Зов Долга

— Мы сузили круг поисков, — заверила меня Эмберли.

Почему-то меня ее слова не обнадежили.

После этого беседа как-то быстро увяла, мы завершили сеанс, и я вылез наружу, намереваясь слегка проветрить голову, прогулявшись по посадочной площадке. Это выглядело достаточно безопасно, потому как мы находились слишком далеко от какого-либо достойного укрытия, из которого мог бы стрелять снайпер, а широко распахнутые небеса над нашими отдыхающими транспортами, несомненно, не дали бы каким-либо летающим убийцам подобраться ко мне незамеченными.

Впрочем, едва я направился к погрузочному пандусу, как на моем пути возникла Сулла, и глаза ее сияли, будто у девчонки, которую позвал на жаркое свидание капитан скрамбольной команды Схолы. Дурное предчувствие поселилось у меня в животе, будто послевкусие от несвежей питательной плитки. Насколько свидетельствовал мой опыт, в такое возбуждение ее могла привести одна-единственная вещь — перспектива скорого сражения.

— Комиссар, поступило сообщение от полковника. — Она замялась. — Я бы доложила раньше, но, учитывая секретность ваших переговоров…

— Благодарю вас, лейтенант. — Мне пришлось важно кивнуть, в то время как последние солдаты охранения, которые стояли у подножия пандуса, побежали внутрь шаттла, стуча подошвами сапог по ячеистому металлу, и каждый из них шарахнулся, пробегая мимо Юргена. — Ваша предупредительность делает вам честь.

Я снова вернул в ухо бусину вокса и услышал, как своим характерным холодным тоном Фарил подтверждает, что все его подчиненные на борту и они стартуют. Мгновения спустя палуба под ногами чуть накренилась и знакомое ощущение внизу живота подтвердило, что мы также поднялись в воздух. Челюсти Юргена страдальчески стиснулись, когда он увидел, как посадочное поле уходит вниз, но затем поднимающийся пандус закрыл головокружительный вид.

— Куда мы направляемся?

— Ацеральбатерра, — проинформировала меня Сулла.

Я уже где-то слышал это название и через мгновение сумел выудить из болота своей памяти контекст. Пилот челнока Эмберли упоминал его во время нашей небольшой, но полной событий прогулки на Окраину Ада. Я кивнул, как будто сразу же узнал его.

— Я так понимаю, что это близко к экватору.

— Так точно, сэр. — Сулла с энтузиазмом кивнула. — Удивительное место по всем соображениям. Один из самых больших аграрных районов на планете, хотя находится слишком низко и в слишком жарких условиях, чтобы разводить обычные сельскохозяйственные растения. Похоже, там сплошные джунгли, которые растут с такой же скоростью, как катачанская трава, так что там бессмысленно пытаться расчищать поля.

— Так как они производят еду в таком случае? — спросил я, уже страшась возможного ответа.

Сулла пожала плечами:

— Разведением животных. Местные завезли туда тысячи зауроподов с Арихоузена, и они там у них на свободном выпасе, выедают растительность под корень, а ей хоть бы что. Некоторые зауроподы, говорят, размером с титан.

Ну, это было некоторым преувеличением. Я видел этих существ и ранее, и большинство из них едва дотягивали титану до колена, но, даже учитывая эту поправку, само по себе это известие заставило мою кровь застыть в жилах.

Тиранидам нужна биомасса для увеличения армии, и они только что обнаружили очень ценный ее источник. Если Ацеральбатерра падет, то Периремунда падет вместе с нею. Как оказалось, вместо того чтобы найти себе тихое убежище, я снова поставил себя перед фактом личного участия в решающей битве всей этой войны.

Глава девятнадцатая

Ацеральбатерра оказалась местом неприветливым, как и следовало из описания Суллы, и я покривил бы душой, если бы не признал, что внутренне содрогнулся, когда мы подлетели к ней, проходя быстро и довольно низко, чтобы избежать плотных облаков, состоящих сплошь из горгулий, стаями парящих возле окраин Конандойля — основного поселения на плато. В отличие от тех деревень, которые ранее подвергались нападениям тиранидов, Конандойль был достаточно крупным поселением, и, когда мы пронеслись над ним, я мог видеть по всему городу следы сражения, там, где хитиновые волны когтей и челюстей были отброшены упорным сопротивлением защитников. Или где все обороняющиеся, несмотря ни на что, были сожраны подчистую.

— Там, — указал я широкую открытую площадь, на которую выходил фасад, украшенный аквилой, оставшийся от того, что когда-то, очевидно, было зданием Администратума этого злосчастного города.

Три другие стороны площади были окружены променадом с колоннадами, которые в более счастливые времена укрывали собой россыпь ярких ярмарочных палаток от почти непрекращающегося мелкого дождя.[68]

Наш пилот не испытывал радости от перспективы подобной посадки, но был довольно разумен и осознавал, что выбранный мною клочок земли находится достаточно далеко от основной части роя, чтобы челнок имел хоть какие-то шансы убраться отсюда прежде, чем коллективный разум улья осознает его присутствие как новую угрозу или источник питания и бросит свои силы на площадь.

Я, как нетрудно догадаться, использовал авторитет Комиссариата, чтобы устроиться в кабине на время полета, что давало мне двойное преимущество — возможность избежать общества Суллы и того эффекта, который путешествие по воздуху должно было оказать на физиологическое состояние Юргена. А еще мне представилась возможность оценить почти всю панораму плато, которое мы прибыли спасать, и составить о нем возможно более полное впечатление.

Как я уже успел отметить ранее, наш пилот, хоть и являлся всего лишь гражданским, которого призвали на службу в армии заодно с челноком, очевидно, все-таки обладал здравым смыслом, чтобы уже обучиться некоторым умениям, позволяющим ему и его пассажирам выжить. Конечно, ветеран Флота был бы намного искуснее, но и этот делал все, что от него зависело: подвел нас к плато ниже уровня вершины, а затем резко поднял вверх перед самым склоном в последнюю остававшуюся секунду. Я должен признать, что даже привстал, наблюдая, как огромная каменная колонна вырисовывается все ближе и ближе, занимая передний обзорный иллюминатор, но затем, когда пилот задрал нос нашего судна и перевалил через самый край плато по элегантной параболе, ускорение внезапного подъема вдавило меня обратно в сиденье. Размышляя о том, какой эффект произвел этот маневр на слабый желудок моего помощника, и шепотом благодаря Императора за то, что не присутствую при подобных проявлениях, я кинул взгляд вниз, увидев, что мы теперь летим над самыми верхушками джунглей, не менее пышных, чем на самом Катачане.[69]

Мое первое впечатление, что буйная растительность простирается во всех направлениях, насколько хватает глаз, продержалось недолго. Несколько разбросанных там и тут селений разрывали гладкий ковер зелени под нами, и, вне сомнения, это были жилища тех закаленных душ, что перерабатывали зауроподов, пасущихся на здешнем неисчерпаемом зеленом изобилии. Иногда показывалась дорога, будто ножом прочерченная среди зелени, но по большей части богатая растительность, казалось, все-таки властвовала над всем безраздельно.

К тому же, к моему изумлению, Сулла, оказывается, не слишком преувеличивала энергичность местной флоры. В некоторых местах шоссе, проложенные через джунгли, уже заросли подлеском, и я начал осознавать, что в нормальных обстоятельствах их расчистка должна была стать постоянной заботой для местных жителей. Одна из подобных уже перекрывающих дорогу рощиц, как оказалось, даже была окружена сервиторами, которые с усердием рубили и жгли вторгшуюся растительность, не имея понятия о том, что мир вокруг них изменился необратимо и усилия их по восстановлению привычного порядка совершенно напрасны.

Затем в одно мгновение ландшафт под нами поменялся совершенно. Огромные, с зазубренными краями раны были пробиты в сплошном ковре растительности, и голая земля была видна там, где рои тиранидов вычистили ее, пробивая себе путь через когда-то зеленевшие джунгли, оставив за собой прямые как стрела следы, простиравшиеся от того места, где они забрались по отвесному склону, и направленные в сердце города. Гигантские кости показывали, что стадо зауроподов оказалось недостаточно быстрым, чтобы убраться с пути наступающих ксеносов, и уже на подлете к нашей цели мне довелось увидеть, как еще одно несчастное чудище пало под натиском копошащейся орды. Несмотря на свои огромные размеры, зауропод погиб в считаные секунды, поглощенный бесстрастной массой клыкастого хитина. Десятки тиранидов гибли под его массивными ногами и были размолоты в кашу его челюстями, которые могли бы перекусить пополам танк «Леман Русс», но гаунты взяли количеством, набросившись на него, и очень скоро гигантское существо полностью исчезло, оставив взгляду лишь спазматически подергивающийся холм хитина, который, в свою очередь, также начал быстро уменьшаться.

— Кости Императора! — Лицо пилота было пепельно-серым. — Вы когда-нибудь видели подобное?

— Даже слишком часто, — отозвался я, не переставая выглядывать подходящую посадочную площадку. Вспомнив о своем призвании поддерживать боевой дух, а в основном просто для того, чтобы самому забыть об отвратительном зрелище, свидетелями которому мы только что стали, я улыбнулся пилоту самой ободряющей улыбкой. — Но у нас чуть больше стволов, чем у этих ящериц.

— Надеюсь.

Пилот, кажется, был уверен в значимости этого различия не больше, чем я сам, но снова вернул свое внимание к летным приборам, что уменьшило количество поводов для волнения на один.

Я принялся рассматривать приближающийся город чуть более внимательно, мысленно отмечая для себя все горячие точки и стараясь составить общее представление о той битве, что вели его защитники.

Тираниды, очевидно, ударили по Конандойлю с одного направления, сломив сопротивление в пригородных кварталах, подобно необоримому цунами холодной злобы. Гарнизон СПО ответил тем, что выставил линию обороны на самом краю внешней жилой зоны, предоставляя гражданским время для того, чтобы укрыться в центре города, где те обрели бы разве что возможность быть съеденными в более престижном интерьере.

Казалось, надежды на эвакуацию этих выживших в обозримом будущем беспочвенны, — насколько я мог судить, все доступные воздушные транспортные средства были задействованы для доставки новых солдат на поле боя. Впрочем, импровизированная линия обороны все-таки продержалась некоторое время, прежде чем солдаты СПО снова отступили, чтобы присоединиться ко второй линии укреплений, которые были наскоро построены теми подкреплениями, что продолжали прибывать, то есть дополнительным контингентом СПО с ближайших плато.

Ко времени нашего прибытия мрачный хоровод успел сделать еще один круг, и выжившие местные воинские единицы, набранные с полудюжины разбросанных в округе плато, сплотились на третьем и четвертом периметрах обороны, которые теперь прикрывали не более двух третей осажденного поселения.[70]

Уловив из обрывочного обмена вокс-сообщениями, что большая часть выживших гражданских согнана в храм — видимо, в надежде, что Император за ними присмотрит, пока все остальные слишком заняты, — я сосредоточил основное внимание на области, находящейся на равном удалении и от этого здания, и от линии обороны, продолжая поиски подходящего места для посадки (ведь если бы тираниды прорвались, они направились бы прямиком к храму с бесхитростной решимостью Юргена, который углядел фуршетный стол, что, как я надеялся, предоставило бы нам шанс ударить им во фланг).

Обнаружив площадь, принадлежавшую когда-то местной администрации, я направил пилота к ней, после чего покинул кабину, намереваясь забрать Юргена и вскарабкаться на борт нашей «Саламандры». Меня несколько поздновато посетила мысль, что, будучи последней из машин, загрузившихся на борт челнока, наш маленький, но крепкий разведывательный агрегат оказался прямо перед люком, тем самым отрезав кому-либо еще возможность покинуть погрузочный пандус прежде, чем это сделаем мы. Как вы можете понять, с моей точки зрения, такое положение было очень далеко от идеального расклада. Но поделать с этим уже ничего было нельзя (я, по крайней мере, сделал все от меня зависящее, чтобы высадиться как можно дальше от тиранидов), так что теперь мне оставалось лишь обратить ситуацию максимально себе на пользу.

Именно так мы и поступили. Юрген вывел машину по металлическому склону, мне же оставалось лишь как можно крепче держаться за смонтированный на турели тяжелый болтер, который я всегда предпочитаю видеть установленным на моем персональном транспорте, дабы иметь возможность делать вид, что веду всех в бой в первых рядах. В то же время эта небольшая страховка делала меня готовым к любым неприятностям.[71] Командная «Химера» Суллы последовала за нами, а остальные несущие транспортные машины выстроились за ней, заполняя собой открытое пространство площади, выложенное затейливым рисунком из разноцветных плиток, до того как посадочные двигатели шаттла и гусеницы наших броневиков превратили изразцы в пыль.

— Четвертый отряд, за мной!

Голос Суллы в воксе был четким, а приказы такими же лаконичными, как и всегда, когда ей доводилось командовать развертыванием войск, и на секунду я задумался о том, не стоило ли мне все-таки найти местечко в ее «Химере». Тогда бы у меня была возможность воспользоваться системами вокса и ауспиками на ее борту, чтобы следить за всеми перипетиями сражения и сделать мои шансы выжить максимальными. К тому же меня окружала бы со всех сторон броневая плита; «Саламандра» же не имела верха, что делало ее по сравнению с «Химерой» неуютно открытой. С другой стороны, наша маленькая, но крепкая машинка была быстрее и поворотливее любой другой, находившейся в распоряжении полка, и мне уже удавалось убегать от роя тиранидов на такой технике (хотя в тот раз, в отличие от нынешнего, мне было куда бежать), да и прилепиться к экрану ауспика лично означало бы, что придется всю битву провести в одной маленькой металлической коробочке с Суллой. Короче, испытывать судьбу в открытой разведывательной «Саламандре» показалось мне в целом более разумным. Пока я размышлял так, лейтенант продолжала отдавать приказы:

— Первый и второй, занять левый фланг! Третий и пятый — правый!

Хор голосов подтвердил получение приказа и эхом отозвался в моем воксе. Я перегнулся через переборку водительского отделения, повышая голос, чтобы меня было слышно сквозь рев нашего мотора и вой синтез-реактивных двигателей челнока, который как раз в этот момент поднимался над нашими головами и круто забирал в том направлении, с которого мы прибыли.

— Держись ближе к лейтенанту, — сказал я Юргену, и он только один раз кивнул, мягко ускоряясь, чтобы пристроиться на свободное место рядом с командной «Химерой».