Белый орк

Альберт от неожиданности отступил на шаг и столкнулся с товарищем. Исмаил размахивал мечом перед злобными мордами, но волки лишь оглушительно рычали и пытались ухватить клинок зубами.

Перепугался дипломат не на шутку. Сердце колотилось так, что дышать было трудно. Попробовать вступить с волками в бой? Бесполезно, их слишком много. Пока одного по голове треснешь, три других вцепятся со всех сторон. Но и отдавать жизнь задаром не хотелось. Шайн глубоко вздохнул и постарался успокоиться, чтобы унять дрожь в руках и коленях. И в этот момент твари замерли.

Угроза миновала, пусть и временно. Страх немного отступил, а вместе с ним и волки. Вот оно значит как, догадался Альберт и сунул молот за пояс. Ведь собаки чуют страх, а уж их недалекие предки и подавно. Главное побороть в себе гнилое чувство и можно идти дальше.

Подбадривая себя, дипломат шагнул вперед. Волки перестали щелкать зубами: кто уселся на пятые точки, кто и вовсе улегся и зевнул. Внутреннее спокойствие Альберта передавалась и хвостатым разбойникам. Тоже не самое сложное испытание.

Но стоило дипломату подойти ближе, волки разом вскочили и завыли так, что человек едва не шлепнулся на задницу от ужаса. В один миг круг сузился, и пасти щелкали на расстоянии вытянутой руки от лица, обдавая его слюнями и зловонными дыханием.

Исмаил подхватил товарища и помог встать на ноги. Альберту пришлось в срочном порядке уговаривать себя, что все хорошо, волчата просто хотят поиграть, если не бояться — ничего и не случится. Для верности прочел молитву, хотя особо верующим никогда не был. После произошедшего успокоиться удалось не так быстро, да и сердце колотилось куда сильнее предыдущего раза.

Звери все же отступили и принялись зевать. Интересно, а полное отречение от страха усыпит их? Но как Альберт не старался, коленки мелко подрагивали, а ладони потели. Не глядя на животных, Шайн медленно потопал прочь от опасного места. Перегораживающие путь звери завалились на бока, но все прекрасно понимали, чем эти игры могут обернуться в любой момент.

Самым сложным испытанием стал проход между волками. Испугаешься — и отскочить не успеют, вмиг сожрут. Альберт решил сосредоточиться только на хороших мыслях. Вспомнил Стрелу — замечательную и добрую охотницу, которая никогда бы не прибилась к этой мерзкой стае. Вспомнил ее хозяйку, только почему-то без одежды. Это сразу помогло — страх уступил иному чувству и у сердца появилась более важная работа, чем трястись по пустякам.

Шайн так замечтался, что Исмаилу пришлось возвращать его в реальность (если Астрал, конечно, можно ею считать). Получив легкий тычок в плечо, дипломат обернулся и не увидел ничего, кроме серой степи. Да, было чуточку сложнее, но все же испытание пройдено с достоинством. По крайней мере, человек искренне так считал.

Видимо, Зарзул не собирался растягивать удовольствие и играть с избранником в кошки-мышки. Не успел Альберт отойти от предыдущего испытания (в прямом и переносном смысле) как началось следующее. В десяти шагах от путника из ниоткуда возник призрачный силуэт Тарши с луком и одной стрелой в руках.

Шайн тряхнул головой, прогоняя морок, но девушка никуда не исчезла.

— Что за ерунда? Ты же жива, как ты оказалась в мире духов?

Изо рта охотницы полился знакомый густой голос — голос Зарзула. Великий шаман вещал через орчиху и дал такой ответ:

— Крошечная частичка каждого живого существа всегда находится в Астрале. После смерти большое и малое соединяются, иначе душа не найдет дорогу в новый дом.

Шаман бросил лук и стрелу под ноги человеку.

— У меня для тебя простое задание. Срежь стрелой прядь волос с головы этой дочери Степи. Согласишься — пойдешь дальше. Откажешься — забудь о моей помощи, без которой тебе не спасти Империю. А если промахнешься, — глас колдуна стал грозным и тягучим, как зарождающийся шторм, — застрянешь тут на целый год. Выбор за тобой.

Альберт посмотрел на оружие, потом на Таршу.

— А если я... она умрет?

— Не сразу. Тяжело заболеет и будет долго мучиться. Целься лучше, человек.

Шайн поднял лук, повертел в руках. Стрелял дипломат так себе. На охоту ходил частенько, но попасть в жирного кабана и срезать волос — две большие разницы. Вероятность прикончить подругу была не просто высока, а очень высока. Стоило ли устраивать весь этот спектакль с похищением и астральными испытаниями, если в конечном итоге придется лишить жизни дорогого тебе человека. Точнее, орка...

Но на другой чаше весов не менее тяжелый аргумент. Родина, где остались отец, друзья, поместье и прочие дворянские радости. Что с ними произошло — неизвестно. Но если их не смололи жернова войны — нужно спасать. А если выручать уже некого — надо мстить. Все, чего Шайн добился за это недолгое путешествие — исключительная заслуга Зарзула. Без его поддержки и удачи гнил бы сейчас посол в том же кургане, или в крепости безродных, или в яме с Маяком. Умер бы от гоблинских игрищ, сгорел бы в костре, да мало ли еще какую смерть можно повстречать в Степи?

Одна орчиха против Империи. Альберт тяжело вздохнул и натянул тетиву. Тарша улыбнулась, но с места не сдвинулась. Застыла как истукан, расставив в стороны руки. Интересно, зачем? Чтобы целиться лучше? Вроде особой разницы нет.

Шайн задержал дыхание. Он знал, что чем дольше щуришься — тем хуже выстрелишь. Тетива больно впилась в пальцы, левая рука дрожала от напряжения, но дипломат медлил.

— Прости, — шепнул Альберт и пустил стрелу.

Воздух будто превратился в густой кисель. Шайн прекрасно видел, как медленно летит снаряд, как изгибается в полете подобно змее. Видел, что промахнется. Взял самую малость левее, и стрела летит прямо девушке в лоб. Но она так медленна, можно попытаться ухватить ее за оперение. И в этот момент время вернуло привычный ход. В последний момент Тарша резко дернула головой, и стрела прошла мимо. Ветер подхватил черную прядь и унес в бушующие небеса.

Орчиха улыбнулась и исчезла.

Альберт отбросил лук и упал на колени.

— Не знаю, сколько еще испытаний мне предстоит, но к последнему я точно поседею.

До Маяка спутники добрались без приключений, что давало повод готовиться к самому худшему. Призрак Зарзула сидел, прислонившись спиной к постаменту, и ехидно ухмылялся. Когда Шайн приблизился, шаман развел руки в стороны и растопырил пальцы. Под ними на ярко-голубых нитях повисли фигурки Исмаила и Тарши. Дипломат на всякий случай обернулся, но товарища позади не было.

Зарзул пошевелил пальцами — куклы-марионетки задергались в ответ.

— С предыдущим испытанием я немного оплошал, — виновато произнес Зарзул. — Слишком уж неравноценен был выбор. Вряд ли найдется дурак, который променяет целую страну на бабу. А ты определенно не дурак.

— Чего ты хочешь?

Шаман опустил фигурки на землю и принялся играть, заставляя марионеток прыгать по траве.

— Выбирай еще раз. Из Астрала с тобой вернется лишь одно существо. Это, — шаман подбросил в воздух крошечного Исмаила, — или это.

— Я не стану помогать тебе на таких условиях.

— Станешь, — Зарзул даже не смотрел на собеседника, сосредоточившись на игре. — Еще как станешь. А теперь я жду ответа.

Глава 20

— Ну? — повторил шаман. — Кого выбираешь на убой? Таршу или Исмаила?

— Есть идея получше, — прорычал Шайн, замахиваясь молотом. — Тебя!

Резкий бросок, молниеносный удар, куда дипломат вложил всю свою ярость, но клюв древнего оружия угодил в постамент. Зарзул в последний миг исчез, и появился за спиной Альберта уже без своих кукол.

— Все, остынь, — колдун примирительно поднял руки. — Испытания пройдены, пора подвести итоги.

Шайн остановился, но молот не опустил. Мало ли что учудит этот сумасшедший мертвяк. Но Зарзул полностью сосредоточился на результатах.

— Итак, — орк загнул один палец, — в первом случае ты поступил безусловно мудро. Но мудрость эта — человеческая. Настоящий кочевник бы принял сторону потерпевшего и присоединился к вечной битве. Ибо для орка нет ничего слаще хорошей драки.

— Даже если она бесполезна? — удивился дипломат.

Зарзул пожал плечами и философски изрек:

— По сути любая драка бесполезна. С возрастом это особенно понимаешь.

— В случае с волками ты проявил смелость, но опять же — людскую. Орк не задумываясь бросился бы в бой, ибо такая смерть — высшая честь для кочевника. В третьем испытании ты размышлял слишком долго, а колебание недопустимо. Порой едва заметный миг определяет: жить или умереть. И лишь в последний раз ты повел себя как истинный сын Степи. Увы, этого недостаточно, чтобы заслужить уважение и равенство.

— Но...

— Но ты получишь то, зачем сюда пришел. При одном условии — все дары передашь Горрану. Он истинный орк по рождению и делу, ему под силам возродить Орду.

— Разве не ты говорил, что Орда — это ошибка молодости?

— Ошибкой было идти на войну. В сплочении племен нет ничего постыдного, это вопрос выживания орков как вида. Я неслучайно свел тебя именно с "Каменными сердцами". Как думаешь, что означает это название?

Альберт почесал затылок. Похожее выражение ходило и среди людей. Шелковое сердце, не пылающее и не испытывающее боль, неспособное любить. Неужели здесь тоже самое? Дипломат высказал свое предположение, но Зарзул лишь расхохотался.

— Нет, друг мой. Это означает высшее милосердие. В то время как сердце простого орка горит гневом и заставляет совершать необдуманные, порой ужасные поступки, сердце Горрана подобно камню. Чтобы поджечь камень — нужно очень постараться. Иначе говоря, вождь не беснуется по пустякам, хотя порой и не скажешь, да?

— Это уж точно.

— Тем не менее, лучшего кандидата для возрождения Орды нет. Ну не "Багряных топоров" же выбирать, согласись? А теперь иди, белый орк. Награда сама найдет тебя.

— Почему ты называешь меня бе..., — сказал Альберт, но увидел пред собой встревоженное лицо Грума.

Вдалеке за лагерем раздался утробный рев. Шайн схватил молот и бросился наружу, едва не сбив с ног прикорнувшего Исмаила. Рыцарь лязгнул и на всякий случай побежал следом — мало ли что товарищ удумал, с молотком-то в руках. Но дипломат миновал круг шатров и телег и выбежал в чистую Степь. Навстречу ему неспешно брел могучий буйвол с абсолютно белой шкурой, подсеребренной лунным светом. Животное смотрело на человека огромными кроваво-красными глазами, и любой другой упал бы замертво от страха. Рогач действительно напоминал призрака, невесть как попавшего в мир живых из загробных прерий. Но Альберт знал — это всего лишь альбинос: очень редкий, но вполне себе объяснимый феномен.

Буйвол подошел к Шайну и облизал ему руки. Потом встряхнулся, и на траву с тихим звоном упало что-то белое, почти неразличимое на того же цвета спине. Альберт поднял шкуру матерого волка, да только вместо ворсинок шерсти она была соткана из блестящих игл незнакомого металла.

— Знамя Зарзула, — прошептал дипломат.

— Ты готов к параду? — хмыкнул стоящий позади Исмаил.

Спутник закинул шкуру на плечи словно плащ и взобрался на быка. Седла на нем, увы, не было, но проехать несколько шагов до шатра вождя можно и так. Альберт поднял молот высоко над головой и пнул рогача в бок. Тот заревел так, что дремавшие у костров дозорные подпрыгнули как пружины и похватали копья.

Но при виде надвигающегося чудовища орки с дикими воплями разбежались. В лагере началась суматоха, и лишь Горран нашел в себе смелость встретить призрака лицом к лицу. Но когда он узнал, кто восседает на белом буйволе, потерял дар речи и выронил булаву.

— Тебе посылочка с того света, — сказал Шайн. — Один товарищ просил передать.

Вождь встряхнул головой и зарычал:

— Разжигайте ритуальный костер!

Прием в племя оказался не таким уж сложным, как предполагал человек. Грум бросил в костер горстку какого-то порошка, отчего пламя стало красным будто кровь. Потом шаман обошел огонь кругом, постоял с закрытыми глазами и заявил, что духи, дескать, не против и не считают мероприятие нарушением традиций.

Затем Горран разрезал себе и Альберту ладони костяным ножом. Вождь и побратим пожали друг другу руки и обнялись. После незнакомая молодая орчиха нарисовала белому орку полноценные символы племени на лице. Шайн надеялся, что красить будет Тарша, уж очень соскучился по ее прикосновениям. Но девушка так и не вышла из шатра.

— Теперь ты один из нас, Аль-Вахул, — заявил Горран на глазах у всего племени. — По делу и духу. Можешь выбрать любую незамужнюю женщину.

— Ты знаешь, кого я выберу.

— Так скажи это так, чтобы она услышала!

— Я выбираю твою сестру. Тарша, ты пойдешь со мной?!

Все затаили дыхание и уставились на жилище девушки. Не прошло и мига как кожа затрепыхалась, и наружу выскользнула Стрела с двумя сумками, переброшенными через спину. Следом вышла охотница в теплом походном облачении. Не сказав ни слова, она подхватила сумки, потрепала на прощанье волчицу по холке, затем взобралась на своего буйвола. Повернула рогача на север, в сторону великого Леса.

— Вы там скоро? — спросила девушка. — Нас ждут, между прочим.

— Не прощаемся, — Альберт похлопал вождя по плечу и направился к привязи.

Тройка странников приготовилась к отъезду, когда позади раздался знакомый голос:

— Подождите!

Маргит бежала к ним, едва не спотыкаясь, и размахивала руками.

— О мой герой, — выдохнула она, обхватив голень сидящего верхом Шайна. — Прошу, возьми меня с тобой.

— Но я же...

— Неважно! Это не имеет значения. Я просто хочу быть рядом, ведь ты теперь в большом почете! Все будут покупать горшочки Маргит, когда узнают, чья она жена!

— А, вон оно что...

— Так ты согласен?

Альберт почесал подбородок и мельком взглянул на Таршу. Та очень сильно напоминала ощетинившегося ежа.

— Согласен ли я? Разумеется... нет.

Всадник ударил быка по крупу, и тут рванул вперед, чуть не лягнув надоедливую торговку. Вскоре товарищи сравнялись с беглецом, но Исмаил почему-то лупил своего рогача изо всех сил.

— Куда ты так гонишь? — спросил Альберт.

— А то ты ее не знаешь. Она же как клещ — вцепится и не отстанет. Лучше добраться до границы до утра, одним броском.

Шайн обернулся и пришпорил рогача. Маргит действительно бежала за ними.

На рассвете путники увидели телегу с реликвиями. Лария сидела рядышком у костерка и что-то пила из своей глиняной кружки. При виде товарищей девушка вскочила, едва не расплескав горячий напиток, и радостно помахала рукой. Изменения на лице Альберта не остались незамеченными для цепких глаз шпионки.

— Кто это тебя так разукрасил?

— Орки. Я теперь член племени, если что. Человек с двойным гражданством.

— Поздравляю. А теперь давайте уже пересечем границу, я замерзла, сил нет.

Шайн с радостью предложил бы ей погреться, но только не при Тарше. Жевавшего мерзлую траву буйвола снова запрягли и выдвинулись к пропускной заставе. Там дежурило десять эльфов — все в лощеных, украшенных позолоченными завитушками доспехах и меховых плащах. При виде ранних посетителей дозорные послали за командиром, а сами выстроились на узкой тропке между рядами остро заточенных кольев.