Право на одиночество

В тот момент в моей душе что-то рухнуло. Я даже была не в силах что-либо сказать. Неужели Максим Петрович, которого я так уважала, опустился до банальной интрижки с секретаршей? Да ещё и в своём кабинете!

— Я пойду, — наконец выдавила из себя я. Отвернулась. И вдруг сзади раздался грозный рык:

— Стоять!!

Громов схватил меня за руку — видимо, чтобы не убежала. А после его крика я очень даже хотела смыться, и как можно скорее...

— Наташа, пожалуйста, подожди меня здесь, — сказал он уже спокойнее. — Вика, а с вами мы выйдем.

И они действительно вышли. А я осталась стоять посреди этого разгрома, недоумевая и нервничая.

Через пару минут Громов вернулся. Один, без помады на лице и с приглаженными волосами.

Он закрыл дверь и уставился на меня. В его взгляде было что-то очень странное. А я просто не знала, что сказать.

— Наташа, — Максим Петрович сделал шаг вперёд. Я даже не знаю, как так получилось, но я вздрогнула и отшатнулась.

Второй шаг в сторону я сделать не успела. Громов сорвался с места и, подбежав ко мне, обнял изо всех сил.

Я отбивалась. Даже не понимая, зачем. Просто мне хотелось вырваться и уйти, чтобы не видеть этого жуткого разгрома, не видеть своего начальника, который оказался таким же похотливым, как остальные мужчины. Я билась раненой птицей в его объятиях, а Максим Петрович всё сильнее прижимал меня к себе. Но прикосновения его не были нежными — наоборот, они больше походили на металлические тиски.

— Пожалуйста, — наконец прошептал Громов мне на ухо, пока я тщетно пыталась оттолкнуть его, — пожалуйста, не думай так обо мне. Только не ты. Кто угодно, только не ты.

Эти слова меня отрезвили. Я перестала сопротивляться и подняла голову.

В глазах Максима Петровича я увидела смущение, обиду и боль.

— Как... не думать? — прошептала я.

Громов ослабил хватку. Теперь я почувствовала нежность его рук, одна из которых гладила меня по щеке.

— Ты ведь решила, что мы с Викой тут... — он запнулся.

Я вздохнула.

— Максим Петрович, но я же видела, какой в комнате разгром, видела помаду на вашем лице...

Теперь уже вздохнул он.

— Наташа, разве мы с Викой целовались, когда ты вошла?

— Нет...

— Вот именно. Она пыталась меня соблазнить, а я... я слишком много ей позволил, не хотел быть грубым. Вика оказалась девицей напористой. И если бы ты слышала чуть больше, чем видела, то поняла бы, что я перед твоим приходом орал на неё нехорошими словами. Я уволил Вику, Наташа. Честно говоря, я и так слишком долго её терпел, — он поморщился. — Но она правда хороший секретарь, думал, дотерплю до возвращения Светы. Но это...

Я уже почти не слушала.

— Так значит, вы не?.. — прошептала я, глядя на Громова с надеждой. Он вздохнул и покачал головой.

— Мне невыносимо думать, что ты так всё про меня решила.

— Почему? — тихо спросила я, глядя в его огорчённые глаза.

Несколько секунд Громов молчал. И почему-то мне стало очень больно... и стыдно.

— Я очень дорожу твоим мнением. И твоим уважением. И когда ты ворвалась сюда... я по глазам понял, что ты подумала. Пусть кто угодно так думает, только не ты. Наташа! Ты веришь мне?

Его глаза были так близко. Странно, что я вообще подумала такую глупость. А кое-кто ещё проницательной меня называл! Ха. А я просто дура ревнивая.

— Верю.

Радостный вздох вырвался из груди Максима Петровича. Он улыбнулся. А потом прижал меня к себе изо всех сил, тихо приговаривая:

— Девочка моя, хорошая моя. Как же я рад.

— Максим Петрович, — буркнула я где-то из его подмышки, — я сейчас задохнусь. И... зачем так крепко обнимать? Вы мне рёбра переломаете...

Нет, частое общение с Аней не идёт мне на пользу. Вон как начальство перепугала! Тут же отпустил, в глазах — тревога.

— Извини меня, пожалуйста.

— Ничего, — я повела плечами. — Вы ещё когда меня держали, а я отбрыкивалась, так сжимали... Думала, живой я из этого кабинета не выйду.

Вообще-то я пошутила, но у Громова был такой виноватый вид, что пришлось срочно его утешать и уверять, что я цела. Хотя пару синяков он мне всё же оставил. Вот только знать ему об этом не обязательно.

После ухода Вики проблем у нас прибавилось. Эта дура даже дела не стала завершать, просто смылась и всё. Пришлось заниматься работой ещё и секретаря, в итоге я опять задержалась после шести.

В семь из кабинета вышел Громов и виновато посмотрел на меня.

— Ты здесь из-за Вики, да?

— Она много бумаг оставила, — кивнула я, разбираясь на столе. — Многие до завтра не подождут. Точнее, подождали бы, если бы завтра пришёл секретарь. Но...

— Наташа, — Громов подошёл ближе и заставил посмотреть ему в глаза, — я не знаю, что делать. До возвращения Светы примерно три недели... Срок не такой уж большой, но и не малый. Искать нового секретаря?

От его виноватого взгляда мне стало не по себе. Я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует. С одной стороны, у меня и так забот по горло, а с другой — пока найдём нового секретаря, пока обучим... Тут и Света вернётся. Смысл?

— Не нужно, — я покачала головой. — Эти три недели вместо Светочки буду я. Мне не привыкать к авралам.

Громов сел на стоящий рядом стул и аккуратно взял меня за руку. Мне сразу захотелось замурлыкать.

— Прости меня. Надо было оставить Вику, а не увольнять сразу. Я... погорячился.

— Да что вы! — возмутилась я. — Оставлять эту похотливую... Фу! Нет уж, лучше я помучаюсь, чем она будет к вам приставать.

Меня аж передёрнуло.

— Скажи, — взгляд Громова почему-то был ироничным, — почему это тебя так волнует? Ну и побегала бы за мной эта Вика, я же взрослый человек, отбился бы. Почему ты так реагируешь?

— Потому что неприятно, — буркнула я и попыталась отобрать руку. Но Громов её не отдал. Вместо этого он перевернул мою ладонь и начал выводить пальцем по тыльной стороне какие-то странные круги. И моё предательское тело тут же стало тяжёлым, от руки к сердцу пошла знакомая сладкая волна. Она осталась во мне жаром в самом низу живота.

— Мне тоже было неприятно узнать про тебя с Молотовым, — тихо сказал Громов. Надо что-то ответить, но я была не в силах придумать, что именно. А потом Максим Петрович, вздохнув, поднялся на ноги сам и потянул меня за собой.

Так мы стояли несколько минут. Громов изучал моё лицо, причём не только с помощью глаз. Сначала он перебирал мои локоны, потом провёл пальцами по лбу, щекам, а когда добрался до губ, мне показалось, что я сейчас с ума сойду. Вот что за странный человек! С Антоном и Молотовым было понятней. Сразу целоваться полезли. А этот стоит, изучает меня, как музейный экспонат, и хоть бы слово сказал.

Но прекращать эти прикосновения своими вопросами мне не хотелось. Слишком уж было приятно. Да, это я правильно сказала — слишком.

Я закрыла глаза, думая, что так будет легче, потому что пережить этот изучающий взгляд я уже могла с трудом. И почувствовала, как Громов аккуратно обхватил мою шею, чуть наклонил голову назад, а затем...

Я распахнула глаза, когда поняла, что он почти касается моей шеи губами, но... именно, что почти! Он... нюхал меня!

— Максим Петрович, — выдохнула я, — что вы делаете?

— Ты очень вкусно пахнешь, Наташа, — подтвердил он мои опасения. — Здесь, на шее, особенно чувствуется.

— И чем же я... пахну? — дрожащий голос удивил даже меня саму.

Дыхание Громова на моей шее обжигало.

— Ты... это персики, Наташа.

И он наконец сделал то, чего я так хотела — крепко обхватив двумя руками мою талию, Максим Петрович поцеловал меня в шею. Что держал, спасибо большое, а то я бы свалилась ему под ноги, как мешок с картошкой.

— А ещё... что-то весеннее.

Неужели я пахну, как мама? Никогда бы не подумала.

Мама. Её лицо вспыхнуло в моей памяти. Она бы не одобрила... Нет, она бы не одобрила того, что я тут делаю. Или не делаю? В общем, неважно. Стою здесь с женатым мужчиной и наслаждаюсь тем, что чувствую его дыхание на своей шее.

А Громов, между тем, зарылся носом в мои локоны. От этой ласки стало немного щекотно, и я улыбнулась.

— Максим Петрович, — позвала я его тихо, — мне пора домой. Пожалуйста, отпустите.

И он тут же послушался. Отодвинулся и с улыбкой посмотрел мне в глаза.

— Простишь?

— Очередное искушение? — ответила я, улыбнувшись.

— Нет, — Громов покачал головой. — Не очередное. Единственное.

После того странного дня мой начальник больше не подходил ко мне ближе, чем на полметра. И я не могла понять, радует меня это или огорчает. В любом случае, думать о его прикосновениях у меня не было времени — двойная работа отнимала столько сил, что дома оставалось время только на сон. Даже Антону я писала непозволительно короткие письма.

Света вернулась на неделю раньше. Я никогда не думала, что буду так счастлива её видеть. Повисла на ней, почти как она на мне после Болоньи, и завопила:

— Светочка-а-а! Как я скучала-то!

— Да я уж вижу, — погрозила мне пальцем подруга. — Вон, весь стол в бумагах, жуть.

— А бумаги тоже по тебе скучали!

— А вот я по ним не очень, — вздохнула Света.

— С возвращением, — услышали мы и, обернувшись, увидели улыбающегося с порога своего кабинета Громова. — Без тебя нам было очень сложно, Света.

Подруга, зардевшись и задрав нос, кивнула и прошествовала к своему рабочему месту. А после ухода Максима Петровича я полушёпотом поведала Светочке о том, что тут произошло в её отсутствие.

— Гы, — усмехнулась подруга, услышав про Вику. — Ты ей глаза-то не выцарапала?

— Я? Почему я?

— Ой, да ладно притворяться-то.

Я предпочла сделать вид, что не понимаю, о чём она говорит. Но почему-то подумала о том, что теряю квалификацию. Ещё пару месяцев назад я была уверена, что никто не поймёт моих чувств, а тут получается, что Света догадывается. Интересно, кто ещё...

— Свет, — я решила спросить у подруги прямо, — скажи, вот ты откуда-то знаешь о том, что мне Громов нравится...

— А ты — ему.

— Возможно. А... кто ещё догадывается?

Светочка посмотрела на меня очень серьёзно. Щелкнула степлером по куче служебок и тихо сказала:

— Думаю, что никто. Я тебя хорошо знаю, Наташ, да и работаю рядом с вами обоими по восемь часов в сутки. Кому заметить, как не мне?

Развивать эту тему я не стала. Хотя мне очень хотелось спросить, что же теперь делать-то? Но... я догадывалась, каким будет ответ Светочки. И не хотела его слышать.

Лето вступало в свои права изо всех сил. И впервые за последние несколько лет я встречала его с какой-то смутной надеждой в душе. Я не очень понимала природу этой надежды, да и не хотела анализировать своё поведение.

Я просто ходила на работу, наслаждаясь обществом Громова и Светочки, а по вечерам — гуляла в парке, вдыхая вечернюю прохладу и слушая щебетание птиц. С улыбкой смотрела на собак и их хозяев, думая о том, как жаль, что пока не могу тоже завести себе щенка.

Ветер пел в распустившейся листве, когда я садилась на лавочку и вспоминала своё прошлое. Я всё чаще ловила себя на мысли, что, думая о родителях, уже не чувствую такой невыносимой боли и обжигающей вины, что тревожили меня с того ноябрьского дня.

Несколько раз со мной пытались познакомиться молодые люди, даже весьма симпатичные. Но я была не настроена на какие-либо отношения. Мне было хорошо в одиночестве... Никогда не думала, что доживу до момента, когда мне будет хорошо в обществе самой себя. Но этим летом что-то изменилось. И я примирилась с собой.

По вечерам я писала письма Антону. Или разговаривала с ним через скайп. Друг был очень расстроен с того дня, как узнал, что до осени выбраться в Москву у него не получится. Да и я тоже не смогла сдержать грустного вздоха, когда услышала это известие. Всё-таки за прошедшие три месяца я по Антону очень соскучилась.

Так пролетел июнь. Он был идеальным — впрочем, таким, каким обычно и бывает июнь. В меру тёплым, немного дождливым, и очень "пушистым". Тополиного пуха было очень много.

В первый понедельник июля Громов, придя на работу, первым делом вручил мне небольшой фиолетовый конверт.

— Что это? — поинтересовалась я, с любопытством рассматривая его.

— Приглашение, — Максим Петрович подмигнул мне.

Я открыла конверт. Там лежала маленькая открыточка со следующим текстом:

"Дорогая Наташа!

Приглашаю тебя в эту субботу на празднование моего дня рождения. Приходи к 13.00.

Адрес скажет папа.

Жду!

Лисёнок".

Я посмотрела на Громова с изумлением.

— Невероятно! Она не забыла...

— Почему ты думала, что Алиса забудет о своём приглашении? — спросил он серьёзно, садясь рядом.

— Она ребёнок, — сказала я тихо, рассматривая открытку, не веря, что в эту субботу я вновь увижу Алису. — Все дети забывают. Они непостоянны...

— Только не моя дочь, — засмеялся Максим Петрович. — Так ты придёшь?

— Конечно. А... что мне ей подарить? Может, подскажете?

Громов засмеялся ещё громче.

— Думаю, что ты знаешь не хуже меня, что именно моя дочь предпочтёт получить в подарок на день рождения.

— Книги? — я ухмыльнулась. — Но я же не знаю, какие у неё есть, а каких нет.

— Тут ты права. Может, сегодня после работы заглянем с тобой в книжный магазин? Я помогу тебе выбрать для Алисы хороший подарок.

Я с радостью согласилась. Смотреть книги с Громовым я любила ещё со времён Болоньи.

Узнав, что мы с Максимом Петровичем вечером вместе отчаливаем в книжный, Светочка наклонилась и прошептала:

— Не упустите свой шанс, Наталья Владимировна!

Я вздохнула.

— Какой такой шанс, Свет?

— Ну... возьмите кота за хвост!

— Именно за хвост? — мне почему-то стало очень весело. — Или за какой другой орган?

Несколько секунд подруга смотрела на меня с искренним изумлением.

— Наташа! — воскликнула она наконец. — Я и не думала, что ты способна сказать такую пошлость.

Я развеселилась ещё больше.

— Ну а ты, Свет, какую-то глупость говоришь. Мы идём выбирать подарок Алисе, дочери Громова. А ты хочешь, чтобы я его прямо в книжном соблазнила? И что дальше, залезть на книжную полку и там предаваться разврату?

Видимо, представив себе эту картину, Светочка хихикнула.

— Ну ладно тебе, можно и после куда-нибудь поехать...

Я вздохнула.

— Он женат, если ты не забыла.

— Ну и что! — махнула рукой подруга. — Если его так тянет к другой женщине, этот брак уже ничего не спасёт.

— Однако я не хочу быть той женщиной, из-за которой распадётся чей-либо брак. И я тебя умоляю, хватит об этом. Кстати, ты же говорила, что Громов тебе самой нравится?

— А, это, — Светочка весело улыбнулась, — просто хотела посмотреть, как ты отреагируешь.

— Экспериментировала на мне, что ли?

— Ага!

— Ну и каким был результат?

Светочка ничего не ответила, только хитро прищурилась. Но мне и не был нужен её ответ. Я ведь прекрасно знала, что ещё ни один мужчина не вызывал во мне подобных эмоций.

В книжном магазине мы с Громовым провели около полутора часов. В итоге Максим Петрович купил Алисе семь книг, а я — две. Из всех возможных вариантов я выбрала красиво иллюстрированную книжку со сказками Андерсена и подарочное издание "Хроник Нарнии".