Локотство. Империя рабства 4

Изначально хотели притвориться сошедшимися в битве кораблями. Один-то ведь имперский! Чтобы враг купившись на ловушку, пришел на помощь своим собратьям. Но, чуть не все корабельные завопили, что перепутать "Импрератора" с иным судном сложно. То есть нас раскусят.

— Давай, развернёмся! — крикнул я Глобу, стоявшему у борта.

Тот тоже понял, что не уйти. Да и собственно! Если мы состыкуемся, то не факт, что они нас опрокинут! Нас точно больше!

— Пока поворачиваемся, он нас достанет. Надо с кормы подпустить ближе. Возможно, паруса ему проредим. Опускай с кормовых мачт! Бортовые металки на корму! Люм! Сигналь "Рыбаку" что мы сбавляем ход! Пусть чуть вперёд идёт! Потом в борт заходит!

Императорское судно тут же, заметив, что мы приспустили паруса, тоже стали убирать часть своих, и слегка сменило курс. На нашей палубе кто-то радостно засвистел.

— Он не уходит! — повернулся к команде Глоб. — Он пытается зайти с борта! Лишние с палубы! Рубиться будем!

— А то среди нас такие есть, — пробурчал Варёный.

Мы уже четверть дня играли в салочки с противником. Суть игры проста. Имперское судно не желало идти на сближение. Они хотели подойти на расстояние выстрела пушки и просто расстрелять нас, желательно сбоку, но не на ближе дистанции покрытия наших баллист и камнемётов, чтобы не пострадать самим. Нам же, надо было наоборот, как можно ближе подпустить врага, чтобы двумя кораблями зайти на абордаж, но настолько быстро, чтобы нам не нанесла существенных потерь пушка. Тот, кто первым повредит такелаж противника, лишив его манёвренности, окажется в более выигрышной ситуации. Мы в этом случае сможем зайти одновременно с двух сторон, они — получат шанс расстрелять, либо взять на крюки нас по очереди.

— Забавно. — Санит стоял рядом со мной.

— Что именно?

— Дракон "Дракона"

То, что имперское судно называлось столь пафосно, я уже рассмотрел. Но пока связи не увидел.

— Тысячник, а капитан военного корабля приравнивается к нему, — пояснил Санит, — зовётся меж собой Драконом.

— Понятно.

Только мы спускали паруса, замедляясь, как "Дракон", опускал часть своих, слегка меняя курс, чтобы медленно зайти с борта. Глоб тут же давал команду поднять парус, чтобы избежать укреплённого магией камня в бок. А за это время мы их получили уже три. И если два, срикошетив от борта, не нанесли особого урона, то самый первый, когда мы по дурости дали врагу подойти на достаточное расстояние, прошил два паруса, сорвав один из них с такелажа.

Погода словно насмехалась над нами. Утром был моросящий дождь, из-за которого мы и оказались в опасной близости от имперцев. Сейчас же наоборот — солнце, изредка прикрываемое облачками, позволяло видеть любой наш манёвр. Сейчас бы утреннюю погоду. Разбежались бы в стороны и напали. Ан, нет же...

— Ашо один! — заорал с мачты Глаз. — Тама ашо парус ближа к нам адёт! Далече токмо!

— Так далече или близко? — задрав голову, прокричал Глоб.

— Далече! А идёт ближа к нам!

— С какой стороны?!

— Он тама! — указал литроповский в ту сторону, куда был направлен нос нашего корабля.

— Сколько мачт?!

— Не знамо! Не разглядно!

— Он считает по пальцам, — оповестил Глоба Санит.

— Нумон! Уводи правее! Паруса первой выровнять! Охренели там! Медузы! Самому смотреть придётся, — Глоб, кряхтя, схватился за ванты.

Не было его минут пятнадцать, в отличие от его голоса. Как ещё голосовые связки не сорвал.

— ...Потыкун! Сволочь! Тебя не за косорукость в рабы отправили?! Отон, помоги, а то он в штаны от натуги наложил!

— Зачем сам-то полез? — спросил Санит, когда Глоб вернулся с небес на землю. — Ты ж капитан!

— Помощник слёг. Твои, раз уж разговор пошёл, постарались.

— Это тот косоротый?

— А твои, лары благородные, глянь-ка!

— Нет. Но языком так не крутят.

— Перегнул парень. Согласен. Но не ломать же!

— Рука тяжёлая...

— А голова? Нет?

— Накажу их. Успокойся.

— Накажет он... — пробурчал Глоб, не отвлекаясь от созерцания противника. — Люм! Сигналь "Рыбаку"! Пусть не жмётся к ним!

— Что там? — спросил я, подразумевая парус на горизонте.

— Не знаю. Как он вообще увидел? Там точка...

— Глаз... — пространно произнёс Санит.

— Корабельный, ты дашь нам клинки вынуть или нет? — выглянул в люк из нижней палубы Варёный. — Руки на рукояти уже вспотели.

— Ещё успеешь устать железом махать... Нумон! Правее! — переключился Глоб.

— Говорю же, давай развернёмся и нос в нос.

— Варёный! Ты уже пятый кто это предлагает!

— И что не так?

— Так они тебе и дали. Пройдут вдоль борта и разнесут в щепы. А то и "Рыбака" отгонят в сторону и на крюки возьмут.

— Пока берут, и мы подойдём.

— Только мы камнями не сможем — они в сцепке будут. А они нас потреплют ещё на подходе. Да и парней на "Рыбаке" не жалко? Мы ведь не на жеребце. Быстро развернуться не сможем.

— А когда начнём?

— Не переживай! До вечера они либо сами нападут, либо уйдут. В темноте мы вдвоём, так или иначе, взойдём на их борт.

— Они уйдут, а утром вернутся, — хмуро произнёс Лафотский, равнодушно опершись о фальшборт, наблюдая за имперцами.

— Могут... — подтвердил Глоб.

— Лафотский! Пошли, поедим! Всё равно не дают сталью позвенеть.

— Если в сытый живот клинок воткнут, быстрее умрёшь.

— Да?! По мне так если сдыхать, то лучше быстрее. На палубе то чего сидишь? Прилетит камень в голову. Тогда точно быстро умрёшь.

— Борт пробьют — давка внизу будет.

— Ну...

Выстрел пушки с судна противника прервал размеренную беседу.

— Однохлазые! — весело заорал Глаз с мачты, комментируя промах противника. — С ветру зайти надо и каменюками их забросать!

— Головастые все, — пробурчал под нос Глоб. — То я не пытаюсь. Ты лучше за парусом смотри! Люм, пробегись. Дай команду распустить нижние.

Июмиил — наказанный из "старослужащих", прибившийся к Глобу после тотальной вырезки этого типажа в первую зиму, побежал вдоль корабля.

— Так далече! — крикнул сверху Глаз в ответ. — Чё его глазеть! Имперши вновь то полено шо дымило порошком сыплют! А другое на нас правят. У них тама на палке тоже хто-то сидит!

— Не на палке, а на рее! — возразил Глоб.

— Каха разниса?!

— Я же твой глаз задницей не называю!

— Так он и не задница!

— Вот и рея не палка!

— Так шо не палка то? Бревно оно и есть бревно!

— Каменноголовый. Нумон! Правее выравнивай! Не видишь, опять на ветер пытаются выйти! Люм! Как ещё раз камнемёт прогромыхает, паруса убираем!

— Понял!

— У сторону пошёл! — раздался крик Глаза примерно через час, оповещая о движении показавшегося на горизонте паруса. — Малёхонкий!

— Ну... хоть тут духи не оставили, — прокомментировал Глоб.

Шансы нарваться на ещё один имперский корабль не велики конечно... Но, на этот же нарвались! Не дай бог ещё бы на один...

— Маг снова в камнемёт льёт. Ча каменюку закатят и к нам направят!

— Глаз! — крикнул вышедший на палубу Эль. — А тебе видно, из чего он наливает?!

— Не-е, маг Элидар! Далече!.. Он кажный раз, из мешка што рядом шото берёт! Мелкая шото.

— Им ответил кто-то, — подошёл к нам Мишка. — Подмоги просят. Ночью отойдут от нас, а утром вновь начнут. Они выжидают.

Словно по команде все посмотрели на Лафотского. Разговор шёл о магическом радио, представлявшем собой медную кастрюлю. На всех имперских кораблях были такие амулеты, позволявшие переговариваться. На всех. В том числе и на "Императоре". И если раньше мы ими не пользовались, ввиду отсутствия пары, то теперь, слушая как с "Дракона" пытаются связаться хоть с кем-нибудь, благодарили духов, что не превратили эту штукенцию действительно в кастрюлю. А мысли такие были...

— Глаз! — крикнул наверх Глоб. — Парус где?!

— сна там! — указал мужик несколько левее нашего курса.

— Точно мелкий?!

— Тошно! Рее и ашо одна! По парусу на хаждой!

— Ты что там, уже реи видишь!

— Палки шо так стаят! — Глаз показал рукой вертикаль.

— Это мачты!

— Мачты, рее! Палки!

— Нумон! Лево шестнадцатую круга! Люм! Поворот всех парусов на пять пальцев правее!

— Ветер слегка сменился, — возразил Люм.

— Да?! — Глоб посмотрел на простыню, развевавшуюся вместо флага (Своим обзавестись ещё не успели, а вывешивать перечёркнутый Сухим Императорский, во время рейда к врагу, было несколько нагло). — Хорошо! Так оставляем!

— Полагаешь имперец? — риторически спросил Санит.

— Кричали, кричали, полдня в свой котелок, а как этот на горизонте появился — докричались! Ясно дело он. Люм! "Рыбаку" просигналь поворот!

Имперцы активизировались, поняв, что мы для чего-то начали набирать скорость. То и дело приходилось опускать парус, чтобы повторить до автоматизма отработанный манёвр с попыткой сближения, чтобы осадить псов на нашем хвосте. Удивительно было, что имперцы, тоже видевшие парусник, не пытались больше с ним связаться. Хорошая новость пришла уже в третьей четверти дня.

— "Винный"! — заорал Глаз, махая в сторону настигаемого нами парусника, который стало видно даже с палубы. — Эта ашо "Винный"! — голос мужика чуть не сорвался.

— Ты уверен?! — переспросил Глоб.

— Шо я "Винного" не знаю! "Винный"!

— Люм! Пошли поднять имперский закрещенный! Быстрее!

Как только перечёркнутый потемневшими линиями флаг взвился на мачте, настигаемый парусник повернул в нашу сторону, подтверждая зрение Глаза — это действительно был "Винный бочонок"!

Как же может изменить перевес сил маленькое судно! На "Драконе" не сразу поняли, что судно наше. А когда дошло... Надо отдать должное капитану "Винного". Молодой парень, помахав, проплывая мимо нас рукой, начал отдавать распоряжения о подготовке к абордажу! "Дракон" к этому времени судорожно, по-другому не описать, потому, как крен корабля был критическим, пытался повернуться под полный ветер, чтобы уйти. Мы, сбросив скорость, пытались теперь развернуть и наше судно, так как манёвр "Винного" был очевиден — он шёл на таран! "Рыбак" в этот момент оказался в самом выгодном положении, поскольку находился в той стороне, куда заворачивало имперское судно. Причём бортом к нему. Нашим оставалось лишь повернуться на девяносто градусов, чтобы встать на встречный курс.

С "Дракона" пытались остановить атаку "взбесившегося клопа" разрядив в него всё стрелковое оружие, но... Одно дело стрелять из пушек по нам — пристрелянной уже цели. Эти собаки всю корму "Императора" разворотили. А другое, по мелкому кораблику, который не стоит на месте. Все камни ушли в "молоко". "Винный" словно заговорённый, приближался к имперцу. Секунда... две... И пресловутый "Бочонок" с треском разбиваемого борта, причём своего, врезается под углом в борт "Дракона" ещё больше креня судно противника. На палубе "Дракона" баллисты и камнемёты, только что разворачиваемые на нового врага, оказались толком не закреплены и покатились по палубе. Одна из баллист, даже пробив фальшборт оказалась подвешенной на такелажном канате, которым была привязана к мачте, у самой кромки воды. Соответственно мы, оказались на некоторое время вне зоны орудий "Дракона". "Винный" проскрежетав по борту, ушёл за корму вражеского судна, не имея возможности нанести повторный удар. Но, этого было уже достаточно, так как "Рыбак", то и дело разряжая по пути все свои два камнемёта, уже был почти на встречном курсе, тогда как враг на десяток минут потерял способность к маневрированию и стрельбе.

Самыми медленными оказались мы... "Рыбак", воспользовавшись положением, первым вцепился крюками во врага и попытался отбить атаку врагов высыпавших на его палубу. Только имперцам удалось перерубить канаты и скинуть цепи абордажного такелажа "Рыбака", отойдя на пару метров (при этом бросив часть команды на палубе противника), как "Винный", не смотря на повреждения, вцепился почему-то в корму имперца, возвышавшуюся над ним метра так на четыре. Как потом объяснял Вирлат — двадцатизимний капитан "Винного", боялись, что тот может уйти, и куда смогли, туда и зацепились. Последним на сближение шёл "Император". Мы, толком даже не успев убрать паруса, ломая реи, со скрипом ударились в противоположенный от "Рыбака" борт противника и по инерции продолжая движение, оттолкнули нос "Винного", торчавший из-за кормы врага, в сторону. Мастерства нашим капитанам ещё набираться и набираться... Облепили мы имперцев как мухи... Только облепить одно, а взять врага, шерсть которого вздыбилась, словно у загнанной в угол кошки — другое. Да, полторы тысячи против семи сотен, да вроде как со всех сторон... Но...

— Назад! Куда на копья! — орал Санит команде Варёного, первой сунувшейся по переброшенным подмостям. Только поздно орал, атака на данном направлении захлебнулась не начавшись. Имперцы просто не дали перейти нашим.

Во многом выручил Лафотский, организовав переход с кормы, слегка возвышавшейся над бортом врага. Откуда знаю? Потому что я как раз был там.

— Не кидай! — остановил он парней, прикрывшихся от арбалетов подмостями, готовясь спустить их. — Арбалеты! Залпом в копейщиков! Не в арбалетчиков! — перехватил он цевьё одного из арбалетчиков. — Туда!

— Так те ж стреляют!

— Туда! — злобно дёрнул он его. — Те прикрыты! Эти нет! Залпом!

В арбалетчиков врага, засевших в центре палубы за поставленными на ребро щитами для абордажа, действительно трудно было попасть.

— ... Теперь давай мост! Вперёд! — командовал Лафотский.

И дальше мясорубка... Было тесно... Очень тесно... толпа на толпу. Многие были в таких же, как и у имперцев доспехах, что дезориентировало не только врага, но и некоторых наших. Лязг металла... Крики... Скрип трущихся бортами кораблей... Со стороны (А я, вместе с Санитом, наблюдал за всем с кормы нашего корабля) жуткое зрелище. Вторым прорывным участком был нос нашего судна, с которого начал атаку Элидар, пытаясь дойти до мага. Особо мне видно не было, но там, словно мор на имперцев напал. Нет, Эль не кинулся в гущу врага, размахивая клинками. Он, похоже, перепрыгнув ещё до того как подмости опустились (Я смог разглядеть его уже внезапно появившимся перед врагом), шарахнул во все стороны молниями, освобождая плацдарм для наступления. Парни, перебегая за спиной мага, постепенно образовывали клин с Элем во главе, тесня противника. Особенно выделялись гиганты Отон и Нумон, с одного удара крушащие врага.

— В середине атака захлёбывается. — Я понимал, что Санит и сам это прекрасно видит, но на всякий случай....

— Центральных останови! Пусть Варёный оставит два десятка в обороне, а сам через нос идёт. — скомандовал Санит Жуку, возжелавшему реабилитироваться за свои прегрешения кровью и служившему в данный момент посыльным воеводе.

Опять же как возжелавшему... Ровно также, как возжелали и остальные ссыльные... Причём почти добровольно! Не оставлять же их наслаждаться жизнью в тылу, когда добропорядочные граждане нашего государства будут рисковать жизнью?

Хотелось направить казнокрада в самую гущу событий, но тогда проще было казнить — комплекцией он для того не вышел. Остальные так, либо иначе преступившие закон, были в первых рядах.