Как только в зал вошли три директора, французы тут же вскочили со своих мест. По Залу прошел смешок. И зря, неплохо их эта мадам Максим выдрессировала — шармбатонцы остались стоять до тех пор, пока их директор не сел.
Дамблдор объявил, что открытие Турнира состоится в конце пира, и пригласил приступать к трапезе. Еда, как и всегда, появилась из ниоткуда. Хотя я знаю, что на кухне, прямо под нами, стоит четыре стола и именно с них к нам доставляется еда.
Пир пошел своим чередом. За столами велись оживленные беседы. Разумеется, большинство — с приехавшими гостями. Ученики с других факультетов поворачивались к столам Слизерина и Равенкло, желая узнать о жизни и быте приехавших гостей. Малфой все так же, раздувшись от важности, "беседовал" с Крамом, стараясь того разговорить. Несколько учеников даже пробились к ловцу болгар с кусочками пергамента и перьями, для того, чтобы взять автографы. Крам расписался с таким видом, будто это было необходимое зло. Единственный, кто не доставал его вниманием и расспросами, оставался я. Удивительно, но, кажется, Крам старался приблизиться ко мне. Хороший, похоже, парень — совсем ему не по душе такое пристальное внимание со стороны поклонников. И совершенно здраво рассудил, что раз я не лезу, то хотя бы одна сторона у него будет защищена от нападок.
— Извини, ты не мог бы пересесть? — обратился ко мне какой-то третьекурсник со Слизерина.
— С чего бы это? — предельно вежливо поинтересовался я.
— Просто ты квиддичем же не интересуешься, Алекс, и я хотел бы поближе сесть к Краму...
Прервал речь третьекурсника мой несильный удар под столом в колено. Потирая ушибленную часть тела, третьекурсник поспешил ретироваться обратно на свое место, правильно рассудив причины удара. Сообразительный, впрочем, на Слизерине других и не держат.
С каждым новым фанатом, пришедшим засвидетельствовать свое уважение Краму, я все больше мрачнел. Ничего не имею против приятной беседы во время еды, но эти постоянные выкрики под ухом: "Мистер Крам, я ваш большой фанат!", "Мистер Крам, дайте автограф!", "Хочу от тебя ребенка!" и прочее, действительно раздражают. Не сдерживаясь, я злобно зыркал на любого, подходившего ближе трех метров. Может, мне показалось, но, кажется, поток фанатов от этого чуть уменьшился.
Тем временем к преподавателям присоединились Барти Крауч и Людо Бэгмен. Как мне шепнул через стол Нотт, эти люди — большие шишки в Министерстве. Очень большие. Наверное, они судьи предстоящего Турнира.
А в Зале внезапно возникло нездоровое оживление: часть парней поедала глазами французов, большую часть которых составляли девушки. И приятные на вид девушки, должен признать. Но абсолютное большинство внимания доставалось юной прелестнице с серебряными волосами.
— Она как вейла, — услышал я мечтательный голос Нотта.
Как вейла? На заметку: держаться от нее подальше. Раз уж она смогла одним своим видом лишить парней головы, то страшно представить, на что она способна, если сознательно захочет кого-нибудь очаровать. Думать нижним мозгом из-за какой-то там французской красотки мне совершенно не хочется. А ведь я уже в возрасте, когда лишиться мозгов проще простого.
— Час пробил, — объявил Дамблдор, вставая со своего места. — Турнир Трех Волшебников сейчас начнется. Прежде чем внести Кубок Огня, я хотел бы представить вам мистера Барти Крауча, главу департамента международного магического сотрудничества, и мистера Людо Бэгмена, главу департамента магического спорта.
"Магического сотрудничества", да? Интересно, он имеет отношение к уничтожению СССР? Наверняка, да. Я запомню.
— Вместе с ними профессор Каркаров, мадам Максим и я будем входить в жюри, которое и будет оценивать участников Турнира, — продолжил Дамблдор. — В Турнире принимают участие трое магов, по одному от каждой школы. За выполнение заданий они получают баллы. Участник, набравший наибольшее количество баллов, выигрывает Турнир. Участников выберет независимый судья, а именно — Кубок Огня.
В Зал внесли здоровый каменный кубок, который полыхал голубым огнем.
— Желающие участвовать в Турнире должны написать на пергаменте свое имя и название школы и бросить его в Кубок, — объяснял директор. — Выбор чемпионов произойдет завтра вечером, в Хэллоуин. Сейчас Кубок будет установлен в вестибюле в свободный доступ. Чтобы у учащихся, не достигших семнадцатилетнего возраста, не возникло искушения — вокруг Кубка я проведу возрастную черту. Ее не сможет перейти ни один из тех, кому не исполнилось семнадцати. И, наконец, я должен предупредить, что у Чемпиона, выбранного Кубком Огня, не будет обратного пути. При опускании в Кубок листка с вашей фамилией вы заключаете своего рода магический контракт. Поэтому прошу вас: хорошенько все обдумайте, готовы ли вы идти до конца. А теперь пора спать. Доброй ночи.
Уставшие и переполненные впечатлениями ученики пошли к своим гостиным. Учащиеся Дурмстранга и Шармбатона, как нам объяснили, будут жить и ночевать у себя, в карете и на корабле. Я же был просто счастлив вернуться в спальню и поспать. Не знаю почему, но за сегодняшний день я жутко устал.
— Кто из слизеринцев бросил свое имя в Кубок? — спросил меня за завтраком Нотт.
— Кажется, Клайд хотел, — невпопад ответил я, ковыряясь в беконе.
— А еще? — допытывался Теодор.
— Слушай, откуда мне знать? Я не сторожу Кубок и не знаю, кто туда бросил свое имя.
— Нотт, что ты пристал со своим Кубком? — страдальчески произнес Малфой. С утра он всегда такой.
— Вы что, не понимаете? — вспылил слизеринец. — От этого зависит честь факультета! Чемпионом от Хогвартса должен быть наш!
— Кубок сам выбирает и на его решение повлиять нельзя, — зевая, сказал Драко.
— Тем более, — поддакнул я. — Мы, слизеринцы, больше всех озабочены собственной безопасностью. Можешь себе представить, чтобы кто-нибудь из наших, очертя голову бросился участвовать в Турнире, когда там есть реальный шанс умереть? Глупые и необдуманные поступки — это прерогатива Гриффиндора.
— Ничего вы не понимаете, — махнул рукой Нотт и пошел к семикурсникам. Агитировать их выступить за честь Слизерина, не иначе. Гиблое дело.
Приближался вечер, а вместе с ним и решение Кубка Огня.
29.11.2011
Глава 17
И вот настал день Х... В Большом зале собрались все учащиеся и гости, а так же преподаватели. Даже Трелони, обычно игнорирующая все мероприятия, выползла из своей башни. Уверен, вышла она только для того, чтобы в конце предсказать выбранным Чемпионам все возможные неприятности по ходу Турнира. Мы-то привычные, а вот гости могут и перепугаться, особенно французы. Хагрид по случаю даже надел свой лучший костюм и набрызгался одеколоном так, что даже за столом Слизерина можно было учуять. Может, он в Максим влюбился? Как-никак единственная женщина в радиусе пары тысяч километров, которая подходит ему по размерам. Да и сама директор Шармбатона как-то очень многозначительно смотрит в сторону нашего лесничего. Похоже, они вдвоем будут укреплять дружбу между магическими странами, хе-хе-хе.
К слову о директорах: Каркаров сидел какой-то мрачный и поглядывал то на Снейпа, то на Грюма. Со вторым у болгарина были явно плохие отношения — Грозный Глаз изредка глядел на него со злостью. Хотя это вполне объяснимо: Грюм — известный борец с Темными Искусствами, а Каркаров — директор школы, где эти самые Искусства в порядке вещей. Как они друг друга еще не поубивали — загадка, разве что на Грюма Дамблдор влияет. Держит бывшего аврора на коротком поводке, как собачку. Хотя, скорее уж как волкодава.
Сперва, конечно, был пир по случаю праздника — Дня Всех Святых. Второй подряд, так что особого восторга он не вызвал. Наоборот, абсолютное большинство учеников от волнения не могли спокойно есть: постоянно вытягивали шеи, чтобы посмотреть на Кубок, ерзали на местах, перешептывались. А чего, собственно, волноваться-то? Раньше полуночи Кубок все равно решения не вынесет. Хотя даже преподаватели выглядели изрядно взволнованными. Кроме Трелони, которая вечно пребывала где-то в потустороннем мире.
Ближе к полуночи тарелки на столах опустели, и со своего места встал Дамблдор:
— Что ж, Кубок почти готов вынести свое решение. Выбранных Чемпионов попрошу пройти вон в ту дверь, где им будут выданы первые инструкции.
Вдруг огонь, обволакивающий Кубок, покраснел и из него во все стороны полетели искры. И вместе с длинным языком пламени оттуда вылетел обгоревший кусок пергамента. Ловко поймав его, Дамблдор объявил всем собравшимся:
— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам!
Зал взорвался аплодисментами и торжествующими криками. Сутулясь, болгарин встал из-за нашего стола (сегодня он опять сел рядом со мной) и отправился в указанную Дамблдором комнату.
— Браво, Виктор! — на весь зал прогудел Каркаров.
Секундой позже Кубок вновь полыхнул пламенем и вылетел пергамент с фамилией следующего кандидата.
— Чемпион Шармбатона, — прочитал наш директор, — Флер Делакур!
Из-за стола Равенкло встала та самая "вейла", которая уже успела одним своим видом завоевать множество юношеских сердец. Стройная, с милым личиком и длинными волосами... Она так и манила к себе, губы ее были притягательны, как глоток прохладной родниковой воды в истязающую жару...
"Соберись!"
Гхм, да, верно.
Чемпионку встретили аплодисментами не менее громкими, чем при приветствии Крама. А может и более сильными. Некоторые парни в порыве чувств даже вскочили с мест, поливая предмет своего обожания громкими овациями. Хлопанье стихло только тогда, когда Делакур скрылась в комнате. Кстати, я заметил, что не все французы хлопали ей. Многие шармбатонские девушки лишь скорчили кислую мину.
И вновь из Кубка вылетел обгоревший кусок бумаги. Последний Чемпион, момент истины.
— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори! — прокричал Дамблдор.
— НЕЕЕЕЕТ! — закричал Нотт, но в шуме аплодисментов и подбадривающих Чемпиона криков его никто не услышал. Кроме меня, так как он закричал это прямо мне в ухо.
Хаффлпаффцы же просто сорвались с катушек — вскочили со своих мест, визжа и крича что-то невразумительное. Мда, "отличный" выбор, Кубок. Гриффиндор — смелые, Слизерин — хитрые, Равенкло — умные, а Хаффлпафф — все остальные. То есть, трусливые бесхитростные идиоты. Хороший у нашей школы Чемпион, ничего не скажешь. Я не знаю, как все пойдет дальше, но на Диггори я точно ставить не буду. Лучше на Крама, он выглядит наиболее взрослым и серьезным.
— Прекрасно! — вскричал Дамблдор, когда аплодисменты поутихли. — Теперь у нас есть три чемпиона! Я уверен, все вы окажете им всестороннюю поддержку. Тем самым вы внесете неоценимый...
Дамблдор замолчал, и быстро стало ясно, почему: Кубок Огня выплюнул еще один обгоревший кусок пергамента. Поймав его, директор медленно прочитал написанное на нем, и громко проговорил:
— Гарри Поттер.
В Зале установилась абсолютная тишина. Все без исключения повернули голову к Мальчику-Который-Выжил.
"ЧТО он сказал?!"
Гарри Поттер. Но как, черт возьми? Это ведь невозможно — Кубок был обведен возрастной чертой. Ее сам Дамблдор наложил, а он не из самых слабых магов будет. Да и не может быть ЧЕТЫРЕХ чемпионов, только три. Что, черт возьми, происходит?!
У сидящего неподалеку Драко, кажется, начался нервный тик: он не отрываясь смотрел на Поттера, и у него дергалось правое веко.
— Гарри Поттер! — вновь повторил Дамблдор. — Гарри, пройди, пожалуйста, в комнату.
Медленно идущего Поттера провожали взглядом все собравшиеся. Наиболее спокойным из всех выглядел Снейп. Наверняка, внутри наш декан весь пылал, но наружу ничего не выходило. Мне бы так научиться. Грюм же злобно зыркал на всех подряд. Его волшебный глаз крутился как бешеный. Вот он точно рад, несмотря на весь свой боевой вид: как же, ведь у него под носом произошло ТАКОЕ, в чем наверняка замешаны Темные Силы, а значит, вновь можно будет тряхнуть стариной, расплести очередной заговор и надрать пару темных задниц. Параноик и психопат, одним словом. Но — живой параноик и психопат, в отличие от своих врагов.
Когда Поттер скрылся за дверью, Зал взорвался. Все обсуждали произошедшее. Малфой чуть ли не рвал на себе волосы, проклиная очкарика и всех грязнокровок за компанию. Все слизеринцы были с ним абсолютно солидарны. Да что там, даже мирные хаффлпаффцы немедленно объявили Поттеру войну, решив, что он хочет забрать всю славу у "настоящего" Чемпиона — их сокурсника Диггори. Но вот что меня удивило — это реакция гриффов. Вроде бы, им полагается радоваться за своего собрата. Но большинство львят в штыки восприняло новость о чемпионстве Поттера. Как же быстро меняются их симпатии, такое уже было на втором курсе, когда очкарика считали Наследником Слизерина.
А я... Я не знал, что и думать. Явно ведь, Кубок не с бухты-барахты выбрал Поттера. И от времени Кубок не мог сломаться, это не маггловская техника. Значит, кто-то с ним поработал, чтобы он выбрал еще одного Чемпиона. Вот только зачем?! Чтобы убить Поттера? Глупость, это можно сделать гораздо быстрее, проще и эффективнее, раз уж у неизвестного мага есть силы и возможность задурить Кубок. Моя голова просто разрывалась от мыслей и догадок. Известно было точно — в Хогвартсе опять что-то происходит, и Поттер вновь в центре событий. Какая интересная у парня жизнь, а! В то, что Поттер САМ кинул свое имя в Кубок, я не верил, слишком удивленным и потрясенным он выглядел. Уж я-то знаю Поттера, и точно могу сказать, что так сымитировать он бы не смог.
Через какое-то время (ученики уже успели перемыть Поттеру все кости) в зал вернулся Дамблдор.
— Внимание! — сходу объявил он. — Судьи вынесли решение, что мистер Поттер будет четвертым Чемпионом и примет участие в Турнире! — поднявшийся после этого шум смог прекратить только взрыв какого-то заклинания, пущенного директором. — Это не обсуждается. Как я уже говорил, все, кого выберет Кубок, заключают своего рода магический контракт и обязаны участвовать в Турнире. У мистера Поттера просто нет выбора. А сейчас я прошу всех разойтись по своим гостиным. Спокойной ночи.
Факультеты встали из-за столов, и пошли на выход. В коридоре я отстал от толпы однокурсников и незамеченный шмыгнул в коридор. Направился я на свое излюбленное место — Астрономическую башню. Мне повезло: за весь путь мне никто не встретился, и я без проблем добрался до пункта своего назначения.
Ночь была ясной и довольно холодной, но холод — это последнее, что меня сейчас волновало. Когда мне нужно было успокоиться, я всегда приходил сюда... Здесь хорошо думать, да и вид красивый. Все равно в спальню идти бесполезно — в голове крутятся мысли, и все они злобные, ни за что в таком состоянии не усну, только ворочаться буду.
Мое лицо обдул прохладный ветерок, и я только сильнее закутался в мантию. Все-таки тонкая школьная форма совершенно не защищает от холода.
В небе горели миллиарды звезд, мне нравилось на них смотреть. И ведь вокруг каждой из них крутятся планеты. И вполне возможно, что есть подобные нашей Земле. И, может, там тоже есть магия? Хотя, что за глупость, конечно, там есть магия. И стоит сейчас там, за миллионы световых лет отсюда, такой же гуманоид мужского пола, как и я, и смотрит в звездное небо, дрожа от холода. Мда, настроение из озлобленного стало каким-то лирическим. Все-таки ночь — мое любимое время суток.
