Шкала Любви - Сколько живёт любовь?

— С вами что стряслось?

— Ничего,— поднялась, вытирая влажные щёки мать и отошла к окну.

— Ничего,— буркнул отец и отвернулся скрывая слёзы к стене.

Юлия часто заставала его смотрящим в одну точку. Взгляд его этот был усталым. Такого раньше не было. Он живчик. О чём думал, она так и не решилась спросить. Раз молчит, значит, о пролетевшей жизни? Конечно. Наверное, впервые столкнулся со старостью и растерялся? Не без этого, вполне похоже... Повозились с ним не мало, но подняли. Не смотря на крепкий и закалённый организм, нервный взрыв не прошёл для него без следа. Дорого им обошёлся приход "воробушка" и выбитая из него фамилия. Но Господь помиловал его. Потихоньку поднялся. И как всегда с присущим ему азартом взялся восстанавливать силы, нагружая себя лёгким бегом и небольшими физическими упражнениями. Стареть никак не хотел. Образ жизни менять тоже. Но согласился на санаторий "Барвиха". Правда, он и там нашёл рыбалку. Торчал у пруда. Ловил карпов. Юлия нашедшая его там с лекарствами, пора принимать, а его нет, только собралась поворчать, но заметила Курчатова невдалеке и примолкла. "Ладно, пусть сидит, раз уж так ему надо". Велела открыть рот и положив на язык таблетки подала стакан с водой: — Запивай, рыбак.

Окреп и прохаживаясь с лейкой между грядок на даче, попросил:

— Люлю, давай поедем к морю? Самое время возвращать всё на круги своя.

Старания его попробовать и разведкой нащупать её настроение ни к чему не привели.

Вяло отреагировала Юлия на его прыть, зная, что не двинется с места без разрешения врачей.

— Тебе ж нельзя.

— А мы обманем медицину и махнём в сентябре. Будем смотреть на море, в безграничную даль, и ни о чём не думать.

Но Юлия так быстро на его уговоры не поддалась.

— Я должна подумать и проконсультироваться.

Он тут же демонстрируя неудовольствие нахмурил брови.

— Ты кому веришь медицине или мне? Совсем от рук стала отбиваться. Стоило заболеть и никакого порядку с тобой.

Юлия приподнялась на цыпочки, чтоб в аккурат достать пальцем до его носа.

— Тю-тю! Не хитри.

— Посмотри, — согнул он руку, демонстрируя мускулы,— я ещё весьма крепкий дед.

— И не по летам наглый,— поводила ему опять пальчиком под носом, вновь поднявшись на цыпочки Юлия.

Он сморщился: два раза— это уже перебор. Палец тут же оказался у него в губах. Юлия огляделась и погрозила ему.— Соображай что делаешь увидят...

Он посмеиваясь разжал губы и осторожно повёл разговор в другое русло:

— Знаешь, Люлю, меня тянет с каждым годом всё сильнее и сильнее в Забайкалье.

Юлия застыла соляным столбом: "Что такое?"

— Не хитри, ты ж с инспекцией посещаешь те края время от времени.

Он засмеялся и поймав её руку рванул к себе.

— Без тебя — не то. Слетаем?

Юлия, спрятала улыбку, подняла глаза к небу, как бы рассматривая ответ на облаках и обещала:

— Когда поправишься.

Она слышала, говорят, что при приближении земного конца какая-то необъяснимая сила влечёт человека туда, где он вставал на ноги и ему было хорошо. У Юлии непроизвольно вздрогнули плечи. До безумия захотелось быть ближе к нему, смотреть и смотреть в искристые синие глаза.. Порывисто обняла и чмокнула в ухо. Костя только и выдавил из себя, что "Э-э..."

Несмотря на его бурные заверения, что он уже полностью оправился от болезни, Юлия боялась повторения и старалась следить за ним. Правда, это не всегда эффективно удавалось сделать. Она расстраивалась, а он как мальчишка убегал из-под её опеки. То с охотниками в Астрахань сбежит пострелять водоплавающую дичь, то в охотничье хозяйство Калининской области с ружьём побродить. Охоту там не очень любил. Считал окультуренную — извращением. Но когда здоровье поджало сдался и ходил. Она, как водится, ворчала, он отшучивался, мол, иначе совсем мохом зарасту...

Она доставая всевозможные рецепты готовила настои и следила за их приёмом. Ей безумно хотелось вылечить его, поставив на ноги. Кто-то из врачей сказал, что для курящих полезно пить побольше минералки. Юлия ухватилась за это. Покупая подсовывала ему заставляя почаще пить. Стараясь не обижать её он хлебал. Вместе радовались даже маленьким успехам.

Рутковский любил внуков. Мечтал видеть их военными. Юлия улыбалась, мол, точно такой же бред мужиков, как видеть своё повторение в сыновьях. Пусть будут хоть кем, лишь бы здоровые, умные и порядочные. Рутковский сердился на жену за такое легкомыслие и решительно не понимал.

— Чем плохи военные? — наступал на неё он.

— Всем хороши, но у всех свой жизненный путь. Ты ж не стал машинистом, как отец, а всеми правдами и неправдами влез в кавалерию. Вот и у ребят свой путь. И ничего с этим не поделаешь.

Он соглашался и нет. Как Ада не скажет в силу своих лет чудил. На его задумку подарить старшему свою боевую шашку, Юлия ответила улыбкой — дари. Подумала тогда — спорить бесполезно так пусть потешит себя. Обрядившись в новый костюм Рутковский нёс шашку, ножны которой были украшены затейливой вязью. Дед вручил свой подарок в торжественной обстановке. Очень волновался. Но был доволен. Считал, что преемственность обеспечил. Только по свету шагало другое время и голова у мальчишки была занята иным. Он отправился боевым оружием с такими же пацанами как и сам рубить крапиву. Юлия гасила улыбку. "Слава Богу, что не беляков!" Рутковский расстроился, а Юлия пожурив внука для порядка улыбалась. Войны нет и в помине. Ура! кричать не надо. Рубить друг друга в капусту тоже. Отлично! Это хорошо, что они не пройдут через грязь гражданской и ужас отечественной. Пусть живут по-доброму, по-людски. А Костик зря зациклился желая видеть внуков в военном деле. Так уж устроена природа, что повторения не допускает. Второго полководца среди Рутковских не будет, как не было среди Пушкиных и Кутозовых. Но мужу ничего доказывать не стала. Пусть тешится лишь бы жил. Как -то намекнула, что занудство -это уже старость, так обиделся. Гуманнее по больным местам не щёлкать.

Вдвоём любили наблюдать за загорелыми внуками, палками рубившими заросли бурьяна у забора на даче. Жаль что жизнь позади. Пусть трудная, но она их и поэтому жаль. Впереди только спокойные дни старости. Дни полные покоя, отдыха и благоденствия. Да и тех сколько осталось? С детьми хлопотно и шумно, но без них скучно. Костик долго не выдерживал, да и Юлия тоже. Пусть гоняют шайбу в коридоре и прыгают через грядки, но рядом... Он не раз напоминал ребятам, чтоб не забывали их с Люлю.

Министр обороны Монголии пригласил его посетить страну. По делу-то, требовалось отдохнуть, конечно, но где уж там: откликнулся моментально. Правда, упросил Юлию сопровождать его. Но она настояла, чтоб перед поездкой он пожил в подмосковном санатории "Барвиха". Его подтянули. Затем они вылетели в Улан — Батор. Естественно, были включены в программу его любимые охота и рыбалка. Он не был там сорок лет, и всё ему было интересно. Услышав про грибы, тут же потащил её собирать. Юлия больше давила, чем кидала в его корзину. Он сокрушался над таким варварством. Но шампиньонов было море и он, перестав ворчать на её головотяпство, отвёл душеньку. Ужинали блюдами из грибов. Костя и около их дачи все тропинки исходил, Юлия не всегда могла составить ему компанию, тогда его сопровождал пёс. Следующим пунктом у хозяев, шла охота. Её организовали ему на волков. Степь летом, что асфальт. Кати на машине куда хочется. Таки завалил волка. За убитого зверя полагались какие-то деньги. Ему их дали, чем развеселили его. А ещё был рад страх как, когда подарили ему коня. Правда, скакун так и остался там. Но душеньку потешил. Не захотел лишать видно животное простора. А может уже не чувствовал в себе силы скакать на нём. Хотя и старался держаться перед Юлией молодцом, но врачи предупредили её, что может обостриться всё и надо быть осторожными. Потом хозяева устроили ему рыбалку на водохранилище. С удочкой на берегу, он напоминал бегуна на старте. Юлия посмеивалась на его азартные подпрыгивания с дрожащей в руках удочкой. Хотя отворачивалась всякий раз когда он насаживал кузнечика на крючок. Поворачивалась вновь, когда от всплеска поплавка шли по воде круги. Фу, какое живодёрство!— это просто было написано на её лице. А он от удовольствия крякал и потирал ладони. Но не смотря на усердие хозяев вся эта возня вокруг рыбалки не доставило Рутковскому большого удовольствия. Но рыбу ел. Правда Юлия просила сбавить обороты и не искать на блюде собственноручно выловленный экземпляр. Его неудовольствие объяснялось просто. У него клевало. Он подсёк рыбину и водил-водил её. Юлия в его куртки сидела рядом и к неудовольствию Костика молила, чтоб рыбина взялась за ум и сорвалась. Леска звенела, как струна. Но рыбину он потихоньку подтягивал. И даже подвёл её к берегу. Юлия забыв, что это не птица встала и стала шикать пытаясь её шугнуть: "Кыш, кыш!" И тут рыбина словно услышав крик её души отчаянно рванулась и ушла. Одни круги на воде остались. Муж взревел, а Юлия захлопала в ладони. "Ура! Свобода!" Костик расстроился и обвинил ликующую жену в "карканье под руку" и длинный язык. Юлия смеясь оправдывалась:

— Дорогой, он просто не торопиться на сковородку! Такой был красавец... Представляешь, как бы расстроились его подружки.

— Ты хочешь сказать — умный попался. Поздоровался и ходу,— язвил он разминая затёкшие ноги и сбрасывая напряжение.

— Вот-вот.

Она смеялась, а он надулся и оттаял, пошёл на попятную только вечером, когда нужно было затягивать на шее парадный галстук, а он без жены ни туда и ни сюда... Вот Юлия и выменяла прощение на галстук.

Так Юлия испортила ему всю соль рыбалки и он клятвенно обещал больше её с собой не брать. Зато опять, улучив минуту, отправился в хвойный лес, с радостью собирать грибы. Народ его потерял, а он благополучно объявившись, принёс целую корзину рыжиков. Юлия потом полночи ворчала. После инфаркта всякое в лесу могло случиться, как можно так наплевательски к себе относиться. Она ж тоже переживала. Муж выслушивая её нотации усмехался и ничего не говорил. А чтоб не дожидаться конца и заткнуть разворчавшейся жене рот принялся целовать.— Ты что делаешь,— шипела она оглядываясь, как будто в их номере ещё кроме них кто-то был.— Сколько тебе лет, помнишь?

— Люлю, ты часто стала напоминать мне про мой возраст. Это не деликатно.— Посмеивался он, не сбавляя напора.— Не хочешь ли ты поискать мне замену, кавалера помоложе?

— Тю! Никак грибов объелся. Наверняка поганка попалась. Спи лучше.

Она смеялась, грудь под тонкой сорочкой дрожала. Не смотря на возраст её тело выглядело соблазнительно и по-прежнему его заводило. Он не удержался, чтоб не впиться поцелуем и отдышавшись промурлыкал:

— Только когда усыпишь.

Она рада была выполнять все его капризы, лишь бы жил и радовал своим здоровым видом семью.

В Москву вернулся в приподнятом настроении. Вскоре выперли с поста Хрущёва, его место занял Брежнев. Рутковские вздохнули с облегчением. У того свой фронтовой "матрас" висел за спиной щекоча семье нервы. Юлия поддакивала, но так не думала. Никому не известный полковник Брежнев выполз на самый верх, ему сейчас на свою аморалку начхать, он свой выбор сделал. А никому больше о том рот не дадут раскрыть. Юлию беспокоило другое— Генсек быть маленьким военным не захочет. Пока живы герои и полководцы: Жуков, Рутковский, Конев, Малиновский, он, генсек, маленький военный. Чувствовала, он не спустит им этого. Как? Боялась даже думать. Разочарование пришло слишком быстро. Брежнев не вытянул из опалы Жукова и держал на удалении всех остальных. Юлия понимала что происходит. Маршалы, выигравшие войну, мешали Хрущёву и теперь вот Брежневу. Те оба войну хотели бы изобразить свою, а ещё больше себя в ней с другими ролями. Не раз делала попытки намекнуть ему на то, что самая пора уволиться из армии и поселиться с внуками на даче. Но куда там... Мало надеясь и на то, что "воробушек" забудет про них, Юля с Адой волновались. Боялись как бы после очерёдного фокуса её, его состояние не ухудшилось. Самое худшее, Юлия не знала откуда ждать удара. Встречи ветеранов, письма, музеи, журналисты, знакомые, Мухин, просто сплетни... Лазеек много, что выбухнет. Юлии рассказывали, как при их возвращении из Польши, она начала искать с ним встреч, придумывая повод один причудливее другого. Особые отношения у неё сложились с его водителем Сергеем Мухиным. Он возил Костю и "воробушка" в тот их "сладкий" год, естественно, был в курсе их "матрасных" отношений. Юлия догадывалась об этом. Добыть номер телефона Рутковского она могла двумя способами — его дал Мухин или Казаков. Чувствовала, но вида не подавала. Сергей знал только то, что видел со своей колокольни и о многом не догадывался даже. Естественно, они его в курс не вводили. Поэтому она воспринимала его, как давно и много знавшего о муже человека, но не всё. Его усердие зачастую выглядело, как "добрыми намерениями мощение дороги в ад" или "мёртвому припарка". Хотя и до него дама не сидела сложа руки на месте, обзванивая и отправляя письма старым знакомым, пытаясь через них добраться до Рутковского. Но Сергей уж очень часто и не уклюже начал действовать в этом направлении. Дама жаловалась всем при случае на своё одиночество и искалеченную жизнь. Вероятно надеясь, что до Рутковского такой стон непременно дойдёт и поскребёт. Рассчитывая на его совестливость и обострённое чувство вины, усердно суетилась, но ближе к цели это её не продвинуло. Да, они уступили её давлению, но на этом решили поставить точку и забыть об этой истории. Больше никто ни кому ничего не должен.

Юлия в отношениях с Мухиным, держа его на расстоянии локтя, руководствовалась бабьим чутьём, она весьма бы удивилась зная о Сергее всё. А в этом "всё" в первом пунктом заключалось то, что ему с самого начала нравилась Галина. И не просто нравилась, а очень-очень. Он бы женился на женщине босса, но понимая правильно реальность мало надеялся на это. Предложить в лоб он ей такое не мог, позвонит ещё боссу, кто их баб знает, получится мура, а намекать пробовал. Она рассмеялась. Другого он и не ждал. Понятно: он не маршал... А ведь готов был из-за неё уволится, исчезнуть на просторах необъятной родины и забыть всё. Не суждено. Уехал с ним. Плюнул на мечты, женился. И вроде бы успокоился, и даже забыл, но с возвращением в столицу надежда или блажь вернулась. Скорее не столько надежда сколько болезнь... Он посчитал, что другом-то ей быть, она ему не может отказать. Она и не отказала. Великодушно позволила. Отчего ж рыпаться, близкое от маршала лицо, пусть будет. Неплохо же ей быть в курсе его жизни.

Он был в идиотском положении. Метался между двумя полюсами. Любил и был предан Рутковскому и невидимыми нитями повязан с Галиной. Он запал на неё с первых встреч хозяина. Знал, что она тому не нужна, он даже одеть и причесать её пытался, как жену. Даже стихи читал и говорил о том же, о чём в дни знакомства с женой. Зачем? А, чтоб восстановить иллюзию знакомства со своей Люлю, чтоб чувствовать её присутствие рядом. Непонятно, но он такой... Только Галка глупая ничего не понимала, лезла. Сергею же было жаль её и жаль хозяина. Как разорваться между уважением и чувством, он не знал. Он был молодой, сердце горело... Но изменить судьбу участников этой истории он не мог. Не кинет же эта дурочка маршала ради него... Смешно! Остаётся одно — дождаться конца комедии и вытерев ей слёзы со всем что останется забрать. Только Галка, всё ещё плавая в розовом тумане посмеялась... Но сейчас, когда прошли годы, он может стать ей разнесчастной другом. Тем более, она спит и видит свести свою дочь с Адой. Он ей не может сказать, что пока жива Юлия Петровна и тем более босс, это не возможно, но потом... Он дал надежду. Ему было приятно беседовать с ней, он приезжал к ней в госпиталь и выполнять кое какие её поручения тоже было для него в удовольствии. Случалось забирать и возить по магазинам Галку или подвозить её домой... Минутное дело, а удовольствие несравнимое ни с чем. Она находила его везде, даже дома. Жене, когда подзывала к телефону, естественно, правды не говорил. Сочинял. Мол, из госпиталя по делам хозяина. Позже, после смерти Рутковского, их встречи стали чаще, он ей поклялся свести девочек... У Галки на этом завязался узел. Он не понимал, почему она была против сближения отца и дочери тогда, когда Рутковский был жив. Выставляя шипы и требуя это делать только через неё и при ней, на что тот не шёл. А теперь этот вопрос провернуть мало вероятно. Зная характер Ады — врал обещая. При Юлии Петровне, заикнувшись и напоровшись на её острый, изучающий взгляд, смешался и не посмел. Он понимал Юлию Петровну, её отношение было бы другим не выбивай они из него фамилии. Но это всё будет потом...