голове.

— Есть?..

— Вот эту вонючую штуку?..

Одновременно выпалив недоверчивые реплики, Иван с Кейко ошеломленно уставились друг на друга.

— Да, есть. Вот эту вонючую штуку, — терпеливо, как воспитательница, разъяснила Амико.

— А откуда ты знаешь? — удивилась Кейко. — Я вот впервые в жизни вижу... и, тьфу, нюхаю эту штуку!..

— В Японию его изредка завозят, но он стоит очень дорого. Встречается исключительно в элитных ресторанах, — пояснила Акеми, не став хвалиться тем, что ее состоятельное семейство вполне могло себе позволить угощаться экзотическими и баснословно дорогими фруктами.

— Хм... — Иван осторожно поставил Кейко на каменный пол, зажал ноздри своего прямого античного носа и аккуратно потыкал стволом автомата в колючий плод, размером и весом напоминающий дыню. — Я вот слышал, что шизики-японцы специально жрут ядовитую рыбу фугу. Чтобы, значит, полнее ощутить остроту жизни. Эта хрень тоже того... ядовитая?

Акеми утомленно вздохнула.

— Нет, никакого яда здесь нет. И неприятный запах быстро улетучивается, если промыть.

— Ну, если и взаправду можно съесть... тогда ладно, — кивнул Иван. Одобрительное бурчание в животе немедленно подтвердило его слова.

— К сожалению, я не знаю, можно ли из него что-то приготовить.

— Так может, сырьем слопаем?.. — в глазах Ивана зажглись голодные волчьи огоньки. — Воняет.. ну и черт с ним, вон — воды сколько хочешь, запить можно. Значит, сладкий, говоришь?..

— Должен быть, — кивнула Амико. — Но вкус разнится в зависимости от спелости и размеров. Попробуете? У вас желудок покрепче.

Не медля больше ни секунды, Иван уселся перед треснувшим дурианом, разломил его надвое и твердой рукой вынул одну из крупных желтоватых долек. Гам — половина дольки исчезла во рту. Выплюнув крупную коричневую семечку, он принялся жевать, и по мере развития этого процесса его брови ползли все выше и выше.

— А вкусный же, собака!.. Вкуснее дыни. Налетайте тоже, не стесняйтесь!

Кейко и Амико, не заставляя себя долго ждать, присоединились к трапезе.

— Изысканный вкус, — прожевав и деликатно утерев рот, заметила Акеми. — Даже лучше, чем тот, что я пробовала раньше. Наверное, потому, что свежий.

— Угумф! — закивала Маэми с набитым ртом.

Иван не ответил — его рот был занят полностью и безраздельно.

Утолив, наконец, голод, русский отвалился к стенке и рыгнул. Спохватившись, прикрыл рот рукавом и протянул длинную руку, ласково похлопав по плечу мальчишку.

— Извини, друг, опять я напраслину на тебя возвел! Озверел совсем с голодухи. То на Акеми-тян чуть не набросился из-за автомата, то в тебя собрался стрелять! Стыдно мне.

— Это у вас нервишки сдают, Банька-сан, — хихикнула Кейко.

— Я ж не Терминатор, чего ты хочешь, дочь ехидны? — подмигнул ей Иван. — Ладно, пятнадцать минут сиесты, а потом выдвигаемся. Дай-ка я с нашим Маугли поговорю.

Иван действительно уселся на камень у противоположной стенки и принялся объясняться с мальчишкой-бирманцем на причудливой смеси знаков и на ходу осваиваемых слов.

Поговорив, Иван поднялся, потянулся, надел на изодранную тельняшку трофейную разгрузку, тщательно подтянул ремни и попрыгал — правда, почти сразу же зашипев сквозь зубы от боли в раненой ноге.

— Значит так, двигаемся следующим порядком. Впереди — наш славный Тун Тин, так его зовут, прошу любить и жаловать. За ним я, вы за мной. Держаться вместе, не отставать.

— Тун Тин его зовут? — ужаснулась Кейко. — Ну и имя!

— А чего же тут ужасного? — удивился Иван. — Смотри, какой сообразительный паренек. Объяснил мне на пальцах, что его вместе с ровесниками должны были этой осенью отдать в банду. Тут мальцы, оказывается, орудуют вовсю, сперва на посылках, а потом и боевиками. Блин, ему ж лет двенадцать-тринадцать, с виду. Так вот. Его эта перспективка почему-то особой радостью не наполняла. Я понял — потому, что дед его всю эту наркотическую дурь и бандитство не одобрял, и парня учил правильно. Поэтому наш отважный Тун Тин решил сдернуть из деревни, пойти и записаться в борцы за справедливость, чтоб натренироваться, прийти взад и сжечь нахрен всех наркоторговцев и рабовладельцев. Суровый и правильный вояка вырастет, я чую. Прямо даже захотелось с собой его взять, суворовцем.

— Ловко вы с ним общение наладили, — ревниво произнесла Маэми, покосившись на мальчонку и показав ему язык. — Значит, он теперь с нами до конца побежит?

— Уж не знаю, кому какой конец видится. Я по бирманским делам не специалист, честно говоря. Аниме они не снимают, поэтому интересовали меня меньше, чем ваша Япония. Но на инструктаже перед вылетом нам коротенько рассказали, что сейчас тут изрядная междоусобица и анархия. Центральное правительство, которое как-то держало все в узде, пало, и теперь все тянут на себя — племена, партии, регионы, религиозные всякие течения и даже отдельные шизики-пророки. Так что, боюсь, Тун Тин долго будет искать полицейскую академию, или где там еще защитников справедливости обучают. Есть, конечно, более-менее вменяемые партии, на которые можно было бы ориентироваться, но где они сейчас заправляют — бог весть. Явно не в этих наркоманских горах.

— Бр-р-р! — поежилась Кейко. — Домой хочу.

— В царство свободы дорогу грудью проложим себе... — с явной музыкальной интонацией процитировал Иван и шагнул к колодцу. — Ну, понеслись, залетные. Сами слезете, или на спине прокатить?

— Сами, — внимательно посмотрев на подругу, сказала Амико.

Кейко лишь печально вздохнула, соглашаясь.

— Значит, смотрите, — продолжил Иван, одновременно прислушиваясь, как шуршит внизу Тун Тин, спускаясь по колодцу. — Поднимаю руку — замираем на месте, пригибаемся, или ложимся вовсе. Ладонь вперед — двигаемся дальше. Не отставайте на ходу, теряться нам никак нельзя. Если вдруг боестолкновение... мм... действовать по обстоятельствам. Держитесь по другую сторону от меня по отношению к противнику. Ну, в смысле, если гады впереди, и мы, такие дерзкие, кидаемся и вопим 'Фатаку, нах!' — то вы у меня за спиной. Если мы стремительно выполняем драп-маневр, а гады позади — вы шустро тикаете вперед меня. Уяснили?

— 'Фа-таку-нах!' — старательно повторила Кейко. — Вакатта !

— Мы все поняли, — произнесла Амико.

Иван помолчал пару секунд, разглядывая Кейко, потом пробормотал себе под нос:

— Блин, вот они, последствия долгого сугубо мужского общества. Надо следить за языком, не то испорчу ояшек напрочь. Э-хе-хе.

Спуск прошел без особых проблем — когда Тун Тин подал снизу сигнал, что врагов поблизости нет, Иван даже подсветил девушкам фонариком, чтобы не сорвались. Потом, группа быстро и слаженно двинулась по темному лабиринту ущелий обратно, вниз по течению и в направлении деревни.

Русский немного прихрамывал, но все равно двигался быстро и тихо, несколько раз приседал на корточки, рассматривая многочисленные отпечатки ног бирманцев, которые безуспешно рыскали здесь днем. Судя по всему, он пытался определить, сколько именно их было.

Как бы то ни было, пока все развивалось по плану — пройдя обратно по ручью два километра, они спрятались на опушке, откуда неплохо просматривалась та самая центральная площадь деревни, где бирманцы не так давно забавлялись с пленниками. Теперь там не было так людно — виднелись всего трое или четверо караульных, клюющих носами вокруг костра. Остальные триадовцы и подневольные труженики наркопромышленности, судя по всему, отдыхали в разнокалиберных хижинах, набираясь сил перед новым трудовым днем. Между хижинами виднелись силуэты полдесятка разномастных грузовиков. В кузове ближайшего были хорошо различимы полиэтиленовые мешки с полуфабрикатами и готовой продукцией.

— Как будто не было ничего, — прошептала Кейко. — Вот люди!..

Иван покачал головой:

— Здесь нормальных деревенских-то и не видать. Помнишь, деревеньку, где мы подцепили Тун Тина? Там же все обжитое было, а здесь, смотри, даже огороды бурьяном заросли. Сдается мне, что триадовцы и здесь повыгоняли обычных крестьян, перед тем, как устроить логовище. А уж если собрать пацанов, оторвать от семей, можно их легко научить чему хочешь: хочешь — хорошему, хочешь — плохому. Хорошему их тут вряд ли учат — вот тебе и дикари.