— Понимаешь, — объяснял Валд севшим голосом, — Как давит что-то.. Зовет. Мы еще у узоров этих почувствовали. Как к стене подойдешь так и вовсе невмоготу. Но и на полу ведь они есть, цветочки проклятые..
И правда. Ноги у гномов покрылись алыми пятнами, как от обморожений или ожогов.
Скорость передвижения упала весьма ощутимо.
— Валд, мы идем, по моим ощущениям, уже больше двадцати часов. Отряд больше не выдержит. — Паладин и сам выдохся, а потому понял, что без привала не обойтись.
Гном придержал Гарсиа и приотстал сам. — Пойми, я боюсь, если мы ляжем, то уже не сможем подняться.
— Но мы даже не знаем, куда идти.
— Знаем. Погляди на цветы где-нибудь в переходах, где есть. Я наблюдал, стебли уже ясно указывают направление! Беда пришла со старых выработок. Мы уже на одном из самых нижних горизонтов. Дальше только они. Брошенные шахты. Но, чтобы до них добраться, придется покинуть окольные пути. Там не прорубали дублирующих коридоров. Мы должны быть готовы биться!
— Тем более! Если не отдохнуть нас можно брать голыми руками. Не остановившись сейчас мы положим всех. Так хоть есть шансы.
— Хорошо. Убедил. Заночуем у выхода. Быть может и обойдется. Здесь ведь нет узоров.
Отряд встал лагерем у ворот, закрывающих дорогу к старым штольням. Разумные попадали, кто где стоял, как только Валд скомандовал отбой. Дозоров решили не выставлять. Черного снега вокруг не наблюдалось, да и баньши, казалось, приотстали. Впрочем, от дозорных после такого перехода все равно было мало толку. Сил не осталось.
Паладин спал долго. Разбудила его тишина. Куда-то подевался могучий храп его соратников. Даже просто глубокое дыхание спящих перестало прослушиваться. Зато ясно стал ощутим знакомый тяжелый гул горы, прятавшийся, до поры, за другими звуками. Гарсиа насторожено послушал окружающее, но, не уловив непосредственной угрозы, расслабился. Открыл глаза.
Картина представшая ему была безрадостной. Оранжевые узоры нашли дорогу сквозь камень. Под спящими гномами растекались сияющие кружева. Воин принялся расталкивать своих товарищей. Тщетно. Симптомы были теми же, что и виденные им на промежуточной станции.
Наверное, впервые в жизни, у Гарсиа начали опускаться руки. Чем помочь в этой ситуации он не знал. К счастью, он не успел поддаться отчаянию. Валд, вдруг, шевельнулся и сел. Секунду в его взгляде не было и следа осмысленности, но тряска помогла. Под собственные громкие стоны гном пришел в сознание.
Вместе им удалось лишь растолкать еще двух членов отряда. Имя одного из них паладин уже успел узнать — Грим. Второй оказался Клором.
Поредевшая экспедиция входит в услужливо распахнувшиеся ворота. Коридоры здесь — действительно шахты — не те удобные пути с выложенными гранитом стенами, как на верхних горизонтах. Низкие потолки. Опорные балки и пыль. Отвалы породы под ногами. Кое-где встречается знакомый паладину лишайник. Наверняка есть и плесень. Таится, ждет неосторожных путников в темных тупиках.
Роднит эти штольни и верхние горизонты одно — узоры пестрят стены. Магия здесь настолько сильна, что временами рисунки сливаются в сплошные золотистые полотна. И холод, тот же холод. Клор не выдержал первым. Обнаружив потерю, путники вернулись назад и нашли его в том же состоянии, что членов отряда получасом ранее. Пришлось оставить.
Наконец, тоннель вывел их к пересечению шахт. Близость их цели ощущалась все явственнее. Возможно, именно это заставило Гарсиа потерять осторожность. Спотыкающиеся же гномы, были не способны смотреть по сторонам.
Как бы то ни было, они оказались в ловушке. Знакомые черные облака завихрились в низких арках проходов. Перед лицом гибели оцепенение оставило низкорослых ополченцев, и они встали с паладином спина к спине. К сожалению, это позволяло лишь оттянуть развязку.
Размахивая кувалдой по сторонам, Гарсиа чувствовал, как слабеют его спутники. Оружие не убивало нежить, а лишь отбрасывало. Позволяло держать на расстоянии. Свист металла в воздухе. Мечущиеся враги. Бежать некуда! В шум битвы неожиданно вклинился тонкий голосок. Позабытые саламандры напоминали о себе.
— Ты можешь уйти. Мы защитим!
— Уходи. — Сразу поддержал Валд. Ты единственный, от кого еще есть толк. Не забывай нас.
— Нет. Это глупо, но я не могу. Против принципов. Простите. Видно судьба.
— Мы можем помочь! По другому. Всем! Но тогда мы останемся здесь. Не сможем тебя больше защитить от врагов и болезни.
— Так действуйте! Что мне болезнь? Выдержу как-нибудь. Вон Валд же держится. Да и сдается мне, что зараза эта непростая, только для гномов волошбой выкована.
— Ты уверен?
— Да, быстрее! Я прошу! Если можете, делайте!
Хорошо, прощай добрый, сильный, слабый. Приходи нас кормить-навещать! Обещай!
— Приду!
— Брось наш огненный камень на землю!
Рубин с остатками порванной цепочки падает в мягкую пыль пола. Узоры чужой магии гаснут. Зато начинает светится сама порода. Вытаивает огненной лужей. Шире. Шире! И вот уже пересечение штолен заполняет огненное озеро. Расплавленный камень бурлит. Под ногами друзей каменная площадка. В их сторону не летит ни одной искры! Зато нежити достается по полной... Из магмы поднимаются толстые щупальца. Каменный осьминог — новорожденный Дух Огня — ловит незваных пришельцев, сжигая их своей яростью! В недрах горы возникает новый магматический котел, ему нужно топливо. Нежить — вполне приемлемая подкормка пламени!
Идите. — В магме проступает каменная тропка. — У вас еще остались дела. Тьма не пройдет здесь. — Глубокий голос смолкает. — Духи редко снисходят до разговоров с людьми.
— Вперед.
И они бегут. Верста. Другая. Погони действительно нет. Да и цель, вот она. Большая естественная пещера. Друзы кристаллов, яркое освещение.
Грим опускается на колени. Замирает в привычном столбняке. Болезнь сломила его волю. Но это уже не важно, ибо здесь решает не сила. "Нет таких сил!" — Отчетливо понимает Гарсиа.
Источник света в помещении — огненный человек. Его тело висит в воздухе вертикально. Ноги сжаты, руки раскинуты в стороны. Растопырены пальцы. Лепестки света формируют оперение. Кисти — канва маховых перьев. Когти-лучи. Феникс. У ног легенды на невысоком постаменте покоится самоцвет.
— Аркенстон!! — Выдыхает Валд. — Сердце гор! Святыня нашего народа найдена!
Но паладин видит и другое. Весь пол покрыт рунами черной волошбы. И сам камень испещрен черным узором. Сердце гор опутано нитями зла! Они свиваются в канаты. Магический поток тьмы от оскверненной святыни вливается в ауру феникса. А от крыльев его и головы уходит к потолку другой поток. Столб оранжевого света распадается на ручейки, формирует первые рисунки. Корни нарисованных больных цветов! Феникс Ведет крылом и горячие световые кинжалы пронзают доспех Валда в нескольких местах. Плещет кровь. Гном оседает вниз, ползет в сторону.
— Зачем? За что? — Кричит паладин. — Ты же легенда! Первый соратник Белого! Его Архангел! Что случилось с твоим Светом?!
— Меня еще помнят? Удивлен.. Я легенда. Первый соратник.. Почему тогда все от меня отвернулись?! Где теперь Белый? Исчез! Бросил меня. Я умирал без его Света! Мне неоткуда было пополнить силы! Я сгорал отдавая себя вам! И что? Кто помог мне? Вы? Нет! Это Темный, которого вы все презираете и боитесь рассказал как найти этот камень! Зачаровал его на меня! Спас мне жизнь! А взамен всего несколько услуг. Мелких. Впрочем, мне понравилось побочное свойство союза со святыней подгорного народа! Я понял, что это мое право, властвовать! У гномов не было богов, но теперь я их бог и судия! И в моей власти наказывать тех, кто мне не подчинится! Твой друг слишком долго сопротивлялся моей воле!
— Тогда защищайся. Божок недоделанный. Белый похоже абсолютно не умеет выбирать друзей. Неудивительно, что такие как ты свели его в могилу..
— Белый мертв?!
— Не знаю. Помрешь, не забудь уточнить.
Огненные клинки полосуют пространство. Феникс обрушивается с высоты на Гарсиа. Энергетические каналы причудливо выгибаются сохраняя фокусировку. Перья секут металл как масло. Не мифрильные части брони покрываются разрезами. Паладин старается принимать удары на наплечники и чушку кувалды. На совесть сработанная магия Гоара поглощает мощь феникса не хуже истинного серебра. Но тварь теснит воина. Раны пятнают кровью одежду. Ответные атаки не наносят врагу урона. Слишком силен феникс, подпитываемый черной магией.
"Камень!" — Проскальзывает в горячке боя мысль. Гарсиа выдерживает серию наскоков демона и ныряет под один из бросков. Кувалда тяжело гудит в замахе! Опускается на Аркенстон! Удар страшен. Треск! Верный молот паладина разлетается кучей обломков. Черный канал колеблется и вновь вспучивается силой. Сердце гор невредимо. Не тот это уровень..
Оставшийся без оружия Гарсиа склоняется под градом ударов. Новые раны. Воин Белого слабеет.
И тут в рокот битвы вплетается мелодичный перезвон! Тонкое пение не спутать ни с чем. Позабытый всеми, Валд бьет кулаком в латной перчатке по лезвию своего топора. Лайнилл, металл впитавший душу народа подземелий, рождает звуки! А Сердце гор слышит их! Разгорается внутри огромного самоцвета неяркое сияние. Пульсирует, стирая руны смерти и тлена! Рвутся нити черной магии. Набирает силу рокот проснувшегося Аркенстона. Уже не тот больной тусклый гул, но ровные удары горного сердца заполняют помещение! Темный поток иссякает..
Стонет феникс. Узоры из цветов, пронзающие тысячи лиг горного массива, тянут силы. Гаснет свет оперения, закрываются глаза огненной птицы. Вспыхивает тщедушное тело. Миг, и исчезает предатель! Гордая сущность ставшая тьмой.
Гарсиа подползает к Валду. Сил ходить не осталось. Раны тянут к земле. За ним остается красная дорожка.
— Ты как? — Спрашивает он гнома.
— Не дождетесь...
— Даа.. Два полутрупа в лабиринте. Ситуация. Поможешь перевязать царапины?
— Помогу конечно. А ведь он когда-нибудь вернется, да? Он же бессмертен на самом деле?
— А кто его знает-то? Лично я первый раз такого убивал...
Глава 17. Воин
Интерлюдия 3.
Пряные ароматы летнего луга исчезли, уступая место дождю и ветру. Затем и сам ветер с ревом унесся вдаль оставив лишь ощущение мокрой головы, темноты и холода. Курт с усилием разлепил тяжелые веки.
— Очнулся! — громко сообщил в пространство склонившийся над ним человек с пустой бадьей в руках.
— Хорошо, иду. — Знакомый голос прозвучал сухо.
— Отец ... Где я? Что случилось? Ох.. как же болит голова..
Молодой маг дернулся и сразу обнаружилось, что его запястья и лодыжки что-то удерживает. В памяти забрезжили первые воспоминания.
— Нападение? Меня похитили?!
— Лежи спокойно, дитя. Цепи серебряные, тебе не вырваться. Не стоит тратить без благоволения Белого силы, кои еще понадобятся тебе.
— Что происходит, отец? Почему вы здесь? Вы тоже пленник?
— Все мы пленники своих страстей в какой-то мере.. Но это неважно. Привстань. цепи это позволяют. Учти в помещении достаточно много охранных заклинаний. Не делай глупостей.
Пленник неловко приподнялся и сел на плите из ледяного дуба. Доставленное с морозных равнин дерево пило тепло как камень, да и по твердости ему почти не уступало. Сидеть на таком было еще неприятнее, чем лежать. Взбодренный этим морозцем, Курт осмотрелся.
Большая, похожая на гостиную или приемную, комната из которой вынесли всю мебель. На полу лишь два длинных ящика-постамента на одном из которых он сам. Его обступили три человека. Один — его духовный отец, другой, в простой робе с ведром, обливший его водой прислужник. А лицо третьего, стоящего в отдалении, полускрыто под тяжелым капюшоном. Впрочем, рисунок на рясе выдает и его, хоть и трудно в то поверить. Лично наместник Белого на земле.
— Хватит церемоний. Приступайте! Или делать все самому? — голос Наместника звучит пренебрежительно.
— Да, Епископ.
Отец Ктинр отступил к соседнему ложу. Курт вдруг понял, что та куча тряпья на нем — второй пленник. Рассудок согрела иррациональная мысль: "Я не один!".
Повернувшись на сколько позволили неудобные цепи Курт окликнул своего товарища по несчастью. Тело на ложе пошевелилось, открывая лицо. Глаза незнакомца полыхнули алым, из под верхней губы блеснули сахарные клыки! Только теперь маг испугался по настоящему. Происходящее перестало казаться неумным розыгрышем. Прикованный к соседней плите серебряными цепями, на него холодно глядел вампир.
Тем временем Ктинр проделывал странные манипуляции. Он достал откуда-то комплект хирургического инвентаря, которым пользуются студенты Академии с факультета "Жизнь". Выудил средних размеров золотой, с богатой отделкой, кубок. Приблизился к изголовью вампирского ложа.
Носферату зашипел, рванувшись вперед. Попытался достать священника, но тот резко отшатнулся. Повинуясь мимолетному кивку священника, безмолвный его помощник подкрался с другой стороны и ухватил неумершего за волосы. Ктинр проворно подскочил и, коротко замахнувшись, засадил кромку чаши под клыки нежити. Тот заскреб зубами по мягкому металлу, на дно чаши заструилась белесо-желтая слюна. Священник повращал емкость, чтобы набрать больше яда, затем отставил ее в сторону. Извлек большой шприц для переливания крови, наполнил его. Вернулся к Курту. Маг, как завороженный смотрел на медицинский инструмент в его руках. Жидкость за прозрачными стенками, клубилась, живя собственной жизнью.
— Ты хороший прихожанин, дитя. — Голос отца Ктинра вывел пленника из оцепенения. — И ты маг. Ты разбираешься во многом, что недоступно простым смертным. Скажи, почему ты так рьяно, искренно веруешь?
— Я.. я не знаю отец.
— Зато я знаю, Курт. Я хорошо успел изучить тебя. Ты боишься. Ты сильный волшебник, и можешь длить свою жизнь пока не устанешь, но этого противного Белому дела тебе мало! Ты боишься умереть от иных, нежели старость, причин. Ты ищешь в Белом утоления своего потаенного страха! Ты жалок. Но Он услышал тебя. Сегодня тебе дан шанс изменится. Забыть о болезнях, о смерти. Теперь у тебя будет защита. Но, как существо не лишенное свободы воли, для этого ты должен сделать выбор...
Глаза Курта расширились. Он понял.
— Нет, мой выбор — нет. Да, я боюсь, я очень боюсь, но мне не надо такого бессмертия, отец! Я отказываюсь!
— Неправильно, Курт. Разве я говорил об этом выборе? Никогда! Это решение принято давно! Поздно о чем-либо сожалеть.
С этими словами священник вонзил иглу в грудь своего прихожанина. Курт следил за сокращающимся столбиком жидкости, почти не чувствуя боли и мертвящего холодка разливающегося в грудной клетке. Не в силах пошевелиться от шока и ужаса.
Ктинр выдернул из его тела опустевший шприц. Ну вот и все. Теперь о выборе. Он вернулся к прикованному вампиру и снова взмахнул шприцем.
— Уж прости, никакой гигиены. Впрочем, никому из вас это теперь не повредит.
