Человек в шляпе и призраки прошлого

— Поверь, ты не захочешь узнать, что было назначено ценой за первый шанс, Эмили... Насчёт второго. Они всё равно соврут.

— Ты идеалист, Бронн...

— Возможно. Хотя прагматизм тоже присутствует. И он мне говорит, что, скорее всего, нас убьют при любом раскладе...

Я услышал как позади Фред нервно, с присвистом, вдохнул.

— ... и у меня есть выбор умереть сразу честным человеком, или чуть позже, но скотиной.

— Это и есть идеализм, доцент.

— Нет. Если мы сможем выкрутиться в первом случае — мы вернёмся героями, во втором — преступниками. Лично для меня медаль по возвращении милее камеры. Мне вообще уже слегка поднадоело сидеть по тюрьмам и клеткам. Так что это чистейший прагматизм.

— Ты лукавишь, — рассмеялась Эмили, — но мне это нравится. Я вообще люблю идеалистов — они предсказуемы.

— Это если вы хорошо знаете их идеалы. А вот прагматики предсказуемы всегда. Ибо практическая выгода одна. Вопрос только в точности просчёта...

— Может, вы перестанете склочничать и подумаете, как нам отсюда выбраться? — робко предложил Фред.

Я осмотрелся.

— В нашу пользу — отсутствие часовых. Они резонно сочли, что даже если мы выберемся из клетки, вниз нам всё равно не спуститься. А если спустимся, то придётся иметь дело со сворой голодных ящериц. Вернуться на ту сторону пока вагонетка стоит там — тоже вряд ли. Здесь достаточно далеко, чтобы не хватило сил проползти по тросу. К тому же с той стороны глухие ворота, и идти придётся через базу. Хотя...

— Что?

— Не обращайте внимания. Нам всё равно на ту сторону не перебраться...

— И что же? Нет никакого выхода? — возмутился Фред.

— Практически. И дело даже не в том, что у нас не получится слезть с этого насеста.

— А в чём?

— Что ты будешь делать, когда сбежишь?

— Ну, пойду...

— Куда?

Фред задумался.

— Вот в том и дело. Нам некуда деваться с этого острова.

— А корабль? Морис. Думаете, его захватили?

— Не знаю. Мориса могли схватить, он мог сбежать сам...

— Плохо, — Эмили прошлась по клетке, — Крандта и Вика можно забыть, про них ни слуху, ни духу. Они наверняка погибли...

Я пробурчал что-то неразборчивое.

— Самолёт! — Эмили остановилась, — Самолёт это единственное, что может нас отсюда вытащить...

— И? — спросил я.

— Ты болван, Бронн! Ты должен был согласиться на сотрудничество, и договориться с твоей девицей! Почему ты этого не сделал?

— Но...

— О нет. Нет, — она ткнулась головой в бамбуковые прутья, — ты просто её боишься! Ты боишься говорить с ней... Ну почему все мужчины такие идиоты?

— Ты не права, дело не в этом...

— Не в этом?! Ты отказался от нашего единственного шанса. И только из-за каких-то дурацких страха и ревности. Болван! Просто болван. Идиот. Она могла вытащить нас отсюда!

— Нас? Я кажется уже говорил, что тебе не понравится условие первого сделанного мне предложения...

— В смысле?

— Я должен был сдать вас с Фредом. В обмен на свою шкуру. Так что "вас" она бы уже отсюда не вытащила...

Эмили посмотрела на меня со странным выражением.

— Ты отказался от этого из-за меня?

— Я, конечно, человек глубоко штатский, Эмили. Но какие-то жалкие остатки солдафонства во мне ещё сохраняются. И они мне говорят, что командир всегда в ответе за своих людей, тем более, если он сам и затащил их в это дерьмо. Вы — моя команда, и у меня нет права бросать вас на съедение ящерицам, чтобы уберечь собственную задницу...

Эмили опустилась на землю.

— И что теперь? Никакого выхода?

— Ну. Есть пара мыслей...

Она резко встрепенулась.

— Каких?

— Что-то мне подсказывает, что граф с Куроки на этом острове не одни. И они действительно не нашли "Сюзанну" и Мориса. И Крандта с Виком...

— С чего вы взяли?

— Я представляю, как выглядит японская униформа. Солдаты на берегу, от которых мы тогда бежали, не были японской морской пехотой...

— Это могли быть наёмники графа.

— Вы помните ту стрельбу?

— Не очень. А что?

— Что вы там слышали?

— Выстрелы... Потом очередь.

— Именно. Я слышал винтовку Вика и автомат Крандта. И всё. Они стреляли, в них — нет.

— Это ни о чём не говорит... К ним могли подобраться незаметно и убить без стрельбы.

— А зачем?

— В смысле?

— Если вы натыкаетесь на вашем острове на незнакомых вооружённых людей, к которым вы можете подобраться незаметно, вы их убьёте или попытаетесь взять живыми и допросить?

— Ну...

— Скорее всего, их захватили. Тогда они должны были быть в лагере либо на базе. Не вижу никаких оснований для Куроки их от нас прятать. Если их всё-таки убили в бою — он был просто обязан нас о них расспросить.

— А если их допросили, а потом убили?

— Нас же не убили? Почему их должны были? Куроки военный, а не маньяк-убийца. Обычно это довольно таки разные вещи. Прежде чем кого-то убить, он будет пытаться разобраться в том, что происходит. Раз мы пока живы — значит, он ещё не разобрался. Значит, Мориса и корабля у него пока нет. Раз мы не слышали про Вика и Крандта, значит их у него тоже пока нет. Отсюда вывод — на острове есть ещё кто-то. И этот кто-то действует сам по себе.

— Почему ты не мог сказать об этом раньше?

— Вы бы проболтались...

Эмили задумчиво посмотрела через решётку на лесистые скалы.

— Знаешь что, Бронн? Я ошибалась. Ты не идеалист. Ты лживая, хитрая и циничная скотина... Но я этому безумно рада.

— Спасибо за комплимент. Просто когда-то я усвоил одну истину. Твой личный гонор и идеалы должны заканчиваться там, где речь заходит о жизни твоих подчинённых... А так — я идеалист и ещё какой.

Глава 12

Из сна меня вырвали грубо и бесцеремонно — тряся за плечо.

— Проснись... Проснись же.

Ненавижу, когда меня так будят. А ведь я едва только заснул. Закряхтев, я приподнялся на четвереньки. В голове метались смутные обрывки снов, и я не сразу мог понять, где я, и что происходит.

— Ну же, быстрее...

— Что такое, я только заснул...

— Ты заснул три часа назад...

— И что? Разве это не только что?

Лязг замка и стук бамбуковой решётки пробудили меня окончательно. Я сел на усыпанный соломой пол, внимательно глядя на дверь.

— Что случилось, Тунг?

Грузный китаец не изменил своим мрачным пиджаку и котелку даже сейчас, несмотря на вечерний туман, от которого их чёрная ткань покрылась мелкими капельками бриллиантово сверкавшими в тусклом свете фонаря.

Он поставил металлический светильник на железную бочку, и хрипло приказал.

— Выходите...

— Все?

— Нет, ты останься, — он ткнул пальцем в сторону Лизель, — остальные.

— Нас решили вернуть? Геллинг передумал? — спросила Эмили.

Я взглянул через плечо Тунга на мрачный силуэт базы. Солнце зашло и, как это обычно бывает в тропиках, резко стемнело. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше.

— Что происходит, Тунг?

— План изменился...

Эмили выбралась из клетки, за ней Фред, я вышел последним. Тунг запер дверь.

Девушка подошла к вагонетке.

— Не туда, — сказал Тунг, — к краю...

— Что? — не поняла Эмили.

— К краю подойди...

— Но зачем?

— Я так понимаю, — я лихорадочно оглядывался в поисках хоть какого-нибудь острого или наоборот тупого и тяжелого предмета, — мадам Йоргович приказала нас втихаря грохнуть...

Тунг окинул меня взглядом.

— Почему ты решил, что она?

— Если бы это приказал Куроки — прислали бы не тебя, не одного и не ночью... Я угадал?

— Нет, она не приказывала вас убить...

Эмили облегчённо вздохнула.

— ... приказал Геллинг, — закончил Тунг.

Он перевёл взгляд на девушку.

— К краю подойди, я сказал.

Она отступила на шаг от вагонетки и посмотрела вниз, в непроглядную черноту за краем помоста. Оттуда доносилось тихое, но определённо голодное шипение.

— Вы хотите бросить наши трупы этим тварям? — испуганно пробормотала она.

— Не трупы, — уточнил Тунг, — профессор был зол.

— Не трупы? — непонимающе повторила Эмили и её глаза начали медленно расширяться, — нет.. вы не посмеете, нет...

Я попробовал вспомнить насколько там высоко. Недостаточно чтобы гарантированно разбиться, если только не повезёт удариться головой о какой-нибудь булыжник. Но более чем достаточно, чтобы переломать себе достаточно костей. Ящерки доделают остальное... Интересно они сначала убивают добычу или жрут её прямо так? Вполне возможно, что и не убивают... Похоже, Геллинг действительно был очень зол. Странно — я должен быть в шоке, а размышляю о происходящем вполне спокойно... В принципе если схватить фонарь и попробовать огреть им Тунга по голове... Чертов котелок, толстый фетр смягчит удар... Придётся сперва его с головы сбить. Надо подождать, чтобы Тунг отвлёкся...

Китаец мягко двинулся в сторону девушки. Эмили попятилась. Фред схватил фонарь с бочки и размахнулся. Тунг выстрелил. Когда он успел достать пистолет, я так и не понял...

— Нет, — охнула Эмили.

Фонарь упал, но каким-то немыслимым образом не разбился. Тело фотографа с глухим и мягким звуком завалилось на доски помоста рядом.

— Трупы тоже сгодятся... — сказал Тунг.

— Фред! — Эмили бросилась к упавшему, — нет!

— Наза... — рявкнул Тунг, поворачиваясь к ней.

Мой каблук угодил ему в запястье, пистолет вылетел, глухо ударился о доски, перекувырнулся и канул в черной бездне... Если выживу, надо будет написать благодарность производителю. Добрая половина моделей выстрелила бы от такого удара об пол, и кто знает, куда бы этот выстрел попал, лично мне показалось, что в момент удара ствол был направлен точнёхонько мне в пузо...

Локтем я ударил Тунга в лицо, заставив откачнуться, а правым кулаком со всей силы заехал ему в живот... У него там что сковородка?!

Рядового противника моя атака сбила бы с ног и на какой-то срок вывела из борьбы. Тунг явно не был рядовым противником. Он устоял и секундой позже я получил ответный удар под рёбра. Увы, ни такой мускулатуры как у противника, ни сковородки под рубашкой у меня не было. Я отлетел к решётке, хватая ртом воздух. Ребристые бамбуковые стволы врезались в спину. Мгновением спустя Тунг оторвал меня от решётки и почти без замаха ударил... Второе мгновение спустя я грохнулся на помост, весьма напоминая выброшенную на берег рыбу, или скорее даже медузу. Мои бедные рёбра...

Эмили оторвалась от тела Фреда и с пронзительным криком бросилась на Тунга. Крик резко оборвался. Китаец одной рукой схватил её за горло, второй ударил в солнечное сплетение. Девушка бессильно повисла.

Тунг что-то прорычал и зашагал к краю, продолжая держать её за шею. Ноги Эмили безвольно тащились по помосту. У самого края она чуть ожила, подняла руки и попыталась оторвать пальцы Тунга от горла.

Я, кряхтя, привстал на четвереньки. Подняться в рост уже не получалось.

— Мотор... — донёсся шёпот.

Я обернулся и увидел прижатое к решётке лицо Лизель.

Тунг подошёл к самому краю. Ботинки Эмили заскользили по срезу досок, она нелепо замахала руками. Китаец продолжал сжимать её горло, с явным удовольствием что-то говоря, но пока не сталкивал вниз.

Я дотянулся до стартёра вагонетки и рванул, молясь, чтобы двигатель завёлся сразу... Чудо произошло. Двигатель оглушительно затарахтел, я рванул стопор и упал на колени. Вагонетка дёрнулась, Тунг обернулся и выпустил Эмили. Приданный его поворотом толчок позволил девушке удержаться на краю. Тунг хрипло крикнул что-то, скорее всего ругательное, выставил перед собой руки, и в следующее мгновение разгоняющаяся пустая вагонетка налетела на него. От резкого удара двигатель чихнул и заглох, но инерции движения оказалось достаточно, чтобы массивное тело Тунга слетело с края, нелепо взмахнуло руками, словно надеясь, что это крылья, и резко скользнуло вниз. Крик, удар, шорох камней и громкое удовлетворённое шипение...

Эмили несколько секунд держалась на краю, неустойчиво покачиваясь, потом её ноги подломились, она рухнула на колени и на четвереньках отползла от края. Я повалился на доски и ещё некоторое время продолжал изображать медузу.

— Фред, — девушка привстала и добрела до тела, — почему?!

Она уронила голову и тихо всхлипывала.

— Ключ? — донёсся голос Лизель из-за решётки.

Я медленно, в несколько приёмов и хватаясь за различные предметы, встал на ноги, и покачал головой.

— Улетел вместе с Тунгом...

Я посмотрел на её огорчённое лицо и добавил.

— Если я смогу прицепить дверь к крюку вагонетки, думаю, мы её без проблем выломаем...

Эмили подняла голову.

— Что?

— Нам надо торопиться...

— Но Фред?

Я наклонился над телом.

— Увы... Он мёртв.

— Но мы же не можем его оставить?

— Мы за ним вернёмся... Потом.

Эмили посмотрела на меня с надеждой.

— Обязательно, — тихо сказал я и отвернулся...

Вагонетка ткнулась в упорный брус, я застопорил мотор.

— Ты уверен?

— Часового с этой стороны нет. Тунг, скорее всего, действовал без ведома охраны, по крайней мере, без ведома японцев. Если нам повезёт, до утра никто ничего не заподозрит. Если очень повезёт — не заподозрят, пока не повезут обед. Раз вагонетка с этой стороны могут подумать, что Тунг вернулся, и где-то на базе...

— Ты уверен, что здесь можно спуститься?

— Не уверен, но другого шанса у нас не будет... Где-то здесь был запасной трос, надо закрепить конец и сбросить бухту вниз.

— Ты говорил, что боишься высоты?

— Буду надеяться, что темнота поможет мне забыть о том, что внизу... Да и вообще — умирать я боюсь ещё больше.

Спуск был долгим. И я постараюсь как можно быстрее о нём забыть...

Под башмаками захрустела каменная осыпь.

— Ну вот и земля...

— Не думала, что здесь так высоко...

— Не напоминай мне об этом, Эмили...

— Куда идём?

— Главное, подальше от базы...

Мы начали спускаться, петляя среди камней и держась вдоль линии отвесных скал, укрывавших нас от взглядов часовых.

— Ой! Нет!

— Что такое?!

— Опять кости... ну почему здесь везде кости?

— Видимо не стоило называть остров Черепом...

Я нагнулся. Среди камней действительно виднелись кости. Похоже, человеческие.

— Они сбрасывали трупы и здесь. Значит... значит и ящеры тут есть! Ну почему мне всегда так не везёт?

— Спокойнее, Эмили. Кости, судя по всему, очень старые, и лежат здесь уже много лет...

— Ты уверен.

— Абсолютно...

В мире нет ничего абсолютного, но в данном случае её знать об этом не обязательно.

Впрочем, кости действительно успели слегка врасти в землю и покрыться кое-где тонким моховым налётом, а очковая оправа, каким-то чудом оставшаяся на черепе, насквозь проржавела.

— Вот ещё... — мрачно сказала Эмили, указывая на второй череп.

— Думаю, что нам стоит оставить их в покое и идти дальше, — вздохнул я.

Она кивнула. Я перешагнул череп и, сделав ещё несколько шагов, заметил что-то блестящее. Нагнувшись, я обнаружил между камней небольшое колечко, тускло поблескивавшее в лунном свете. На кольце была печатка. Насколько я смог разглядеть — с изображением летучей мыши.