Иллория: спасти королевство (общий файл)

Старик наклонился, прищурился и вздохнул.

— С рождения немая? Могу. Но стоить это вам будет ой как дорого.

— У нас есть немного денег, но не думаю, что этого хватит.

— А кто сказал, что я про деньги? Деньги мне без надобности. Я предлагаю обмен. Я вам услугу и вы мне услугу. Согласны?

— А что за услуга? — насторожилась Верея.

Внезапно Явор перестал ей нравиться, в глазах старика появились недобрые искры, уголки рта опустились и морщины на лице, казалось, переместились: если раньше они располагались на лбу и в уголках глаз, что свидетельствовало о веселом нраве, то теперь большая часть съехала на щеки.

— Непростая услуга, — сразу признался Явор. — Но иначе нельзя. Коли стану просто так волшебство направо налево раздавать, ко мне целые толпы выстроятся. А так, стоит кому пропасть или погибнуть, поток желающих резко сокращается. Так что думайте. Опасное это занятие.

— Я на все готов, — твердо ответил Ивор. — Если вылечите Ирию.

— Вылечу, — пообещал Явор. — И в Рандорию вас переправлю. Коли согласитесь. Ну?

— Я согласен, — кивнул Бьорн.

— Я тоже, — ответила Верея.

Ирия кивнула и прижалась к Ивору.

— Ну, коли так, тогда выбирайте, огонь или вода. И запомните, обратного пути не будет.

— Огнь! — тут же произнес Бьорн.

— Вода, — качнул головой Ивор. — Мы с Ирией выбираем воду.

— Нет, так не пойдет. Вы уж определитесь.

Верея поняла, что молодые люди никогда не договорятся, и подала голос:

— Огонь, — сказала она и обернулась к Ивору. — Тот старик нам все верно сказал, так почему бы не последовать его совету?

Ивор вздохнул и махнул рукой.

— Вот и славно.

Явор потер руки, разогревая ладони, и стал чертить в воздухе знаки. Морщины на его лице пришли в движение, будто это были не морщины, а нарисованные линии, которые по воле мага свободно перемещались туда, куда им прикажут, губы задрожали, и старик стал бормотать себе под нос странные слова.

Некоторое время ничего не происходило, а потом Верея неожиданно почувствовала острую боль в груди. Она буквально сложилась пополам, схватившись за грудь, и не сразу заметила, что с остальными происходит то же самое. Ивор застонал, а Бьорн стащил с себя рубашку и все увидели, что на его груди ярко-красным горит силуэт дракона. Верея осторожно развязала тесемки на блузе, посмотрела на свою грудь и вскрикнула. У них у всех было одно и то же: выжженный на коже красный дракон с собранным в кольца хвостом.

— Это напоминание о нашем договоре, — произнес Явор. — Я отправлю вас в Северную Рандорию и верну обратно, в этот самый дом, ровно через пять месяцев. Верну, где бы вы ни находились. Если к тому времени вы не выполните задание, которое я вам дам, дракон на вашей груди вонзит зубы в ваше сердца, и вы умрете.

Верея ахнула.

— Вы должны добыть для меня печень дракона, — продолжил старик. Он живет в горах и слишком умен и стар, чтобы попасться мне в руки, однако против натиска юности не выдержит.

Старик отвернулся к дальней стене печи, покопался в одеяле и вытащил длинную, с локоть, серебряную иглу.

— Это особенная игла. Идеальное оружие. Разрушает любую магию, даже драконью, а давно известно, что у драконов самая сильная магия.

Старик протянул иглу Ивору.

— Ты просил вылечить свою подругу, вот ты дракона и убьешь. Воткнешь в его сердце эту иглу, только смотри, сам не уколись, помрешь в момент.

Верея наблюдала, как Ивор, словно завороженный, берет иглу и осторожно проводит по ней пальцем.

— Ну, теперь берите свои вещички, буду вас перемещать.

Явор вновь превратился в добродушного старичка, но больше Верею лукавые морщины обмануть не могли. Она знала, что старый сошедший с ума волшебник убьет их, если через пять месяцев они не принесут ему печень дракона.

Девушка прижала к себе дорожную сумку и зажмурилась. Она не хотела видеть ни торжествующий взгляд великого волшебника, ни испуганные глаза Ирии, ни сурового Бьорна, ни завороженного серебряной иглой Ивора. Она хотела заснуть и проснуться в своем доме, чтобы ей снова нужно было идти в лес за травами, ухаживать за матерью и беседовать с белками и проклевывающейся из-под снега молодой травой. Но все это осталось в прошлом. Духи предсказали ей большое путешествие и большие опасности, и она понимала, что избежать этого не сможет. Поэтому зажмурилась, ожидая самого худшего.

Земля из-под ее ног внезапно исчезла, словно девушку толкнули, и она не удержала равновесия, и упала, но падение не закончилось, тело не встретилось с землей, его закрутило и подбросило вверх. Верея едва не задохнулась от неожиданной нехватки воздуха, но глаза не открыла, побоялась, что увидит летящей себя на высоте птичьего полета, запаникует, и упадет на землю.

Кружение закончилось так же быстро, как началось. Вот Верею бросало из стороны в сторону на невероятной высоте, а вот она уже снова стоит на земле, и пахнет вокруг очень приятно — свежей травой и молодой листвой.

Травница открыла глаза и прижала руки к груди. Она стояла на опушке леса, а вокруг все было зеленым, словно из ранней весны она попала в лето.

Ивор, Ирия и Бьорн стояли рядом такие же удивленные и немного испуганные.

— Вот это да! — выдохнул Бьорн.

А Ирия неожиданно толкнула Ивора в бок и произнесла:

— Больше никогда не смей решать за меня! Я бы сразу выбрала огонь!

Глава 2

Дракон

Каждый день дракон облетал подведомственные ему территории. Конечно, официально они ему не принадлежали, но ему нравилось считать, будто все людишки, что суетливо носятся по городу, что весь скот, заполонивший большую часть полей, все деревеньки, дороги, торговые тракты, поля, леса и горы принадлежат ему. Он чувствовал свою власть над всем, что проносилось под его крыльями, потому что его могущество было практически безгранично.

В один момент дракон мог растоптать, разорвать, спалить все, что ему не понравится. Любой стог сена, любое строение, любого человека, любую деревню, и даже всю столицу махом. Стоило только снизиться, набрать в грудь побольше воздуха и выдохнуть.

Люди боялись этого больше всего на свете, и дракон этим пользовался. Ведь им, несчастным, и в голову не могло придти, что на самом-то деле он никогда так не сделает, потому что драконы — мудрая раса, появившаяся на земле гораздо раньше человеческой, и потому успевшая набраться опыта и поумнеть. А люди так и остались глупыми никчемными паразитами, все помыслы которых занимает лишь борьба за выживание и процветание. Они только и делают, что воюют друг с другом за территории и богатства — цветные минералы, которые подчас ставят выше собственной жизни. А ведь это всего лишь камни: рубины, алмазы, сапфиры, изумруды, опалы, почти то же самое, что гранит, медь, алюминий, графит и кварц, только красивее. И это снова подтверждает превосходство драконов над людьми, потому что драконам не нужны драгоценные камни, единственное, что они ценят: жизнь и свободу. А это поважнее любых блестяшек.

Тем не менее, драгоценные камни у дракона все же были. И в огромном количестве. Столько, что если бы эту "коллекцию" увидел какой-нибудь человек, тотчас сошел бы с ума от жадности, зависти и желания обладать ею. Поэтому дракон никому свою "коллекцию" не показывал, но все знали, что она у него есть. Это было частью Плана.

Дракон снизился над полем и, разинув пасть, понесся прямо к пастуху, пасшему овец. Человечишка увидел приближающуюся к нему зверюгу и замер, закрыл глаза руками, но не убежал, даже не позвал на помощь, зато намочил штаны. Резкий запах ударил в ноздри дракону, когда он пролетел над пастухом.

Дракон взмыл в небо, смеясь и кашляя дымом. Ему было весело. Ему нравилось пугать людишек и ощущать собственную власть над ними, собственное превосходство, собственный ум и свободу. А они этого не понимали, считали его чудовищем — глупым, злым и очень опасным, поэтому боялись, но не трогали — знали, что не справятся. Когда дракон только поселился в горах Северной Рандории, король тотчас направил против него целую армию в надежде если не убить, то прогнать злобную тварь. Это было веселое время. Дракон и сейчас смеялся, вспоминая произошедшее.

Место, которое он мог бы назвать домом, дракон выбирал тщательно и придирчиво. Ему была нужна особая гора: достаточно высокая, чтобы нависающие облака скрывали его от обитателей земли, и достаточно пологая, чтобы можно было вытянуться на вершине в полный рост. Дополнительными критериями для отбора стали наличие крутых обрывов в нижней половине и пещеры, где дракон мог бы хранить драгоценные камни. Главное же состояло в том, чтобы до логова никто не мог добраться — ни конный, ни пеший, ни любитель природы, ни охотник за драконами. Особенно охотник за драконами. И после долгих поисков, он нашел то, что искал.

Обычно он спал до обеда, когда солнце поднималось в высшую точку горизонта и будило его теплом, проникающим сквозь чешую. Тогда он открывал глаза, потягивался, разминая каждую мышцу, и летел на поиски пищи. В то время пищей ему служил случайный скот с человеческих пастбищ. Пары коров было достаточно, чтобы поддерживать нужную температуру тела и не набирать лишний вес. Он не разбойничал и не разгонял скот намеренно, просто пытался не умереть с голоду. Пастухи же посчитали, что две коровы в день — слишком большая потеря, и пожаловались королю.

И вот однажды, проснувшись как обычно в обед, дракон заметил между горами подозрительное шевеление. Снизившись, он увидел королевскую армию: сотни, если не тысячи людишек, штурмовавших неприступные скалы. Они старались производить как можно больше шума: бряцали медными щитами, топали ногами, ударяли друг о друга металлические шлемы. Кое у кого дракон разглядел даже бубны и кастрюли с поварешками. Людишки старались шуметь как можно громче и явно считали дракона идиотом. И дракон разозлился. Это понятно — никому не нравится, когда его считают идиотом.

Он выдохнул на них дым и полетел на поиски пищи.

Когда сытый и оттого довольный, дракон вернулся домой, то обнаружил, что дым нисколько не напугал мелких тварей, они упорно ползли по скалам, хотя наверняка понимали, что далеко им не уползти.

Тогда дракон решил устроить показательное представление: выломал из скалы два небольших камня и пустил их, как лавину прямо рядом с людишками. И со смехом смотрел, как они удирают, скатываясь вниз на пятой точке.

Чтобы окончательно напугать вредителей, дракон сел неподалеку и выпустил из себя огненный шторм второй категории. Этого оказалось достаточно, чтобы армия разбежалась в разные стороны.

Дракон долго смеялся, глядя на мельтешение и панику, кружил над убегающими, а когда они выбрались из гористой местности и побежали по лугам, полетел над ними так низко, что ветер, понимающийся от движений его крыльев, сбил несколько людишек с ног.

Тогда-то и родился План. И именно тогда он сделал первый шаг к его осуществлению.

Дракону было понятно, что просто так его в покое не оставят. Если не получилось взять грубой силой, значит, стоит сменить тактику, и логическим продолжением армии стали бы смельчаки-одиночки, карабкающиеся по горам и мешающие спать, а также отравленные чучела коров, которые глупый дракон сослепу будет считать настоящим животным. Конечно, до всего этого людишки могли и не додуматься, но он предпочитал переоценить противника и приготовиться к худшему. Это лучше, чем однажды проснуться с копьем в глазу или действительно съесть отравленную корову.

Поэтому он стал кружить над убегающей армией, выискивая главного. Лучше бы конечно поговорить с самым главным, то есть королем, но король в замке, а рушить замок ради того, чтобы договориться о мире — не самое мирное решение. Поэтому дракону пришлось довольствоваться генералом.

Генерал бежал одним из последних. Не потому что был героем и не потому, что беспокоился об отставших, просто бежать быстрее ему не позволяла комплекция. Он был таким толстым, что дракон подивился, как тот вообще может бежать. Прикинув рост этого высокопоставленного человечишки и вес, вычислив коэффициент массы тела, помножив его на собственную длину, дракон задумчиво прикрыл глаза — в подобной ситуации он бы никогда не смог взлететь. А этот бежит. Видимо, дракон сильно его испугал.

Это стало еще одним поводом для смеха и гордости, но на смех времени не было, следовало позаботиться о собственной безопасности.

Дракон прицелился, как делал это во время охоты, рассчитал расстояние до генерала, скорость его бега, собственную скорость и зашел на посадочный круг.

В целом получилось даже эффектнее, чем задумывалось: дракон приземлился перед генералом так стремительно, что тот едва успел остановиться. Человечишка понял, что находится в досягаемости не только смертельно опасного огненного дыхания, но и в поле досягаемости удара хвостом, и замер. Как можно медленнее, чтобы не нервировать трусоватого генерала, дракон опустил голову и как можно дружелюбнее произнес:

— Я буду говорить, а ты будешь меня слушать.

Эти слова дались дракону с большим трудом, потому что хоть он и выучил варварский язык людишек, язык его был предназначен для других звуков. Тем не менее, генерал прекрасно его понял, но реакция человека дракона поразила: вместо того, чтобы кивнуть, человечишка заголосил, будто его режут, и бросился бежать.

— Я хочу поговорить! — уже громче добавил дракон и схватил толстяка правой передней лапой.

— Помогите! Спасите! Дракон! — голосил толстяк.

Войско, частично сбежавшее, частично остановившееся на порядочном от дракона расстоянии, надо отдать ему должное, не растерялось. Люди начали подтягиваться, и в дракона полетели стрелы.

— Не стреляйте, — произнес дракон. — Я ничего плохого не сделаю. Я хочу поговорить.

Но стрел меньше не стало, и толстяк все также орал и дергался.

Тогда дракон расправил крылья и взлетел.

— Не хочешь по-хорошему, — сказал он генералу, — будет как получится. Заткнись уже, а?

Дракон отнес человека домой, на вершину горы. Поставил на землю, а сам лег, свернувшись полукольцом. Генералишка перестал вопить и орать, потому что понял — здесь его никто не спасет. Он попятился, но дракон положил хвост, преграждая все пути для отступления, да и отступать было некуда.

— Ч-ч-чего тебе надо? — спросил генерал дрожащим голосом.

— Мне, — улыбнулся дракон. — Много чего. Но в первую очередь, спокойствия. Мне, видишь ли, не очень понравилось сегодняшнее представление, и хотелось бы получить гарантии, что подобного больше не повториться. Ни в каких масштабах: ни в масштабах армии, ни в масштабах одинокого охотника на драконов. Ты можешь мне это гарантировать?

— Н-н-не могу, — пролепетал генерал. — Я — птица подневольная, что скажут, то и делаю. И солдаты у меня такие же.

— Значит, — выдохнул дракон, — надо было с королем разговаривать... а ты можешь передать ему мои слова?

— М-м-могу.

— Тогда жди.

Дракон поднялся и соскочил со скалы на нижний уступ, взмахнул крыльями и оказался рядом с пещерой. Влез в узкий неудобный лаз, прополз немного на брюхе и попал в просторный каменный зал, где хранил свои сокровища. Сгреб лапой, сколько получилось, и вернулся на скалу.