Четыре возраста Нулизы-сан

— Сэр. А почему вы вообще обратились к священникам?

— Цивилизация планеты Земля имеет два способа познания мира. Наука и религия. Наука не то, чтобы молчит — напротив, она требует во весь голос: денег, денег, денег! Редких материалов, тонкой аппаратуры, миллионов обученных людей... А вот объяснить происходящее не спешит. Клирики же... Фиори, вы можете веровать, или не веровать, ваше дело. Но как разведчик, вы обязаны понимать, что хватает людей, способных в надежде на жизнь вечную, на райские сады с гуриями, бестрепетно направить самолет в любую цель.

— Сэр. Мусульманские фанатики...

— Не только мусульманские. Совсем недавно ниггеры грабили часовню на Манхеттене, в туристической части, где дайвинг среди затонувших небоскребов. Там был такой толстяк-итальянец. Он безропотно расстался с кошельком, часами, даже с одеждой. Но, когда попытались образок сорвать с цепочки, этот ваш земляк со связанными руками перекусил ближайшему негру шею. Знаете, как в кино изображают укус вампира? Не спереди, как собака — а сбоку, в основание шеи. Пристрелили, разумеется — но укушенному это не помогло.

Фиори перекрестился:

— Упокой, Господи, его душу.

Джеймс покачал головой.

— Мясо на крестовый поход Рим наберет без особенных проблем и весьма дешево. Войны, постоянные перевороты в мировом сознании. Очевидная неспособность науки обосновать их. Общее ощущение происходящего конца света. Все вместе обращает людей к богу — больше никто не в силах ни помочь, ни хотя бы утешить.

— Сэр. Вы перечислили католиков, иудеев, буддистов. А схизматики? Пять лет назад они так трогательно спелись с Римом, в один голос анафемствуя Гавайский госпиталь. Что говорит патриарх?

— Патриарх не может ничего сказать, Фиори. Русские застегнули ему на горле часы. Патриарх от этого посинел и умер, и нового что-то не находится. От нехватки пищи духовной — пищи телесной у них там постоянно нехватка, они привыкли — в России возникло “состояние, близкое к недовольству”.

— Сэр. Там самые настоящие погромы!

— Что и натолкнуло вас на мысль раскачать ситуацию до гражданской войны. Со всеми этими отделениями, провозглашениями... Верно?

— Глупо отрицать очевидное.

— Что ж, Фиори. Я поступлю не как мой начальник. И буду надеяться, что вы окажетесь умнее меня тогдашнего. Я расскажу вам... Историю. Но четверть часа вам придется на меня потратить.

— Сэр, я слушаю.

— В Сиэтле мы возили девочку на каток, помните?

— Еще бы! Двенадцать миллионов скачиваний, сервер лежит второй месяц.

— Она тоже результат нашей политики. Один из. Помните херстовское соглашение о рекламе?

— Не использовать в рекламе детей, инвалидов, больных и страдающих людей?

— Верно. Не спекулировать на безусловных рефлексах. На желании помочь и защитить. И вот господь бог — или какая там еще сука создала эту гребаную вселенную! — посылает нам врага, бороться с которым только дети и могут. Все рефлексы биологически здорового, полноценного мужчины встают выше хера! Где тут здравый смысл? Остановите Землю, я сойду!

Но это лирика. А результат вот. Ролик скачивают в России тоже. Девочка из ролика пошла с конвоем обратно. Не осталась у нас, не выбрала свободу! На этом фоне удачный переход ее соратницы никто даже не заметил. Русские даже обязательную ноту не прислали. Фиори, черт бы меня драл! Почему?! Чем они гордятся? За весь двадцатый век у них только война с наци, да Гагарин.

— А за двадцать первый?

— А за двадцать первый прибавилась ощутимая ненависть к нам. Не та, что пытались пропагандировать большевики — а осознанная, созданная нами же.

— Сэр?

— В девяносто первом “союз нерушимый” издох, как обосравшийся дракон. Россия разоружилась, порезала на металл танки, разогнала инженеров. Попросилась в НАТО. Мы пустили ее? Мы дали ей хоть цент? В то же время Китай раздавил танками студенческое выступление на площади Тяньаньмэнь. Но мы закрыли на это глаза. Мы подарили Красному Китаю Тайвань — точно так же, как Чемберлен отдал Чехословакию. Мы вывезли в Китай все свои заводы. Мы передали узкоглазым технологии де-факто. Мы выучили класс рабочих в Китае. И не потребовали от Китая забыть про компартию. Ни разу! Тогда русские впервые почесали затылки.

Фиори поднял бровь, но промолчал.

— ...Потом Россия попыталась развязать давно назревшие узлы с русскоязычными регионами в составе других стран. Присоединила Абхазию, Крым, чего-то там еще. Насрать на нужды абхазцев — Россия пыталась вести какую-то свою политику. Это было не в наших интересах, и мы, естественно, это пресекли. Ничего личного, чистый бизнес. И русские это поняли! Они поняли, что все слова про демократию ложь. Что народ ничего не решает и у нас. Что большинство наших граждан точно такие же платежеспособные растения. Но, поскольку это мы были у русских границ, а не они у наших — никакого паритета. Мы приставили нож к их горлу, разместили базы в Эстонии, Казахстане. Вытерли о них ноги. Окей, двадцать лет мы наслаждались Pax Americana и ржали над пьяным Ельциным. Теперь нам всего лишь предъявили счета к оплате.

Джеймс посмотрел на заместителя. Фиори отвернулся и принялся разглядывать картины авангардистов по стенам кабинета. Начальник продолжил:

— ... В шестидесятые годы русские хиппи называли друг друга: “чувак”. То бишь — “человек, уважающий великую американскую культуру”. Они хотели быть нами. Быть как мы. А потом границы рухнули, и русские увидели эту культуру. И ощутили на себе. И теперь мы — “пиндосы”. Мы бомбим Ливию — это окей, хотя мы при этом свергли законно избранного Каддафи. Русские чего-то там бомбят в Сирии — это не окей, хотя их туда позвал законно избранный Асад. Мудаки что Асад, что Каддафи, но в отношении одного мы требуем законности, а в отношении второго сами ее нарушаем. Кто же нам после этого поверит? Что из лиц, принимающих решения, что из плебса — любой может сказать: “Вот, мы разоружились перед западом. И что?”

Заместитель пожал плечами:

— В самом деле, и что?

Джеймс отвернулся к окну, поглядел на ухоженные кусты за ним, на ровные дорожки.

— Русские честно попробовали, вывернулись наизнанку, двадцать лет жгли партбилеты — а мы пошли сосаться с Китаем. Который для нас не поступился ни граммом из своего коммунизма! Я не спрашиваю, какой вывод сделали русские. Я спрашиваю, Фиори, какой вывод сделали бы вы сами на их месте? Для чистоты восприятия давайте вместо РФ и Китая примем “государство 1” и “государство 2”, как евротолерасты обозначали до войны родителей.

Фиори побарабанил пальцами по столу:

— Никогда не думал, что “Европа универсалис” не просто компьютерная игра.

— Но мало этого. Санкции. Мельдониевые скандалы, особенно мерзкие потому, что наши спортсмены точно так же жрали мельдоний ложками. Какая разница, чем это было оправдано. Лечением после болезни? Но что больному делать на олимпиаде?

Джеймс остановился, поглядел на заместителя прямо:

— Вывод такой. Мы показали России на угол vozle parachy, и она это превосходно запомнила. И теперь выросло поколение, на памяти которого все это происходило. Проклятое поколение! Выросло. Выжило в трех войнах. Вошло во власть. В бизнес. Получило рычаги. И смотрит на нас, как на говно.

В этот раз Фиори глаза не отвел:

— Тем больше причин задавить медведя сегодня. Завтра это может оказаться вовсе невозможно.

— Мы не пробиваем лбом стену, мы ее обходим. Если обхода нет, значит, не очень-то и хотелось. А вот русские пойдут напролом. Они уже сегодня живут в аду, и после смерти ничего нового для себя не увидят. Становиться против них лоб в лоб у меня никакого желания нет. На той стороне тоже имеются любители простых решений, и они давно недовольны русским царем за излишнюю мягкость в обращении с “пиндосами”. Ваш план приведет к войне. А война развяжет руки не только нашим “ястребам” — “сталинским соколам” тоже. Вы хотите однажды проснуться в эпицентре? Нет? Почему-то я так и думал... Ищите другой способ, Фиори. Другой подход!

* * *

Подходы с левого борта стерегли отряды от первого до пятнадцатого; правая дуга традиционно доставалась шестнадцатым — и выше, до тридцатого. Тридцатый отряд стоял в очереди последним, но пришло и его время. Семь канмусу в обвеске прислонились к решетчатой ферме, оперлись коньками на подножку и с интересом смотрели, как себя поведет новый флагман.

Нулевая красная осматривала снаряжение отряда — и думала, что, пожалуй, советы Ашигары вполне подходят. “Не пытайся вести себя как Тенрю,” — сказала на прощание русалка. — “Ты все равно не она, и это будет фальшиво. Ты — это ты. Не больше. Но и не меньше!”

— Отряд!

— Первая...

— Вторая...

— Третья...

В тактической сети конвоя ничего страшного Нулевая не слышала. Деловитые замечания — кто где что увидел, да кто у кого принял фланг или дозор. После бешеного натиска на Оаху — как после грозы — бурление в море на какое-то время притихло. Впрочем, нарастить численность “собачек” стаям труда не составит; вот с командованием хуже.

— Четвертая...

— ... Во бранях светлейший... Пятая...

— Шестая...

— ... И се ни щитом, ни бронею... Седьмая...

Кстати, о командовании. Седьмая — испанская красавица Инес — имела все шансы получить место флагмана. Если бы не впадала в оцепенение при серьезных потерях. До сих пор она не оспаривала приказы Нулевой, и выяснять отношения не лезла... Стоит ли тут поступать, как принято у парней? Ну там — дуэль, схватка, кто сильнее... Или все же попробовать сперва поговорить? Седьмая и сама должна понимать, что не дело флагману торчать бревном посреди боя, всей девятке может выйти боком...

Еще кстати — нет пока девятки. Всего восемь канмусу в тридцатом подразделении. Четверо новеньких из Ванкуверской Школы — их так и оставили на последний переход в составе Владивостокской. И четверо ветеранов. Под гидрокостюмами все выглядят похожими; под бронестеклами шлемов лица не видны. Как говорила та же Ашигара: “Не тяни кота за пониже хвоста”...

— Приготовиться! FORWARD!

Ложемент откинулся — Нулевая впервые в жизни, страшно боясь опозориться, прыгнула на волны прямо с борта. Этому ее тоже русалка научила. Прыгать с движущейся платформы надо задом и назад; ни в коем случае не сгибаться, не касаться поверхности руками — сразу начинай ногами работать, ноги вынесут. Лучше всего стать на попутный гребень и катиться вместе с ним... Вот так!

Уф! Кажется, получилось!

— Пошли!

Пошли на северную сторону, вправо по движению конвоя. Вокруг продолжались воды Ото-химе, и взвесь под коньками не падала ниже двадцати, а в воздухе — ниже двенадцати.

— Первая тройка, правый фланг. Вторая тройка — левый фланг. Попробуем “вилку”.

Отряд повиновался без возражений. Новенькие из Ванкуверской Школы следовали за лидерами как привязанные. Лидеры — насколько могла видеть Нулевая — тоже не хлопали ушами, а уверенно держали управление всеми стволами своих подчиненных... Спину себе прикрывать Нулевая поставила Третью; Пятой и Седьмой досталось управление тройками — так распределили четырех ветеранов.

Скоро нагнали двадцать второе подразделение. Основной цвет у тех, как у всей Школы — синий, опознавательные полоски оранжевые. Нулевая коснулась марки в тактической сети:

— Двадцать два-ноль — тридцать — ноль!

— Есть два-два-ноль!

— Принять смену с левой раковины!

— Двадцать второй отряд — фланг сдал.

— Тридцатый отряд — фланг принял.

К Нулевой лихо подкатила флагман два-два, соприкоснулась шлемами:

— Привет! Как ты?

— Все хорошо, спасибо.

— Держись, если что — не стесняйся звать на помощь.

— Да, мне уже раз десять это сказали.

— Потому что правильно... Ну, смотри. Взвесь немного растет, к чему-то мы приближаемся. Прогноз хороший, шторма не будет, а вот волнение...

— Опять как между кустами вилять!

— Не говори... Ну, будь!

Разошлись — “как в море корабли”... Вот интересно, с получением Позывного можно будет перекинуться в корабль. И как тогда — зачешется обросшее ракушками днище? Как будет ощущаться взвесь? Вкусом? Запахом? Тоненьким, на грани чувствительности, зудом в корнях зубов?

— LEFT! ALARM! — пискнула Первая, и тотчас вся ее тройка дала два залпа по неосмотрительно высунувшемуся глубиннику. Нырнуть он уже не успел: все, торчавшее над гребнем, разлетелось ошметками.

— Третья, спину держи, не отвлекайся на них!

— Есть спина.

— Флагман — Пятой.

— Есть флагман.

— Устойчиво растет взвесь. Сорок, сорок семь...

— Отряд, схема ноль! Стараемся больше стрелять. Приготовиться к смене курса, обходим уплотнение со стороны конвоя... LEFT! FORWARD!

— RIGHT! ALARM! — напряженным голосом произнесла Седьмая, и тут же продолжила:

— FIRE!

Справа-впереди показались три... Пять... Больше десятка! Черных голов — иные окутаны шевелюрой щупалец, иные гладко блестят под солнцем; а солнце за спиной, это хорошо, притемняться не надо...

— Пятая, помоги ей. Третья, смотри слева.

— Пятая, приняла.

Прицельные марки ползли по глубарям, как в школьном тире. Башни обвески ухали и щелкали разом; наводила всех Пятая. После суматошной свалки такая стрельба казалась простым делом. Только к восьмому попаданию глубинные сообразили, что их обстреливают со стороны солнца. Часть занырнула сразу, часть попыталась выстрелить в ответ. Видимо, Старшей особи в группе не нашлось — черные головы метались беспорядочно, сократить расстояние не попробовали. Потеряв еще пару, стайка ушла под воду — а конвой покатился дальше. С обыкновенной скоростью тридцать узлов.

Волны между тем становились все выше. Ветер менял направление на восточный. Облаков не появилось — а вот цвет воды заметно поменялся. Нулевая уже замечала такие изменения и могла прикинуть плотность взвеси по ним, без счетчика.

— NADIR — LEFT — ATTACK!

Бурая глыба выскочила посреди строя, распахнув громадный клюв. Базилозавр! Опасная тварь, может сразу нескольких заглотить. Если точно рассчитает всплытие. А с этим не так просто: скорость отряда примерно как у мотоцикла, да и курс ломаный, хаотичный. Промахнулся всего на два метра — и получи гарпунов от первой тройки; двести зарядов из металлорезок второй тройки; ну и от флагмана, любимым ее тяжелым копьем, как учила Ашигара — выпад-блок-с-разоворота!

— Флагман!!!

— Есть флагман. Чего кричишь?

— Ты ему полморды снесла!

— Это вторая тройка металлорезками... Спину мне держи!

— Есть спину... Но как смотрелось!

— Отряд! Не расслабляться!

Первая тройка заметила еще кого-то — пристрелила издали, залпом. Подтянулись ближе к генеральному курсу конвоя. Пискнул сигнал.

— Тридцать-ноль— шестнадцать — ноль!

— Есть три-ноль!

— Примите смену с левой раковины!

— Три-ноль, фланг сдан.

— Один-шесть, фланг принят.