— — -
Лилия не могла заснуть — хотя купание в озёрах Венеции на ночь — лучшее снотворное. Ходила по номеру, выходила погулять — всё без толку. Наконец, она решилась. Позвонила.
— Я занят, госпожа Корту, — сухой, дребезжащий голос. — Судя по всему, вам опять нужна помощь.
— Почему вы так решили, сэр...
— Никаких имён. Что на этот раз? Снова таблетки? Вы хоть понимаете, что подставляете меня?
— Сведения. Мне нужно знать, где у них будут остановки.
Презрительную усмешку собеседника Лилия почувствовала и на расстоянии.
— Я не стану связываться с армией. И вам не советую. Вы можете отправить ему депешу — вручат, как только у него будет увольнение. Все так делают.
— Мне это нужно срочно!
— Чем вы собираетесь заплатить, простите? Я в курсе, что за вашими расходами следят.
— Я знаю ещё одно место, — Лилия не сразу решилась сказать. — Возможно, там никто ещё не был. Можете забрать всё себе.
Пауза. Почти полминуты «с той стороны» не было ни звука.
— Поздно, госпожа Корту. Передайте эти сведения армии, так вам будет больше пользы. И больше не звоните.
Отбой. Лилия немедленно попробовала перезвонить, но сигнал никто не принимал.
— Будьте вы неладны, — прошептала Лилия, сев на диван и прикрыв лицо ладонью. Посидев так несколько минут, она взяла со стола справочник. Не все звонки требуют личного знакомства с человеком; общественные службы вызвать может всякий — их можно набрать по номеру, как делали в старину.
— Я хочу отправить депешу. Да, за свой счёт. Сэру Ортему Злотникоффу, дросселю пятой танковой роты Федерации. Да, понимаю, что получить её он может не сразу. Спасибо.
Она поставила «глаз» — камеру — перед собой, и села ждать сигнала, после которого можно начинать передачу.
Дни 29-33. Убежище Цицерона [оглавление]
Парижские врачи определённо отличаются от римских. В Риме ценят время — короткое приветствие, сухой расспрос, ни одного лишнего движения. Вежливость и улыбчивость, но в разумной дозировке.
Клод Нимье, специалист по женским, скажем так, вопросам, и выглядит колоритно — усы, бородка, лихо заломленный берет — и отношение совсем другое. Проводил, предложил посидеть и отдохнуть с дороги, все деликатные вопросы задавал осторожно. Когда приступил к обследованию — надел положенную врачам униформу, и перестал на какое-то время выглядеть эксцентричным живописцем, которого случайно занесло в кабинет врача.
Услышав и прочитав своими глазами заключение, Миранда чуть не упала со стула.
— Какой ещё стимулятор? Это, простите, чтобы хотелось до смерти?!
Врач кивнул. Миранда всё ожидала, что он понимающе улыбнётся. Не тут-то было!
— Можно и так выразиться. Мы давно уже не прописываем этот препарат. При длительном применении он ведёт к бесплодию. В Риме и Лиссабоне приготовление и распространение его вне закона.
Миранда потёрла лоб, и помотала головой.
— Стойте-стойте. Мне никаких стимуляторов не нужно, у меня и так всё в порядке. Ваш прибор не ошибается?
— Если бы я получал по зоркмиду всякий раз, когда слышу такую фразу — давно бы на пенсию вышел, — вздохнул Клод Нимье. — Если хотите, я дам вам адрес своего коллеги. Платить за повторное обследование не придётся.
— Не хотела вас обидеть, доктор, — Миранда прикоснулась ладонью к его плечу. — Верю. Просто я сейчас разозлюсь, уж извините. Разве я могла его принимать незаметно для себя? Такое возможно?
— Вполне. Добавить в еду, в напитки. У препарата горьковатый привкус, но его легко перебить, вы принимали примерно половину миллиграмма за раз.
— И сколько я этого счастья наглоталась?
Врач посмотрел на текст заключения.
— Три недельных дозы. Мой совет — немедленно пройти полную очистку крови. Операция совершенно безболезненная, в первый раз я проведу её бесплатно. Но хочу предупредить: я обязан зарегистрировать инцидент. И, — врач поднял ладонь, заметив, что Миранда собирается что-то сказать, — я не иду ни на какие соглашения.
— И не думала «договариваться», — Миранда постаралась сказать это спокойно, хотя уже хотелось врезать врачу куда-нибудь, от души. — Конечно, регистрируйте. Вы сами в Рим доложите, или?
— Не доложу, — врач жестом предложил ей присесть, и уселся за свой стол сам, как только присела посетительница. — Прошу вас, успокойтесь. В Париже за употребление этого препарата неприятностей с законом не будет. Но если придёт запрос от префекта Рима, я передам все сведения. Можете записать свой комментарий к инциденту. Я подпишу его. Это будет официальный документ.
— Да, хорошая мысль, — произнесла Миранда сквозь зубы. — Давайте займёмся кровью. И что там ещё придётся чистить. Доктор, а можно прислать вам образцы, если что? Ну, что я ела или пила?
— Присылайте. Вы кого-то подозреваете? Чтобы мои заключения приняли в префектуре, вы сами должны передать мне образцы, при свидетелях.
— Никого не подозреваю, — Миранда закрыла глаза, вдохнула и выдохнула несколько раз. Помогло. — Просто хочу понять, что происходит. Раз уж заговорили — у меня могут быть дети после всего этого?
— Судя по диагностике, вы принимаете препарат третьи сутки. Нет, репродуктивная система пока не затронута. Но лучше неделю понаблюдаться у эндокринолога. Я выдам вам направление.
— Благодарю, доктор, — Миранда улеглась на «операционный стол»— следов процедура не оставляет, чистка крови сейчас такая же быстрая и безболезненная операция, как и лечение царапин. — Давайте уже начнём. Я запишу комментарий. Может, даже два.
— — -
Сказать, что Миранда взволнована — ничего не сказать. Такой Марина её ещё не видела. Видно, что возбуждена так, что в словах путается.
— Что значит — ничего не пить и не есть? — не поняла Марина. — Что опять случилось? Объясни толком!
— Я объясню. Ты уже была у врача?
— Только что вернулась, собиралась тебе позвонить. Чушь какая-то. Он спросил, зачем я продолжаю предохраняться — в моём состоянии это небезопасно. Сказал, что опасной дозы выпить не успела. Сижу вот, лекарства перебираю — не могу понять, как могла так ошибиться. Может, ты пояснишь, что происходит?
— Марина, немедленно приезжай в Париж, — Миранда соображала быстро. — Остановишься у родителей. Сходи к ювелиру, узнай о делах, найди повод отлучиться. Зайди к нам на кухню, сфотографируй всё, что там увидишь. Лучше всего, в отсутствие повара. Не ешь и не пей ничего в доме. Зайди в буфет Арены, найди там такую Клавдию Красс, попроси у неё минеральную воду. Ту, которую любишь, возьми с собой в дорогу. И ещё, забери все свои лекарства с собой.
Марина покачала головой. Очень напомнило их игры там, в приюте — Миранда обожала быть детективом и распутывать сложные загадки.
— Миранда, ты сошла с ума? Играешь в детектива?
Миранда закрыла глаза, вдохнула и выдохнула несколько раз. Не помогло.
— Марина, можешь просто поверить мне на слово? Я встречу тебя на шлюзе Ватерлоо, займусь всеми делами в Риме. Не забудь сделать фото всего, что на кухне!
— Мне не нужно фото, — Марина остаётся совершенно спокойной, и это пугает сильнее всего. — Ладно, сделаю, для тебя, не волнуйся. Но ты ответишь мне на все вопросы, как только я приеду.
Миранда ещё раз вдохнула и выдохнула, и постаралась выглядеть довольной и непринуждённой, прежде чем выйти к родителям Марины. Слово «приёмным» никто никогда не произносил: своих детей у префекта и его хозяйки не было, так уж сложилось, и в Марине они души не чаяли. Да и Миранда — желанная гостья в их доме.
— — -
День первый оказался самым трудным — тридцать два похода, все краткие, минут пять каждый — но Артём успел устать, как собака. Однако сэр Джеймс внимательно следил, чтобы Артёму давали отдыха столько, сколько запросит. Под конец дня — рота остановилась во временном городке, который на карте получил ту же отметку, «Lupus 12A» — сэр Джеймс сам зашёл «в гости», в палатку Артёма.
— Сэр Ортем, вам говорит что-нибудь фамилия «Фари»?
— Никак нет, сэр, — ответил Артём, встав по стойке «смирно», и попытавшись припомнить события минувшего месяца. — Можно узнать, почему вы спрашиваете?
— Вольно, сэр Ортем. Это неофициальный разговор. Мы вскрыли все аварийные капсулы. Никому спастись не удалось — видимо, сверху территория уже была захвачена, спасатели в тот момент не смогли или не успели пробиться. Страшное было время. Мы выяснили личности тридцати погибших из тридцати шести. Капсулы сохранили останки от разложения — генетические образцы не пострадали. Есть совпадение, на одну шестнадцатую, ДНК вашей крови с одним из погибших. Даниэль Фари, он был техником-настройщиком. Выходит, ваш дальний родственник.
Артём оторопел.
— Я-то думал, что один остался, — медленно проговорил он. — И не помню о родственниках, — удалось не сказать слова «здешних». — Нет, сэр Джеймс, это имя мне ничего не говорит. Но теперь я хотел бы узнать больше о семье Фари.
Сэр Джеймс кивнул.
— Я отправлю запрос, чтобы прислали вам выписку из архива. Мои соболезнования, — он коротко поклонился. — Я рад, что работаю с родственником человека, который помог Айуру выжить. Не буду вас больше отвлекать. Через три часа мы отправляемся — рекомендую выспаться.
Какое там! Проводим сэра Джеймса взглядом, Артём попытался уснуть, но как уснёшь после такой новости? Это что же — один из его родственников тоже каким-то образом попал сюда, да ещё и семьсот с лишним лет назад? Бред какой-то. Как мог человек родом из тринадцатого века Земли стать техником-настройщиком? С другой стороны... не обезьяна ведь, человек, всему мог научиться... Да, но всего одна шестнадцатая родства — это четвёртое колено, выходит? Да не живут люди столько!
Заснуть удалось только через полчаса. Как следствие, следующий день оказался ощутимо тяжелее предыдущего.
— — -
— Госпожа Лилия Корту! — венецианский ювелир, брат господина Горация Тибра, проводил посетительницу в свой кабинет. — Прошу, прошу садиться. Замечательно выглядите! Вам очень идёт бирюза, отличный выбор. Чем могу помочь?
— Не знаю даже, с чего начать, господин Тибр. Мне нужен совет. У меня родственники добывали когда-то поделочные камни. Очень давно, до Вторжения. Я отыскала рабочие записи — они готовились вывозить из шахт уже добытое, крупную партию, когда всё началось. Но пришлось всё бросить, сами еле спаслись. Я знаю примерно, где это место, но это дикие земли.
Ювелир протёр пенсне, и кивнул.
— Понимаю, понимаю. Ну, вы сами понимаете — у вас один выход, нанять армейское сопровождение и посетить те шахты, если они уцелели. А лучше, вначале официально запросить вооружённые силы — мы же не знаем, что там сейчас творится. Почему вы обратились ко мне?
— Видите ли, ко мне обращались люди — видимо, тоже узнавшие о бумагах моих родственников. Предлагали, так сказать, партнёрство.
— Ни в коем случае! — ювелир поджал губы и помотал головой. — Очень легко стать жертвой охолов. Никаких неофициальных способов, госпожа Корту, это добрый совет. Знаете, что? Вы можете дать мне материалы, о которых речь? Всё официально, с нотариусом и всем прочим — я ознакомлюсь с ними в вашем присутствии. Если имеет смысл связываться с экспедицией, я дам заключение. Может быть, это поможет вам закончить труды ваших родственников.
— Обязательно, — Лилия улыбнулась ему. — Бумаги у меня в Риме, я при первой же оказии привезу. Разумеется, я в долгу не останусь.
Ювелир только что руками не замахал.
— Это совершенно излишне. Изделия по эскизам госпожи Скайлис и госпожи Красс приносят нам хорошую прибыль. Я рад, что именно ко мне вы обратились за советом. Здравствуйте!
...Лилия долго сидела на скамейке у фонтана, думала. Похоже, планы у Ортема изменились — или же депешу ему пока не передали. На кого ещё положиться теперь? Про шахты и камни она сказала чистую правду. Правда, родственники Лилии не имеют к этому отношения, она сама наткнулась на эти бумаги, и стоило огромных усилий проверить записи. Каменьев там столько, что Марине и Миранде и не снилось, смогут открыть собственное ювелирное дело. Отправишь туда официальную экспедицию — хорошо, если хотя бы четверть тебе оставят. А если найдутся наследники, всякое ведь бывает — так и вовсе ничего не получишь.
Марина присылает на счёт Лилии столько, сколько та скажет, но сомнений нет — Марина проверяет, куда всё тратится. Если честно, это обидно. Но сама виновата, однажды ведь потратила их общие сбережения — и потратила глупо, на ветер выбросила.
Нужны деньги. Много денег, на другую экспедицию — в заброшенное убежище, в которое когда-то они пробрались вместе с братом. Лилию мучило предчувствие — что, если те, кто предлагал помочь ей частным образом, отыщут те шахты и без неё? Избавиться от предчувствия невозможно, оно сводит с ума, с каждым днём гложет всё сильнее.
Пора действовать. Больше ждать нельзя.
— — -
Второй и третий дни все прошли в походах поблизости от новой базы, «Lupus 12A». Интересно, почему убежище назвали «волк» — по-латински «lupus»? На фотографиях интерьера — после того, как его отчистили и отмыли — видна волчья голова, эмблема базы. О времени Вторжения записей мало, почти все они засекречены — люди пропадали без вести десятками тысяч, все прятались кто и где мог — то, что единственное прикосновение может передать «пожирателя», и погубить в скором времени всех, с кем соприкасался заражённый, стало понятно далеко не сразу. Когда становилось ясно, что происходит — помочь было уже невозможно.
...Сэр Джеймс говорил, что спутники ведут глубинную разведку, ищут всевозможные пустоты, места потенциального скопления нечисти. Беда в том, что выжить клетки пришельцев могли в настолько огромном объёме — до сорока стадий вглубь — что победа людей на поверхности может оказаться только кажущейся. Главное, что не даёт покоя и военным, и учёным — почему нечисть ничего не предпринимает? Глубоко ушла под землю, нечисти кислород для дыхания не нужен, и — ничего. Только во время извержений вулканов, разломов земной коры она выходит — пытается выйти — на поверхность. Даже мировой океан можно считать уже вполне безопасной областью: планктон и рыбы, которых люди уже сотни лет расселяют по всем водоёмам, несут гибель клеткам пришельцев. Тех, кто покажется над поверхностью воды или суши, вскоре отыщут и выжгут терминаторы. Вмешиваться приходится только в случае прорывов, или крупных катастроф, наподобие недавнего землетрясения.
Чего нечисть ждёт? Чем занимается? Очистить всю толщу коры планеты — задача нереальная, и когда придумали создавать многослойные защитные «подложки» под населёнными пунктами, вздохнули спокойнее. Но всё равно люди живут на бомбе замедленного действия, все это понимают. Улететь с Айура? В звёздной система Айура нет других пригодных для жизни планет, а до ближайшей известной планеты-кандидата лет пятьдесят пути. В одну сторону. Дальняя связь, равно как и нуль-полёты, прыжки через десятки световых лет за считанные минуты — утраченные технологии. Когда ещё удастся заново открыть их! Так и живём, подумал Артём.
