Красный цветок #1

В общей суматохе мы не заметили появления Эллоис*Сента. Извержение ливня, приключившегося из обильно забившего посредине каюты фонтана, произошло и нечаянно, и нежданно, заставив огонь скукожиться и отступить.

— Никто не ранен? — напряженно спросил он, окинув торопливым взглядом.

— Эл, что происходит?

— Потом. Одиф*фэ, накинь плащ. Зак велел тебе подняться. А вам неоднозначно приказал не выходить из каюты.

Я никогда раньше не слышала, чтобы легкомысленный балагур и бабник Эллоис*Сент говорил таким сухим и безликим, лишенным красок голоса.

— Двуликие, кузен! — охнул нас белокурый альф. — Неужели все так плохо?

Успев набросить на плечи плащ, я последовала за юношей. По дороге мы не обмолвились ни словечком.

Наверху случилась настоящая мясорубка. Ноги скользили по вязкой крови. Кое-где взгляд натыкался на растянутые сине-алые, тонкие кишки. Остатки грот-мачты валялись вперемешку с трупами и ранеными.

Меня замутило, но я старалась не выказывать охватившей дрожи. В конце концов, с учетом прошлого повышенной чувствительности от меня ожидали меньше всего. Тем более никто не нуждался в экзальтированных 'ахах' и 'охах'.

— Нас ждали, — со злобной горечью пояснил прекрасный проводник. — Мы влетели в западню, как по — писанному. Не удивлюсь, если и в шторм нас занесло неспроста.

Вражеское судно четко вырисовывалось на фоне красного неба. У горизонта, у самой кромки воды, виднелась гряда штормовых облаков.

Эллоис посмотрел на меня с улыбкой:

— Ты хорошо держишься.

— Ты тоже, — вернула я сомнительного рода комплимент.

Зак, хмурый, сосредоточенный и злой, ждал у штурвала. При моем виде его как всегда скривило и передернуло.

— Явилась? — выплюнул он. — Я вынужден спросить тебя, Красный Цветок: можешь ли ты уничтожить противника?

От изумления я застыла, забыв как шевелиться.

— Сумею ли я уничтожить корабль? — зачем-то уточнила я. — Целиком? Да ещё на таком расстоянии?

— Именно.

— Вы шутите? — выдохнула, наконец, я.

— Если бы.

Конечно, ему было не до шуток. Оставайся у Зако*лара хотя бы шестерка в рукаве, он ни за что не стал бы со мной разговаривать.

Выходит, дела из ряда вон плохи?

Ещё бы иметь уверенность, что мое вмешательство приведет к лучшему? Сила, яростная и своевольная не всегда подчинялась, я никогда не могла предсказать её появление. Частенько приходилось задаваться вопросом: полно, я ли владею Силой? Или, все-таки, она мной?

— Я никогда ничего подобного не делала.

— Но ведь можно попытаться? — вставил реплику Эллоис*сент. — Что мы теряем? Ухудшение нашего положения вряд ли возможно!

— Они скоро перезарядят пушки, — поторопил Зак.

— Ладно, можно попробовать. Но мне понадобится кровь. И, судя по всему, в больших колличествах.

— Демоница, — фыркнул Зако*Лар.

— Тебе недостаточно той крови, что стынет на досках? — не стараясь скрыть омерзения, отшатнулся Эллоис.

— В том-то и дело, что 'остывающей'. Мне нужна горячая. Полная жизненной, а не мертвой силы.

— Нам некогда препираться. Бери, что нужно и, ради Двуликих, действуй быстрее.

Зак был прав. Промедление грозило полным поражением. Закрыв глаза, преодолевая отвращение, я приблизилась к Заку. Стало до крайности неприятно, когда он заключал меня в паучьи объятья. Прикосновение жестких колючих губ только усиливало неприятное напряжение.

Первый глоток крови приходилось делать через силу. Потом...

'Кровь — всегда кровь', — говорил Миа*рон. И был прав.

Кровь — всегда кровь. Горячая, терпкая, заставляющая забыть обо всем.

Чувство власти и насыщения. Ветер Силы, бьющий в лицо.

Тело Зако*лара сотрясалось мелкой конвульсивной дрожью. Он медленно, тяжело опускался на колени, но заставлял себя не препятствовать, не отстраняться от терзающей его руки. Поры кожи легко и жадно поглощали струящиеся из чужого тела потоки жизни.

Кровь способна заставить забыть о многом.

Жаль, она не может принести полного забвения.

В нем было много жизни, Силы, магии. Удвоенные, они превратилась в огромный Силовой Поток. Знакомый ледяной ветер рвал на мне одежды, играл волосами. Вскинув руки, я увидела, как над ними образуется плазменное облако, походящее на алую тучу из кисеи. Внутри 'облака' потрескивали синие электрические разряды. 'Облако' довольно скоро поплыло к вражескому кораблю, по пути разрастаясь в размерах. К моменту встречи с неприятелем они оказались приблизительно одного с кораблем размера.

Как только две материи: видимая и плазменная, соприкоснулись, произошел даже не взрыв — вспышка. Судно рассыпалось роем искр. Тысячами, миллионами малых искорок. Только что был корабль, люди, угроза нападения. И все будто ластиком стерло.

— Ни хрена себе, — присвистнул Эллоис. — Вот это жуть.

Зак молчал, донельзя довольный исчезновением неприятеля. И тем, какое впечатление произвели мои действия на Эллоис*сента.

Меня не покидало ощущение, что невидимая рука пытается забросить лассо, с тем, чтобы затянуть его на моей шее.

— Земля! — донесся очумелый от радости голос. — Грау!

По губам Зака скользнула недобрая усмешка. И исчезла.

— Земля! — летел радостный клич.

Громкое: 'Грау!', — оглушительно сотрясало воздух.

— Что же это? — в голосе старика капитана слышался почти суеверный ужас. — Командор, но ... это же мертвые земли? Что же это такое?

Ужас капитана был понятен.

— Прикажи людям, чтобы как можно быстрее перевязали раны. И поостереглись получать новые. — Невозмутимо распорядился Зак. — Здесь слишком много соли.

С первого взгляда померещилось, будто вокруг лежат глыбы льда.

Но белые горы оказались солью.

Глава 2

Соленый город

Спустившись по сходням, мы попали в длинный коридор, что вывел в очередную комнату, напоминающую каретную. Вместо экипажей рядами стояли сферообразные повозки. Похожие на ладью, они управлялись легкими прикосновениями пальцев к кнопкам, скользя вперед по двум узким металлическим полосам, напоминающим в свете лун два острых лезвия.

Соляная едкая крошка вилась в воздухе, обеспечивая красивое сияние.

От одного полукруглого здания, похожего на яйцо, к другому бежали рельсы; тянулись коридоры-шланги. Внутри 'яиц' было светло. И удивительно неуютно: полочки, голые стены, встроенные сидения. Повсюду сухие букеты и искусственный свет.

Костюм Стальной Крысы, встретившего нас на пороге очередного 'яйца', представлял объемный светлый балахон, украшенный капюшоном, полностью скрывающим голову.

— Я не ожидал вашего появления. Думал, вы будете через пару недель, — произнес он.

— Непредвиденные обстоятельства, — отрезал Зак. — Появиться тихо не удалось. Нас ждали.

Те*и задумчиво кивнул:

— Разведка Дик*Кар*Стала всегда работала не хуже нашей.

— Путешествие нельзя назвать приятным, — сощурилась Аста*рэль.

— Бывает, — вздохнул Те*и.

На следующее утро нам выдали одежду, кроя и фасона, сходного со всеми в этом маленьком поселении, названном Соленым городом: огромный белоснежный балахон без примеси теплого оттенка, с объемным капюшоном. Рукава спускались ниже запястий, полностью закрывая кисти. К капюшону пристегивался белый кусок ткани, прикрывающий нижнюю половину лица. Глаза от ослепительного солнечного сияния, преломляющегося в пластах соли, защищали очками с темными стеклами.

Поднявшееся солнце ослепительно играло на бесконечных светоотражающих белых гранях солончаков. Город напоминал муравейник, выстроенный на негостеприимной белой скале. Впрочем, он был по-своему красив.

Множество генераторов, аккумулирующих энергию, работали не на магии, а на источнике, называемом здесь электричеством. Именно оно заставляло светиться длинный ряд стеклянных трубок, бегущих у потолка, огромные аппараты, вмонтированные в стены, гнать в переходы и в комнаты охлажденный воздух, двигаться железные лестницы вверх и вниз.

— Странно, что в Эдонии не используют этого, — заметила Сиэл*ла, рассматрев все хитрые приспособления. — Очень удобно.

— Использовать магию дешевле, чем тратиться на научные разработки, — высказался Къет*ри. — И согласись, оно как-то уютнее. В этом виде энергии есть что-то холодное. Не живое.

Не смотря на беспрестанную работу охлаждающих аппаратов, называемых здесь кондиционерами, в помещениях было душно.

— Что это за материал? — потрогала рукой гладкие стены Аста*рэль.

— Пластик, — пояснил Эллоис*сент.

— Такой же мертвяк, как и электричество, — поморщился Къет*ри.

Встреченная по пути партия рабочих, произвела гнетущее впечатление.

Мужчины шли по соседнему коридорному 'шлангу', отделенному толстым стеклом. Скованные в лодыжках цепями, по четыре человека в связке, они передвигались тяжело, неуклюже, будто были лапками одной огромной сороконожки. Головы каторжников, как одна, поворачивались к нам. Читающаяся во взглядах ненависть и похоть обжигали. Изъеденные язвами руки и лица, посиневшие губы в струпьях, неслышимый кашель без лишних слов красноречиво рассказывали невеселую историю.

На Сиэл*лу было жутко смотреть. Словно эти несчастные пили её душу и силу крупными глотками. Тянули, как воду через соломинку. Я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть, когда руки девушки начали вспухать длинными царапинами, словно невидимые когти чертили борозды. Но Сиэл*ла как будто не чувствовала этого, безотрывно глядя широко распахнутыми глазами на движущуюся человеческую колонну. Язвы на некоторых бедолагах под её взглядом затягивались.

— Увидите её отсюда немедленно! — Крикнула я.

Изин*фрэс подхватил кузину на руки и поспешно шагнул на бегущую вниз дорожку.

— Что произошло, явись Слепой Ткач во плоти!? — зашипел мне на ухо Къет*ри.

— Сиэл*ла попыталась исцелить всех гуртом. Дура! — в сердцах ответила Астр*эль.

Такова природа Сиэл*лы: видеть страдание, не стремясь помочь, было для неё так же противоестественно, как для Миа*рона чувствовать кровь и не наброситься.

Пока Те*и оказывал помощь сердобольной Сиэл*ле, Эллоис*сент обратился за разъяснениями к Заку:

— Скажите, уважаемый дядюшка, правильно ли я понял: эти люди, что встретились нам только что, они работают на поверхности? — Бровь Эллоиса взлетела, выражая высокомерное неприятие данного факта. — После восхода солнца?

Зак утвердительно кивнул:

— Совершенно верно, любимый племянник.

— Но это же убийство! — не смогла остаться в стороне Аста*рэль, у которой была отвратительная привычка совать свой нос практически во все. — Никто не может существовать в атмосфере, насыщенной щелочью до такой степени, что металл разъедается. Да никакая магия не способна сдерживать губительные процессы, протекающие в человеческом организме в таких условиях!

— Верное наблюдение. Скажу больше, праведные цыплятки, никто здесь даже и не думает разоряться на лечебную магию.

— Тогда выходит, что Аста*рэль правильно называет это убийством? — скривился Изин*фрэс.

Вмешался Те*и:

— Этим люди приговорены к смертной казни. Они несут заслуженное наказание.

— Долго существовать им и не положено, — с впечатляющим безразличием дополнил исчерпывающее пояснение Те*и, Зак. — Эта человеческая падаль приговорена. Здесь просто вершится правосудие. Правда, несколько медленнее, чем хотелось бы.

Сиэл*ла переглянулась с Изинф*рэсом. Аста*рэль отвернулась. Спорить со старшими в семье не принято. Согласиться с Заком никому не позволяла совесть. По молодости лет сия неуместная вещь присутствует даже у тех, кому в будущем ею владеть не по чину.

— Как мило, — невесело хмыкнул Эллоис*сент. — Вера большинства людей в действия Департамента воистину оправдана. Там восседает само милосердие! Готов поспорить, среди 'человеческой падали' присутствуют только простолюдины?

Зак поднял ладони:

— Я тебя умоляю! — брезгливо поморщился он. — Эллоис, ты ведь разумен? Посуди сам, ну, на кого можно повесить крайне необходимую, безнадежную, смертельную, вне всякой опасности, работу? Спустя всего несколько недель в тканях уже начинаются необратимые процессы. Даже если не сдохнешь от вскрывшихся по всему телу язв, радоваться жизни вряд ли когда-нибудь придется: инвалиды и радость не совместимы. Ни за какие деньги (а желающие платить тоже как-то в очередь не выстраиваются) люди не согласятся работать на таких условиях.

— Надо полагать, — сухо отозвался племянник. — Твоя правота бесспорна. Никто ни за какие деньги не согласится растворять свою плоть и засыпать образовавшиеся раны солью. Так что решение ссылать сюда смертников, с твоей точки зрения, вне сомнений — рациональное и разумное: и топор палача сухой; и город процветает. А главное — широкие массы общественности понятия не имеют, чем оборачивается подобное 'милосердие' для тех, кого пощадили. Не удивлюсь, если ты являешься автором и разработчиком данного проекта,— язвительно отозвался Эллои*сент.

— К стыду моему — нет, — скромно потупился дядя. — Но я был его ярым сторонникам.

Те*и изобразил тяжелый вздох:

— Мне жаль, ребята, что вашему взору предстала эта, мягко говоря, неприятная, картина. Но невинных здесь нет. Эти люди — свирепые убийцы. Они честно платят по счетам. Думайте так и, возможно, вам будет немного легче созерцать тяжесть их бытия. К тому же сегодня ночью мы покинем Соленый. Предстоит сложный путь. У каждого своя судьба.

Я успела заметить, что Те*и являлся изрядным треплом. Он мог уболтать кого угодно, от мала до велика. Правда, на этот раз вещание проходило перед крайне неблагодарной аудиторией: племянники знали его слишком долго, и не хуже меня понимали: по-настоящему добрым этот человек мог быть только к очень узкому кругу людей. Все остальные в его сознании представали либо средством, либо той самой идеей, ради которой и необходимо изыскивать вышеупомянутые средства.

Мы пустились в путь, как только начало вечереть. Солнце ещё заливало долину густым цветом крови, уныло освещая каменные соляные пласты. Соль под ногами хлюпала, и воображению на краткое мгновение блазился липкий сахар. И сам себе ты виделся глупой мушкой, залетевшей в необычную бесконечную паутину. Дышалось с трудом. Воздух густой, перенасыщенный соляными парами, обдирал горло, раздражая легкие.

— Как долго простилаются соланчаки? — задала я вопрос Къе*три, шагающему рядом, по правую руку.

— Не более, чем на пару десятков миль. Дальше идти станет легче.

— Два десятка милей — сколько же это будет километров? — поежилась я. — Около тридцати?

Боюсь, в моей голосе явно слышались тоска и уныние.

— Приблизительно. Мы справимся. Если бы возникали сомнения в этом, разве нам позволили бы сюда сунуться?

Изин*фрэс снисходительно на него покосился.

— А теперь подумай о том, — прозвучал за спиной голос Аста*рэль — что все эти тридцать километров придется пройти за семь часов, оставшихся до восхода солнца. Пешком. И возможно хорошее настроение немножечко испортится.

— В любом случае, это не смертельно, — не оставил Къетри оптимистичного тона.

— Не смертельно. — Поддержал его Эллоис*сент. — Но утомительно.