Орден Возрожденный

Я знал, кто это. Нага Садоу, руководящий вторжением и создающий сотни и тысячи плотных иллюзий, поражающих врагов. Он не присутствовал на поле боя... но одновременно был рядом с каждым солдатом.

Что и показал Арстин... блистательно.

Второе полотно... разительно отличающееся, как и в случае с планетами. Я ожидал увидеть что-то из эпохи Войны Ситхов... но видимо, художник решил, что уже достаточно коснулся этой темы.

Переплетенные ветви практически не позволяют просачиваться свету; поэтому здесь постоянно царит полумрак, разгоняемый лишь фонарями присутствующих... и светом, который испускает голографическая карта, зависшая над странным устройством, похожим на распустившиеся лепестки цветка.

Картина была необычной — потому что на ней сошлись вместе два времени, объединенные одним и тем же человеком. С одной стороны от него возвышалась могучая фигура бритоголового человека в плаще; позади него виднелись солдаты в серебристой броне и закрытых шлемах. С другой же — из полумрака проступала пестрая компания — люди... пара дроидов... вуки, кажется...

Сам же основной герой картины стоял посередине, спиной к зрителю. Его занимала лишь карта, которую он и изучал. Длинный плащ не позволял судить о фигуре и одежде; но что-то в осанке, манере держаться, подсказывало — он одаренный. Воин. Полководец.

Или, может, это уже влияет мое знание? Я ведь понимаю, кто здесь изображен, и что за события имеются в виду...

Мастер-джедай Реван. Темный Лорд Реван. Человек двойной судьбы... и дважды побывавший у таких вот карт с абсолютно разными соратниками.

Третья картина... и вновь что-то другое. Люди в военной форме... со световыми мечами в руках и на поясах. Вернее, многие мечи уже выронили — и сами падают на землю, охватив голову руками, пытаясь сдержать кошмарную боль, искажающую их лица.

Зеленые, синие, желтые световые клинки... и алые. Потому что на земле корчатся и ситхи — которых боль и смерть связали с их вечными врагами.

Последняя битва на Руусане — которая закончилась смертью для всех. Кроме троих[31].

Я смотрел на картину всего несколько секунд, а потом отвернулся. Нет. Повторения не будет. Пока я жив — не будет. А понадобится — и из мертвых вернусь, чтобы предотвратить подобное.

Как призрак Рагноса когда-то сказал своим ученикам: "Цепи могилы неспособны удержать Темного Лорда Ситхов. Особенно когда сама Темная сторона требует, чтобы я говорил".

Последняя картина. Единственная из всей галереи, относящаяся к совсем недавнему времени. Фон — нарочито схематичен... впрочем, это нетрудно, когда рисуешь строго функциональное помещение.

Но на фон не обращаешь внимания — оно само приковывается к двоим в центре картины.

Могучая черная фигура в доспехах и плаще — и юный воин в столь же черном костюме, но без шлема и брони.

Зеленый и алый клинки в руках.

Дарт Вейдер и Люк Скайуокер. Их второе и последнее столкновение с мечами в руках.

Эту сцену сложно изобразить отстраненно... но Арстину удалось. И тяжеловесная грация Темного Лорда, и стремительная пылкость молодого джедая были одинаково убедительны.

Я не знаю, о чем они говорили тогда, скрестив клинки. Вейдер и Император не выжили... а схватка на Звезде Смерти — это единственное, о чем Скайуокер никогда не рассказывал подробно, ограничиваясь лишь парой общих фраз.

А к полумраку зала примешивалась еще и странная тень, отличающаяся от обычных... и казалось, что ее отбрасывает кто-то могучий и коварный, стоящий за пределами картины. Впрочем... так оно и было.

Вот перед этим полотном я стоял долго.

Ситх — против джедая. Отец — против сына. Воин — против воина.

Убить или быть убитым. Лишь два варианта на выбор.

Но Дарт Вейдер не был бы ситхом, если б не нашел третий.

Может, я излишне долго говорил об этой галерее. Но слишком уж она меня впечатлила.

Арстин весьма любезно прислал мне голографические копии — и я их разместил в одном из залов на Зиосте. Весь Орден там провел целый день, после чего Элея сказала, что ради создания такого можно было немного и от старых законов отступить.

Все шло своим чередом, и я мог только изредка вмешиваться, подключая новые идеи и следя за выполнением прежних планов. По моим расчетам, вскоре у нас должны были образоваться и мощная финансовая поддержка (спасибо Гунраям), и некоторая политическая (в основном в Империи; правда, мы еще выбирали того, кому можно открыть правду), и ученики обещали вскоре подрасти до самостоятельных воинов...

Последнего, кстати, осталось ждать недолго. Еще трое учеников собрали свои собственные мечи — Вихани, Миввея и Деир.

Рукоять оружия катарки оказалась строго функциональной, никаких изысков и украшений. И немного неудобной для человеческой ладони — Вихани делала ее только под свою руку. Как и Харр до этого.

Деир со своими двумя мечами работал несколько дольше — по десять раз измерял баланс между изготовленными рукоятями, добиваясь идеального сочетания. В итоге он своего добился — и успешно это доказал на тренировках, превращаясь просто в какой-то смерч из световых лезвий.

А Миввея нашла чем меня удивить — тоже собрала два оружия. Один — обычный меч, изящная тонкая рукоять (чем-то напоминающая хозяйку). А вот второй... тви'лекка все же исполнила свою мечту, раскопав в архивах Зиоста чертежи светового кнута. И размахивала им весьма прилично, разрубая тренировочные манекены. Впрочем, более сложные техники ей следовало освоить самостоятельно; как я уже говорил, никто из нас с этим оружием обращаться не умел.

Все шло хорошо. До поры, до времени.

В этот день я устроился на балконе (уже другом, не том, где тренировался) с декой в руках. Парой этажей ниже, на поверхности, ученики и бойцы проверяли свою способность сражаться на льду; мое присутствие там не требовалось.

Чтение — это была очередная попытка вникнуть в дебри экономики и банковского дела. Я уже убедился, что финансист из меня примерно такой же, как из хатта танцовщица, но с каким-то удивлявшим меня самого упорством пытался уразуметь хитросплетения всего этого...

На девятом повторении слова "франчайзинг" у меня начала немного болеть голова; так что я с огромным облегчением отложил деку, услышав сзади шаги.

— Садись, Тимар.

Он подтянул Силой кресло от стены и сел рядом.

— Вардуффлу надо бы немного колющую технику поправить, — сообщил он. — А то рубит как гаморреанец, а об уколах и не задумывается.

— Верно, — кивнул я. Потом посмотрел на ученика; Тимар явно сказал об этом, только чтобы не молчать. — Что случилось?

— Да ничего...

— Тимар.

— Хорошо. Юэн, тебе не кажется, что мы слишком уж монотонно живем?

— Что? — искренне удивился я. — С какой радости — монотонно?

— Мы ведь воины, так? И вы с Ардом и Элеей из нас воспитываете воинов. А где и с кем воевать? Да нет, я не про джедаев. Но у нас боевого опыта — лишь та зачистка базы контрабандистов. А если вдруг понадобится идти в бой? Посмотри на Роуна и полковника Веллеста — у нас перед ними преимущество только в Силе. Если без нее сражаться... так скорее всего любой из них меня измолотит и не вспотеет.

Я смотрел на Тимара с немалым удивлением. В первый раз видел его таким взволнованным... и это самый спокойный и сдержанный из учеников...

— Кое в чем ты прав, — кивнул я. — Но видишь ли, у нас не выйдет специально подыскивать цели для боевой тренировки, не привлекая внимания... чем больше таких рейдов, тем больше вероятность раскрытия. Хотя я с тобой...

Взрывная волна едва не выбила меня из кресла. К счастью, я вовремя успел поставить экран из Силы, и отбить осколки камня, полетевшие в нас.

Мы с Тимаром оказались у парапета одновременно — чтобы увидеть, как на посадку заходят десантные боты без какой-либо маркировки.

— Что это? — вслух изумился Тимар.

— Похоже, та самая боевая тренировка, — ответил я и прыгнул вниз.

Около года назад Экзар показал мне технику скоростного спуска — отталкиваясь Силой от разного рода препятствий, вроде стенных выступов и тем самым замедляя падение. Правда, предназначено это было для крайне ловких и небольших существ вроде Йоды... о чем Лорд, разумеется, сообщил лишь когда взмокший я успешно спустился в третий раз. Выбрал время он правильно — у меня уже дыхания не оставалось, дабы сказать ему, что я думаю о таких шуточках.

Но саму технику я взял на вооружение... и не только я.

В таких экстремальных ситуациях все проходит автоматически — и мы с Тимаром достигли земли быстро и успешно.

Я окинул взглядом своих; вроде никто не пострадал. А взрыв вызван тем, что из садящихся ботов пальнули несколькими ракетами по дворцу и людям внизу; первая попала в стену, и осколки отбил я, другие успели отразить Ард и Элея.

— К бою! — рявкнул я. — Роун, где ваши...

Впрочем, заканчивать фразу не требовалось — имперцы уже бежали от здания.

Десантные боты сели где-то метрах в ста от здания, и из них сейчас сыпались люди в самой разной броне — но обязательно в броне, а не легкой одежде.

Как хорошо, что у нас тренировки проводятся с боевым оружием!

Рядом полыхнул бластер Веллеста, и кто-то из атакующих упал. Я включил меч, кинулся вперед, холодно рассчитывая — кого бы срубить первым? Надо оставить для допроса...

И тут я разглядел, что за оружие у них в руках.

— Не пытаться отбить! — заорал я, используя Силу, дабы донести свой приказ до всех. — Уворачиваться, щиты Силы!

У напавших не было ни плазменных винтовок, ни лазеров, ни еще чего-нибудь лучевого. Сплошь пулевое и звуковое оружие — выстрел из которого парировать световым мечом нереально. А позади я разглядел еще нескольких с ракетометами... и какая-то скотина выкатывала из бота звуковую пушку!

Они открыли огонь и морозный воздух разорвал треск очередей.

Послышались крики; кто-то упал. Вспышки бластеров в ответ — и кто-то из нападавших уткнулся лицом в лед. Но их много, а нам дорог каждый человек!

Рявкнули ракетометы; первый заряд я успел сбить с курса Силой. Еще две ракеты отклонили Ард и Элея; Анвис ухитрился взорвать еще парочку прямо в воздухе. Жаль, что не прямо у стволов...

Но три все же ударили в лед, и нас швырнуло наземь. Я почти сразу оказался на ногах — и увидел, как на моих учеников наводят жерло звуковой пушки.

Эч-чута!

Я вскинул руку, создавая экран Силы — и он едва не разбился под мощным звуковым ударом. Ард и Элея вовремя подключились, присоединяя свои усилия... мгновением позже добавился Анвис... вовремя!

На щит обрушился целый град пуль, вновь ударили ракетометы... звуковые бластеры тоже не отставали; пушка, тратя немного времени на перезарядку, уверенно била по щиту.

Проклятье, мы же не сможем его долго держать! А ученики не сумеют атаковать... и если они и пробегут сквозь щит, то окажутся под непрерывным огнем. Я бы мог ударить Силой, смешать ряды противника... но для этого надо бросить экран. А он не выстоит...

И в эту секунду к поддерживающим защиту присоединился еще кто-то — очень мощный, и вполне способный заменить меня. Собственно, уже заменивший — он взял на себя мою долю усилий.

А я немедленно воспользовался случаем — и ударил.

Грудная клетка у бойцов с ракетометами просто взорвалась, обагряя лед Зиоста кровью; тех, кто оказались перед ними, мой удар прорвал насквозь.

Особенно я отыгрался на стрелке за пультом звуковой пушки — Сила превратила его во что-то подобное жертве дроида-экскаватора.

Древняя, но весьма эффективная техника — мгновенный разрыв тканей противника.

За этим выпадом последовал другой — телекинетический удар, разбросавший врагов.

Перед тем, как рвануться вперед, я бросил взгляд через плечо, на исчезающую полупрозрачную фигуру.

Экзар Кун решил, что его присутствие более не требуется.

Атака захлебнулась; а вновь прийти в себя мы им не дали. В скорости мы их все же превосходили...

Имперцы и ученики-бойцы косили их огнем, пока мы преодолевали расстояние до противников. И уж тогда началась рукопашная...

Доспехи врагов были оплетены кортозисом; впрочем, это не помогло — Хийм, например, попросту вбил своему противнику кирасу в ребра телекинезом.

Теперь был наш черед убивать. И мы это сделали — без колебаний и размышлений. Как и следовало.

— Если остался кто-то живой — перенесите его в крепость, — приказал я. — И пусть будет по-прежнему живым и способным говорить.

Я оглянулся на поле битвы; теперь, когда напряжение боя схлынуло, я мог рассмотреть все в деталях.

И лишь надеяться, что мне удастся не застонать.

Атака была хорошо подготовлена. Весьма...

К великому счастью, из моих ребят — и ситхов, и бойцов, — не погиб никто. Но ранены были почти все, некоторые — серьезно. Я видел, как Вардуффл и Анвис унесли бесчувственную Вирму; вуки бережно поднял ее на руки, а Лейрен, шагая рядом, работал с ее раной.

Ярти поддерживал хромающего Хийма; ему самому срочно заматывала руку каким-то лоскутом Долент.

Ларск и Скоррок были без сознания, и сейчас их несли вслед за Вирмой. Тритт вполголоса ругался, пытаясь остановить кровь, текущую из раны на груди и более глубокой — на одном из лекку.

Дороон, сунув за пояс бластер, помогал Миввее и бледной от потери крови Лимре (я мимолетно вспомнил, что видел, как тви'лекк успешно палил по противникам); рядом Октир, у которого был отколот кусок рога, перевязывал Айю.

Не пострадали лишь Лорды — я, Ард, Элея...

А больше всего выпало на долю имперцев. Я вдруг осознал, что они специально бросились между нами и противниками — давая нам время собраться и ударить. Малая жертва — чтобы одержать победу.

Но все же — жертва.

Минимум двадцать человек погибло — во всяком случае, я насчитал именно столько неподвижно лежащих на алом льду. Веллест прижимал ладонь к плечу, и сквозь пальцы сочились красные струйки; Роун сидел у стены крепости, бинтуя рану на ноге.

Двадцать человек... два десятка тех, кто сражался за нас, кто был вместе с нами...

А я даже имен их не помню. Не удосужился спросить, запоминая лишь офицеров.

И нечего обещать себе "в следующий раз, обязательно"... Единственное, что можно сделать — это постараться, чтобы такого "следующего раза" не было.

Признаться, я думал, что мы убили всех — сам я, во всяком случае, явно бил на поражение. Но человек пять выжило — и очнулись они уже в подвалах дворца.

Арду и Анвису, самым сведущим во внушении, требовалось отдохнуть; поэтому с первым я работал сам. Точнее, вместе со стоявшими на ногах учениками.

Первое, что я от них услышал — проклятия в адрес "черной скверны", "мерзких пятен на звездах", и прочего подобного. Но через полминуты Стиннар, внимательно вглядывавшийся в лица, опознал того, кто стрелял в его сестру — и мгновением спустя тот уже вопил от дикой боли. Воля Стиннара превратила пальцы его руки в кровавое месиво; а дальше пошли ломаться косточки в кисти.

Я успел остановить ученика, прежде чем допрашиваемый потерял сознание; теперь он стал куда более разговорчивым. И неудивительно... мне и то было как-то неуютно смотреть на то, как глаза Стиннара, всегда отличавшегося ровным и неконфликтным характером... как эти глаза наполняются дикой ненавистью и невероятным бешенством. А каково было в них смотреть объекту этой ненависти?