Пояс для Эмилии

Женя улыбнулся, но тут же помрачнел. Мила, застенчивая продавщица в антикварной лавке, робкая студентка, которой, впрочем, хватило решимости пойти против воли отца, чудом ожившая наследница могущественной колдуньи, стала частью иного мира. Отказ от ключа равносилен потере любимой девушки. Либо Маслаков-младший примет наследие и станет частью вселенной Алой Леди, либо потеряет её через год-два. Мила будет вершить судьбы людей, а его выкинут на обочину жернова рутины.

Сапфир обжёг руку, будто ощутил сомнения. В сердцевине скользили языки огня и бились о грани, словно хотели вырваться на свободу. Полупрозрачная синева сдавалась под напором пламени и грозила вот-вот лопнуть, развеяв мощь латыря. Если камень разрушится, то Женя до конца жизни будет сожалеть, что испугался, любимой девушке предпочёл спокойное существование. Тогда уж лучше бы последовал за безумным отцом! Ссутулился и покорно бы наблюдал, как тот убивает оставшихся Леди. В противном случае, зачем в памятное утро на реке выбрал сторону хранительниц пояса? Трус.

Камень окутало свечение. Трещинки изрезали грань, капля пламени скользнула на пол и прожгла дыру. Осознав, что время истекает, юноша приложил подарок к двери, но не смог отнять ладонь. Камень вошёл в створку, словно вылепленную из пластилина, следом она почернела и поглотила гостя. Вобрала в себя, как зыбучий песок, и окунула во мрак. Марево хлынуло в горло и ослепило...

Пахло травой.

— Просыпайся, добрый молодец.

Женя открыл глаза. Над головой расстилалось тёмно-синее, точно морские дали, небо, расчерченное тончайшими паутинками облаков. Лицо гладили колоски мятлика, одуванчиковый пух щекотал нос. Ключ открыл путь на луг. Лишь на горизонте покачивались обрамлённые кустарником деревья.

— Долго спишь, — шептал ветер и гнал травяные переливы, — жизнь проспишь...

Кристалл раскололся на две бесцветные половинки. Пустые, словно ореховые скорлупки. Подумав, юноша убрал осколки в карман и зашагал к виднеющимся вдали берёзкам. Мила рассказывала о комнатах и арках, тумане и холоде пещер, но, похоже, для молодого журналиста уготовано нечто иное.

Палило солнце, жужжали пчёлы. Маслаков снял пиджак и платком отёр пот со лба. Жарко, как летом в родном Краснодаре. Правда, пока другие радовались теплу, играли в футбол и загорали на речках, Женя сидел в отцовской лавке в окружении книг и журналов. Читал фантастику, приключения, очерки, после пробовал написать рассказы. С детства он любил сочинять истории, в школе отвечал за стенгазету, после выбрал факультет журналистики. Хотел постигнуть тайны слова, чтобы однажды создать нечто стоящее. Про увлечение знал только отец, даже Миле юноша не рассказывал о творчестве, боялся показаться смешным.

Поначалу Маслаков заинтересовался Орловой, потому что увидел в ней героиню повести. Не глупую блондинку с ветром в голове, читать про которых не любил, а робкую, но готовую стоять на своём девушку, идеального персонажа для вымышленного мира. Свидание за свиданием будущий журналист составлял портрет, дополнял характеристики и привычки, пока общение не вышло за рамки "работы". Вечерами всё чаще Женя откладывал ноутбук и блокнот, чтобы за чашкой крепкого кофе вспомнить о Миле и предаться фантазиям. Предыдущие девушки, как одна, интересовались благами семьи, пытались покорить в постели, строили из себя модных див, но эта казалась ему нетронутой фарфоровой статуэткой. Достань с дальней полки, смети пыль, и куколка станет главным украшением собрания, лучиком света в тёмном шкафу. Счастливым будет тот, на кого она обратит внимание. Сильная, но беззащитная. Любой, кто захочет её обидеть, сначала будет иметь дело с Маслаковым.

Не отпускала мысль, что Женя опоздал. Дотянул до последнего, и ключ истратил силу. Поэтому забросил на луг. Хотя, это не юг или средняя полоса России, ведь на дворе октябрь. Другое время, но другая ли реальность?

Повеяло прохладой, слуха коснулся шум воды, и гость иного мира прибавил шагу. Хорошо бы смочить лицо и утолить жажду, ведь одному богу известно, что Маслаков должен найти на поляне. Явно не цветов собрать. Миле, как будущей Леди, подарили ленты, но он мужчина, а сила наследуется по женской линии.

У ручья, в тени берёзовых ветвей, отдыхали три девушки. В свободных платьях и венках они казались пастушками, утомлёнными летним зноем и готовящимися к дню Ивана Купалы. Но Женя знал, что впечатление обманчиво, и он видит не деревенских простушек. Вместо рисунков старинные книги содержали словесные портреты великих сестёр. Яркие, точные.

Осанке старшей позавидовала бы любая королева. Нежно-васильковое одеяние оттеняло мраморную кожу и совпадало с цветом глаз. Пальцем Лукерья чертила фигурки на жемчужно-сером песке и улыбалась, словно ведала нечто очень важное. С похожей улыбкой Ольга Александровна привела Женю на чердак. Знала, что открывает для юноши мир тайн и берёт под крыло талантливого ученика.

Спиной касаясь валуна, сидела средняя и обрывала лепестки с ромашки. Локоны чернее крыла ворона играли сиреневыми бликами. Острые скулы казались белее мела, словно Марена избегала солнца. Широкие, словно мужские, плечи намекали на недюжинную силу, на тонких пальцах грубели мозоли. Истинная воительница, готовая на всё ради великой цели.

Младшая плела венок. Выбирала из корзинки васильки и маки, оттеняла клевером и гвоздикой. Круглое лицо усыпали веснушки, из косы до пояса выбились каштановые с рыжиной прядки. Похожие девушки вдохновляли русских художников в восемнадцатом и девятнадцатом веках.

Позади в каменном кольце трещал костёр.

— Здравствуйте, — Женя поклонился сёстрам.

— Благодарствуем, добрый молодец, — лукаво улыбнулась старшая. Взгляд уверенный, как у Белой Леди. Или наоборот.

— Добрый? — средняя оборвала последний лепесток, — трусливый.

— Марена, ты строга с нашим гостем.

— Разве? — она приподняла соболиную бровь, — шагнул в последнее мгновение. Ключ едва не взорвался. Не больно ты любишь Алую, раз поддался сомнениям, — воительница выбросила стебелёк, — так зачем пожаловал? Зачем потревожил нас?

Юноша опустился на песок.

— Я видел чёрные тени и слышал голоса. Шелестящие, скрипучие, они сказали, что я тоже должен побывать в иной страте. Могу отказаться и забыть, но тогда Мила не выстоит. Концовку я не понял, но... — Маслаков запустил руки в волосы. Домыслить откровения стражей не составило труда, — как я могу помочь Искателям?

— Приняв дар однажды, отречься не сможешь, — младшая не поднимала глаз, словно боялась потомка.

— Разве силы не наследуются по женской линии?

— В любом правиле бывают исключения, — Лукерья дорисовала розу ветров.

На верхушку берёзы опустились вороны и протяжно закаркали. Пепельные заплаты облаков погасили солнце, ветер пригнул траву к земле. В своём мире Женя бы подумал, что вот-вот разразится гроза.

— Началось, — закрыла глаза старшая, — обитель потревожена.

— Справятся? — вполголоса спросила Марена.

— Только все вместе.

— А ты?

— В тот мир путь закрыт. Если я переступлю через барьер, пряхи заберут всех. Они до сих пор сердиты на Ольгу за своеволие. Чудом я умолила не трогать её, взамен оставить душу Серой. Пообещала, что твой кинжал будет уничтожен.

— Теперь я жалею, что в солнцестояние закляла рубин.

— Готово, — Виринея затянула узел на венке, — Евгений, прими моё благословение.

Украшением-змейкой младшая сестра опутала руку юноши. Браслет сжался по предплечью, цветы слились в пёструю полосу и засверкали подобно драгоценным камням.

— Леди ты стать не можешь, но...

— Пусть будет Лорд. Лорд Самоцветов.

— Не вычурно ли? — ухмыльнулась Марена.

— Под стать доброму молодцу.

— Давным-давно я призывала кристаллы, — младшая смотрела в глаза наследнику, — прикасалась к земле и мысленно просила твердь подарить искру. Леди ждёт новолуния, чтобы почувствовать камень, ты пробудишь его в любой час дня и ночи. Пожалуйста, не повторяй моих ошибок. Дар, это хорошо, но не позволяй ему себя менять.

Тучи хлынули на небо стальными волнами. На горизонте ударила молния, встревоженные вороны закружились над ручьём.

Лукерья бросила в костёр горсть песка. Вспыхнуло пламя, высоко взлетели искры-пчёлки и закружились над макушками берёз.

— Поспеши. В твоей страте миновал не один день. И, — улыбка сошла с лица старшей, — береги Алую. Слишком многое в её жизни зависит от тебя.

В огне почудились силуэты. Они беспорядочно мельтешили, точно боролись, но кто на кого нападал? Что произошло? Стена огня скрывает путь домой?

Сомнения развеял крик Милы. Как бы это ни было опасно, юноша должен быть рядом с Алой Леди. Сильной, но в то же время хрупкой, как фарфоровая куколка.

Женя прыгнул в огонь.

— Глава 18. Иллюзия обмана.

Дарья проснулась в кромешной темноте. Болела голова, а рука, на которую надели кольцо, на ощупь была ледяной. Пальцы сгибались, но браслет оттягивал запястье, словно высеченный из камня. Обычно невесомый, сейчас он ощущался "кирпичом". Знать бы, откуда у Игоря украшения, угнетающие энергию кристаллов? Помнится, Ольга рассказывала о минерале, способном подавить силу Искателя, и опасном даже для неё. Хорошо противники подготовились, действуют с умом.

В звенящей тишине Соловьёва слышала собственное дыхание. Покой не тревожили ни голоса или шум автомобилей, словно врача упрятали в клетку, подобной тем, где содержат душевнобольных. Слава богу, не одели в смирительную рубашку, не накачали лекарствами. Дарья чувствовала на себе наряд, в котором сидела в кинотеатре, и это успокаивало. Скоро хлороформ перестанет действовать, надо будет поразмыслить над бедой.

Нащупав под головой подушку, врач приподняла её выше и устроилась полулёжа. Судя по пружинящей поверхности и машинной прострочке, женщину поместили на старую кровать или диван. Взгляд зацепился за электронный циферблат настенных часов, показывающих половину пятого. Раннее утро. Вряд ли в ближайшее время кто-то потревожит пленницу, значит, можно собраться с мыслями.

Мощь камней скрыта кольцом, посему — Дарья слабее любого из шайки Игоря. Убивать её не станут, иначе бы сделали это в кинотеатре, а не привезли бог весть куда. Значит, она нужна, но для чего? Как заложница? А, что, теперь Ветров попытается шантажировать Ольгу. Но пойдёт ли та на поводу врага? Так ли ей дорога Соловьёва? Белой Леди много лет, дом на Фонтанке помнит десятки ближайших помощников. Наступит день, когда на смену Дарье придёт другая. Более того, в особняке уже есть потенциальная замена. Так ли нужно рисковать всем, чтобы освободить Дарью?

Соловьёва обхватила колени. Глупости. Ольга пойдёт на сделку с шантажистом. Скорее всего, заранее придумает ответные манёвры, но не бросит подругу. Нет. Белая Леди не разбрасывается верными людьми, всегда выручает Искателей. Пятнадцать лет миновало, и всем она помогла. Дарья не станет исключением. Пока надо сохранять хладнокровие и сбить с Игоря апломб. Считает, что запугал? Не дождётся.

Шорох.

Ещё один.

И ещё. Кто-то крался, но не рядом, а... за стеной?

— Даша.

Шёпот раздался совсем рядом.

— Ты слышишь? Даша!

— Аркаша? Где ты? Я ничего не вижу!

Вытянув руки, Соловьёва нащупала край кровати и осторожно спустилась на ковёр. Оттолкнула подушки, ударилась локтём обо что-то твёрдое, но через три шага дотронулась до стены. Мягкой, словно затянутой тканью.

— Я за дверью, — прозвучал знакомый голос, — все спят, в коридоре свет не горит. Зажечь не могу, иначе догадаются.

— Понятно.

— Слушай внимательно. Ничего не ешь и не пей. Игорь захочет сделать тебя послушной и подмешает наркотик. Щель под дверью толщиной в два пальца, так что я смогу тебе что-нибудь передать. Изображай при нём слабоумную, со всем соглашайся, иначе он догадается и будет поить насильно.

Дарья сжала кулаки.

— Как снять кольцо?

— Боюсь, на это способна только Ольга. У Игоря остались ещё два. Наденет тем, кого приведёт Кристина.

Соловьёва улыбнулась:

— В кинотеатре со мной была невидимая Анна, так что Оля уже знает о предателе.

— Да? Отлично, — он выдохнул, — ещё одно, очень важное. Не верь мне, если я буду вместе с Игорем или Глебом. Маслаков уверен, что управляет мной, но Оля сохранила защищающий от внушения кристалл. При них я вынужден притворяться, но понимаю, что и как происходит. Правда, чем злее старый друг, тем сильнее внушение подавляет меня. У Глеба свой источник силы. Какой, я пока не раскусил.

— Хорошо.

— Завтра они будут с тобой беседовать, а я... — Солнцев замолчал, а где-то далеко Дарья услышала хлопок, — прости, мне пора.

Едва стихли шаги, в коридоре вспыхнул свет. Узкая прямоугольная полоса расчертила пол, а Дарья торопливо забралась на кровать и улеглась на подушке. Стучали каблуки, отсчитывая неуловимые секунды, а женщина молилась, лишь бы Аркаша успел скрыться. Как предателя, его сурово накажут.

Воцарилась тишина. Прижимая колени к груди, Дарья с ужасом глядела на просвет, разделённый на три половины. Кто-то вплотную стоял около двери и слушал, что делает пленница. Неужели разговор подслушали? Тогда обоих ничто не спасёт.

Скрипнула ручка, во тьму комнаты полился свет, но Соловьёва успела сомкнуть глаза и притвориться спящей. Веки не дрогнули, губы остались расслабленными, разве что стук сердца притупил слух. Коснись незнакомец её груди, и обман будет раскрыт.

Человек взял Дарью за подбородок, точно посмотрел в лицо, и медленно провёл пальцем по скуле. Прикосновение обожгло сильнее огня, чужое дыхание аукнулось тошнотой, но Соловьёва выдержала экзамен. Не дрогнула. Помогли характер и сноровка, наработанные благодаря врачебной практике.

— Спи, птичка, — послышалось над ухом, — спи, пока можешь.

Когда дверь закрылась, Дарья до крови прикусила губу и уткнулась лицом в подушку. Не произнесла ни звука, потому что знала: Игорь стоит в коридоре и слушает.

Утро началось безрадостно. Часы показывали семь, восемь, девять утра, но в комнате не светлело. Мрак наталкивал на мысль, что в "тюрьме" нет окон. Дарья сникла. Даже в колонии строгого режима, в камерах солнце проникает сквозь узкие оконца. Куда её посадили? Выходит, Игорь хочет морально подавить пленницу. Если не раздавить. Иначе, не проверил бы вчера её нервы на прочность.

Врач глубоко вдохнула. В любом помещении есть источник света. Лампы, люстры, торшеры, бра, свечи, на худой конец. Мебель в комнату внесли, значит, увидели, куда поставить. Соловьёва аккуратно шагнула на ковёр и, как минувшей ночью, наощупь добралась до двери. Благо, границу очерчивал знакомый прямоугольник света.

Где обычно монтируют выключатели? Около входа. Поэтому, надо изучить пространство около створки. Справа, слева — без разницы.

Повезло. Врач коснулась выпуклой квадратной пластины и надавила. Щелчок, вспыхнула люстра.

— Ох.

Когда глаза привыкли к свету, Дарья огляделась. Её принесли не в кладовку или подвал, а в будуар. Посередине — огромная кровать с балдахином, словно из номера для новобрачных, вокруг разбросаны тёмно-бордовые подушки и пуфики, напротив возвышается туалетный столик с овальным зеркалом и гардероб-купе. Стены задрапированы атласом и бархатом, дверь и люстра сияют позолотой. В подобных хоромах султаны держат наложниц, но причём тут Соловьёва? Игорь не похож на человека, которому нужна любовная игрушка.