Наследие ван Аленов. Книга 4

Мими посмотрела Кингсли в глаза.

"Я не могу..."

ГЛАВА 60

БЛИСС

Что это с Мими? Почему она остановилась на полдороге? На кого она смотрит? На Кингсли Мартина? Блисс не видела Кингсли с самого суда над Мими. Странно, что он явился на заключение уз. Разве он не венатор?

Мартин!

В ее сознании возник образ. Худой юноша, болезненный и слабый, следующий по пятам за своим двоюродным братом, который старше, сильнее, умнее его. Юноша, восхищавшийся своим героем детства, боготворивший своего Гая, своего защитника и лучшего друга.

Гемелл.

Блисс увидела это, словно наяву. Вот император Калигула восседает на троне, а его младший хилый двоюродный брат стоит рядом. Тиберий Гемелл. Истинный наследник трона. Но в сердце Гемелла нет зависти. Лишь восхищение. Он сделает все, что велит ему император. Даже согласится на извращение.

Потом она увидела, как Калигула берет кровь Гемелла, и Гемелл превращается из болезненного мальчишки в сильного юношу. Более сильного, чем он когда-либо мечтал. Более быстрого и могущественного. Самая его сущность преображается. А следом отчаяние... агония несвязанной души... крики множества иных в бессмертной крови... а потом покаяние, принесенное Михаилу... и прощение... и особое задание.

Внезапно все детали головоломки совпали. Раздался голос Посетителя. Он говорил так быстро, что Блисс не могла разобрать слов.

"Конечно. Гемелл. Конечно! Михаил хитрец. Поверил ему поверил предателю. Мы должны нанести удар сейчас же. Сейчас же. Сейчас же. Сейчас же".

Недостроенный собор. По религиозным законам церковь должна быть достроена, прежде чем ее полностью освятят. Конечно. Разве найдешь лучшее место спрятать врата, чем священное место, которое священно еще не до конца? Чем церковь, в которую может войти даже Серебряная кровь?

Сама не понимая, что делает, Блисс вскричала голосом темнее глубин ада:

"Кроатан! Ко мне! Вот наша судьба! Врата времени здесь! Восстаньте, темные демоны глубин! Восстаньте и пробудитесь, ваше время пришло!"

И внезапно все заполонил туман. Это Серебряная кровь вступила в собор — в единственную во всем мире церковь, куда они могли войти, — и они окружили Кингсли, окутав его серебряным туманом, густым, непроницаемым. Церковь погрузилась во тьму, и в этой темноте звенел смех Серебряной крови, безумный и мучительный.

— Девчонка! Не забудьте про девчонку! — Проскрежетал чей-то голос.

Блисс подняла голову, Шайлер мчалась по проходу на помощь Кингсли, пока весь Совет застыл в ошеломлении. Казалось, будто все происходит в замедленной съемке.

— Нет! Шайлер! Не подходи! — Завопила Блисс и кинулась, чтоб не подпустить подругу к демону.

Но Левиафан успел первым.

ГЛАВА 61

ШАЙЛЕР

Она находилась в гломе, и она падала, падала, падала. Демон схватил ее и тащил в глубину. Вниз, в темный центр сумеречного мира. Когда Шайлер наконец-то сумела открыть глаза, оказалось, что она прикована к каким-то воротам, а с обеих сторон от них стоят двое мужчин. Одним из них был красавец в белом костюме.

Шайлер сразу узнала его. Люцифер, бывший Князь небес, Утренняя звезда. Она даже не предполагала, что мужчина может быть настолько красив. Его красота взыскивала плату со смотрящего, словно нож, приставленный к горлу. Шайлер осознала разницу между ним и его фальшивым подобием на Корковадо. Подлинный Утренняя звезда сиял чистым светом, от которого не было укрытия.

Люцифер стоял на тропе из расплавленной лавы; камни шипели, и над ними поднимался пар, и Шайлер поняла, что это и есть путь мертвых. Они стояли перед вратами времени, и эти врата удерживали Люцифера.

У ворот стоял Левиафан, убийца ее деда. Демон был закутан в плащ с капюшоном, так что Шайлер видела лишь кусочек обугленной кожи и светящиеся угли глаз. Ей сейчас полагалось бы бояться, но вместо страха девушка ощущала лишь смертоносный гнев. Шайлер не знала, как собирается это сделать, но твердо намеревалась выбраться отсюда и заставить их заплатить за все. Это звучало нелепо и неубедительно, но Шайлер не сомневалась: пока она жива, пока дышит, пока пребывает в своем теле — она будет всеми силами бороться с этим сияющим существом, что стоит рядом с ней, прекрасным, как лик солнца, но с душою уродливой, как кишащая червями гнойная рана.

Потом Шайлер увидела, что они притащили в эти мрачные владения тени не только ее: на земле, придавленный ногой Левиафана, лежал распростершись третий мужчина.

Кингсли Мартин застонал.

— Гемелл. Ну конечно. Мне следовало бы догадаться, — произнес Люцифер.

Голос у него был уверенный, гипнотический и повелительный, словно у кинозвезды.

Кингсли разлепил глаза и закашлялся.

— Но ты не догадывался. И долго притом. Рад тебя видеть, кузен. Ты не мог бы сказать своему тупому брату, чтобы он с меня слез? А то неудобно.

В ответ Левиафан с яростью пнул Кингсли в бок. Кингсли задохнулся, а Шайлер вздрогнула.

— Скажи-ка, Гемелл, Неразвращенный по-прежнему держит тебя на строгом ошейнике? Ты все так же повинуешься приказам Михаила? Несмотря на то что это я сделал тебя тем, кем ты ныне являешься. Это я показал тебе, насколько сильнее мы можем стать, беря себе бессмертную кровь.

Люцифер прижался к воротам, глядя между прутьями. Зверь в клетке.

— Я не знал... я понятия не имел, что ты предлагаешь, — прошептал Кингсли. — Я был мальчишкой. Те, кого я взял, — они по-прежнему во мне. Я слышу их. Я живу с их страданиями. Это... невыносимо.

— Ты был самым слабым из нас! Позором вампиров! Ты был ничтожеством! — Прошипел Люцифер.

— А теперь я хуже ничтожества, — отозвался Кингсли.

— Жаль, что ты так считаешь. Ты никогда не понимал истинного масштаба моих стремлений. — Люцифер вздохнул. — Хотя я вынужден отдать тебе должное: переместить врата из Лютеции — это был разумный шаг. И оставить только перекресток в качестве ловушки.

— Клево? Моя идея, — ухмыльнулся Кингсли.

— Я так и думал, — кивнул Люцифер с таким видом, словно это его обрадовало. — Михаилу требовался собственный лжец, чтобы придумать качественный обман. Дьявол, думающий как дьявол.

Кингсли коротко рассмеялся.

— Ты всегда умел играть словами.

Люцифер поклонился в ответ на комплимент.

— Как ты прекрасно понимаешь, я долго ждал этого момента. И вот наконец-то эти врата передо мной. Итак, откроем их?

Шайлер осознала, что здесь происходит. Как говорила Аллегра, врата были напитаны небесной мощью. Мощью ангелов. Они преграждали путь Люциферу и его злобе, не пуская их на землю. Их силою Утренняя звезда был заключен под землей. Но стоит вратам отвориться...

Кингсли расхохотался.

— Ты знаешь, что каждые врата требуют невинную жизнь. А я отнюдь не невинен.

— Ну да, само собой. Потому мы кое-кого прихватили, — отозвался Люцифер, и Шайлер заметила, как Кингсли поднял голову и увидел ее, прикованную к воротам.

Он изменился в лице и весь поник.

Шайлер поняла, зачем она здесь. Для жертвоприношения.

ГЛАВА 62

МИМИ

Мими стояла застыв посреди прохода, а вокруг царили паника и хаос. Она слышала чей-то крик откуда-то издалека.

Что случилось? Где Кингсли?

Потом рядом оказался Джек, схватил ее за локоть.

— Кроатан! В глом! Быстро! За мной!

Слава богу, в гломе на ней не было этого дурацкого свадебного платья. Без него было гораздо легче бежать. Ее брат-близнец несся сквозь тьму, подобно ракете, и Мими помчалась за ним следом.

— Где они? — Спросила девушка.

— Они утащили Шайлер вниз, на грань, к вратам, — ответил Джек.

Они бежали все быстрее и быстрее, вниз, в глубину, во тьму, в место, где перестают существовать память и время, и единственная тропа там — тропа огня.

Шайлер была на ее заключении уз! Что она тут делает?! Наверняка это она во всем виновата! Погодите-ка...

— Ты знаешь про врата? — Спросила Мими. — Про Орден?

— Да, — отозвался Джек. — Чарльз мне рассказал. Он подозревал, что после освобождения Левиафана Серебряная кровь пройдет через врата в Лютеции.

— И вместо этого сам провел их через перекресток, — подхватила Мими.

Теперь рассказы Кингсли и нынешние слова Джека сложились в единую картину.

— Да.

— Но вышло как-то не очень, — уточнила Мими.

В Париже никто своей цели не добился.

— И для них, и для нас, — с мрачным видом ответил Джек.

Серебряная кровь не сумела открыть врата, а Чарльз не сумел поймать Серебряную кровь в ловушку, и теперь он, скорее всего, сам оказался заперт в перекрестке.

Они добрались до врат. Врата были в точности такие, как описывал Кингсли: двенадцати футов высотой, глубоко вплавленные в земную кору. Мими понимала, что это всего лишь их физическое воплощение в гломе, то, что они в состоянии увидеть. Истинной преградой был дух Михаила и его защита — это они не давали Серебряной крови пройти. Но где же Кингсли? Мими не видела его — только Люцифера, стоящего за железными прутьями. Рядом с ним была прикована эта идиотка ван Ален.

Заметив приближение близняшек Форс, их бывший командир улыбнулся.

— Азраил, Аббадон! Как здорово, что вы присоединились к нам!

Мими едва удержалась, чтобы не опуститься на колени.

Перед ней стоял Утренняя звезда. Их единственный истинный князь. Как он величественен, как прекрасен! Мими вспомнила, как повиновалась каждому его приказу, как втроем они завоевали небеса и землю для Всемогущего.

Как великолепны были их победы! Как прекрасны были они сами, блистательные, взмывающие к солнцу! Как можно было обвинить их в том, что они наслаждаются собственной красотой и великолепием? Как можно было упрекать их за их уверенность в том, что слава принадлежит им?

Но нет — это по его вине они застряли здесь. Это по его вине они прокляты и обречены проживать свои жизни на земле. Рай сделался всего лишь смутным воспоминанием, почти мифом — даже для них, и они навеки были лишены любви Всемогущего. Если бы только...

Они пытались... Они сменили сторону в последний момент. Они предпочли своему командиру Михаила. Но было слишком поздно... Было слишком поздно даже тогда, на заре мира, когда она еще была юной...

— Отпусти ее! — Крикнул Джек. — Немедленно, змей!

Мими посмотрела на брата, на своего близнеца. Она никогда не видела его в таком гневе, таким одержимым уничтожением. Когда-то они плечом к плечу сражались в воинстве Люцифера, но с тех пор боролись против него.

Джек рванулся в ворота с пылающим мечом в руке. Он рвался повергнуть врага и спасти свою любовь.

Мими, не колеблясь, последовала за ним.

ГЛАВА 63

ШАЙЛЕР

Когда Шайлер увидела близнецов Форс, в первый момент она их не узнала. Они сияли так же ярко, как Люцифер, и были похожи на него. На миг ей показалось, будто перед ней трое ангелов небесных, блистательных, непостижимых и далеких, как боги. Шайлер не могла понять, собираются они сражаться с Люцифером или склониться перед ним. Мими явно была восхищена. Потом Джек влетел в ворота, и Шайлер поняла, что это будет смертельная схватка.

В мгновение ока Люцифер превратился в серебряного дракона, дышащего огнем. И Джек тоже преобразился: он принял облик Аббадона и вскинул свой грубый молот.

Серебряный дракон и темное неуклюжее чудовище ринулись друг на друга и сцепились в яростной схватке, когти против когтей, огонь против огня. Они катались по земле, колотили друг друга, плевались ядом и исходили ненавистью. Вот дракон врезался в ворота — но мгновение спустя чудище уже было у него в когтях. Но сумело как-то вывернуться из захвата и ударить молотом в бок дракона.

Потом они снова приняли человеческое обличье: белый принц против темного рыцаря. Искры дождем летели с их мечей, пронизывая тьму. Джек отвечал ударом на каждый удар, а потом яростным рывком прижал Люцифера к воротам.

— Отпусти ее! — Прорычал Джек.

— Почему? Она что, твоя подружка? Здорово похожа на мать. Ты всегда страдал от этой глупой влюбленности в Аллегру. — Люцифер улыбнулся. — Аббадон, ну что ж ты ничему не учишься? Дочери света не для таких, как ты.

— Быстро!

— Нет.

И с этими словами Люцифер исчез в серебряном тумане.

Джек и шевельнуться не успел, как рядом с ним возник Левиафан, укутанный в плащ безмолвный демон с пылающим черным копьем. С тем самым копьем, которым он убил Лоуренса на Корковадо. И теперь он быстро и бесшумно вонзил это копье в бок Джека.

Джек, задыхаясь, упал на землю. Шайлер закричала. А потом Люцифер снова оказался рядом с ней, но на этот раз его клыки блестели в темноте, словно ножи. Он пришел за ней. Он поглотит ее, и ей придется провести бессчетное количество жизней во тьме его изуродованной души. Но внезапно кто-то кинулся между ними, с пронзительным криком, словно баньши. Раздался шелест могучих крыльев, и хватка дьявола ослабла. Шайлер была свободна.

ГЛАВА 64

МИМИ

Во тьме глома трансформация Мими шла в полную силу. Она почувствовала, как развернулись ее крылья, как выросли рога и изогнулись надо лбом. Это был истинный облик темного и ужасного Азраила, Ангела смерти. Это были крылья апокалипсиса, предвестие преисподней, горя и погибели. И все это она носила в своей душе и самом своем существе.

Собрав все силы, Мими ринулась на Утреннюю звезду и пришпилила его к черной скале, но когти ее не нашли опоры, и вскоре оказалось, что она держит лишь груду праха. Люцифера так просто было не взять. Но Шайлер теперь была свободна.

"Я тебе задолжала, Шайлер ван Ален. Теперь мы в расчете", — подумала Мими.

— Недурно, Форс.

Мими обернулась.

За воротами Кингсли и Левиафан застыли в безысходном положении. Демон держал копье у шеи Кингсли, а меч Кингсли смотрел точно в сердце демона. Мими видела, что ни один не мог уступить ни дюйма. Но если...

— Не двигайся, Форс, — медленно произнес Кингсли. Он повернул голову и взглянул на нее через железные прутья. — Не подходи.

— Почему? Что ты собираешься делать?! — Воскликнула Мими.

Но она уже все поняла. Она увидела белое сияние, что начало окружать Кингсли. Он призвал "сабвертио", формируя белую дыру смерти.

— Я собираюсь уничтожить этот путь, — сказал Кингсли. — Другого выхода нет.

— Не надо.

Мими покачала головой; глаза ее заблестели. Кингсли взглянул на нее с беспредельной добротой.

— Не плачь по мне, Азраил. Не трать слез понапрасну. Ты сделала свой выбор. А это мой выбор. Похоже, моя судьба — самопожертвование. Смешно, правда? Для такого-то эгоиста, как я... Они всегда звали меня слабаком... но, быть может, слабость — это разновидность силы.

Мими вжалась лицом в прутья, чтобы быть как можно ближе к нему.

Это непереносимо — он уйдет, так и не узнав, что она намеревалась сделать. Она же собиралась бросить Джека ради него. Она хотела презреть узы и пустить свою судьбу на ветер.

"Я не могу, — пыталась тогда сказать она. — Я не могу это сделать. Я иду с тобой".

— Кингсли, я...

Кингсли улыбнулся своей улыбкой Чеширского кота. И, не сказав более ни слова, привел в действие белую тьму, "сабвертио", заклинание, размыкающее то, что разомкнуть нельзя, и уничтожающее то, что нельзя уничтожить.