Домой хочу!!или как выжить общий файл

— Ты же сказала, что просто хочешь облить вином платье и все, а тут... ты идиотка! — истерично закричала девушка.

В комнате как-то враз стало много народу, воющую девицу осматривал Нархут, какой-то эффирец спрашивал у девиц, как было дело, Тахирон осматривал меня на предмет дыр, кот отвечал на вопросы другого эффирца.

Затем нарисовались Дим и какой-то важный солидный мужчина, который кинулся к воющей девице, а потом, углядев дыры на платье, вскричал:

— Идиотка, ты зачем серинус взяла? Ваше Величество, я и предположить не мог, что она залезет в лабораторию.

— Это называется покушение на убийство! — отчеканил Дим. — Умышленное! Тем более, дочери близкого мне человека. Может быть, имеет место заговор против нашего Лиарда и меня в частности?

Одна из девиц, вскрикнув, упала в обморок, другая, которая хотела уйти до этого, побледнела и часто дышала, с отца девицы сполз весь лоск, у него тряслись руки и щеки, он упал на колени.

— Помилуйте, Ваше Величество!

Я повернулась к выходу.

— Что-то мне поплохело!

Дим тут же подскочил ко мне, бросив отцу:

— Мой Верховный разберется и доложит мне, а я буду решать, такое безнаказанным оставлять нельзя. Стёпа, ты тоже присмотрись! — и утащил меня на море.

— Опасно с тобой, Величество, дружбу водить, вот так, ни за что и получила бы...

— Веришь ли, я до сегодняшнего дня её ни разу не видел, отца встречал, а вот девицу...

— Жениться надо, тогда охотницы угомонятся, ведь такой приз — неженатого Правителя захомутать...

— А ты бы не хотела... захомутать?

— Боже спаси! Это ж какой стервой надо быть, чтобы в таком гадюшнике обитать, — меня передернуло.

— Вот и моя мама так же не хотела, поставила в свое время условие, чтобы мы с ней жили отдельно. Она так же, как и ты, очень тряслась надо мной, тоже не хотела, чтобы меня использовали в подковерных играх, да вот, добрались до неё, когда мне три было. А потом меня Арди спрятал и воспитывал, считалось, что я сирота, и воспитываюсь дядькой по матери. Отец был ещё молодой, думалось, что лет пятьдесят ещё я свободен от этого 'счастья' — быть Правителем, а вот не сложилось... Я так тосковал по маме и долго ждал, что она придет... А у наших деток есть мы оба... — он долго молчал, так и сидели, глядя на море. Луны обе были на небе, и на море две серебряные дорожки переливались и сверкали, особенно когда ветер налетал порывами, казалось, что дорожки бегут наперегонки к берегу.

— Можно тебя попросить? Как-то ты напевала, что-то... Звездочка моя ясная... Спой, пожалуйста, уж очень мне мелодия понравилась, и слова хочется запомнить.

Спела потихоньку. Опять долгое молчание.

— Хорошая песня, за душу цепляет... Ваши земные песни красивые, хочется их постоянно слушать. Надо вас с Коськой посадить, он моментально музыку подбирает на слух, да записать на кристалл, — он издал смешок, — буду слушать, как Громодан, только более мелодичные. А сынок по секрету спел мне про хрустальные башмачки и Мурку, я так понял, вторую Стёпа исполнял?

— Да нет, я! Они иногда долго не засыпали, и приходилось часа по два петь, не переставая, особенно, когда Лучика усыпитель на блуде зависал. Величество, давай домой, ведь наверняка не спят, ждут.

Так и оказалось — лежали и шептались, придумывая всякие ужастики и хихикая, а Драган с Младеном делали вид, что не слышат ничего. Увидев красивого папу, конечно же, про сон забыли, папа же серьёзно велел спать ложиться, но Любава сумела выторговать условие, что засыпать будут, если папочка будет на диванчике, рядом. Шептались долго, потом притихли, заглянула и умилилась — все трое спали.

Малышня устроилась на папе, и он, такой успокоенный и расслабленный, обняв их, тихонько посапывал. Осторожно укрыла всех троих и долго улыбалась, пока не заявился Стёпа.

— Уфф, умотался! Вот сколько раз говорил, что бабы — дуры... Дебилка натуральная, ни разу не видела в живую Дима, а вбила себе в голову, что непременно он, увидев её, упадет ей в ноги и назовет женой. Сейчас её на вменяемость проверяют. А эту хрень, что кислота какая-то, заранее у отца сперла, для подстраховки, чтобы никто не помешал планам. А он когда с ней танцевал, не обращая внимания на неё, шею выворачивая в твою сторону, вот у неё и замкнуло. Эффирский Правитель рвёт и мечет — из-за одной озабоченной могут испортиться отношения между странами. Папаня-то её какой-то нужный типа химика нашего, какие-то зелья-лекарства варит, короче шухер полный. Говорил же Громодану, создавайте Интерпол, а теперь вот и будут одеяло на себя перетягивать, недоговаривать и хитрить меж своими ведомствами, как же разные государства... Э... — кот зевнул, — учить всех надо! А чего это кавалер от тебя свалил? Я думал, он рядышком, хмм... утешает... по-мужски.

— Стёп, в кого хоть ты такой умный?

— Такой вот я! Слышь, я чего подумал, озадачу-ка я Кузему — пусть для нас, БКС, сетку сделает, ну, как в волейболе, надо своих натаскать, вон, как у меня здорово вышло подачу отбить? Я молодец?

— Молодец, молодец, кот я тебе давно говорила, что я тебя люблю?

Он задумался:

— Пожалуй, только там, на Земле, здесЯ, ни фига, ни разу. Да и что от тебя, грубятины, ожидать — ты ж под носом своим ничего не видишь, не ценишь тех, кто тебя любит.

— Поехали, мы с тобой без подколов никак, дурень ты мой,— я поцеловала его в нос, кот замурлыкал.

— Давно бы так!

Потом, вздохнув и зевнув, пошел посмотреть на своих деток, оттуда долго не выходил. Приоткрыв дверь, увидела 'картину маслом': все так же на папе, Любава умудрилась залезть на него полностью, спали детки, а в ногах у Дима растянулся кот.

Идиллия полнейшая! Эх, ну был бы обычным мужиком, без раздумий уцепилась бы за него, а так... Вот и повода не было никакого, а чуть лицо не сожгли, котка у меня необыкновенный, противный, правда, но спасатель. Вспомнила, как в Болгарии, в магазине, покупая печенку, сказала продавцу, что для кота, а болгарин, стоящий за мной выдал:

— Хорошая кота у Вас... Котка, которак, котёнище...

Вот с такими мыслями и пошла спать. Встала пораньше, быстренько сделала блинов, пошла будить Величество.

Он уже проснулся и лежал, уткнувшись носом в дочкину макушку, и щурился как кот. Увидев меня, как-то солнечно улыбнулся и показал жестом, что боится деточек разбудить, вставая. Осторожно переложила Любаву на постель, подвинула Лучика, тот заерзал, и кот тут же подлез к ним в серединку и обнял лапой сына.

Мне такая картина была привычна, а Дим стоял и любовался, пока я его не потянула за рукав. На цыпочках вышли из детской, он пошел умываться.

Вернулся и с удивлением уставился на завтрак:

— Это мне?

— А есть ещё кто-то?

— Может, ты для себя приготовила, а я как бы... на хвоста, что ли? Ох уж эти ваши словечки, все ими заразились!

— Завтракай, Величество, небось с утра времени не будет!

— Ммм... вкуснотища, как давно я ничего домашнего не ел... не припомню, а, на озере плюшков твоих отведал и всё.

— Да забегай, чего-чего а накормить — всегда пожалуйста. Привыкла, то Таши всегда голодный заскочит, то Пол, то Косик, Арди, здешние, постоянно готовим много, то я, то Антипа.

Дим нахмурился:

— Интриганы противные, друзья называются!

— Это я, они не виноваты, что ты не знал. Смотри, сколько сразу всякого дерьма полезло за последнее время, дети хотя бы подросли, а если б то заклятие на капельного Лучика прилетело...

— Всё, всё, не драконь себя, всё хорошо, — он приобнял меня. — Я пошел, спасибо! — и, чмокнув в щёку, исчез.

В столицу прибыли всем 'колгоспом', дом осматривали тщательно и придирчиво, но сошлись во мнении — берём! Магвер был в пяти минутах, улочка тихая, большой сад, и уютный домик в глубине. В домике требовалась перепланировка, и, конечно же, полностью 'поменять начинку'.

Антипа тут же засуетился, выгнал всех:

— Ить процесс сурьёзный, и безо всяких шибко умных должон итить, идите прогуляйтеся, детишков повеселите!

'Нагулялися' славно, у детей впечатлений от столичных аттракционов и прочих развлекаловок горели глаза и устали ножки, обратно ехали на руках — деды не возражали.

Антипа превзошел сам себя — домик встряхнулся, помолодел, снаружи отмытый и покрашенный в нежный салатовый цвет, радовал глаз.

Внутри же, на первом этаже — большая гостиная с уютными нишами у окон и большими стеклянными дверями, ведущими в сад, там же появилась крытая веранда. Ещё на первом этаже были две просторные комнаты, одна для игр, другая 'для занятиев, ить мой-от фулюган без друганов никуда, всяко у вас зависать наладится'. Верхний этаж — полностью спальни и гостевые комнаты. Кухню 'оне с домом' приладили сбоку от веранды, получилось весьма неплохо.

— Осталося меблев приобресть и шторков навесить, ужо сама выбирай, како тебе глянется! А Лучезарушко , по секрету, просил одну комнату наверху специально для папы обустроить, рази ж я могу отказать?

Три дня выбирала подходящую мебель, прикупала всякие мелочи, дети были в Тилье с Полом, и наконец, подобрав то, что хотела, занялась убранством. Дим прислал троих мужчин из 'Когтей', которые с удовольствием помогали, особенно, когда распробовали пирожки — смеясь, говорили, что за такую вкусную стряпню весь полк согласен таскать и переносить любые тяжести.

За седмицу управилась. Строгая комиссия в лице дочки и сыночка, облазила и ощупала все — понравилось, одобрили. "Енералу" тоже пришлось по душе, особенно диванчик, специально заказанный для него, сказал, что удивлен заботой о нем.

Лучик удивленно спросил:

— Я всегда про тебя помню, зачем так говорить?

За день до занятий пошли знакомиться с классом и школой. Впечатлений хватило на весь день:

— Ребятки такие интересные, из разных странов, есть совсем-совсем черные, одна девочка такая маленькая, я её защищу ото всех, ещё сказали, приедут дети от барсовых. Мама, может, и жених с ними будет? Такая красивая Лукерия пришла и дядя Тархун с ней был, ой, Нархут, он мне подмигнул, а Артёмка вертелся и пихался, я ему на ногу наступила. А Луча ругался, что мы неправильно себя ведем, а тётя Луша, ой Лукерия, нас в разные стороны поставила. А ещё была такая важная тирра, она будет у нас классною дамою, как мама, только в школе, но, ни разу не мама.

— Лученька, а ты что молчишь, не нравится?

— Я пока не разобрал, в классе поглядел, игры есть задумчивые (надо думать, логические) и снаряды всякие для спорта. Стёпка всегда говорит, надо заниматься много, чтобы вырасти мужиком.

Вечером весь ворох новостей и большой-большой секрет был вывален папе, который с интересом слушал и выспрашивал всякие мелочи, потом дружно пили чай с новым маминым печеньем, потом пошли слушать папины истории.

— Ты не ревнуешь их к нему?

- Стёп, у меня был горький опыт воспитания без отца — сама так росла, сыны-то, как бы, при отце были... только, что мог дать как раз к переходному возрасту спившийся папан? Нет, наоборот, рада, что у них такое взаимопонимание есть. Они же все лиардийцы, я весьма довольна, он же им много больше даст. Я все равно чужачка в этом мире, много каких нюансов и обычаев не знаю, кто лучше папы их наставит и научит? Хорошо бы так было подольше, а то жена встанет в позу и не будет такой любви!

— Тьфу, зараза упертая, разуй глаза-то!

— Опять ты за свое, такого быть не может, потому что не может быть.

ГЛАВА 15

ДАЛЬНИЙ МАТЕРИК В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ.

В том, что Богинюшка наказала чарфи за дело, знали все. Сначала, потомки тех, кто поддержал бунт против неё, хорохорились и храбрились, что пройдет немного времени и все позабудется, утрясется, и опять станут чарфи вольными и смогут летать. Но шли годы, проходили века, ничего не менялось, выживали оставшиеся совсем немногочисленными чарфи как могли. Казалось, не будет числа их бедствиям — не всегда успевал созреть урожай, то налетала буря, выворачивающая все посевы с корнями, то ударял заморозок, необычный для их местности, все меньше становилось в горах живности, и все чаще возвращались охотники с пустыми руками. Опять поддались на уговоры иногда появлявшегося у них, странного мага, молодые крепкие мужчины-чарфи, и отправились на большой материк, воевать. Когда грузились они в лодки, чтобы переплыть Большое море, пришел на берег ланда, шаман-отшельник, много лет не появлявшийся на людях, и сказал такие слова:

— Одумайтесь, пока не поздно, гнев Богинюшкин будет страшен! Много веков мы страдаем из-за своей горячности, пожалейте остающихся матерей и детей, не повторяйте судьбу ушедших тогда! Не дайте прерваться славному племени чарфи, не слушайте чужака!

Но не слушали ланду молодые, кричали они ему всякие обидные слова, плевали в его сторону, один наглец, желая выслужиться перед магом, пустил стрелу в ланду — от такого святотатства замерли и люди и небеса!

Ланда же, уже много лет как ослепший, небрежно махнул рукой, и стрела полетела назад и вонзилась наглецу в глаз, и упал тот замертво.

Сказал ланда с горечью:

— В глупую голову нельзя вложить умные мысли, вы выбрали свой путь!

Долго ждали жены и матери ушедших с магом, но не дождались, только три летучие мыши, едва живые, прилетели с Большого материка, они-то и поведали ланде о беде. Долго убивались оставшиеся чарфи о своих глупых сыновьях и мужьях, осталось их совсем немного, стали они жить в одном поселении, что расположилось у подножия горы, где в пещере обитал ланда. Ланда за эти годы совсем усох и при его малом росте и худобе напоминал маленького ребенка. Но если бы не ланда, не выжили бы все оставшиеся тут чарфи, он умудрялся своими молитвами-песнопениями приманивать горных коз, которых ловили в хитроумные ловушки женщины. Детей рождалось совсем мало, оставшиеся мужчины чарфи старели, всю тяжелую работу взвалили на свои плечи женщины, их было больше, совсем нерадостно стало в поселении. В год появления тех летучих мышей-чарфи бывшие, превращенные Бастикой — заблудились двое малых деток в горах, полезли мальцы за яйцами птичьими, и сорвался Ухра со скалы. Еле вытащила его Жгана из ущелья, а поскольку силенки закончились у неё, сидела и скулила возле Ухры, тогда-то и явился на её тоненький плач ланда. Это потом уже Жгана задумалась, как мог слепой ланда найти их в горах, а пока, заикаясь, поведала, что случилось. Погладил её ланда узенькой ладошкой по голове и сказал, что вылечит Ухру. А когда узнал, что нет у обоих них родителей и что сирот кормят сердобольные женщины, оставил их у себя, стал учить. Долго удивлялись старики, помнившие, что ланда никогда не брал никого в ученики, как бы его не просили, говоря, что время не пришло. Теперь же он требовательно и настойчиво учил Жгану и Ухру, они собирали лечебные травы, сушили их, варили зелья для всех чарфи, занимались какой-то необычной борьбой, умели много. Ухра становился все более сильным магически, и ланда говорил, что он сменит его, когда придет время.

Лет шесть назад летучие мыши, основавшие на дальнем, непригодном для жизни, горном массиве донесли ланде, что в скалах, уходящих в море, появлялся этот гад, маг, что виновен в гибели молодых чарфи, и что закладывал он в укромных местах какие-то непонятные предметы. Встревожился ланда и отправил Ухру с Жганой на разведку, наставляя, как можно незаметнее осмотреть эти предметы.