Подозрительный шум привлек внимание охранника. Тот вышел из будки и, шаркая тупоносыми ботинками, принялся обходить двор. Из темноты за ним наблюдали внимательные и цепкие глаза. Музыкант стащил с руки перчатку и опустил ладонь в карман. Его тонкие пальцы привычно нырнули в прорези кастета. Охранник приближался, освещая себе путь фонариком. Налётчик терпеливо ждал, поглаживая надетый на кулак кастет. Как только охранник остановился, у него за спиной тут же выросла смутная тень. Музыкант ударил всего лишь раз. Но охраннику хватило и этого. Налётчик схватил выпавший из руки противника фонарь и потушил его. Потом взял бесчувственное тело за ноги и оттащил его в сторонку.

Пора было приниматься за работу. Музыкант опустился на корточки перед дверью склада и внимательно осмотрел замок. Ничего сложного. Налётчик выудил из сумки связку отмычек и занялся взломом. Замок сдался меньше чем через минуту. Но это было только начало. Музыкант азартно потёр ладони. Он нащупал шедшие к двери провода сигнализации и умело перемкнул их. Потом достал маслёнку и выдавил немного смазки в щель между дверью и коробкой. Туда, где находились петли. Налётчик осторожно потянул ручку. Дверь отворилась без скрипа. За ней был кромешный мрак.

Музыкант бесшумно крался по складу. Он обошёл всё здание, закладывая зажигательные бомбы. Налётчик вскрыл наугад несколько ящиков. Нашёл бутылки с крепкой выпивкой и щедро полил ею стены. Музыкант уже собирался удирать, когда донесшиеся с улицы голоса заставили его замереть на месте. Налётчик напряг слух, ловя каждый звук. Громко спорили двое мужчин. Похоже, к оглушённому охраннику прибыло подкрепление.

Музыкант лихорадочно заметался по складу. Для того чтобы взламывать чёрный ход не было времени. Налётчик взлетел по лестнице на второй этаж. Там он распахнул окно и свесился наружу. Сейчас! Музыкант разжал руки и полетел вниз. Приземление вышло жёстким и шумным. Налётчик шмякнулся оземь, так что выплюнул весь воздух из лёгких.

— Вот он! — прогремел поблизости чей-то голос — Хватай его!

Темноту прорезал луч фонарика. И тогда Музыкант, ковыляя, бросился наутёк. Он нырнул за угол здания и замер, вслушиваясь в приближающийся топот ног. Раз. Два. Три. Первый преследователь вылетел из-за угла и, споткнувшись о поставленную налётчиком подножку, пропахал носом землю. Его фонарик улетел куда то в темноту. Бегущего вторым Музыкант ткнул кастетом под дых. Мужчина согнулся пополам, ловя ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбёшка. Налётчик тут же выпрямил его страшным ударом коленом в лицо. Музыкант резко обернулся и увидел, как на него несется уже поднявшийся на ноги преследователь. Налётчик проворно отскочил в сторону. Выброшенный вперёд кулак противника пролетел мимо цели. Музыкант зачерпнул гость земли и швырнул её в лицо нападавшему.

— Ах, ты тварь! — выругался мужчина, протирая глаза.

Налётчик зашёл противнику за спину и врезал ему по затылку кастетом.

— "Дело верное!" — прохрипел, тяжело дыша, Музыкант — Во что ты втянул меня на этот раз?

Налётчик растворился в темноте, оставив после себя тела на земле и уже начавший дымиться склад.

Расставшись с Музыкантом, Снеговик продолжил плести смертоносную паутину. На это раз он обратился за помощью к своему давнему союзнику. Мышь загорал на набережной, когда над ним нависла чья-то зловещая тень.

— Отвали, ты мне солнце загораживаешь, — пробормотал юный бродяга — А, это ты. Чё надо-то?

— То, что делают твои тёзки, — обронил Данте — Разносить заразу.

— Ты это о чём? — почесал в затылке Мышь — Не можешь, что ли, говорить по-людски?

— Так и быть, сделаю тебе скидку на тупость, — сказал Снеговик.

Данте перешёл на грубый язык трущоб и рассказал бродяге, что от него требуется.

— Ну как, справишься? — спросил Снеговик.

— Обижаешь, — успокоил его Мышь — Всё сделаем на совесть.

— Я и не знал, что у тебя есть совесть, — удивился Данте — Это достойно восхищения. Хотя временами и мешает жить.

Монета шлёпнулась в протянутую ладонь юного бродяги.

На подожжённых ночью складах хранились запасы еды. Музыкант туго знал своё дело. Склады удалось потушить лишь под утро. А уже в обед нанятые Мышью бродяги разнесли по городу слухи о грядущем голоде. Паника распространилась словно чума. У лавок выстроились длинные очереди. Горожане опустошали полки, скупая еду на месяц вперёд. Улицы лихорадило. Но и этого Снеговику было мало.

— Столица живёт подвозом, — сказал он вождю при их следующей встрече — Если на 'железке' внезапно случится какая-нибудь авария... Скажем так, пустой желудок делают людей злыми и жестокими. Я свою работу сделал. Теперь твой выход.

Той ночью кто-то повредил рельсы на железной дороге. Вагоны с едой застряли на подъезде к городу. А вечером вождь позвал к себе домой несколько старых знакомых.

— Это вам, — объявил вождь, раздавая каждому из гостей по конверту.

Заглянув внутрь, мужчины увидели пухлые пачки денег.

— Скоро эти бумажки ничего не будут стоить, — заметил один из гостей.

— Скоро, — подтвердил вождь — Возможно даже на следующей неделе. Но не сегодня и не завтра. Ты ещё успеешь пропить их за моё здоровье.

— И что я должен делать? — подозрительно спросил гость.

— Тебе ничего не придется делать, — успокоил его вождь.

— Кончай темнить, — поморщился мужчина — Мы сто лет с тобой знакомы. Так что прекращай вешай мне лапшу на уши.

— Ты командуешь на "железке" ремонтниками, — объяснил вождь — Так вот... Тебе и твоим ребятам ничего не нужно делать. В этом и есть смысл.

— Я тебя понял, — медленно произнёс гость — Пускай благородные господа попотеют.

Пустые полки в лавках переполнили чашу терпения рабочих. Началась большая забастовка. Жизнь в городе замерла. Наёмные экипажи застыли в гаражах. Станки на заводах покрывались пылью. Стоящие в порту корабли некому было разгружать. Бунт носился воздухе, отравлял умы, нашёптывал недобрые мысли. Постепенно страсти накалились до предела. Потом по столице прошёл слушок, что в голоде виноват городской совет. Вечером какой-то грузчик подстерёг советника Валериана, когда тот выходил из кабака. Городской советник схлопотал пулю из револьвера. Он выжил, но надолго вышел из строя. А Данте смахнул с игральной доски ещё одну мешавшую ему фигурку.

Власти были не готовы к решительным действиям. Они начали переговоры с бастующими рабочими. Народный союз твёрдо стоял на своём. Переговоры закончились ничем. Тогда бастующие собрались в Доках. Вождь уверено рассекал толпу, словно её и не было. Рабочие молча расступались, давая ему дорогу. Вождь вскарабкался на перевёрнутую бочку и поднял руку, требуя тишины. Он выждал, пока рёв толпы стихнет, и стал расстреливать людей громкими словами. Вождь обещал рабочим мир и лучшую жизнь. Без благородных господ. Уставшие от войны и нищеты работяги орали и хлопали в ладоши. Рёв сотен глоток нарастал, затихал и снова нарастал. Толпа, словно снежный ком, обрастала всё новыми и новыми лицами. Люди вождя пустили по кругу бутылки с крепкой выпивкой. Рабочие оживились и стали горланить непристойные песни.

— Богачи набивают себе брюхо, а нам достаются лишь крошки со стола, — накручивал их вождь — Они хотят забрать себе всё. Богачи смотрят на нас, словно мы — скот. Но мы не животные!

Напряжение нарастало. Толпа медленно зверела. На лицах людей застыло озлобленное выражение. Они жаждали крови. Чьей угодно.

— Пришло время проучить этих зажравшихся свиней! — предложил выход их ярости вождь — Показать им, кто в доме хозяин! С нас хватит! Поднимемся с колен, братья! Возьмём то, что наше по праву! Силой, если потребуется. Империя это не они! Империя это мы!

Выкрикивая "Долой богачей!", рабочие двинулись по улицам. Это не могло закончиться ничем хорошим. И не закончилось. Путь толпе преградили стражники с винтовками наизготовку. "Псы" приказали рабочим разойтись по домам. В ответ в стражников полетели камни и пустые бутылки. Строй "псов" мгновенно ощетинился винтовками. Брошенные рабочими булыжники покалечили несколько стражников. И тогда озверевшие "псы" дали залп. На камни мостовой закапала кровь. Рабочие кинулись врассыпную. На земле остались лежать, истекая кровью, несколько тел.

Хотя толпу и разогнали, расстрел шествия дал толчок ко всему, что произошло потом. Империя зашаталась. И внезапно это увидели все. Поэтому когда император приказал арестовать вождя, на улицы высыпали тысячи рабочих. Под давлением озлобленной толпы вождя выпустили на свободу. Народ встречал его как героя. Ещё одно очко в пользу Снеговика.

На этот раз вершители судеб встретились на пустыре в тени Злодейского моста.

— Жарковато сегодня, не правда ли? — попытался завязать светскую беседу Данте.

Вождь угрюмо молчал.

— Видел бы ты сейчас свою рожу, — хмыкнул Снеговик — Поистине бесценное зрелище. Ну говори, что хотел сказать. Не держи в себе. А то тебя разорвёт.

— Ты знал, чем всё обернется, — вождь больше утверждал, чем спрашивал — Ещё тогда, когда советовал мне устроить шествие. Ты все заранее спланировал! Ведь так? Всё это часть твоего безумного плана?

— Я допускал, что может произойти бойня, — не стал отрицать Данте — Но надеялся, что этого не случится. Я всего-навсего подбросил игральные кости. Что выпало, то выпало. Это честная игра. Я не жульничал.

— Смерть тех людей на твоей совести, — не утихал вождь — Ты и из меня сделал убийцу! Это подло. Даже для тебя.

— Давай не будем спорить о такой чепухе, как мораль, — поморщился Снеговик — Мы с тобой делаем великие дела. Да что там! Мы творим историю. А истории нужны мученики. Как уж без них? Мне жалко тех бедолаг. Правда-правда. Но они сами сделали это с собой. Если тебе от этого полегчает, их смерть не была напрасной. Мы получили то, что хотели. Топливо для нашего общего дела. Ненависть. Но нужно действовать быстро. Пока топливо не закончилось. А то придется начинать всё по новой. Лучше это избежать. Я не люблю бессмысленных смертей.

— Должно быть, это нелегко, — заметил вождь.

— Что именно? — уточнил Данте.

— Быть тобой, — пояснил вождь — Ты когда-нибудь считал, сколько человек ты погубил?

— Я не помню, — признался Снеговик — А, может быть, не хочу вспоминать. Только сумасшедшие ведут учёт подобным вещам.

— Не понимаю, как ты можешь жить с таким грузом на душе, — покачал головой вождь.

— А что, тебя внезапно стала мучать совесть? — прищурился Данте — Может быть, ты стал хуже спать по ночам? Потерпи. Ты выспишься, когда переедешь в императорский дворец. Уверяю тебя, там очень удобные кровати. Вот тогда и позволишь себе быть добреньким. А сейчас привыкай к крови. Очень скоро мы все в ней искупаемся.

— Знаешь, про тебя рассказывают жуткие байки, — поведал вождь — Люди в Доках болтают, что ты — зло во плоти. Я всегда смеялся, когда об этом слышал. Думал, что это преувеличение. Для красного словца, понимаешь? И угадай, что? Я узнал тебя поближе и мне больше не до смеха.

Снеговик задрал голову и посмотрел на нависающий над ними Злодейский мост.

— Вот это громадина! — воскликнул он — Впечатляет, а? Трудно поверить, что такую махину вообще можно сдвинуть с места. Но всего какая-то сотня мешков с взрывчаткой и — бабах. Мост шлёпнется в залив. Ты в состоянии представить себе такое? Я — легко.

Вождь молча смотрел на Данте. Его гнев потихоньку утихал.

— Сегодня будут хоронить тех бедолаг с шествия, — напомнил Снеговик — Как думаешь, сможешь толкнуть ещё одну вдохновляющую речь? Нужно задать людям нужный настрой. Думаю, так дело пойдет быстрей.

— А ты куда-то торопишься? — огрызнулся вождь.

— Я-то — нет, — отозвался Данте — А вот имперская армия готовится к большому наступлению. Нам нужно её обогнать.

— Это ещё почему? — покосился на него вождь.

— А что если северян разгромят? — удивился такой недогадливости Снеговик — Нам нужна злая, уставшая от войны толпа. Победы на фронте нам ни к чему. Что ты так на меня уставился? Это не я развязал войну. Я просто использую эту мясорубку в своих целях. В наших целях, если быть точным.

— Ты ведь знаешь, что ты — бессердечный ублюдок? — тяжело вздохнул вождь.

— Ни для кого ни секрет, — подтвердил Данте.

— Хочу, чтобы ты знал, — заявил вождь — Ты мне не нравишься.

— А стою под мостом и пытаюсь вправить мозги болвану, — хмыкнул Снеговик — Мы уже закончили говорить очевидные вещи? Тогда давай займёмся делом. Полный вперёд! Пленных не брать!

Бывают ночи, которые раскалывают мир на "до" и "после". Это была как раз одна из таких ночей. Похороны погибших работяг вылились в беспорядки. Это было уже не просто неповиновение. Это был открытый вызов власти. Плевок в лицо империи. Городская беднота грабила лавки и крушила всё подряд. Бунтовщики перекрыли Тракт и сцепились со стражей. Сотни стражников не могли утихомирить тысячные толпы. Более того, что некоторые из "псов" втайне сочувствовали мятежникам и смотрели на погромы сквозь пальцы. Новый начальник стражи не выдержал такого позора. Он основательно пораскинул мозгами. После того, как вставил в рот ствол револьвера и спустил курок.

Когда солнце упало за горизонт, Данте стоял на вершине башни Дома огня и наблюдал за рождением нового мира. В небесах повисло недолгое безмолвие. Луна напоминала каплю крови. Во тьме сверкнула падающая звезда. Ледяной ветер блуждал в каменных ущельях и напевал грустную песенку. То тут, то там разгоняли мрак яркие вспышки. Это догорали лавки, подожжённые разъярённой толпой. Из разных уголков города доносились звуки выстрелов и испуганные крики. Постепенно всё стихло. На время.

Тьма прокралась в столицу незаметно. Волна чистого неразбавленного зла выплеснулась на улицы и затопила весь город. Столица захлебывалась, барахталась и беспомощно пускала пузыри. Воздух гудел от нарастающего напряжения. В сердцах людей поселился, оставляя незаживающие раны, великий страх. И никто не мог разглядеть в царящем вокруг безумии систему. Никто, кроме того, кто заварил всю эту кашу.

Да, Снеговик прекрасно понимал, что одними винтовками империю не свалить. Для того чтобы биться на равных с таким могучим противником нужна была настоящая сила. Сила претворять волю в жизнь. Сила менять мир. Поэтому Данте пришлось немножко поиграть в бога. Прячась в тени, Снеговик расставил фигуры по игральной доске. Смахнул с доски одни, заменил их другими. Это оказалось проще простого. Данте звериным чутьем чуял слабости людей и использовал их в своей игре. Он глубоко впился в души союзников и лепил из их пороков всё, что ему вздумается.

Затем Снеговик расшевелил народ, умело используя его недовольство властью. Бедняков бесила нахальная, бьющей по глазам роскошь. А тут ещё и эта очередная бесполезная война. Это взорвало накалённую до предела толпу. И простая заварушка переросла в бунт. Мир так никогда и не узнает, что произошло на самом деле. Позже историки сочтут толпу причиной всего произошедшего. Но это не правда. Толпа была просто инструментом. Она ничего не решала. Хотя эта история и писалась её кровью.