— Один болтик? Да это же была несущая конструкция! Конан-разоритель! Аларих! Аттила! Грязный компрачикос! Короче, вали лучше отсюда. Пока при памяти. Сам видишь, что у нас тут творится!

— И часто у вас так? — спросил режиссер.

— Каждый день, — гордо ответил Мэй.

— Да нет, — ядовито сказал Фредди. — Раньше на один стол больше было.

— Тогда я, пожалуй, останусь! — облизнулся режиссер.

— Если ты останешься, я буду вынужден изолировать от тебя все бьющиеся и рвущиеся предметы, а также провести ритуал посвящения в наши друзья, — заметил Фредди.

— А это больно? — побледнел потенциальный друг.

— Очень, — кивнул Фредди. — Я тебя ограблю, переодену мавром, дам пинка, сбрею левую бровь и отдам на растерзание Дикону.

— Дикону? — затрясся режиссер.

— Мне, — кровожадно сказал Дикон.

Режиссер пулей выскочил за дверь. Даже башмаков не надел. Друзья посмеялись и стали решать, кому достанутся ботинки.

— Кинем монетку? — предложил Фредди.

— Иди ты! — предложил Брайан.

— Тогда ботинки возьму себе я, — сказал Роджер.

— Почему это ты?

— А у меня была машина, а теперь нету. Компенсация нужна, стало быть — вот вам и весь сказ.

И Роджер ушел, забрав ботинки. Спустя десять минут в дверь постучались.

— Можно ботинки забрать? — пропищал голос режиссера.

— Джон! — скомандовал Фредди.

— Гаф! — сказал чрезвычайно довольный Джон.

— Ы! — и за дверью вновь раздался топот ног утекающего.

Думаете, конец? Ан нет! Дядя-то Сэм, который Олегович, который Джонс, и который оказался действительно дядей Боуи, после буйной попойки с квинами переехал в Кенсингтон навсегда, так ему понравилась новая компания. А Боуи с компании с Зигги по-прежнему поколачивал их — всех вместе и поодиночке. Теперь точно все.

/ — картинка N 54 — / НА СУШЕ, или НА МОРЕ /

Однажды Роджер и Джон хлестали пиво, а заодно и по рукам Брайана, который тоже тянулся к напитку, и благодушно басили: "Самим мало, чудище!".

— Да почему это? — удивился Брайан. — Я вас, понимаете ли, приглашаю на променад, а вам пива жалко?

— Для тебя — все, что угодно! — и тут же горячительный напиток был заботливо влит в бокал, а бокал поднесен к жаждущему рту. Мэй ухнул, тяпнул, вытер пенные усы и, подмигнув, сказал:

— Вкусно.

— А куда мы едем? На море? — полюбопытствовал Джон.

— Ни на какое не на море, — проворчал Роджер, — а в отпуск.

— Не знаешь, так не лезь! — оттолкнул его Джон. — На море, Брай?

— Нет, в отпуск, — прорычал Роджер. — Мэй умный, он знает. Да ведь? В отпуск ведь?

— Нет, на море!

— Нет, в отпуск!

— На море!

— В отпуск!

— В море!

— На отпуск!

— Брай, будешь моим секундантом?

— Нет, моим! Мы ему покажем, куда мы едем!

И два друга так сцепились, что по комнате полетела пыль и клочья. Брайан забегал вокруг дерущихся и принялся уговаривать:

— Ну-ка перестаньте! А то никуда не поедем!

— А можем не поехать? — остановилась битва.

— Нет. Я уже билеты взял.

Битва возобновилась.

— Только Фредди места не хватило, — убитым голосом сказал Мэй.

— Как — не хватило? — удивился Джон, отпуская волосы Роджера. — Он тебя не убьет? Мэй, он же тебя убьет!

— Не, мужики, я так скажу — без Фредди не поеду, — отказался Роджер. — Мне отпуск друг, но Фредди мне дороже. Сдавай билеты, Брай.

— Да на что же тебе Фредди? На кой, простите мой французский, ляд тебе сдался этот Фредди? Он же на тебе будет кататься, как на серфе! А потом еще и акулам скормит!

— Не скормит, — налились кровью глаза Роджера. — Мы же в отпуск едем!

— Нет, на море!

— В отпуск!

— На море!!!

— На море, значит? В отпуск, значит? А Фредди, значит, побоку? А как зарплату получать — куда он подевался, любезный Фарух, так, да? И где мой билет? — нетрудно догадаться, что в этот момент рядом оказался Фредди. Хищно раздувая ноздри, наблюдал он за перепуганными друзьями.

— Афф-махх-ек! — пояснил Мэй, судорожно дергая конечностями.

— Он говорит, что сейчас все объяснит, — перевел Джон.

— Фред, ты же знаешь, я без тебя — никуда! — быстро сказал Роджер. — Даже билет хотел сдать. И всем сказал!

— Конечно, — горько улыбнулся Фредди. — Конечно, я все знаю. Поэтому абсолютно уверен, что ехать без меня подбивал всех именно ты!

У Роджера от незаслуженной обиды даже побелели мочки ушей. Горестно стеная, он вытащил из кармана и вручил Фредди самый настоящий билет! Чем очень поразил Мэя, ведь тот билеты и не думал еще раздавать! Фредди же с криком: "Не нужны мне ваши обглодыши!" разорвал билет в мелкое крошево и с торжеством поглядел на друзей.

— Ну, — сказал он деловито, — а теперь давайте сюда мой билет, да поедем. Что-то устал я сегодня.

— Фред, — мягко сказал Брайан, — ты только что порвал свой собственный билет. Так что ты не едешь.

— Ты глупый, да? — так же мягко ответил ему Фредди. — Я же порвал билет Роджера, так что это он никуда не едет. Да и все мы никуда не едем — нам же альбом писать!

— Гук, — сказал в ответ на это Мэй, уселся прямо на пол и стал думать. Надумав, Брайан вдруг так расхохотался, что Фредди даже позавидовал.

— Эх, вы, глупыши, — сказал Мэй торжественно. — Билеты-то фамильные! И зарегистрированы — черт, никогда не любил длинных слов! — на меня, Родика и Джона! А ты, Фред, в списках не значишься. Вот и все.

— Чего все?

— Того, что никуда ты не поедешь.

Фредди возвел очи горе.

— Эту фразу, — сказал он, — я слышу вот уже двадцатый раз. Чего ты раскуковался: "Никуда не поедешь, никуда не поедешь!" А где аргументы? Я даже больше скажу — факты?

Брайан вытащил из кармана пачку каких-то бумажек и торжествующе помахал ими в воздухе.

— Вот! — крикнул он. — Вот они, билетики-то! Откушать изволили?

Фредди сразу сник, уткнулся Роджеру в грудь и затрясся в рыданиях.

— До чего вы порядочного человека довели! — с укоризной сказал Роджер.

— Этот порядочный человек только что разорвал твой билет, — заметил Джон.

— Отпуск! — ревел тем временем Фредди. — Море! Медузы! Крабы! Незабываемые встречи с тунцом! Хных! Хныых!

— Возьми мой билет, дружище! — заплакал и Роджер. — Я не поеду вместо тебя!

— Нет, на это я пойтить не могу! — визжал Фредди. — Езжайте, друзья мои! И пусть мне будет стыдно!

Брайана так растрогала эта плаксивая сцена, что он зашарил по карманам в поисках лишнего билетика. Который, к сожалению, найден не был.

— Фред! — нарушил дикий рев друзей Брайан. — Не визжи. Ты едешь.

— Да? — сварливо отозвался Фредди. — И на чем, можно спросить? На тебе? Или мы поплывем в твоем зонтике под названием "Мудрость Мэя"?!!

Согнувшись в три погибели, Фредди гулко и страшно захохотал. И вдруг он почуял, что его бесцеремонно хватают и засовывают — все в тех же трех погибелях — в какой-то на редкость тесный ящик! Некоторое время Фредди рычал, как гипсилофодонт, и расшатывал крышку, но вскоре смирился и уснул.

...Шел третий день пребывания Фредди в заточении. Он уже притерпелся, свистал какую-то мелодию и грыз сухарик, завалявшийся у Брайана в дорожном сундуке с тех времен, когда его дедушка залез в этот самый сундук и сидел в нем пять дней с тремя сухариками в запасе. Вы думаете, он просто решил поиграть в верблюда? Вовсе нет. Виной тому была душераздирающая история о том, как дедушка Брайана и дедушка Джона ухаживали за одной и той же бабушкой, тогда еще не бабушкой, а тетенькой. Дедушка Джона победил и увез будущую бабушку Дикона к себе в Лестер. А дедушка Брайана с горя напился, женился и полез в сундук с тремя сухариками. Один из них он успел съесть, а второй положили ему в гроб, когда отыскали деда в нечаянно защелкнувшемся изнутри сундуке. Третий же сухарик завалился в уголок, где его и нашел изголодавшийся Фредди. Брайан же так никогда и не увидел своего деда. Точнее, он видел его на старой семейной фотографии — свернутым калачиком и с сухарем в зубах...

Но мы отвлеклись. Итак, Фредди, так как комплекцией он все же уступал дедушке Брайана, перекатывался из одного угла сундука в другой, грыз сухарь и подслушивал разговоры друзей. В основном они состояли из жалоб на тяжесть Фредди со стороны Джона, на жару со стороны Роджера да на хроническую боль в правой пятке со стороны Брайана (который так и ходил без ботинка). Вспомнив про ногу, Мэй почему-то сразу начинал жаловаться и на высокие налоги, на стерву-жену да скупого Фредди, который такие гроши выдает, что деньги на поездку в отпуск удалось скопить лишь за пять лет!

— Кровожад! — заключил Мэй. — Сам-то небось каждый год шастает!

Фредди в сундуке сжимал кулаки и обещал устроить Брайану! И устроил. Когда сундук попросили открыть, а случилось это на таможне, Брайан, твердо уверенный в том, что Фредди зароется в тряпье и будет сидеть тише мыши, смело откинул крышку. Из ящика же неожиданно выскочило нечто в плавках до колен и бабушкином чепце, и жизнерадостно закричало:

— Ого-го!

Одного пограничника разбил паралич, а второму повезло меньше — Фредди кинулся ему на шею и дал пятьдесят фунтов! Почему же ему не повезло? Да потому, что к нему тут же подскочил Роджер, дал по шее, отнял пятьдесят фунтов и убежал.

— Так будет со всяким! — пообещал оторопелому погранцу Мэй, захлопнул сундук и заковылял вслед за Тейлором. За ним двинулись и Фредди с Джоном.

Первый день отпуска ушел у друзей на то, чтобы поставить палатку. Фредди сказал, что он все сделает сам и так запутал все крепления, что в наказание ему пообещали не пустить купаться. Фредди, в наказание за то, что его наказали, подсыпал в кашу немного мэйских лекарств, найденных в сундуке, и купаться не пошел никто. Наконец, разбив палатку и раздавив по "мерзавчику", друзья легли спать.

На следующий день квины отправились загорать. На пляже, у самой воды, из песка торчал кол, к которому был прибит плакат с надписью: "Барракуды!".

— Это мы, что ли, барракуды? — разъярился Брайан, и кинулся в воду. — Я им покажу, какие мы барракуды!

Крики его помалу стихали. Товарищи улеглись загорать, но ближе к вечеру захотелось пошамать. Пошли к палатке. Тут только Фредди спохватился.

— А где наш морской огурец?

— Так не вылезал еще, — сообщил Джон.

Фредди сел на песок и стал думать. Он уставился на море. Он пожевал губами. Роджер и Джон терпеливо ждали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и урча животами.

— Его съели, — наконец сказал Фредди. — Ясно, как день. Мы остались без гитариста.

— Почему это? — удивился Брайан.

— Как, то есть — почему? Потому что барракуды!

— А, — кивнул Брайан. — Это может быть.

— Да не "может быть"! — рассердился Фредди. — А так оно и есть. ЧТО?!!

— А что?

Мэй, прислонясь к пальме, жевал травинку и, воздев брови, смотрел на Фредди. А Фредди смотрел на тридцать семь барракуд, которые стояли рядом с Брайаном во фривольных позах.

Фредди, не говоря более ни слова, лег на песок, закрыл глаза и засунул большие пальцы в уши — спрятался. Роджер сделал для пробы шаг вправо, потом шагнул влево... И еле спас ногу — одна барракуда чуть не оттяпала ее по самый корешок.

— Уберите свою треску, Брайан Гарольдыч! — потребовал Джон, сидящий на пальме. — Ей-Богу, неудобно!

Брайан скомандовал:

— Правое отделение, вперед! Левое! Приготовиться! Аррш!

И рыбы зашагали к воде. Брайан отбивал такт пяткой, потом вспомнил, что она у него болит, и захныкал. Барракуды же тем временем уходили все глубже. Когда последняя рыба скрылась в бездне вод, Брайан мгновенно исчез под грудой навалившихся товарищей по отпуску.

— Я первый теперь! — гордо сказал Фредди и направился к воде. Его мигом поймали за плавки, повалили и стали кормить песком.

— Справились? — ревел Фредди, отплевываясь и суча ногами. — А ну, пустите! Карлики!

— Наша ведь очередь! — обиженно сказали Роджер и Джон. — Мы хотим!

— Ладно вам спорить, — миролюбиво сказал Фредди. — Киньте монетку!

— Дулю тебе! — отозвались остальные.

— С маслом "Крестьянка"! — добавил Брайан.

— Тогда предлагаю диконджоново решение, — заявил Джон. — Играем в карты. Проигравший купаться не идет.

Сели играть в "кинга". Проиграл Роджер. Он ненатурально зарыдал и принялся рвать волосы с пуза.

— Родик, не расстраивайся! — пробасил Джон.

— Ты знаешь, как мне жаль, — вопил Фредди, брызгая слезами.

— Да ладно вам, — мужественно сказал Роджер. — Ничего, я потерплю.

С этими словами он поднялся, тяжко вздохнул и побрел к воде. Фредди несколько раз радостно подпрыгнул, и только когда до него донесся веселый плеск волн и визг маленького купальщика, до него дошло.

— Мухлевать?! — закричал он. — Держись за воду, не то утонешь!

И он помчался к воде. А Роджер, увидя, что к нему бежит Фредди, притворился, что тонет. Он так и заорал:

— ТО-О-О-НУ-У-У!!!

— Ты ж только что плавал, как паровоз! — рявкнул Фредди.

— Разучился, — виновато сказал Роджер.

— Щас я тя спасу! — пообещал Фредди, оттопырил зад и нырнул. И тут же забыл про всяких там утопающих! А Роджер и вправду стал тонуть! А Фредди стал показывать всем различные стили плавания! А Роджер уже пускал пузыри! А Фредди плавал брассом, кролем, баттерфляй, спиной, задом, карасем, собачкой, и даже свободным штилем — гребя ушами! А на берегу тем временем Джон поддерживал голову Роджера. А Брайан с размаху прыгал ему на грудь. А Роджер забулькал и заперхал. А тут как раз из пучины вылез Фредди и с криком: "Мои ножки!" плюхнулся прямо на Роджера. Тот вскочил и с криком исчез в сияющей дали.

— Испытанное средство! — потер руки Фредди и заскакал по песку, поджав ногу. — Тазобедренный сустав! Был потерян — и отрос!

В три секунды он был схвачен негодующими друзьями и засажен в палатку! И зашнурован в ней! До самого конца отпуска! Чтоб знал, скотина!

Дабы подлец не улизнул, Брайан, Роджер и Джон просидели рядом с палаткой до конца отпуска. Стерегли строго. Дважды в день меняли судно через специальное отверстьице. Носили сугубо постную пищу. Читали единственный найденный в этой глуши журнал "Пшекруй" для повышения в пленнике роли общественного сознания. Наконец палатка была торжественно расшнурована, и перед глазами грязных, усталых и злых друзей предстал посвежевший, отдохнувший и загорелый Фредди.

— Что? Уже домой? — опечалился он, тряхнув мокрыми волосами. — А ведь верно, верно, друзья мои. Пора и честь знать!

Брайан вместо ответа грохнулся на колени.

— Да полно, полно, — замахал руками Фредди. — Не стоит!

Но Мэй и не собирался преклоняться. С ловкостью двухметровой ящерицы он вполз в палатку.