Звездная сказка

— Нашла? — напряженно спрашивает он.

— Да, — еле слышно отвечаю я, едва стоя на ногах от нахлынувшей на меня усталости.

К нам подходит стоящий неподалеку Ганзо и протягивает планшет с картой сектора. Я торопливо сверяюсь с картинкой звездного неба, которую видела рядом с кораблем, и уверенно тыкаю пальцем в точку на экране.

— Они в этом секторе, — стараюсь, чтобы мой голос не дрожал. — Я видела два корабля повстанцев, которые буксируют корабль Ти. Плюс еще один корабль найцев, движется немного впереди. Четвертый корабль ушел вот в этом направлении.

— Хорошо, — одобрительно кивает папа. — Ганзо, проводите Оксаду в мою каюту и распорядитесь по поводы формы для нее.

Я открываю было рот, чтобы возмутиться и встать в позу, но чувствую, как слипаются от усталости глаза.

— Дочь, у тебя семнадцать минут, чтобы отдохнуть и переодеться, — тихо говорит адмирал Блейз. — Как только мы достигнем сектора, я тебя позову.

Меня тянет упрямо качнуть головой и категорично заявить: 'Нет!', но к счастью в процесс вовремя подключается разум.

В данный момент, я еле стою на ногах и ничем помочь больше не могу. Мне действительно нужен отдых, чтобы потом быть в первых рядах.

— Хорошо...

Отец бережно передает меня Ганзо, и я буквально повисаю, держась одной рукой за плечо мужчины.

Правильность своего решения я начинаю осознавать уже через пару шагов по коридору. Хотя это даже шагами сложно назвать — не придерживай меня мужчина за талию, я бы рухнула, как подкошенная, и осталась лежать на полу, не в силах подняться.

— Мда... — красноречиво издает Ганзо, наблюдая, с каким трудом я переставляю ногами. — Оксада, вы позволите?

Не дожидаясь моего согласия, офицер ловко подхватывает меня на руки и широким шагом несет в сторону лифта. Прикрыв глаза, я мысленно пытаюсь вспомнить, носил ли хоть раз меня на руках Ти.

Выходит, что нет...

'Мы так много не успели...' — думаю я и проваливаюсь в сон.

* * *

— Нет! — рявкнул адмирал Блейз.

— Да! — рявкнула я в ответ.

— И думать забудь! — отчеканил мужчина.

— И не подумаю! — гордо вскинула я подбородок.

Присутствующие при нашей с отцом перепалке офицеры тактично сделали вид, что оглохли, ослепли и вообще дюже заняты.

Вот умеет же папулик подбирать личный состав!

— Оксада, в шаттле только семь мест! — вновь повторяет адмирал Блейз.

— Я единственная, кто может управлять кораблем в отсутствии Томаса! — эдак ненавязчиво напоминаю очевидное.

Отец категорично качает головой.

— Тебя могут ранить!

— Все, кто есть на борту звездолета, могут умереть, если я не пойду!

— Ты — не все! — оглушительно громко рявкает отец и бьет по подлокотнику, не в силах сдержаться.

Я скрещиваю руки и упрямо поджимаю губы.

О том, что мы почти нагнали повстанцев, захвативших корабль Ти, я поняла задолго до того, как Ганзо пришел за мной в каюту отца. По какой-то непонятной причине 'живой' пластик корабля Тивана настойчиво звал меня, а не своего хозяина — Томаса.

Причина столь странно поведения пластика стала понятна, как только я поднялась на капитанский мостик и услышала, как капитан Хабстер докладывает отцу о резком ухудшении состояния Томаса.

Из-за стазиса, в который его погрузили и достаточно резко вывели, у Томаса начало отказывать сердце, и теперь Иридий лежал в больничном блоке, подключенный к аппаратам.

— Он не может участвовать в операции, адмирал, — закончил свой доклад Хабстер.

Естественно, я тут же полюбопытствовала, о какой операции идет речь, предложила свою кандидатуру и нарвалась на скандал.

— Дочь, пойми...

— Нет, это ты пойми меня, пап! — перебиваю я офицера. — Если с Ти что-то случится, я просто не смогу простить себя, зная, что могла помочь, но сидела на месте.

— Оксада...

— Нет, папа! Другого Иридия, связанного с кораблем Тивана, у тебя нет, значит, я лечу, и это больше не обсуждается!

Вот это да! И с каких это пор у меня такой командный голос прорезался?

— Адмирал Блейз, — осторожно вклинивается Ганзо, — экипаж скомпонован. Все ждут только седьмого.

Отец тяжело вздыхает, поднимается из своего кресла и заключает меня в объятья.

— Только не делай глупой, — дает он последние наставления. — Я очень хочу дождаться внуков.

Обняв мужчину в ответ, я быстро и как-то немного неловко целую его в щеку.

— Обещаю! — произношу так, словно даю торжественную клятву, и торопливо отстраняюсь.

— Спускайся на площадку третьего уровня, — распоряжается адмирал Блейз, вновь возвращаюсь на место. — Предупредить капитанов всех кораблей о готовности. Начнут строго по моей команде...

* * *

— Слушаем меня внимательно! — в голосе офицера слышится металл. — От наших действий будут зависеть жизни плененных.

Кабину ощутимо трясет, но ни у кого из стоящих по стойке 'смирно' мужчин это не вызывает дискомфорта. Они даже не шевельнулись, не то, что я!

Незаметно уцепившись правой рукой за поручень, торчащий за моей спиной, я с умным видом продолжаю слушать инструктаж.

Повстанцы уже засекли приближение кораблей межзвездного флота, но вместо того, чтобы, как всегда в подобных случаях, просто дать деру и бросить добычу, вместе с 'друзьями' на борту, начали перестраиваться.

Уж не знаю, чем думают и на что рассчитывают незадачливые борцы за свободу от непонятного узурпатора. Тут и ребенку очевидно, что против пяти кораблей межзвёздного флота три никчемных корабля, как бумажная заслонка против урагана. Шансов нет!

— При нападении повстанцы попытаются перебить всех заложников, — продолжает офицер Клодар, командующий нашей бравой семеркой. — После проникновения на корабль работаем четко, слаженно и максимально быстро. Сокол, — поворачивает он голову в сторону стоящего поодаль военного. — Твоя тройка прочесываешь нижние палубы. Оставшиеся освобождают командный центр. Иридий...

Мужчина впервые смотрит в мою сторону, и мне становится немного неловко под его оценивающим взглядом.

— Да?

— Ты — наши глаза, уши и отвлекающие маневры внутри корабля, — чеканит он слова. — Твоя задача прикрывать нам спины. Поэтому, будь добра, забудь на время операции, что такое плакать, бояться и паниковать.

Я громко фыркаю.

— Еще посмотрим, кто будет первым звать мамочку! — насмешливо улыбаюсь я, демонстративно поправляя на запястьях иридиевые браслеты.

Офицер криво усмехается и, подхватив облегченный бластер правой рукой, первым подходит к люку и цепляет трос.

— Ждем моей команды, — слышу я в динамике, вставленном в ухо, и непроизвольно дергаю головой.

Ну, вот! Теперь придется все время слышать его занудный голос в своей голове.

Пристроившись в самом конце 'очереди', я разминаю пальцы рук, звонко хрущу пальцами. Непроизвольно подношу пальцы ко рту, чтобы привычно погрызть ногти, но тут же себя одергиваю.

Не паниковать! Ради Ти я уже забила на свои принципы и связалась с отцом; рисковала жизнь, выпрыгивая в открытый Космос; усмирила внутренние страхи и залезла в флоатинг-камеру, чтобы узнать о его местоположении...

Теперь остался последний пункт программы — немного погеройствовать и спасти ему жизнь. В сказках, конечно, полагается, чтобы прекрасные рыцари спасали своих возлюбленных, но это не сказка. Это — жизнь, а она чертовка непредсказуемая и любит чудачить.

— Приготовились, — командует Клодар. — Три... два... Иридий!

Я приказываю 'живому' пластику открыть дверь в шахту для роботов-техников, активизирую пожарную тревогу внутри отсеков и с довольным видом смотрю на стоящего рядом со мной парня.

Ну, разве я не хороша?

Парень, флегматично пережевывающий жвачку, от комплиментов воздерживается. Ой, да подумаешь! Не больно-то и хотелось.

Переступив с ноги на ногу от нетерпения, я послушно дожидаюсь, пока друг за другом шестеро офицеров нырнут в шахту, и прыгаю следом.

— Рассредоточиться, — уже командует снизу Клодар.

Я проезжаю по желобу вниз и приземляюсь на ноги.

— Ложись! — звонко ору я и чисто механически толкаю воздух впереди себя двумя руками.

К чести офицеров, отправленных со мной на задание, надо заметить — реагируют они моментально. Четыре плотных шарика иридия пролетают над их головами и находят себе совершенно другие цели.

Немного ошарашенно оглядев поверженных мною четырех повстанцев, пребывающих в отключке, я призываю металл обратно и натыкаюсь на тяжелый взгляд Клодара.

— Потом поблагодаришь, — бросаю я ему и дотрагиваюсь до ближайшей стены.

Так! Пока бойцы поднимаются, надо просканировать корабль и понять где все. Настойчивый визг тревоги бьет по ушам, но я стараюсь отгородиться от внешнего мира.

'Кораблик...'

'Живой' пластик едва уловимо вибрирует и посылает на браслеты иридия невидимый импульс. Он не слишком рад, что вместо Томаса пришла я, но, по крайней мере, настроен мирно. Когда-то давно ходили байки о том, как корабли отказывались подчиняться новым Иридиям после отставки или смерти своего хозяина. Дескать, и до сих пор в Космосе летают такие корабли-призраки. Без команды, без управления, без какой-либо жизни на борту.

'Ты же будешь хорошо себя вести?' — мысленно спрашиваю я, вспомнив наше не слишком дружелюбное общение в последний раз.

Корабль издает глухой звук, похожий на стон раненного животного. Браслеты на руках и шеи нагреваются.

Еще бы понимать, что все это значит, и было бы совсем здорового, но загвоздка в том, что у меня только теоретические знания работы с 'живым' пластиком.

Понадеявшись, что это было согласие помочь, я закрываю глаза и мысленно представляю себе модель корабля. Пластик услужливо дополняет модель, отмечая красными и синими огоньками людей. Наша семерка светится тускло-зеленым цветом.

— Клодар! — зову я офицера, не открывая глаз, чтобы не потерять видения картинки. — На нижних палубах никого нет. Командный центр забит экипажем под завязку. Где-то около двадцати боевых единиц ведут партизанскую деятельность, используя, как и мы, шахты для техники и роботов.

— Молодцы, парни. Держатся, — тихий голос мужчины звучит совсем близко от меня. — Дислокация повстанцев.

Я выделяю красные огоньки и быстро перечисляю:

— Около десяти человек обстреливают командный центр. Семь четверок патрулирую коридоры, но не отходят далеко.

— Немного, — подводит итог военный. — Если уберем ту десятку, что пытается прорваться в командный центр, остальные не проблема.

Я киваю, соглашаясь с мнением мужчины, и предлагаю:

— Можно подняться по шахте лифта и ударить с тыла.

— Так и поступим, — коротко соглашается Клодар.

Поблагодарив кораблик за помощь, я открываю глаза и бегу следом за военными по коридору.

— Отряд за поворотом! — спешу предупредить я солдат.

Тихие щелчки перестрелки, и я с ужасом понимаю, что дальше придется идти по трупам.

Стараясь не смотреть на лица поверженных врагов, я переступаю через тела и бегу следом.

— Иридий! — зовет меня Клодар, едва в конце коридора мелькают двери лифта.

Я отправляю лифт вниз, останавливаю его между этажами таким образом, чтобы использовать крышу кабинки в качестве опоры и, поднатужившись, открываю двери. Корабль капризно дергается чуть в сторону. Давая понять, что мое вторжение в систему ему не нравится.

Будь на моем месте Томас, он осуществил бы это играючи, а с меня уже вовсю течет пот от перенапряжения. Еще одно доказательство, что сила и потенциал ничто в сравнении с опытом.

— Живо! Живо! — подгоняет Клодар.

Я нагоняю отряд, приваливаюсь спиной к стене и пытаюсь отдышаться. Клодар торопит нас не случайно, через пару минут папа начнет атаку, поэтому мы должны не то, что поторопиться.

По-хорошему мы уже должны всех спасти!

— Чего ждем? — окрикивает меня офицер. — Отдыхать еще рано!

Стиснув зубы, я отталкиваюсь от стены и подхожу к открытой шахте лифта. Внизу остались только двое офицеров и я, остальные уже успели благополучно подняться наверх по тросам и теперь ждали только нас троих.

Один из мужчин подсаживает меня, и дальше я начинаю максимально быстро карабкаться наверх. Вместе с формой мне выдали перчатки, чтобы уберечь руки от повреждений, тонкий облегченный бронник, чтобы защитить от пуль и лазеров, но почему-то никто не догадался выдать мне успокоительного, чтобы сберечь отчаянно стучащее в висках сердце.

С каждым преодолённым метром чувство беспокойство становится все сильнее и сильнее, а затем, словно в подтверждение моих самых страшных кошмаров, я слышу шум выстрелов и застываю, повиснув где-то на полпути.

— Какого аркинийского найца! — зло шепчет Клодар в динамике и быстро командует: — Все, кто успел подняться — атакуем. Остальные подтягиваются и включаются в бой! Иридий!

— Да?

— Приготовься открыть двери по моей команде!

Я сильнее сжимаю ногами трос, освобождаю правую руку и вытягиваю ее вперед.

Ну же, кораблик! Нам нужна твоя помощь!

— Три... два... один... Двери!

С едва слышным тихим шумом отъезжает дверь лифта, темнота шахты освещается светом, и звуки стрельбы становятся все явственнее.

Судорожно выдохнув, я перехватываю кабель и продолжаю свой подъем. Мне надо торопиться. Не то чтобы я первоклассный боец, но сзади меня страхуют еще две боевые единицы, и я не могу их задерживать.

Так быстро я не поднималась по импровизированному канату еще никогда в своей жизни. Страх и чувство тревоги, которые Старший всегда считал позорными, подгоняли меня не хуже, чем его воинственные окрики и обещания 'веселой жизни'.

Около открытых дверей кабины лифта один из военных протянул мне руку, помогая выбраться наружу, и тут же отпихнул в сторону.

— Сиди здесь! — рявкнул он, одновременно прикрывая Клодара и еще двоих офицеров, отбежавших вбок, чтобы взять засевших повстанцев с двух сторон.

Сев поудобнее прямо на пол, я сделала пару быстрых вдохов-выдохов. Паника все не отступала, чему значительно способствовали звуки ведущегося за углом боя и крики раненных, напуганных людей.

Глянув в сторону командного центра, я обнаружила, что капитанский мостик взорван, дабы уберечь людей внутри, и немного расслабилась.

Значит, Тиван в безопасности.

Все еще трясущимися руками вытащив из кобуры небольшой бластер, я сдвинула кнопку предохранителя и приготовилась в случае необходимости внести свою лепту в этот бой.

Мне еще никогда не доводилось убивать людей, и даже мысль о том, что я могу стать убийцей, страшила меня, но в ситуации 'либо ты, либо тебя' выбирать особо не приходится.

Офицер, что втащил меня наверх из шахты, кидает одобрительный взгляд.

— Прикрой наших! — кричит он через несколько секунд и поворачивается, чтобы помочь оставшимся членам команды.

Я приподнимаюсь, осторожно выглядываю из-за угла кабинки лифта и делаю пару выстрелов в сторону кучки засевших за импровизированным укрытием повстанцев. Затем натыкаюсь взглядом на кучу лежащих посреди зала тел и обмираю.

Все, кто думают, что пасть в бою — это признак мужества и бесстрашия, ошибаются. Неестественная смерть всегда уродлива и накладывает на лик человека свой отпечаток.