Генин поправил сбившийся на плече ремень ножен и разгладил складки плотного плаща.
— Когда мы свергнем монархию, на местах в городах республики будут мэры?
— Да, Пэйн всё продумал. Садись.
Узумаки Наруто занял своё сиденье, Итачи завёл мотор, и снегоход снова рванул вперёд и вниз по склону на ледяную пустошь. Нукенины не задержались у особняка, чьи ворота открылись, а на улицу высыпала охрана замка — шиноби в шапках-ушанках, напоминающих шлем, только из плотной ткани. Наруто не успел разглядеть их необычную серую форму шиноби и доспехи — снегоход умчался в даль.
Проехав несколько километров, оперативники Акацуки попали в передрягу. Впереди замёрзло огромное озеро, окружённое каменными, вдобавок покрытыми наледью скалами. Припорошённый снегом слой льда поверх озера то светлел, то темнел местами. Снегоход кое-как буксовал на тонком слое снега и медленно ехал, выцарапывая следы на поверхности твёрдой голубо-серой глади.
— Главное не навернуться и не потерять транспорт, — пробубнил сам себе Итачи. — Жаль, что нет бьякугана, вычислили бы путь и всё...
— По-моему, шаринган лучше, — заявил Наруто, вспоминая, как Неджи и Киба подтрунивали над ним. Да какой там подтрунивали — они учиняли форменные издевательства. Узумаки закрыл глаза и попытался выбросить из головы невольно лезущие мысли о прошлом. Учиха странно хмыкнул.
— Лучше бы этого шарингана не было. Лучше бы не было этой чёртовой силы. Она заставляет плакать кровью, она делает людей алчными!
Итачи выжал газ на максимум, не разбирая дороги, где-то позади треснула корка льда, и раздался булькающий звук воды, но в шуме мотора всё оборвалось. Нукенин за рулём свернул на светлый участок полыньи. Теперь машина шла ещё медленнее из-за слабого сцепления, и приходилось подталкивать её ногами. Этот путь был ясно различим, так как здесь не намело снега. Половину озера нукенины преодолели.
— Жми!
— Нельзя, Наруто! Здесь нужно быть осторожным!
— Ты уже один раз рисковал!
— Я знал, что всё получится.
— Лжец.
— Я лжец? Не смеши меня, мальчик.
Он произнёс это так спокойно, что Наруто невольно принял все сказанные Учихой слова до этого за чистую монету, и замолчал. Итачи снова сильно потянул рукоятку на себя, и снегоход чуть-чуть ускорился.
За несколько долгих, как показались генину, минут, им удалось вывести машину с замёрзшего озера на очередную снежную равнину, представляющую собой бескрайнюю целину. От количества белого цвета казалось, что всю территорию накрыли шёлковой простынёй, кристально чистой, как в кинозале Конохи. Фырчащий мотор снова завибрировал под сиденьем из волчьего меха, и Наруто обернулся, чтобы посмотреть, как гусеницы и полозья оставляют рисунок на девственном снегу, не осквернённым ногой человека. Люди здесь наверняка были, но метели и снежные ураганы давно всё замели до следующего вторжения в царство зимы.
Вдалеке рассветное солнце скрылось за пепельно-серым пятном непогоды — близилась метель. Наруто не успел подумать, как пережить снежный буран без укрытия, как колючие снежинки крупными хлопьями сбоку залепили нос и щёки. От них жгло и щипало, генин боялся отпускать поручень, чтобы не сорваться с места, потому что Итачи гнал на полной скорости, буквально прорываясь в гущу снежного роя.
Он не мешал смотреть, но приходилось щуриться, чтобы снежинки не попали в глаза. Впереди показались очертания небольшой деревни, по архитектуре похожей на Коноху, только более неровную, построенную не по плану; домики напоминали некрупные каменные ящики, почти как в столице страны Земли, но без украшательств и вычурных фасадов с карнизами. Обычные серые блоки с узкими окнами. Деревня явно принадлежала шиноби, так как прямо в центре непонятной мешанины домиков стояло куполообразное здание с символом страны Молний — это был офис наместника Райкаге.
— Нам не туда, — сказал Итачи и поехал в объезд. За селением в полумиле от жилых домов высилось огромное здание из мрамора, камня и цельных блоков гранита, ощетинившееся сотнями крохотных зарешёченных окон. Тюрьма "Снежная тишина" лежала в основании горной цепи, окружённая мощным забором.
— Вот сейчас будет трудно, — Итачи, не доезжая до ограждения, сложил пальцами несколько печатей и три клона нукенина перед снегоходом растворились.
— Что это? — спросил Наруто, когда напарник неспешно поехал вперёд.
— Клоны-гендзюцу. Они скрывают собой наше перемещение. Их вижу только я. Сейчас мы едем за ними, и с обзорных башен никто нас не заметит. Примитивный ход, чтобы сэкономить чакру.
Так они подъехали к стенам из гранита. Итачи создал трёх видимых клонов самого себя и отправил их вдоль стены к месту напротив тюремной часовни.
— Сейчас я отвлеку охрану. Ворон из гендзюцу станет клоном Карасу Буншин и наведёт шороху в каком-нибудь блоке. Пусть пойдёт на кухню, — пробормотал Итачи, закрывая глаза, — и взорвёт её. А потом, если выживет, в Южный блок и убьёт пару охранников, на этом всё.
Наруто ослабил ремень меча за спиной.
— А потом используем снотворные шашки?
— Да. Не мешай концентрироваться на команде.
Через минуту он кивнул генину, сказав приготовиться. Итачи сложил перед собой пальцы в половине печати медитации.
— Кацу, — шепнул он, и три клона вдалеке взорвались, ломая стену. — Ворону пришлось повозиться, чтобы ослабить защиту до нашего приезда. К печати укрепления была приписана взрывная для того места. Идём, готовь шашки, ну же!
Наруто достал несколько круглых бомбочек, завёрнутых в марлевые полоски. Нукенины бегом помчались к дымящемуся отверстию в ограждении. Из здания тюрьмы раздался приглушённый взрыв.
— Теперь они отвлекутся на кухню. Идём в часовню.
Узумаки последовал за напарником, стараясь не запутаться в подоле плаща с нашитыми облаками. Дверь в молитвенную оказалась открытой, и они спешно проникли внутрь. Часовня пустовала, лишь только лавки алтарь были единственным наполнением этого скудного места. На алтаре крепился образ Риккудо-сеннина в позолоченной рамочке. Итачи прошёл вперёд к выходу в тюремные коридоры, а Наруто схватил образ и спрятал за пазухой. "Поиск" требовал внимания к реликвиям прошлого, чтобы за ними найти путь к "Источнику" могущественной техники.
В коридоре северного блока охраны не было, все бросились к месту последнего взрыва на первом этаже в столовой. Итачи достал две странные резиновые штуковины, напоминающие собачьи намордники, только меньше и для человеческого рта с носом, как маски.
— Одевай противогаз и не снимай, пока я не сниму свой. Дай сюда снотворные бомбы.
Наруто одел респиратор на веревочке через голову, натянув его на рот и закрыв ноздри.
— Скажи спасибо, что я их взял, иначе мы бы не попали сюда без резни, — строго сказал Итачи прежде, чем одеть маску. Он скинул шляпу Акацуки за плечи, натянул респиратор и забрал у генина половину бомбочек со снотворным газом. Первый шарик был активирован и метко брошен в конец длинного коридора на стыке двух тюремных блоков. Зеленоватый газ ядовитого цвета расплылся туманом, охватывая буквально всё свободное пространство в радиусе двадцати метров. Сасори из Красных Песков явно постарался над своим изобретением. Он упоминал, что с ещё одним компонентом в составе газа будет вырубать даже тех, у кого есть респираторы — дурманящий морок проникнет сквозь поры кожи на лице или на руках. Идеальное средство против массы людей, только проблема в том, что напрасно газ нельзя тратить, он трудоёмок в изготовлении, и держится не так долго, как хотелось бы.
Справа и слева в следующем коридоре располагались камеры с заключенными. Они сидели голыми по пояс, на торсах виднелись полосы сдерживающих печатей. Как только зеленый туман проник сквозь прутья решёток, жертвы ссылок и арестов мгновенно теряли сознание, как и охрана, некстати подошедшая на шум от взрыва стены напротив часовни. Нукенины быстро шли, переступая через тела отключившихся шиноби.
"Мы идём в женский блок", — вспомнил Наруто задание:
"Там Нии Югито, четвёртый джинчуурики после пойманных Четырёххвостого, Шести — и Семихвостых биджуу".
Члены Акацуки спустились на пару подземных этажей ниже, по пути отключая охранников дымовыми снотворными. Всего из десяти шашек осталось семь, и охотники за демоном уже не тратили их там, где охраны не было. Заключенные рвались к решёткам, кричали что-то невразумительное иссохшими губами. Измождённые, худые тела бились о прутья. Преступники умоляли отпереть засовы за вознаграждения и помощь, но Итачи бесстрастно шёл вперёд.
Через несколько десятков камер смертников и комнату для допроса обнаружился служебный переход в блок для женщин, где содержались преступницы, по большей части должницы из Снежной деревни и экстремистки, покушавшиеся на Каге или наместников. Завидев нукенинов, полуголые женщины и девушки повели себя так же, как и мужчины-смертники, обещая всевозможные блага за спасение. Внимание Наруто привлекла одна женщина, обнажённая по пояс. Её тёмно-синие, почти антрацитовые волосы были распущены, неряшливыми прядями закрывая соски. Она сидела в углу своей камеры и что-то писала мелком на стене заведёнными за спину руками, то есть вслепую. Это оказалась та самая актриса-принцесса, отправленная отчимом за отказ в помощи при перевороте. Она же сыграла принцессу Фуун в том фильме четыре года назад.
Генин потянул Итачи за рукав и указал на девушку. Учиха отрицательно помотал головой и с яростью постучал пальцем по запястью, показывая, что времени нет. Он быстрым шагом удалился от камеры с Коюки Казаханой, чтобы Наруто не задерживался. Узумаки не стал открывать решётку отчаявшейся девушке и побежал вслед за напарником. Свернув в соседний коридор, он обнаружил Итачи стоящим перед камерой с распахнутой настежь решёткой. Учиха был озадачен не на шутку. Подойдя к нему, Наруто заглянул в камеру — никого там не было. На мгновение ему показалось, что две круглые шайбы-фильтры респиратора прекратили отсеивать газ, и мозг перестает работать. Джинчуурики покинула свою камеру, сбежала, испарилась, будто знала, что за ней идут.
В темницу вбежали шиноби, разодетые в кованые доспехи. В руках охранников сверкнули лезвия кунаев и катан, но Итачи бросил им под ноги очередной шарик с газом. Продавленная печать активировала реакцию молотого порошка с воздухом по задумке Сасори, и из отверстия закурился неплотный зелёный дым. Охранники попадали друг на друга, даже не успев напасть. Учиха молча показал пальцем наверх, что Наруто понял как знак того, что Нии Югито сбегает с верхних уровней.
"Снова бежать по лестнице. Блин, я вспотел в этом долбаном плаще".
Наруто обреченно выдохнул в респиратор. Его и Итачи ожидала жаркая погоня за неизвестной джинчуурики.
* * *
За десять минут до вторжения нукенинов на территорию колонии "Снежная тишина" куноичи Нии Югито сидела в камере одиночке, как и все остальные. Только в отличие от других, Нии не была закована в наручники или кандалы. Она спокойно разгуливала за решёткой, голая по пояс. Согласно регламенту, ей должны были развязать косу, но она осталась заплетённой. Тем не менее, Югито запечатали подавляющей крестообразной цепью, нарисованной чакрой вперемешку с чернилами, как татуировкой, чтобы она не могла использовать чакру биджуу в любых целях. Девушка сутками напролёт слонялась в камере, ожидая прогулок на морозном дворе колонии, где она занималась пробежкой, а в спортзале тренировала тело. Отсидка началась с того, что она добровольно попросилась в тюрьму, чтобы укрыться от неких убийц, которые уже убили единственную известную ей джинчуурики-куноичи — Фуу. Поэтому Райкаге лояльно отнёсся к её заключению с минимальными трудностями, взяв обещание, что в случае военного конфликта Нии придётся защищать родную страну.
За такое выгодное положение сокамерницы невзлюбили куноичи и всячески мешали ей, портили жизнь всеми возможными силами, но ей удавалось постоять за себя до того, как охрана приходила разнимать тюремщиц. Всем, кроме Югито, перепадала крайне тяжёлая работа, а многих попросту насиловали, пользуясь скованными руками и печатями на телах заключенных.
Джинчуурики двухвостой Кошки Ниби чувствовала себя виновной, потому и пошла сюда добровольно. Большинство арестанток попали в ссылку из Снежной деревни за воровство для пропитания детям, убийства шиноби, опять же, при защите семьи, за долги, в качестве предмета шантажа для супругов, однако здесь было и немало тех, кто совершил преступления, наказуемые смертной казнью. Как правило, это были арестантки других стран, где казнь не проводилась публично, как это делали в Конохе. Осуждённые на смерть являлись предателями или политическими преступниками, покушавшимися на жизнь Каге или наместника. Нии Югито чувствовала, что она хуже всех заключенных вместе взятых.
В свои четырнадцать лет она ещё не была шиноби в полной мере, а училась на дому после посещения начальной школы в Кумогакуре, ориентированной на специальность ниндзя. У Нии рано умер отец, так что она не знала его и надлежащего отцовского воспитания. У мамы завёлся новый ухажёр, который со временем стал отчимом юной куноичи. Он любил свою падчерицу, вплоть до физической близости, и она тоже любила его. Часто, пока мать — Ируи Югито — работала в ночные смены как врач, отчим возвращался вечером домой с завода тренировочных приспособлений для шиноби, спонсирующегося Райкаге. Тогда он и соблазнял Югито, воспринимая её не как удочерённую девочку, а совершенно постороннего, неродного человека.
Они периодически ночами совокуплялись в постели и на весу, но чаще на полу. Отчим развращал её, называя их связь уроками любви. Он не жалел физических сил юной Нии Югито, а она и не сопротивлялась, послушно отдаваясь приёмному родителю; она верила ему, так как он не ссорился с матерью, отца она не знала, и отчим влюбил девочку в себя. Мать Нии Югито узнала об этом лишь спустя год, почти за месяц до пятнадцатилетия дочери: она застала их вместе, когда отчим заломил девочке руки и неистово брал сзади — Нии привыкла к разнообразному обращению с ней, воспринимая такую любовь как настоящую — единство тела и душ.
После этого произошёл грандиозный скандал, но соседи так и не узнали, что произошло, и никто не вызывал шиноби для ареста, поскольку у Ируи не хватило духу сделать это сразу. Потом её гнев обрушился на саму Нии, которая была полностью на стороне отчима. Мать дала им неделю, чтобы прекратить связи, а сама в это время незаметно оттаскивала из больницы лекарства и шприцы, чтобы в один день поймать Югито и насильно забрать кровь на предмет заболеваний. Юная шиноби брыкалась и почти вырвалась, но мать была непреклонна, пригрозила, что если обнаружится хотя бы одно малейшее заболевание, они расстанутся, а Югито отправят в Пансион страны Снега. Впрочем, это стало решённым вопросом — если девочка здорова, её отправляют учиться, если больна, то остаётся в клинике Кумогакуре, но отчима в любом случае арестуют. У Ируи Югито имелся план по спасению дочери от отчима, но Нии опередила её. Поняв, что она будет разлучена, девочка добыла в школе шиноби простой яд и подсыпала его в сакэ, которое в ходе расследования посчитали "палёным", а Ируи — отравившейся. Со временем, Нии обнаружила, что действительно больна чем-то, а отчим исчез из её жизни, однако ненадолго: она увидела его сидящим в кафе с какой-то девочкой чуть младше её. Нии охватили стыд и раскаяние за убийство матери, которая оказалась права. Тогда юная шиноби выследила отчима и кунаем перерезала горло в подворотне. Без издевательств и пыток, просто воткнула остриё и повернула голову так, чтобы сломать шею подлецу. Вина за убийство Ируи легла тяжёлым камнем на душу, и Нии решила покончить с собой, спрыгнув с одного из башенных зданий в пропасть, лежащую под перистыми и воздушными облаками.
