— Как ты могла такое делать, Айри? Разве ты забыла, что не прошло еще сорока дней от смерти Энохсета?
Девочка раскрыла рот и захлопала глазами от неожиданности.
Хромая, подошел Растор.
— Не надо торопиться, — продолжал увещевать ее Алекс. — У вас будет еще много времени...
— Да я... — возмутилась Айри, но парень резко ударил палкой по костру, вызвав целый рой искр.
— Надо ждать! — почти крикнул он. — Энохсет могучий маг! Нельзя оскорблять его дух. Он будет мстить мне и вам.
Девочка, наконец, поймала взгляд Алекса. Голубые глаза источали смертельный холод и словно предупреждали о чем-то.
— Ждать! — уже тише проговорил он. — Плакать, а не радоваться. Поняла? Иди.
Айри быстро-быстро закивала головой и поспешила к палатке Тусета.
Растор остался с Алексом. Но ей вдруг стало ужасно любопытно, о чем там разговаривают эти парни? Наверняка, о ней! Значит, надо обязательно это услышать! Стараясь не дышать, девочка обошла палатку и, прячась за спящими матросами, осторожно поползла к костру.
Шило могла бы гордиться своей воспитанницей! Не потревожив никого, Айри подобралась так близко, что смогла расслышать весь разговор.
— Ты специально заговорил на либрийском? — спросил Растор, присаживаясь рядом с Алексом.
— Да, — односложно ответил тот.
— Хотел, чтобы я слышал?
— Да?
— Зачем?
— Нельзя шутить с духами, Растор, — очень серьезным голосом проговорил Алекс. — Айри женщина, и она глупа. Ты мужчина и должен быть мудр.
Услышав подобное, Айри скривилась от возмущения и беззвучно фыркнула: "Вот уж нашел мудреца!"
— Нельзя делать это сейчас! — продолжал юноша. — Вы хотите радости тогда, когда нужно грустить. Не зли дух Энохсета! Его месть будет страшной!
Словно в ответ на его слова налетевший порыв ветра зашелестел ветвями деревьев, пламя костра взметнулось злыми языками, осветив скалы.
Матрос, за которым пряталась девочка, заворочался. Сердце Айри тревожно забилось. Видимо Растор тоже испугался. Как-то неуверенно хихикнув, он пробормотал:
— Да я хотел только...
— Нельзя! — решительно оборвал его Алекс. — Видишь, как злится дух Энохсета!
— Но он же сам велел тебе выдать ее замуж! — обескуражено проговорил влюбленный. — Ты так сказал.
— Да, — согласился Алекс. — Если она согласна, пусть идет за тебя. Но надо дождаться, пока дух Энохсета не успокоится. Не спеши. У тебя впереди много-много времени.
— За кого ты боишься? — вдруг резко спросил Растор. — За нее или за себя?
— За себя, — дрогнувшим от волнения голосом проговорил собеседник. — И за нее. И даже немного за тебя.
— Почему?
— От твоей смерти мне не будет хорошо, — сказал Алекс. — Только плохо. Я хочу выдать Айри замуж и уплыть в Нидос. Может, там знают, как мне вернуться на родину.
И тут голос его сделался почти жалобным.
— Я прошу тебя. Подожди. Не гневи дух Энохсета.
— Не беспокойся, — чуть помедлив, ответил Растор. — Я пальцем ее не трону, пока не пройдут эти сорок дней.
— Благодарю тебя, господин.
Айри поморщилась как от зубной боли. Вот тебе и храбрец! Скис перед племянничком тикенского богатея. Девочка тихонько сплюнула и стала отползать от костра. Самое интересное она услышала. Теперь ясно, что ни Тусет, ни Алекс не помогут ей избежать постылого замужества.
На другой день Айри заметила, что поведение Растора изменилось. Он только широко улыбался ей при каждом удобном случае да масляно щурил свои бесстыжие глаза. Даже на корабле парень перестал ее лапать, ограничиваясь похабными намеками. Тем не менее, Айри продолжала прятаться от него на мачте. С Алексом она вообще перестала разговаривать, презрительно щурясь, всякий раз, как тот что-то спрашивал. Нельзя сказать, чтобы это его сильно расстроило, но девочка просто не могла относиться к нему по-прежнему, после того, что услышала ночью. Она продолжала добросовестно выполнять обязанности служанки, но больше не заговаривала с Тусетом о Расторе и своей судьбе.
Спустя восемь дней они встали на ночлег в рыбацкой деревушке. Здесь жили три семьи выходцев из Тикены. Все члены команды кроме Айри радовались тому, что наконец-то добрались до обжитых мест. В то время как матросы разбивали временный лагерь, разжигали огонь и ставили котел для каши, Нарон с лоцманом и Тусет разговаривали с местными жителями. Капитану очень хотелось как можно скорее принести жертву, обещанную после благополучно завершившейся встречи с дикарями. А то вдруг боги засомневаются в его стремлении отблагодарить их за помощь? К сожалению, на острове не оказалось ни одного храма. Но имелся небольшой алтарь Тики, на котором частенько приносили жертвы многие мореплаватели. Нарон тут же ухватился за эту идею и поспешил на холм, где располагалось святилище. Чтобы придать вес церемонии, он прихватил с собой лоцмана, Прокла с парой матросов, Тусета и Растора. В качестве жертвы предполагалось использовать овцу, которую выменяли у одного из рыбаков на серебряную подвеску. Как истинный либриец, тот не мог не нажиться на чужой проблеме.
К счастью жрец не потащил с собой Айри. Пользуясь подвернувшейся возможностью, девочка полоскала в ручье белье. Послышался шум шагов. Она оглянулась. Держа в руке пустой бурдюк, к воде, что-то насвистывая, шел Алекс.
Айри отвернулась и с ожесточением стала тереть тонкое полотно. Молодой человек присел в двух шагах.
— Я знаю, что ты слышала ночью наш разговор, — тихо сказал он, не поворачивая головы. — Не все там правда. Запомни.
С этими словами парень встал и пошел в лагерь, оставив девочку в сильном замешательстве.
Как Александр и рассчитывал, ссылка на авторитет духа Энохсета сработала. К тому же по какому-то капризу природы во время разговора подул ветер, и Растора, что называется, "проняло". Хотя возможно бестелесный призрак старого келлуанина действительно решил остудить пыл ретивого влюбленного? Кто знает? В любом случае паренек перестал домогаться Айри, и девочонка, наконец-то, смогла перевести дух. Вот только вместо благодарности с ее стороны Алекс ощутил такое презрение пополам с разочарованием, что поначалу даже растерялся. Впрочем, с подобным отношением со стороны спасенных девиц, он уже встречался. Поразмыслив, юноша решил, что Айри, наверное, подслушала их разговор с Растором. Не то что бы Александра сильно заботило ее мнение о себе... Но он опасался, что она может наделать глупостей. Нужно как-то нейтрализовать то негативное впечатление, что сложилось у нее под влиянием их беседы с Растором. Вот только подходящего момента пришлось ждать очень долго.
Их стоянка на острове в рыбацкой деревушке подошла для этого как нельзя лучше. Едва Нарон и прочие начальники отправились к жертвеннику, Алекс отыскал Айри и бросил ей несколько слов. Долго разговаривать с ней он опасался. Как известно, мужчины любят сплетни не меньше женщин, и, наверняка, отыщется матрос, который с удовольствием расскажет Растору, что его невеста о чем-то долго болтала с "тем самым" Алексом. Ни к чему пока злить племянника Минатийца.
Капитан со спутниками вернулись уже в сумерках.
— Боги услышали! — громогласно объявил Нарон и в качестве доказательства показал большое белое пятно на плече.
— Когда мы приносили жертву, на меня нагадила чайка! — объяснил он его происхождение.
Матросы ответили довольным гудом.
— Я купил вина! — продолжал довольный Нарон. — Каша готова?
— Да, хозяин, — бодро ответил Прокл.
— Тогда разливайте! — он махнул рукой жестом хлебосольного хозяина.
Матросы мигом потянулись с деревянными чашками к Растору, который держал на плече приличных размеров амфору.
Алекс остался сидеть.
— Ты чего? — удивленно спросил один из гребцов.
— Не могу, — вздохнув, ответил парень. — Не прошло еще сорок дней со дня смерти Энохсета. Мне нельзя праздновать, пить и веселиться.
Мужчина понимающе кивнул и одним махом опрокинул в глотку примерно пол литра красного вина. Видимо он рассказал остальным о причинах трезвости их нового товарища, потому что больше никто ему выпить не предлагал. Ночь прошла весело: в песнях, плясках и взаимных уверениях в дружбе, а утром корабль покинул гостеприимный остров. Пользуясь попутным ветром, подняли парус. Когда грязно-серое полотнище надулось сытым брюхом, Нарон зычным голосом крикнул, привлекая к себе внимание:
— Люди, послезавтра вечером будем в Тикене!
Команда настороженно молчала, ожидая продолжения.
— Все, кому я обещал, получат свободу! Но мне нужно знать, кто из вас поплывет дальше, а кто останется в городе.
— Что нам делать в такой дыре? — возмущенно отозвался кто-то из бывших рабов.
— Как хотите, — развел руками капитан. — Только бесплатно я вас дальше не повезу! Либо платите, либо нанимайтесь в команду вольными матросами.
Услышав такие слова, Александр отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Люди взволнованно загомонили.
— А чем мы тебе заплатим? — гневно рявкнул Прокл.
— Я же обещал, что вы получите свою долю с сокровищ мага, — напомнил капитан. — Откажись и до Нидоса будешь кверху брюхом лежать!
Матросы засмеялись.
Кто-то с издевкой проговорил:
— Так-то ты свое обещание выполняешь?
— Я вам свободу дал! — огрызнулся Нарон. — Придем в город, я объявлю это в присутствии жрецов храма Тики! Там же выпишем грамоты! А бездельникам у меня на корабле делать нечего!
Смущенные таким бурным натиском, люди притихли.
— Так скажи толком, хозяин, чего ты хочешь? — спросил Прокл.
— Я хочу, чтобы вы подрядились до Нидоса вольными гребцами.
— Это значит, только за жратву! — обиженно крикнул кто-то.
— А что вы еще умеете? — усмехнулся капитан. — Только веслами махать.
Бывшие рабы сгрудились вокруг своего лидера и стали шепотом обсуждать предложение Нарона.
От них отделились двое и встали у борта. Остальные расступились, выпустив вперед Прокла.
— Щербатый и Ерай хотят остаться в Тикене.
Парочка кивками подтвердила свое решение.
— Мне не жалко, — развел руками капитан. — Они свободные люди и вольны делать все, что захотят.
— Остальные готовы подрядиться к тебе вольными гребцами, — продолжил бывший раб. — Но у нас есть условия.
— Слушаю, — Нарон скрестил руки на груди и сверху вниз уставился на Прокла.
— Ты должен сейчас же выделить нам причитающуюся долю в добыче!
Капитан нахмурился.
— У меня нет столько меди и серебра!
— Отдай золотом, — крикнули из толпы. — Мы сами разделим!
Нарон поморщился.
— И еще, — продолжил Прокл. — Нужно еще пятеро гребцов. Нас остается слишком мало.
— Четверо, — возразил капитан. — Алекс плывет дальше.
Все взоры обратились к Александру, который тихо сидел в уголке, с любопытством слушая их разговор.
— Пусть будет четверо, — согласился бывший раб. — И ты заключишь с нами договор!
— Все будет, как положено, — заверил Нарон. — В храме я объявляю вас свободными, и в присутствии жрецов заключим договор.
Едва он произнес эти слова, с мачты раздался звонкий голос Айри:
— Земля! Там земля!
Впереди из-за горизонта чуть показались темные пятна. И тут же новый крик:
— Корабли слева.
Три паруса один за другим показались на фоне ярко-голубого неба.
— Вот теперь точно скоро дом, — громко засмеялся лоцман. — Корабли идут в Тикену!
На следующий день после полудня их корабль догнал лодки рыбаков, возвращавшихся с промысла. В одной оказались знакомые Мисоса. От них лоцман узнал, что Котас Минатиец с нетерпением ждет возвращения верного слуги и даже принес жертву Тике за удачное завершение их плаванья.
Еще одни сутки и подгоняемый попутным ветром "Бороздящий стихию" вошел в просторную бухту, отделенную от моря узким, скалистым мысом, на котором возвышалась сторожевая башня. От неё шла мощеная камнем дорога. Парус свернули, и команда Нарона вновь взялась за весла.
Алекс сидел спиной к берегу и смог оглядеться только тогда, когда борт корабля глухо стукнулся о бревна пристани.
Сам город производил впечатление чужеродного пятна на фоне гор, поросших густым темным лесом. Одно— и двухэтажные домики под плоскими крышами, иногда окруженные чахлыми садами, теснились за толстой каменной оградой с высокими сторожевыми башнями. Далеко в море уходил длинный причал, вдоль которого на мелкой волне чуть покачивались множество разнообразных судов, в основном одномачтовых баркасов, предназначенных для плаванья по островам.
Едва матрос обвязал конец каната вокруг бревна, на причале показались три воина в кожаных доспехах с копьями в руках. Капитан приказал спустить трап. Стражники еще издали узнали старых знакомых.
— Котас Минатиец вас уже заждался, — гулким басом проговорил один из них, поднимаясь на борт. — Каждый день слуг присылает.
— Ну и сколько мне сейчас платить за стоянку? — хмуро спросил Нарон.
— Пять радланских медяков, — усмехнулся воин. — Или либрийских лепт.
Вскинув брови, капитан полез в кошель, и только когда получил на руки дощечку с выжженным символом, проговорил:
— Что-то сегодня дешево?
— Поблагодпри господина Минатийца, — проворчал стражник. — Ты же плавал по его делам. Вот и взяли с тебя, как со своего. С тикенца.
— При случае обязательно, — пообещал обрадованный Нарон.
Уже ступив на трап, воин сказал:
— Ты бы поторопился обрадовать благодетеля.
— Сейчас же иду, — засуетился капитан.
Но его опередил Растор. Прихватив дорожный мешок, он спрыгнул на причал и почти бегом побежал к городу. А на пути Нарона встали бывшие рабы. Тот поморщился.
— Давайте завтра?
— Нет, хозяин, — покачал головой Прокл. — Солнце еще высоко, можно торговать.
К капитану подошел Тусет.
— Иди. Я сам пойду к Минатийцу и все ему расскажу.
— Хорошо, маг, — обреченно кивнул головой Нарон и вдруг возмутился.
— Ну, хоть переодеться то вы мне дадите? Не в такой же одежде идти в храм?
Матросы заулыбались.
— Айри, — позвал жрец девочку. — Пойдешь со мной.
— Да, господин, — поклонилась она.
— И и ты, Алекс.
Юноша вскинул брови, но ничего не сказав, кивнул.
Он впервые оказался в городе этой части света, поэтому смотрел во все глаза. Узкие, кривые улочки. Однако нигде не видно куч гниющих отбросов. Стены домов без окон, высокие заборы.
— Растор, наверное, уже у отца или даже у дяди, — вполголоса заговорил Тусет. — Ты точно не хочешь за него замуж?
— Клянусь Великой рекой, — тихо, но с большим чувством ответила девочка.
— Тогда тебе придется это повторить отцу Растора и самому Котасу Минатийцу.
— Я скажу, — пообещала Айри.
Наверное, со стороны они смотрелись довольно странно. Лысый старик в длинной белой рубахе с посохом, девочка в дырявой тунике и молодой парень в грязной куртке с длинным мечом за поясом. Редкие прохожие жались к стенам домов, провожая их настороженными взглядами. Через полукруглую арку с облупившейся штукатуркой они вышли на широкую, вымощенную камнем, улицу. "Типа центральный проспект", — догадался Александр. Вечерело. Солнце нависло над острыми пиками гор, кое-кто из лавочников закрывал окна толстыми деревянными щитами. Время торговли заканчивалось. Зато над гостеприимно распахнутыми дверями ночных заведений расторопные слуги зажигали масляные фонари.
