Аркхимир, общий файл

Я помотал головой, пытаясь сбросить остатки дурмана, все еще пытающегося цепляться липкими пальцами за мое сознание. Неосознанно я представил, что оно стало скользким. И цепляющиеся пальцы, которые я видел теперь в буквальном смысле, сорвались и улетели куда-то в черноту.

Я, наконец, окончательно пришел в себя.

— Что это было?! — по-моему, вслух произнес я.

Но времени для выяснения у меня не было, по крайней мере, сейчас: потолок был уже на расстоянии пары дюймов от лица. Следовало срочно что-то предпринять, но вот что?!

"Неужели я только что был волком?!" — мысли о произошедшем упорно лезли в голову, не давая мне думать ни о чем другом.

"Да, я был волком! Это факт".

"Но как?! Почему?!".

Опускающийся потолок был уже рядом с носом, и я повернул голову набок, чтобы не видеть его. Однако лишь для того, чтобы увидеть приближающуюся ко мне малахитовую стену.

"Потому что я так хотел!" — всплыл в сознании ответ на мой вопрос.

"Я так хотел..." — медленно, словно удав добычу, мозг переваривал эти слова.

"Хотел!".

Я уже чувствовал, как со всех сторон тело безжалостными тисками сжимает холодный камень. Но это меня больше не волновало. Теперь я знал, как устроен этот лабиринт и, напрягая волю, сделал свой ход.

Я поднялся с пола и осмотрелся вокруг. Никаких малахитовых стен больше не было, как не было и самого коридора. Я стоял в небольшой комнатке. Сзади находилась арка, сквозь которую я недавно (и одновременно так давно!) прошел. Впереди стояла массивная деревянная дверь с железным кольцом посередине. Ни секунды не колеблясь, я взялся за него и, потянув на себя, распахнул дверь.

Что и говорить — я был на волосок от провала этой части Испытания. По-видимому, она проверяла мою способность противостоять неким ментальным атакам, затуманивающим разум и сбивающим с пути.

— А всего-то было нужно пожелать, чтобы этого лабиринта не стало, — с улыбкой тихо проговорил я, переступая порог следующей комнаты.

Все интереснее и интереснее...

Глава XVII

Чувство собственного могущества захлестнуло меня океанской волной, до краев наполняя пьянящей иллюзией всесилия. И я ничуть не удивился, что оказался в великолепных хоромах.

Густой, будто над благоухающим полем цветов, воздух тут же ароматным облаком окутал голову, заставляя расслабиться. А покрытый великолепным ковром пол, в котором утопали ноги, только усиливал это состояние. Мягкий свет небольших факелов дополнялся ярким огнем, что весело потрескивал в огромном камине в конце комнаты и создавал приятную атмосферу домашнего уюта. Немного поодаль от камина стояла эпических размеров кровать. На белоснежных перинах, блестя шелком, горой возвышались пуховые подушки. Рядом, заваленный всевозможными яствами, пристроился круглый деревянный стол. Но это все я заметил гораздо позже.

Первым, что приковало не только мой взгляд, но и все помыслы, были три полуобнаженные красавицы. До моего прихода юные создания занимались не иначе как некими неземными делами и казались крайне удивлены моим внезапным появлением. Чего нельзя было сказать обо мне. Переводя взгляд с одной девушки на другую, я улыбался, словно довольный кот. Ну как же?! Я — тот, кто победил иллюзию Лабиринта и подчинил его своей воле, теперь получал от него, признавшего во мне хозяина, заслуженное вознаграждение! И я принимал этот дар с милостью и снисхождением, достойным властелина всего сущего. Никогда не считал себя великим героем, а тут вот, поди ж ты, наконец раскрылись глаза!

Тем временем красавицы, плавно покачивая бедрами и улыбаясь в ответ, направились в мою сторону. При этом дьяволицы совершенно не стеснялись ни своих прекрасных обнаженных грудей, ни того, что их прелести были прикрыты лишь небольшими лоскутами. Несмотря на то, что девушки не проронили ни слова, я знал — это читалось в их сияющих, чарующих глазах — они твердо намерены приложить все усилия и имеющиеся у них средства, с целью заставить меня забыть обо всех земных печалях. Любуясь обольстительными девами, я бесстыдно скользил взглядом по их телам.

Снабженные обворожительными личиками, аккуратные головки изящно сидели на длинных шеях. По хрупким плечам у всех трех струились длинные, черные как смоль прямые волосы. Точеные тела, с небольшими, но упругими грудями и плоскими животиками, тонкие руки, длинные красивые пальцы, стройные ножки — все радовало глаз. А учитывая тот факт, что красавиц было трое — даже немного кружило голову. До сих пор мне еще никогда не приходилось заниматься любовью более чем с одной партнершей, и предвкушение предстоящего заводило.

Вместе с этим я невольно подумал о Малише. Я всегда был верен своим возлюбленным и не позволял себе изменять им. Но сейчас все это как бы "не считалось". Происходящее воспринималось мной как иллюзия, мираж, что мерещится заблудившемуся в пустыне путнику. А как можно изменить с миражом?! Тем более после всех подвигов я считал себя полностью достойным такого вознаграждения, пусть и нереального!

К этому моменту "наваждения" уже вплотную приблизились ко мне. Гладя нежными руками, они принялись снимать с меня доспехи. При этом плутовки томно прижимались ко мне своими горячими — вполне настоящими по всем ощущениям — телами, от которых исходил тонкий, дразнящий аромат. Действовали эти искусительницы, надо сказать, решительно и слаженно, и скоро на мне не осталось абсолютно ничего.

Продолжая гладить и осыпать мое тело горячими поцелуями, они неторопливо повлекли меня по направлению к кровати. Попутно одна из чертовок дразнящими движениями вкладывала в мои слегка приоткрытые от возбуждения уста дивного вкуса фрукты. Похожие на крупный виноград, плоды лопались и заполняли рот поистине божественным нектаром.

Оказавшись на кровати — тут можно было запросто давать императорские балы! — юные искусницы затащили меня поглубже и наконец-то вплотную принялись за дело.

Одна из девиц, осыпая меня поцелуями, переместилась в зону ниже пояса и продолжала свое достойное высочайшей похвалы занятие там. Другая уже успела избавиться от той едва прикрывавшей ее прелести тряпочки и, практически оседлав мою голову, наоборот, заставила ублажать себя. Как ни странно — я абсолютно ничего не имел против! И с самоотверженностью достойной великомученика принялся за труды, еще больше воодушевляясь сладкими стонами, которые в знак поощрения моего энтузиазма полились из груди красавицы.

Третья чертовка то помогала первой, то возбужденно терлась об меня, одновременно лаская ублажаемую мной подругу, а потом, взяв мою руку, решительным движением направила ее себе между ног. В момент, когда мои пальцы проникли в нее, из груди девушки вырвался слега хрипловатый стон. Зарывшись другой рукой в волосы ласкавшей меня девицы, свободными теперь у меня были разве что ноги...

Через некоторое время я почувствовал, что восхитительные ощущения ниже пояса изменились. И как в это ни тяжело было поверить — в еще лучшую сторону! Что-то горячее и возбужденно пульсирующее (собственно, что именно — не вызывало никаких сомнений), иногда останавливаясь и сладко замирая, медленно обволокло меня. Я еле сдержался, чтобы не поддаться накрывающей сознание волне блаженства.

Впрочем, плутовка действовала умело: ее движения были неторопливыми и нежными, и помогли мне удержаться от преждевременного финала. Через несколько бесконечно долгих и сладостных мгновений я смог вздохнуть более свободно, а затем даже возобновить ласки языком. Мои виртуозно исполняемые действа на этом поприще вскоре возымели желаемый эффект: девушка, негромко ахнув, задрожала всем телом и, конвульсивно подергиваясь, осела. Если бы я не поддержал ее рукой — она, скорее всего, непроизвольно бы рухнула на меня. Немного придя в себя, юная прелестница освободила мою голову и со сладким вздохом растянулась рядом. "Свободная" красавица продолжала ласкать временами вздрагивающее тело подруги, поддерживая последние волны экстаза, что разливались по нему.

Теперь я получил возможность полюбоваться на оседлавшую меня и в наслаждении изгибающуюся чертовку. Прекрасные, точно два дивных цветка, с напряженными сосками груди упруго подпрыгивали в такт ее стремительным и одновременно плавным движениям. Я сел, и девушка, обхватив гибкими руками, крепко прижалась ко мне разгоряченным телом и поцеловала. Ее жаркие уста жадно присосались к моим, а язык, подобно проворному угрю, оплел мой. Когда она насытилась поцелуем, то с игривой улыбкой впилась зубами в мою мочку.

Сделав небольшое усилие — шаловливая плутовка была практически невесомой для моих крепких рук — я, перехватывая инициативу, перевернул ее на спину. Она не протестовала. Опираясь на руки, я стал увеличивать темп движений. Широко раскинув ноги, девушка лишь тихо поскуливала, тем самым заставляя меня двигаться еще быстрее. Достигнув пика напряжения, она, не издав ни звука, вся сжалась и вцепилась острыми пальчиками мне в спину. Наверное, только это и отвлекло меня от сносящей голову волны блаженства. Глубоко вдохнув, я удержался на грани экстаза, смакуя и наслаждаясь этим ощущением.

Как оказалось, приложив титанические усилия и сдержав себя, я поступил очень мудро: ведь осталась еще третья и пока неудовлетворенная красавица. Хотя разве не я являлся здесь тем, кого должны были ублажать?!

Чертовка встала на четвереньки — прекрасной попкой ко мне — прямо над своей подругой и похотливо выгнулась, открывая божественный вид на свои прелести. Дождавшись, когда буря ощущений, бушевавшая сейчас в моей партнерше, немного уляжется, я покинул ее. И, поднимаясь на колени, вошел в изгибающуюся от желания и ласкающую себя рукой развратницу.

Ее тело, сладко дрогнув, с радостью приняло меня. Уже ублаженная девушка все еще продолжала лежать под нами и в томной неге терлась об мои ноги. Вместе с этим безобразница ласкала шаловливой ручкой мои самые интимные места, чем доставляла несказанно приятные ощущения. Положив на бедро своей новой партнерше одну руку, я немного вытянул вторую и нежно ласкал ее упругую грудь, играя с затвердевшим соском. И это ей, несомненно, очень нравилось. Чувствуя, что не смогу себя долго сдерживать и охваченный сладострастным остервенением, я с каждой секундой наращивал темп и силу движений. И все крепче сжимал нежную грудь, заставляя мою прекрасную партнершу издавать все более громкие и жаркие стоны.

Финал был просто невероятным.

Никогда в жизни я не испытывал такой эйфории. Сознание просто снесло ошеломительным напором божественных ощущений, что буквально закрутили меня вихрем и вознесли до небесных врат, а потом взорвались в мозгу безумным фейерверком, который, казалось, готов был излиться из глаз! Не знаю, сколько времени это длилось. Но когда все закончилось — мы обессиленно рухнули на кровать.

Было такое чувство, будто из меня, как из какого-то гигантского фрукта, выжали все соки, оставив только ошметок мякоти и кожуры. Не хватало даже сил поднять руку! Мои молчаливые подруги томно потягивались, точно сытые кошки, и, нежно поглаживая, прижимались ко мне разгоряченными телами. Было так хорошо, тепло и уютно, что я не заметил, как погрузился в сладкую дрему.

Сколько длилось мое нахождение в этом приятном состоянии — не знаю. Однако очнуться от него заставило ощущение, словно кто-то или что-то высасывает из меня силу — чувство далеко не из приятных. В мыслях вновь возникла аналогия с фруктом. Только теперь это скорее походило на то, что в меня вставили соломинку и потягивали из нее — медленно и с наслаждением — мои жизненные соки. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы только разлепить глаза. А когда я все-таки сумел это сделать, перед затуманенным взором предстала пренеприятная картина.

Вместо трех девиц, с которыми я так замечательно провел время, мое тело, присосавшись к нему подобно пиявкам, облепили три омерзительных существа. Лохматые волосы спутанными прядями спадали на костлявые плечи. Покрытые зеленоватых оттенков морщинистой кожей тощие тела с трудом можно было назвать женскими. Тонкие пальцы — они оканчивались длинными желтыми когтями — впились в мою плоть.

Похоже, эти твари пили мою кровь. И делали это в крайней степени отвратительно: жадное хрюканье, достойное самых голодных обитателей свинарника, исторгалось из их утроб вперемежку с омерзительным чавканьем. При мысли, что это те самые "красавицы", которых я так самоотверженно ублажал — меня передернуло, а к горлу подступил противный комок. Я постарался быстрее прогнать от себя столь жуткую мысль и решил до последних своих дней твердо верить в то, что эти мерзкие существа, пока я сладко спал, проникли сюда и с потрохами сожрали тех прелестных девиц, не оставив от них "ни ножек, ни рожек". Да, девушек было жалко — хорошие они были, веселые... но на душе стало немного спокойнее.

Разобравшись таким нехитрым способом со своим душевным равновесием, я пришел к выводу, что теперь пора разобраться и с физическим здоровьем. Скажу прямо: самочувствие было, мягко говоря, не фонтан. Все тело пропитала — я почти в буквальном смысле ощущал это — липкая противная слабость. Сделав волевое усилие, я все же оторвал от "постели" — на самом деле она оказалась простым, как сапог, каменным ложем! — руку и пару раз сжал-разжал одеревенелые и словно чужие пальцы. На мою беду одна из тварей — та, что впилась мне в грудь — заметила мою активность и подняла свое "личико".

Скажем так — оно было немного не в моем вкусе. Морщинистая кожа местами безобразно свисала с угловатого черепа. С тонких синюшных губ, за которыми из приоткрытого рта виднелся ряд кривых желто-черных зубов, стекала кровь. Нос скорее походил на отвратительное, вздернутое кверху рыло, а из провалившихся глазниц на меня, в явном удивлении, уставились два по-поросячьи маленьких красных огонька. Видимо, все было спланировано так, что я, обреченный на бесславный конец в объятиях этих "красавиц", вообще не должен был прийти в себя.

— "Нечего сказать — великий герой!", — передразнил я собственные мысли. Впрочем, скорее всего, их мне внушило это проклятое место.

Недолго думая, я вновь сжал руку в кулак и что было сил съездил им в обворожительный пятак страхолюдины. Положение, из которого я наносил удар, являлось не самым удачным, да и силы на тот момент практически покинули мое тело. Но этого все равно хватило, чтобы мерзкая тварь с противным визгом, привлекшим внимание остальных подружек, отскочила в сторону. Нанесенный удар немного разогнал застоявшуюся кровь, и я ощутил небольшой прилив энергии. А вместе с тем усилилось и желание отогнать от себя "воронье".

Явно нехотя отрываясь от лакомого блюда — вот уж никогда не думал, что когда-нибудь примерю на себя эту роль! — твари недружелюбно оскалились и злобно зашипели. Пинком ватной ноги в челюсть я заткнул одну из них. Вторая, смекнув, что может оказаться следующей, хоть и продолжая шипеть, сама отпрыгнула назад.

Первый раунд был за мной, но радоваться пока не стоило: сил, что потихоньку — на мой вкус слишком медленно — возвращались ко мне, было явно недостаточно, чтобы справиться с тремя фуриями голыми руками. Хоть и оголодавшие, от сопротивления со стороны вкусного ужина отвратительные существа не на шутку разъярились. Мне требовалось оружие, которое бесполезным куском металла сейчас лежало на каменном полу.