Возвращение Смотрителя (бывш. Пая)

Глава 15.

Разгром — это мягко сказано. Собственно, от двора не осталось ничего. Спёкшаяся земля, несколько столкнувшихся в вялых — пока или уже? — стычках группок магов, начисто снесённые стены, горка трухи от фонтана, несколько воронок, одна — узкая и глубокая, словно нечто с высокой ударно-проникающей способностью летело сверху. Тактическая ракета, например. Хорошо хоть, не ядерная. И посреди этого — группки магов, в десятках щитах, вокруг которых непрерывно распрямляются боевые ритуалы. Кто-то, судя по усилиям, целиком сфокусировался на снятии барьера перемещений Латтора, кто-то размеренно долбил дом во все стороны, видимо, рассчитывая отступить в хаосе, кто-то сцепился друг с другом, а несколько групп, включая принадлежащие то'э Велиссо и то'э Царрус, отсутствовали — сумели-таки переместиться.

Усилия службы безопасности навести хоть какой-то порядок — бесполезны. Собственно, для этого надо сперва пробиться сквозь этот самый десяток-другой щитов, достучаться до Глав родов. Например, сбросить парочку объёмно-детонирующих боеприпасов, авось пробьёт. Маловероятно. Единственной сколько-нибудь адекватной выглядела то'э Аллос, последовательно испаряющая неверен. Этих — достаточно. Десятка четыре, вполне возможно, было шесть. Эмина умудрилась сориентироваться в иллюзии и не прекратила своих усилий по её рассеиванию.

"Отец?"

"Меня... задержали. Безликая, неверена, как ты их называешь".

"Иссис?"

"Вероятно. О, ты уже закончил?" — тёмная точка вдали приблизилась и оказалась летящими вместе Сайнуром и Элтаром. Если бы не атрибут, не разглядел бы их на фоне ночного неба. К слову, было светло: паразитное свечение полыхало у каждых третьих чар.

"Поймай парочку иссис для допроса, а то Аллос всех перебьёт".

"А ты?"

"А я — вверх. За координатором этих... террористов".

— Уважаемые гости, прошу вас успокоиться и... — напоенный магией до предела и даже сверх, разнёсся над окрестностями голос Элтара. Сайнур деловито набросил на ближайших неверен, дезориентированных от резкой смены обстановки, опутывающие чары. Столь щедро, что парочка даже попалась — остальные, как и свойственно неверенам, утекли сквозь них с природным изяществом, чтобы отхватить кинжальными ударами духа от Эмины. Последнее, что я видел, прежде чем целиком переключиться на преследование,— хищная ухмылка на её лице.

Ночь и небеса приняли меня в свои объятья. Пьянящее чувство полёта и спокойная сосредоточенность на цели. Я летел за ускользающей иссис, и вскоре наш полёт обратился в мистический поединок.

Звёзды кружились вокруг — движением мысли я приводил небосвод в порядок. Темнота грозила поглотить в себе — свет палочки-атрибута разгонял мрак. Дымка кружилась водоворотами — я не обращал внимания. Тысячи неверен ускользали в тысячах направлений — я выбирал реальную. Мороки, видения, иллюзии, тени, отблески — сумрачными тропами шёл я следом за ней. Привычный мир остался позади. Она ступила на территорию иссис, на тропы снов и миражей, скользила по мечтам и отражениям — шёл за ней, отметая мириады обманок. Тысячи лет опыта — неверена не могла тягаться со мной в реальности. Однако здесь она чувствовала себя как рыба в воде — и я не мог догнать.

Не знаю, что такое этот мир. Или не мир, а слой вселенной, подобный духовному? Не знаю. Нечто на стыке мистики и магии. Сложно сказать, перемещались ли мы физически или скользили в собственном восприятии. Летел ли я за ней или соревновался в скорости мышления. Применял атрибут или раздвигал миражи своей волей. Границы и рамки переставали иметь значения. Древняя иссис прекратила бежать. Она находилась в своём царстве, в неведомых простым смертным грёзах — и каждая тень, каждое видение, каждый мираж оборачивались против меня, стремились вскружить, впиться в душу, заворожить... Но тэу ледяным стержнем развеивала тени, раздвигала миражи, пронзало видения насквозь.

Это напоминало танец и бой, шахматы и игру в загадки — всё сразу и ничего по отдельности. Мы делали то, что не передать без развитого языка, вроде Та-Реты. Наши умы, наши сущности, наши воли, наши души сошлись в поединке на изнанке реальности, в битве, где на кону стояла даже не жизнь, а свобода. Или я подчиню её своей воле, или она закружит меня в своих грёзах. Время перестало иметь значение. Только сотни переливчатых движений-мыслей, только невозможные весы, на которых мы взвешивали воображение, опыт и силу духа.

Перелом произошёл нежданно. Она устала — иссис, она привыкла к игре в одни ворота, к тому, что всегда может отступить и никогда не упражнялась, не говоря уж о тренировках до изнеможения. А мой опыт, холодный, отточенный сотнями подобных столкновений, абстрактное воображение, железная логика и ледяная воля превозмогли природный дар, образность, искусство и эмоциональность. Просто в какой-то момент стало ясно, что дальнейшее противостояние бессмысленно. Иссис билась, точно птица в клетке, прутья моей воли смыкались всё тесней, и призрачные шансы вырваться пропали. Тогда она замерла и воскликнула:

— Хватит!

Я осознал себя парящим на трёхкилометровой высоте. На протянутой руке от меня — сгусток лунного сияния, столь призрачный, сколь беспомощный. Трепыхается, натыкаясь на невидимые стены. Ага, беспомощный. С тем же успехом я мог кружить по её иллюзиям, чтобы потерять своё "я". Но здесь и сейчас — победа за мной.

— Как скажешь, — я чуть отпустил тиски воли, и сияние сформировалось в призрачный силуэт. Девочка. Ну конечно, вызвать жалость. Как естественно — и какой толстый намёк, что она ещё опасна.

— Отпусти меня, я ничего не делала! — тонким голосом взмолилась девочка, смахнув со щеки призрачную слезу.

— А кто делал? — ухмыльнулся я. — Ты наблюдала сверху, ты отдавала приказы — и, конечно, ничего не делала.

— Я всего лишь кричала своей сестре, чтобы бежала! — слезы текут ручьём. Хочется обнять, утешить, конечно, сначала надо выпустить, зачем я вообще её дер... Стоп.

— Ты, тварь, жить совсем не хочешь? — прищурился я, сжимая её. Фигурка девочки размылась в бесформенное облачко. — Мне достаточно пожелать, и...

— Я поняла, поняла! — интересно, испуг реален или тоже притворство? Отличить практически невозможно — иллюзии, накладываемые невереной на саму себя, почти истинны.

— Неужели? — сжал чуть сильнее и отпустил. Она немедленно приняла восстановила девчачью форму. Ну-ну.

— Больше не буду, правда-правда! — заверила, как же. Только дотошный самоконтроль — и никак иначе. Стоит дать слабину... Потому с ними предпочитают не говорить, а убивать. Безопасней, эффективней, быстрей. — Я, правда, только следила, я знала, что они что-то задумали, но я только следила! Сестра, она полетела посмотреть ближе, хозяйка велела, но я поняла, что надо бежать и кричала ей, а она, она... Та красная, она сожгла сестру! — резкий переход от детской истерики к взрослой ненависти. — Она поплатится, да, поплатится...

— Мы говорим не о твоей сестре, — отрезал я. — Излагай сначала. Кто хозяйка, зачем следила?

— Она пленила нас с сёстрами, — расплакалась иссис. — Мы хотели на свободу, а там ждала она, мы не успели бежать, она сковала, надела цепи, она убила старшую сестру, а нас с младшей сестрой заставила следить за тобой! Мы только следили, эта сумасшедшая хотела всех там перебить, сестра не успела бежать, я успела, а тут ты и...

— Стоп, — прервал я. — По порядку. В мир Сарсия вас призвала эта "хозяйка"?

— Не призвала, — горестно вздохнула иссис. — Она открыла путь и ждала нас здесь. Ловушка! Она сковала нас, ненавижу, ненавижу, ненавижу... — неверена скатилась в беспорядочные бормотания вперемешку с угрозами неведомой "хозяйке".

— Что она приказала?

— Сначала хотела найти... э... — иссис замерла, прозрачное лицо скривила гримаса ужаса. Миг — я почуял присутствие другой иссис, гораздо сильнее этой, не мешкая, ударил атрибутом в её направлении, а заодно в трёх случайных. Промазал, естественно. А пленённая иссис перестала быть. Просто развеялась облачком сияния, даже душа отправилась на перерождение пустой, без каких-либо обрывков психики.

— Мы скоро встретимся, Андра, — шёпот в ухо заставил вздрогнуть и атаковать парой сферических духовных волн в надежде, что они хотя бы заденут спрятавшуюся тварь. Без толку — ощущение противницы, уже ненаправленное, отдалилось и пропало. Я глубоко вдохнул ледяной воздух, успокаивая сердцебиение, и полетел вниз, к огням Латтора.

Умение помнить и менять свои сны достаточно давно вошло в моду среди иилгов. Развитый самоконтроль, некоторые ментальные практики, парочка-троечка особенных чар, и вуаля, ты властелин своих грёз. Осознанные сновидения, разумеется, не следовало использовать слишком часто — это нарушают естественный ход вещей, не даёт душе и нервной системе отдохнуть, привести в порядок память и обретённые за бодрствование навыки. С другой стороны, осознанное сновидение — прекрасный инструмент для аналитиков, творцов всех областей, а также развлечение тем, кто поддался новой моде. Ведь такой сон заменяет любой наркотик, любое развлечение, становится отдушиной... Психологическая зависимость и психические заболевания от таких "развлечений" стали настоящим бичом среди иилгов всех возрастов, а уж как ругались маги души, которые подчас вытаскивали сновидцев из совсем уж невероятных состояний сознания!

За последнюю неделю Аррон то'Арссо ходил к магам души трижды. В профессиональную тайну, даже подкреплённую волшебной клятвой, он не верил, потому ограничился поверхностным обследованием и консультациями. Единственное, к чему пришёл консилиум из двух специалистов, молодого и пожилого, это необходимость узнать всё самому. Проще говоря, провести осознанное сновидение, только не обычное, а с опосредствованным контролем, когда сновидец немного отстранён от происходящего, позволяет ему идти своим чередом, тем не менее, в любой момент готов остановить, изменить, прервать, проснуться. Обрывочных воспоминаний о кошмарах не хватало. А сам Аррон не мог рассказать, что в них присутствует образ безликого демона, своего личной слуги.

Началось всё с неприятных снов. Стоило отослать демона убивать этого то'Саат, чем-то помешавшего господину, как на следующее утро он проснулся с гудящей головой, никаким настроением, чувством усталости и беспорядочными образами демона в голове. Списав всё на нервное перенапряжение, маг привёл себя в порядок парой простых целительских приёмов. На следующий день всё повторилось, только образы демона стали отчётливей, а вместо простых приёмов пришлось использовать сложные чары. Для целителя Аррона — ничего особого. Однако то'Арссо насторожился и отправился к магам души. Последний же раз закончился тем, что даже самое тонкое и мощное волшебство не спасло от измождения, ярких образов оскалившегося демона, стоящих перед глазами весь день, и, самое страшное для целителя, жуткой раздражительности и дрожащих рук. Нет, он обязан покончить с этим, будь то проклятие, результат стресса или что ещё. Хорошо хоть не демон: она не знала его имени, не видела его лица, не представляла, кто он. Путы на ней делали его одним из миллионов чародеев, хоть сто лет ищи, не найдёшь.

Ну вот всё готово. Аррон улёгся в постель, проверил защиту личных покоев — на максимуме. Только то'э Арссо сможет войти, но ему уж точно не до своего племянника. Отделение Гильдии Жизни, где Аррон занимал пост заместителя главного координатора, получило строгий наказ не беспокоить по семейным обстоятельствам, как минимум, два дня. Сам координатор без проблем отпустил Аррона — отношения у них сложились самые хорошие, вскоре тот должен был уйти на повышение, а Аррон — занять его должность. Одиночка, предпочитающий работу всему прочему, Аррон не опасался ни чьего больше визита. Деловито закончил проверку, включил артефакты с ритуалами души, целитель погрузился в сон.

Странное ощущение. Будто паришь в невесомости, подхваченный чарами левитации, всё воспринимается немного отстранённо — одновременно ты испытываешь приглушённые эмоции себя-во-сне. Аррон осознал себя стоящим на пороге дома. Изнутри раздался женский голос, перемежаемый смехом. Он-во-сне "вспомнил", что это его любимая. Он-настоящий чётко помнил этот момент и желал видеть продолжение, потому усилием воли развернул себя-во-сне и направил прочь от дома. Но смех любимой раздался под ухом. Он-во-сне развернулся, с болью в сердце сознавая, что она с другим, сидит у него на коленях — окружающая обстановка растаяла и явилась внутренность его дома.

— Аррон? — она повернулась к нему. — Ты выбрал сам. Работа, а не семья. Я ухожу от тебя.

Как она права... Столько лет прошло — он-то, дурак, думал, эта рана уже закрылась... Она бросила его. О Основательница, сколько он уже одинок? Двадцать лет, и каждый раз вспоминает её. Правильно ли он поступил? Если бы он проводил с ней больше времени, сколько людей остались бы без помощи целителя? Их противостояние с родом Коррот, если бы не оно... С болью смотрел он, как её уводит человек с неопределённым лицом — он так и не узнал его имя. Но ведь ей будет лучше с ним? Почему же тогда так больно в сердце?

Он-во-сне сидел в кресле, закрыв ладонями лицо. Не плакал — просто жест отчаяния. Ничего не исправишь. Она ушла. Она права. Он один. Но он целитель! Отдав предпочтение долгу — скольких он спас? Обстановка растаяла белой дымкой — и вот Аррон стоит над операционным столом.

— Мы не можем рисковать! — заявляет он. — Ампутация, немедленная ампутация! Лио, готовь чары кровоостановки, если проклятие распространится...

— Но мэтр... — тихо возражает она. Лиолара, она уже на третьем круге, когда он только на четвёртом, и ей прочат магистра. Как она была права — тогда он просто не захотел брать ответственность, того воина можно было спасти, его знаний и умений хватало. Он струсил. Ещё бы, воин принадлежал древнему роду, стоило ошибиться — он умрёт. А так — калека на всю жизнь, проклятие затронуло и духовную сферу, ногу не восстановить.

— Быстрее! — почти кричит он. Как бы то ни было, нельзя медлить.

— Мэтр, я бы справилась... — шепчет она, выполняя требуемое.

Аррон бессильно наблюдает, как он-во-сне отрезает ногу, а затем, найдя отголосок проклятия в руке — и кисть. Потом этот воин приходил благодарить его за спасение жизни. Аррон знал, что своим решением закрыл ему все перспективы, лишил статуса наследника и невесты. Но он благодарил. Аррон отнекивался... Духи предков, почему он поступил именно так? Ведь Лио действительно бы справилась, а он тогда-то был лучше неё...

— Это было давно, — через себя-во-сне бормотал целитель. — Я стал лучше, я извлёк урок, я правильно оцениваю риски и последствия... Я больше подхожу для управленческой работы, я хороший руководитель, я...

— Правда? — шепнул кто-то. Мир вокруг плывёт, теряя старые и обретая новые очертания...

— Нет, Эфар, — оборвал он-во-сне одного из младших целителей. — Я не могу передать твои данные мастеру.

— Но вы же помогли Лио! — воскликнул Эфар. — Для меня это последний шанс! Её отец говорит, что не помолвит ни с кем ниже мастера. Я всё знаю, вы же видели, я не хуже Лио, и...