Эдвард удивлённо нахмурился. Он догадывался, что прежде отец мог позволить себе куда большее и блестящее воспитание получил не в северном захолустье, а в самой столице. Казалось, что выслали его из-за того, что Комри поставили не на ту сторону во время Войны за веру, но чтобы вот так... Дед наверняка участвовал в боях, возможно, даже убивал единоверцев. Каким чудом их семье удалось выжить?
— Слава о нём в былые времена гремела по всему Мунгарду. А знаете, что произошло после? — спрашивал, поддразнивая любопытство, Блейн. — Его казнили на костре как колдуна.
Так Ники и правда колдун? Он унаследовал это от деда! Эдвард ошарашенно выдохнул. Этот страшный человек всё знает, он же может донести!
— Вы позвали меня, чтобы угрожать?
— Да нет же, дослушайте, наконец! Ваш дед был благороднейшим из людей, даже лорд Веломри преклонялся перед ним. Гэвин Комри положил конец войне, в которой нам пришлось пролить столько крови. Этого колдуны ему не простили и оклеветали перед честными людьми. Лорда Веломри тогда только назначали Архимагистром Лучезарных, он спешил в Ловонид из последних сил, чтобы остановить казнь, но опоздал всего на несколько роковых часов. Он не перестаёт сожалеть о гибели вашего деда и до сих пор хранит его прах в урне возле своей постели.
— Тогда почему мой отец прячется в северном захолустье? — Эдвард передёрнул плечами. Всё это казалось невероятным.
— Колдуны из Норикии жаждали отомстить и несколько раз покушались на него, когда он был даже младше вас. Наверное, он устал от бесконечных интриг и решил скрыться, когда в королевстве была смута. Его искали очень долго и тщательно. Честно скажу, если бы не слава о вашем искусстве, что давно вышла за пределы северного захолустья, мы бы никогда его не нашли.
Вот же! Как заяц в капкан угодил!
— Да успокойтесь уже! Никто не собирается устраивать над вами судилище. Наоборот, я здесь, чтобы предложить помощь. Как я уже говорил, ваш дед был очень дружен с лордом Веломри. Они даже заключили соглашение, что их семьи породнятся в будущем через брак.
Блейн вынул из кожаного футляра свиток с печатью, на которой изображался всадник, пронзающий змея копьём.
— Это герб вашего рода, вы не знали?
Эдвард подставил бумагу к свету от свечи и пробежался глазами по строчкам. Составлена она была ещё до войны на буквице и старинном письме колдунов в виде острых значков. В бумаге говорилось о брачном союзе между родом Комри и родом некоего Микаша Остенского.
— Так звали лорда Веломри до его назначения, — усмехнулся недоумению Эдварда Блейн. — Копия этого соглашения хранится в вашем особняке в Ловониде.
— У нас есть особняк в столице? — Эдвард распахнул рот от изумления.
— Конечно! На главной площади рядом с королевской резиденцией. Вам его вернут, как только вы заявите на него права. У лорда Веломри есть сын, единственный наследник. Если у вас найдётся сестра, то их поженят, а заодно помогут поправить ваши дела. Если боитесь, заявите об этом при свидетелях, тогда никто, даже Лучезарные, не смогут ни отказать вам, ни уж тем более в чём-то обвинить. Договорённости, пускай и старые, дороже денег.
— Но Элизабет ещё нет шестнадцати, — недоверчиво отозвался Эдвард.
— Мы согласны подождать. А есть ли у вас другие братья или сёстры?
— Ники, но он уехал на материк. Отец не говорит зачем.
Виски быстро ударил в голову, развязав язык и заставив потерять бдительность. Эдвард ещё ощущал опасность, но слова Блейна звучали настолько заманчиво, что в них хотелось верить несмотря ни на что.
— Печально, но не очень существенно. Для нас главное — ваша сестра. Если вы укажете путь к своему дому, то мы преподнесём ей подарки от жениха и объявим о помолвке.
Эдвард раздумывал. Отец ведь не велел никого приводить в усадьбу, да и...
— Мы купим строение с землёй под вашу школу, какое сами выберете, и будем защищать её от бандитов. Вам нужно всего лишь указать дорогу к вашему дому, — Блейн снова протянул ему руку. — Ну же, или с вами будут разговаривать Лучезарные, но уже по-другому.
Но голубых плащей нигде видно не было. Что терять, когда он уже и так на острие клинка? Эдвард пожал ладонь Блейна во второй раз, но не покидало ощущение, что он заключает сделку с демонами, которых Ники рисовал в своём альбоме.
Блейн заплатил за ужин и удалился, оставив Эдварда доедать жаркое и заливать совесть виски в одиночестве.
В тёмной прихожей Блейна поджидал высокий человек, с ног до головы укутанный в неприметный тёмный плащ. Незнакомец вскинул руку, и Блейн обвис, словно марионетка на нитках после представления. Взгляд сделался пустым и далёким.
— Что ж, уже совсем скоро ты станешь лордом Комри, мой юный друг, последним в своём роде.
Жёстких губ коснулась лёгкая ухмылка, полыхнули в темноте разноцветные глаза — один голубой, другой зелёный.
1564 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Сайбера, Хитеж
Находиться в одном шатре с Магистром Лучезарных, достопочтимым Томилой Кербатовым, было тревожно. Впрочем, к хождению по краю лезвия маршалу веломовской армии, Еремею Оленину, было не привыкать. Ворот рубахи он всегда шнуровал под горло, чтобы никто не заметил плотно прилегавший к груди амулет Кишно. Заливался зельями, что глушили его дар, не допуская случайных выплесков или приступов. Ни с кем — ни с сослуживцами, ни даже с женой — он не делился своим прошлым, не рассказывал, кем был до Войны за веру.
Знали его тайну только его король и его дочь Олисава, которой не посчастливилось унаследовать проклятье их рода. А ведь четверть века назад он бы гордился её способностями, которые с возрастом вероятно превзойдут его собственные.
Ради спасения собственной шкуры он перешёл под покровительство веломовского монарха, но в душе оставался верен Сумеречникам и помогал, когда выдавалась возможность. Так он обещал своим друзьям, когда оставлял их одних в штабе при осаде Стольного. Так он обещал своим родным хитежанам.
— Зачем вы пригласили меня и почему томите ожиданием? — не выдержал маршал и заговорил первым.
— Как же зачем? Обсудить дальнейшие планы по поиску мятежных хитежан, — усмехнулся себе в усы Кербатов. Разноцветные глаза — один голубой, другой зелёный — внимательно следили за Олениным. — Ведь мы только этим и занимаемся последний год. Или даже больше?
— Город опустел — вы сами видели брошенные дома, — отозвался маршал. — Люди предпочли умереть в Снежных горах. Ну и пусть с ними, король велел не растрачивать армию на поиски мертвецов.
— Да-да, я всё это слышал двенадцать лет назад, когда вы провалили карательную миссию. Но это так непохоже на доблестного королевского маршала. Сознайтесь, вы ведь внешностью так напоминаете местных жителей, даром что особенности говора почти истёрлись из вашей речи. Это вы предупредили хитежан, вы помогли им укрыться вместо того, чтобы наказать. Укажите к ним дорогу, и быть может, вас простят. Или хотя бы помилуют ваших детей.
— Как бы я смог провернуть подобное под носом у своей армии и ваших людей?
— О, я расскажу вам как. Мы тщательно обследовали место, и знаете, что обнаружили? Следы временных петель и пространственных тоннелей. Гористый участок приграничья словно накрыло куполом, в который мы тыкаемся, как слепые котята, плутаем по идущим вспять дорогам, а внутрь попасть не можем.
— Удивительно! — воскликнул Оленин. — Похоже, это колдовство, хитежане ведь не отреклись от бесовских практик. Но вы же разбираетесь в этом куда лучше моего, ловите и сжигаете колдунов. А я простой солдат, моё дело — исполнять приказы.
— Не делайте вид, что вы глупее, чем есть, — оборвал его речь Кербатов. — Мы уже давно к вам присматриваемся и даже можем доказать вашу связь с повстанческой Компанией "Норн" в Норикии.
— Не стану скрывать, их вербовщик связывался со мной, но и ему я ответил то же, что и вам. Я простой солдат, служу моему королю и никому больше.
Некоторое время они сверлили друг друга взглядами.
— Это ваша проблема, что норикийских вербовщиков развелось так много и они баламутят народ. Проблема куда серьёзнее, чем мёртвые беглецы в труднодоступных горах, — продолжил маршал.
— Давайте всё же поговорим начистоту, — Кербатов подался вперёд. — Как ваше урождённое Сумеречное имя? Дар ведь у вас, судя по всему, к ясновидению?
— Моё имя Еремей Оленин. Другого у меня нет. А о чём вы толкуете, я не понимаю, — маршал сложил руки на груди и отстранился, закрываясь из последних сил.
— Прислушайтесь же к доводам рассудка! Вы ведь знаете, почему случилась Война за веру. Совет высокородных, ведших свою родословную чуть ли не от заселения Мунгарда, прогнил насквозь. Рыцари нарушали ими же установленные правила, заключали союзы с демонами, угнетали, унижали и обирали неодарённых до нитки. Сумеречники утратили народную веру, довели боевой дух ордена до упадка и сделали армию небоеспособной. Они сами во всём виноваты. Весь Мунгард вздохнул с облегчением, когда орден распустили.
Теряя самообладание, Оленин сжал ладони до побелевших костяшек.
— Людям нужно было обновление, освобождение от стагнации, возможность развиваться и улучшить свой быт. Мы дали им всё это. Неужели вы настолько слепы, что не замечаете, насколько жить стало проще? Зачем поддерживаете бунтовщиков, которые тянут общество обратно на дно? Разве мало вам печального примера Зареченского восстания? А Норикия? Вы читали донесения разведки? Компания же пьёт из королевства все соки, простолюдины бегут в соседние страну, даром что границы закрыты наглухо. Некогда самое богатое и влиятельное в мире королевство превращается в нищее и разорённое. Они не жизнеспособны, они не победят даже со своим мальчиком-мессией. Поддержите нас! Вместе мы не допустим нового кровопролития. Мы помилуем всех, кто покается и встанет на нашу сторону.
— Мне не в чем каяться! — разъярился Оленин. — Я ни в чём не виноват, не перед вами так точно!
Он встал и уже направился к выходу из палатки, когда Кербатов ухватил его за плечо.
— Если не хотите думать о себе, подумайте о своих детях. У них вся жизнь впереди.
Амулет на груди раскалился и жёг кожу. Кербатов настырно лез в голову мыслечтением. А приступ приближался так некстати! На языке чувствовался свинцовый привкус крови. Глаза застилал мутный полог, становилось трудно дышать, по рукам и ногам связывала липкая паутина, отрезая от ощущений тела. Разум растворялся плывущих мимо видениях.
Морозила снежная пустыня, повсюду нагромождались торосы, щекотал слух треск льда. Но Магистры Лучезарных в голубых плащах с злотым кантом, похоже, не чувствовали холода. Они собирались в круг у чёрной глыбы, уходившей во чрево океана на многие-многие мили. Внутри копошилось нечто, переливалось из одной формы в другую. Оно было живое, шептало множеством голосов, уговаривало примкнуть к ним и угрожало, точь-в-точь как Кербатов сегодня.
Осколок этой черноты был в каждом из Магистров. Он лишал их личности и воли, заставлял служить шепчущей ледяной глыбе. А шептала она о вере и власти, о вожделенном воплощении и послушной пастве. На горизонте появился человек в белом, лорд Веломри, незапятнанный.
Он гнал перед собой трёх пленников. Первый из них падал на колени, заламывал руки и молил о милосердии, не за себя, но повинуясь живущей в душе любви. Второй сверкал глазами в ярости и отворачивался от света. Чернота пела ему. Отзывался в его груди спавший до того осколок, соблазнял заветным желанием, чудом, что было явью, до которой нужно было лишь дотянуться рукой, сказать слово, но второй оставался нем, глух и слеп, хотя верил в своё прозрение.
Третий же кружился в неистовой пляске вместе с Белым Палачом. Сверкала сталь на нестерпимо ярком солнце. Лёд трещал всё отчётливей, словно под ногами у третьего разверзалась бездна. Хотелось кричать, предупредить, но тот видел и сам.
Рвался к нему первый, но его удерживали Лучезарные. Выносил суровый приговор второй, не осознавая, что проклинает себя. Насаживался на клинок лорда Веломри третий, опуская руки. Его кровь, необычайно яркая и сладкая, захлёстывала рекой, бездна пожирала тело.
Высвобождалась из глыбы темнота и заполоняла собой небо. На земле вспухали жилы и разрывались, брызгая кровью. Язвы шли по поверхности глубокими расщелинами, до самых недр. Лучезарные перешёптывались тревожно, пытаясь удержать твердь своими силами. Белой искрой мчался посреди чёрного поля лорд Веломри, прижимая к себе первого пленника. И только второй запрокидывал голову в безумном хохоте злого бога.
— Это и есть ваш Единый? — вырвалось у Оленина, когда приступ закончился.
— Что вы видели? — вскинул брови Кербатов.
Оленин выхватил меч из ножен и снёс ему голову. Сумеречная выучка даже спустя десятилетия не забылась, демоны ведь не зря их головорезами величали. Нужно спалить тело, чтобы он наверняка не ожил. Хотя огонь в лагере заметят и поднимут гвалт.
Мощными взмахами клинка маршал расчленил Кербатова на дюжину частей и посыпал песком. Обливаясь потом, он успел закончить до того, как убийство обнаружили. Только весь кровью заляпался — пришлось одолжить у Магистра плащ и закутаться в него с ног до головы. Может, не узнают.
Лагерь спал, часовые не остановили, приняв маршала за Кербатова. Нужно разыскать детей и отвезти их в Долину Агарти, а потом... Нет, в безопасности отсиживаться совесть не позволит. Нужно предупредить кого-нибудь. Сумеречников в подполье? Компанию "Норн"? Норикийцы-то недалеки от истины оказались. Эти твари с разноцветными глазами не люди даже, одержимые, потерявшие души, демоны, поклоняющиеся смертоносной дряни. Из-за них погибнут не только Сумеречники, но и весь мир!
Показался обрыв, плескалась вода, серебристой дорожкой в ней отражалась луна.
— Стой! Стой, глупец! — услышал Оленин голос Кербатова.
Нет, не может быть! Нужно было поджечь палатку.
Зыбкий туман заволок лагерь, погрузив в сон даже часовых. Никто не слышал ни торопливого топота сапог, ни суматошных криков. Упал с головы Магистра капюшон, и на месте лица раскрылась прожорливая пасть бездны. Двигались по кругу ряды острых кривых зубов, обдавало тленом зловонное дыхание Мрака.
"Будь с нами, будь одним из нас", — шептали голоса.
Нет, нет!
Оленин прыгнул с обрыва. Спаси, родная Седая речка! Плевать, что сочтут предателем, ведь дело уже не в политике и не в вере. Но ядовитое жало ударило в основание шеи, перебив позвонки. Тело перестало повиноваться. Нужно передать кому-нибудь, хоть кому-нибудь! Оли!
Бель вновь затянула глаза, в нос ударила вода и заполнила грудь, тело коснулось каменистого дна, бурное течение подхватило и понесло к океану на севере. Смерть пришла быстро.
Глава 16. Утопленник
1564 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Сайбера, Искер
Уставшие после длительного перехода лошади медленно ступали по натоптанной дороге. Всадники вели их под уздцы, чтобы размять затёкшие ноги и дать измождённым животным заслуженный отдых. За рекой на высоком берегу виднелся Искер, самое большое поселение в диких землях Сайберы, последнее на пути до самых Снежных гор. Серый дымок клубился над трубами добротных бревенчатых домов.
