Деревянное чудо

— Зачем? — в лоб спросила я.

— Как зачем? — оторопел он. Видимо, никто себя не вел подобным образом на их заседаниях.

— Зачем, если вы меня все равно убьете?

— Она совершенно невоспитанна, — заявил полный маг слева.

— Ох, простите, что я не кланяюсь и не пою вам диферамбы, идя на эшафот.

Назревал явный конфликт. Половина из сидящих за столом поднялись и начали громко вразнобой что-то обсуждать: видимо, как прикончить меня досрочно или заткнуть мне рот.

Затем снова поднялся Марис после того, как ему на ухо что-то нашептал сухонький господин.

— Оля из Анка, Вы обвиняетесь...— далее следовал длинный список моих прегрешений, в числе которых значилось уничтожение боевых магов Кресании в количестве нескольких десятков и одного верховного главнокомандующего, а также земель, территорий, угодий в размере. Они даже не посчитали жителей Дона, даже не упомянули о них — а ведь если я о ком и сожалела, так это об обычных гражданах.

Молодой паренек подбежал к сухонькому господину и что-то кратко ему сообщил. Я бы не обратила, наверное, внимания, если бы не изменившееся лицо сухонького. Затем последний как-то нервно и явно не по процедуре дернул Мариса за рукав, и тот вынужден был склониться. Потом я имела удовольствие пронаблюдать, как изменилось лицо Мариса. Да что у них там такое? Дигин объявил войну Кресании, пока они заседали?

— Господа, — голос Мариса заметно дрожал, — верховный главнокомандующий жив.

Зал разом выдохнул. Послышались голоса и шепотки. Даже мои конвоиры на время забыли обо мне, переговариваясь о чем-то с остальными.

— Командующий, — ропот разнесся от задних рядов и плавно переместился к передним. Маги расступались — кто-то шел через зал, затем с разных сторон начали раздаваться апплодисменты и, наконец, ими взорвался весь зал, перемежаясь радостными вскриками.

— Тише, — попытался призвать к порядку сухонький, но его уже никто не слышал.

Когда командующий поднялся на постамент, а это был он — никаких сомнений, я едва не вскрикнула вслух, но вовремя сдержалась. Передо мной стоял Ругарин, вымытый, отдохнувший, наполненный силой. От прежнего беглеца из пограничного мира остались только жгучие карие глаза.

— Мы поймали нарушительницу, господин командующий — тут же доложил Марис, вытягиваясь в струнку перед Ругариным.

— Коллеги, благодаря возвращению верховного главнокомандующего, наше заседание сокращается, поскольку перевыборы отменяются, — объявил длинный. — Но давайте позволим коллеге Марису огласить решение трибунала.

— За перечисленные нарушения по законам Кресании заключенной полагается смерть, — озвучил Марис. Я с тоской посмотрела на Ругарина, вдруг ощутив себя виноватой — он ведь и так сделал все, что мог, дал мне шанс, который я глупо упустила.

— Нет, — произнес главнокомандующий.

— Нет? — пискнул сухонький и тут же закашлялся, старательно делая вид, что не задавал этого вопроса.

— Нет, — повторил Ругарин, и в зале воцарилась тишина. — Мы не будем напрасно растрачивать такой ресурс. Мы предложим Оле из Анка убежище в Кресании, достойную жизнь и обучение. Катастрофа, свидетелями которой мы стали, случилась лишь потому, что в Гаке не отнеслись к ее феномену с должным вниманием. Кресания не допустит подобной ошибки.

Послышались одобрительные возгласы в зале.

— Вы принимаете наше предложение? — обратился он ко мне.

От изумления я смогла только кивнуть. Зал в ответ вновь разразился апплодисментами.

— Блестящее решение, — покивал сухонький. А Марис лишь глотал воздух широко раскрытым ртом, но так ничего и не сказал. Ни одному его плану не суждено было сегодня сбыться.

— На этом считаю заседание закрытым, — объявил командующий, и заседающие стали подыматься из-за стола. В зале началось движение, и струйка бурно обсуждающих новости магов потянулась к выходу.

* * *

Я не проронила ни слова, пока меня конвоировали в главный корпус. И продолжала молчать, даже когда двери за мной закрылись, и посторонние остались с другой стороны.

— Недовольна, что не дал тебя вздернуть? — первым заговорил Ругарин. Наедине со мной он общался в той самой манере, что и раньше.

— Ты — глава кресанийцев? — проигнорировала я его вопрос.

— Верховный главнокомандующий, — поправил меня он.

Я смотрела на него, как на чудовище, как на истинного монстра, которым он и был. Этот человек напал на Гак, убивал людей, крушил города, перебил большую часть магов, уничтожил Паитона, Идриса и многих других, Дару, растоптал Сайруса. Если и можно было говорить о нарушении равновесия, то оно произошло с его подачи, под его руководством.

— Не смотри на меня так.

— А как я должна смотреть?

— Я ведь не считаю тебя монстром, несмотря на то, что ты сделала.

— Я сама считаю себя монстром, но не тебе меня судить.

— Послушай, — он присел на стол и обвел взглядом свой кабинет с картами на стенах и массивными стульями. — Во мне что-то изменилось после нашего маленького путешествия. Я иначе стал относиться к жизни. Потому что жизнь — это единственное, что противостоит..., — он пытался подобрать правильное слово, и я знала, какое.

— Тьме, пустоте, что за гранью, — сказала я за него.

— Верно, — согласился Ругарин. — Это сложно объяснить, но...

— Теперь ты бы не напал на Гак?

— Нет, — покачал головой Ругарин.

— Только Гаку от этого не легче, — ужалила я.

— Дону тоже, — не остался в долгу Ругарин.

Какое-то время мы молчали, каждый наедине со своими мыслями и скелетами.

— Мир? — первым поднял голову командующий.

— Мир, — отозвалась я, и аккуратно щелкнула по браслету на своей шее.

— Прости, — одного движения его пальцев хватило, чтобы ошейник слетел.

— Красиво, — произнес Ругарин, глядя на меня. Я не сразу поняла, что он говорит о деревьях. А когда всмотрелась, поняла, что они уже с меня ростом, только теперь ствол переливался не двумя энергиями воздуха и земли, как раньше, а еще и пламенем. Новое дерево росло в огне.

— Ругарин, — я посмотрела на мага, — ты же понимаешь, что не сможешь измениться? Тебе не позволят. — Я вспомнила Сайруса и решения, которые он принимал под давлением Совета. — Возможно, то решение, которое ты принял сегодня насчет меня, тебе простят и даже примут. Но ни твой трибунал, ни твои солдаты не позволят тебе оставить Гак в покое.

— Не позволят, — он не испытывал иллюзий на этот счет. — Все останется, как есть.

— И, несмотря на то, что ты сделал мне невероятно щедрое предложение, я вынуждена от него отказаться. Остаться в Кресании для меня равносильно предательству. Все мои друзья и близкие — там. Да даже ради памяти погибших я не могу так поступить.

Ругарин задумчиво прошелся по комнате, а потом остановился и в упор посмотрел на меня:

— Ты родом не из Гака. Ты — чужестранка. И где бы ты не осталась, в этом нет никакого предательства. Я уже не говорю о том, что в Гаке тебя разыскивают, как преступницу. Друзья? Да, в гибели части из них виновата война. Нет, — он поднял руку, останавливая мои возражения, — война всегда приводит к жертвам. Что же до твоих близких друзей, — Ругарин сделал намеренную паузу, — Сайрус — в бегах, и не очень-то жаждет протянуть тебе руку помощи, насколько я знаю, а Гор — не слишком честно было впутывать во все это Клайдона, но как уж вышло... Теперь они с Гором оба вне закона.

— За что?

— Дигину не нужны особые причины. — Он упомянул об исполняющем обязанности Главы Совета с неприкрытым презрением. — Возвращаться в страну, которой единолично правит твой враг, — глупо, — отрезал Ругарин, глядя мне в глаза. Сейчас он говорил, скорее как командующий, и я вдруг поняла, почему его слушаются, беспрекословно.

— Я не просто сотрясал воздух, когда обещал тебе достойную жизнь и обучение. Тем более обещание, данное командующим во время заседания...

— Ты задекларировал мои права и свободы, — кивнула я.

— Что-то вроде того, — не удержался от улыбки он. И так напомнил мне прежнего истрепанного мага в пограничном мире. Ироничный, надежный, никогда не сдающийся.

— Ругарин, — я промолчала, так и не найдя нужных слов.

— Кроме того, — он не собирался отступать, — я говорил, что, будь мы дома...

— Ты предлагаешь мне свою руку? — грустно улыбнулась я.

— Да, — он сделал шаг и оказался совсем рядом. Его рука поднялась и остановилась между нами, развернутая ладонью вверх. Карие глаза внимательно смотрели на меня, от тела исходил сильный жар мага моей родной стихии.

— Ругарин, там было все иначе: я была просто девушкой из серого мира, а ты — огненным магом, — проговорила я.

— То есть ты готова была сблизиться с незнакомцем, но не с главнокомандующим Кресании, так?

— Что-то вроде того, — вернула я его фразу и невольно улыбнулась, вновь ощутив в нем того самого незнакомца, которому была обязана жизнью. Командующему я тоже была обязана, но из них двоих я бы, не задумываясь, выбрала незнакомца.

— В любом случае, я не могу тебя отпустить, — произнес он. Сейчас передо мной вновь был командующий.

— Запрешь меня? — обреченно поинтересовалась я.

— Нет. Дай слово, что не сбежишь.

— Слово монстра? — я криво улыбнулась.

— Твое слово, — он был серьезен, и я поняла, что время шуток закончилось. — Или мне придется вернуть блокиратор на место.

Я посмотрела на ошейник, валяющийся на полу, и меня ощутимо затошнило от такой перспективы. А ведь Ругарин мог с легкостью как снять его, так и надеть.

— Если ты дашь слово, я этого не сделаю.

— И что дальше? — в моих глазах вспыхнуло упрямство.

— Дальше — будешь учиться, как я и говорил.

— Тоже в приказном порядке?

— Таковы наши законы: главнокомандующий принимает решения, остальные — подчиняются.

— И вернуться в Гак мне будет нельзя даже, скажем, на каникулы?

— Нет, — отрезал он, — тебе запрещено покидать территорию Кресании.

— Отличный выбор при полном отсутствии такового.

Командующий наклонился и поднял с пола браслет.

— Хорошо, — я зло посмотрела на него, и в этот момент осознала, что осталась такой же пленницей, как и была до трибунала, — даю.

— Даешь что?

— Даю слово не сбегать.

— Вот и хорошо, — Ругарин отнес ошейник на стол.

Я с трудом смогла оторвать от блокиратора свой взгляд.

— Кто меня будет учить? — перед мысленным взором пронеслись лица Паитона, Тонвеля, Идриса, Клайдона и предателя Кавера.

— Магистры из военной академии. С ними ты познакомишься завтра, — обрадовал меня командующий. — И я.

— А какой смысл учить пленницу? — не удержалась я.

— Чтобы она не навредила себе и окружающим и в перспективе смогла принести пользу обществу.

— Хорошая перспектива. А если я нарушу слово?

Ругарин красноречиво посмотрел на браслет.

— А если я уничтожу тебя и сбегу?

Он улыбнулся заманчиво, будто приглашая меня попробовать. Но я знала, что проиграю, по крайней мере, пока.

— Тебе выделили комнату в корпусе. Тебя проводят, — так и не дождавшись атаки, Ругарин приоткрыл дверь и подозвал мага в форме.

— Благодарю, командующий, — съязвила я под конец, и удостоилась лишь усталого взгляда.

* * *

Тонвель смотрел на Сайруса немного странно, как на ненормального. Но из дома не гнал и даже предложил чашечку куны, от которой бывший Глава отказался.

— Сайрус, — Тонвель задумчиво посмотрел на синих птиц, готовых спорхнуть с жилетки гостя, — Дигин официально признан Главой. Ты — по общепринятой версии беглый преступник, создавший оружие, приведшее к военным действиям со стороны Кресании.

— Ты же знаешь правду, — взгляд Сайруса пронизал Тонвеля.

— О, да, я знаю, — неожиданно весело усмехнулся магистр иллюзий, — для меня правда — все, что я желаю видеть таковой.

— Без намеков на твои свойства.

— Тогда так: Сайрус, ты спятил? — прямо спросил Тонвель. — У Дигина огромная поддержка. Продолжение войны никому не нужно.

— Какая причина продолжать? Олянки больше нет.

— Как? — Тонвель замер.

— Я не знаю, — покачал головой Сайрус. — Взгляни на меня.

Тонвель ненадолго ушел в себя, изучая то, что осталось от дерева Сайруса.

— А где семя? — тихо спросил он. В его душе сожаление боролось с облегчением.

— Ты видел, что случилось под Доном. Ты спрашиваешь меня о семени? Законы с ней не работают... не работали, — исправился Сайрус, — она творила их сама.

— Как ты справляешься? — Тонвель взглянул на бывшего Главу, и тот тут же отвел взгляд. — Утешаешь себя мыслью о том, что если освободить Гак от Дигина, ее гибель будет не напрасной? — разгадал Сайруса Тонвель.

— Если отбросить причины, разве это так плохо?

— Нет, — покачал головой Тонвель, — но очень непросто. Каков твой план, помимо моего участия?

— Открыть записи исследовательского отдела. Привлечь на свою сторону магов Ордена Коллегии.

— Записи переданы кресанийцам, Сайрус. А те, что не были переданы, наверняка уничтожены Дигиным и его окружением. Он выдал им ровно столько, чтобы не указать на свою причастность.

— А Клайдон?

— Что Клайдон? С тех пор, как он был назначен в группу преследования, я больше ничего о нем не слышал.

— В группу преследования? Олянки? И он согласился?

— Она уничтожила его родной город, — развел руками Тонвель.

— Ты что-нибудь знаешь о группе?

— Думаешь, это их рук дело? Возможно, — Тонвель пожал плечами. — Я больше не при делах. Мой отдых затянулся на неопределенный срок. Но если так, ее обязаны были доставить в Кресанию.

— Живой или мертвой, — глухо проговорил Сайрус.

— Тебе есть где остановиться?

Сайрус лишь покачал головой.

— Тогда ты не будешь возражать... — Тонвель коснулся бывшего Главы, и легкая пелена иллюзии окутала его тело.

— Кара? — переспросил Сайрус, глядя на себя в зеркало. — Она тоже в городе.

— Лучше две Кары, чем один Сайрус, — возразил Тонвель, любуясь своей работой. Даже кружево на рукавах слегка топорщилось, как и положено.

— Разыщи наших людей в Ордене, — попросил Сайрус.

— Сложнее будет найти таковых в Совете, — отозвался Тонвель.

— А что, если... — И Сайрус изложил Тонвелю в двух словах свой безумный план, который напомнил магистру их отчаянные бои с кресанийцами.

— Главное — потом не заблудиться среди созданных мною иллюзий, — усмехнулся магистр, оживляясь и предвкушая.

Глава 26

Я уже сбилась со счета от количества учителей и учебных заведений, в которых побывала за последнее время. Мои занятия проходили в помещениях военной академии, но в индивидуальном порядке. В основном, во второй половине дня. С другими учащимися я не пересекалась. И комната в корпусе, где я жила, как оказалось, имела отдельный вход. Объяснение нашлось легко, когда я взглянула утром из окна на улицу: в Академии обучались исключительно мужчины. Я была единственной девушкой на их территории. Не сомневаюсь, что они ходили в столовую, меня же кормили на отдельной кухне, неподалеку от выделенной комнаты. Молчаливая служанка приносила еду и затем также безмолвно уносила посуду.