Обретенная Эквестрия. Часть 2. Поиск

Я не буду в подробностях рассказывать о том путешествии, если хотите узнать больше — расспросите Ена. Скажу только, что оно проходило трудно, но весело. К примеру, чтобы сбить со следа погоню, мы договорились с хозяином самоходной баржи и прошли на ней вверх по Волге почти сто километров, высадившись в районе Ржева. Этот крюк несколько удлинил маршрут, зато позволил окончательно затеряться на бескрайних просторах России. Затем без особых усилий пересекли государственную границу и оказались за пределами Великой Московии на территории Псковской области входящей в состав СРР.

Очень быстро выяснилось, что нас обманули — никакой свободой для пони тут и не пахло. Такое же рабство, только здесь, эквестрийцы в основном являлись собственностью частных лиц, а не государства. Это был серьёзный удар и в нашем отряде произошёл раскол. Восемь пони ушли, решив организовать нечто вроде свободного поселения, понадеявшись на то, что в глухом лесу их никто не найдёт. Да и среди оставшихся, мнения разделились. Одни считали, что следует идти дальше, другие предлагали по примеру раскольников поселится в укромном месте. Но ситуация в Европе была ещё хуже чем в России, там продолжалась грызня между карликовыми государствами на которые развалились прежние страны. Впрочем, тупо забиваться в чащу, обрекая себя на медленное вырождение, также очень не хотелось. Следовало придумать что-то ещё. И тут на помощь нам пришёл случай...

Взгляд в прошлое:

"— Здравствуй милая! Я очень рада тебя видеть! — сказала, приветливо улыбаясь, молодая красивая женщина, стоявшая на противоположном берегу ручья. Босая, в лёгком голубом платье, с пышным ромашковым венком, венчающим длинные русые волосы, она больше напоминала нимфу, чем человека. Застигнутая врасплох Твайлайт вздрогнула и отступила на шаг. Как эта странная девица сумела так незаметно подойти? Может, и вправду нимфа?

— Прошу, не бойся, я не причиню тебе вреда!

— Я и не боюсь, — хмуро бросила единорожка.

— Вот и хорошо. Ты ведь нездешняя, верно? Мне известны все пони в округе, но тебя я вижу впервые. Кто твой хозяин?

— У меня нет, и никогда не будет хозяев! — вспылила Твай, хотя понимала, что поступает неразумно. Следовало притвориться обычной рабыней, может тогда, эта любопытная хуманка и отстала бы.

— Прости, пожалуйста! — горячо воскликнула женщина, — меньше всего на свете, я хочу тебя обидеть.

— Давай просто мирно разойдёмся, тогда точно не будет повода для ссоры, — проворчала единорожка и повернулась, чтобы уйти.

— Постой! — воскликнула настырная собеседница. — Ты ведь... Твайлайт Спаркл, да?!

Поняшка аж взвыла от досады. Обычно она всегда таскала на теле бесформенную хламиду, надёжно прикрывавшую кьютимарку, но сегодняшний день был настолько жарким, что она предательски расслабилась и отправилась на водопой с открытым крупом. Вот и доигралась!

Женщина поддев подол платья вошла в ручей и, перейдя на другую сторону, смело приблизилась к единорожке.

— Я не враг тебе! Смотри!

Она подняла правый рукав, обнажая предплечье, на котором была умело вытатуирована голубая поняшка с радужной гривой и хвостом.

— Это Рейнбоу Дэш! Правда, похожа? А на второй руке — ты!

— Замечательно, — кисло сказала Твай. — И что с того?

— Я никогда не причиню вреда пони!

— Брони, да? Из всех людей, вы самые отвратительные!

— Напрасно ты так говоришь! Понимаю, мы не помогли вам во время падения Эквестрии, но...

— Но зато потом с радостью кинулись скупать поняш в Интернет-шопах!

— Не все так поступили...

— Большинство. Знаешь, мне лучше уйти. Не стоит продолжать эту бессмысленную беседу!

— Выслушай меня, Твайлайт! Хотя бы две минуты!

— До свидания! Была рада встрече, но у меня дела и всё такое!

Единорожка шагнула в кусты.

— Стой! — раздался знакомый голос. — Даже не останешься побеседовать со старой подругой?

— Мун Дансер? — изумлённо вскричала Твай, крутанувшись на копытах. — Это ты?

— А кто же ещё? — старая кантерлотская подруга, вышла на берег ручья, быстро перешла на противоположную сторону и, остановившись около женщины в голубом платье, с иронией поглядела на единорожку. — Ты как всегда избегаешь общения, да?

— Нет, — смутилась Твайлайт, — просто мне даже в голову не могло прийти, что поблизости есть кто-то из знакомых. Эта приставучая хуманка твоя хозяйка?

— Она мой друг! — строгим голосом произнесла Мун Дансер. — Давай уж немножко поболтаем, и я расскажу тебе, что к чему"...

— Русоволосую женщину звали Светлана. Вместе со своим мужем Борисом и группой единомышленников они основали коммуну "Клаудсдейл", выкупив заброшенный хутор и несколько гектаров земли. Идея отцов-основателей, среди которых были исключительно брони старой закалки, была благородна. Они предполагали тратить все вырученные от продажи продуктов средства, на выкуп пони из рабства. Освобождённые поняши могли уйти, а могли остаться трудится на ферме, помогая зарабатывать деньги. Разумеется, идея была утопична и с самого начала обречена на провал. Очень скоро среди людей начались разногласия и долгие споры. Обработка земли это, прежде всего тяжёлый физический труд, выдержать который могут далеко не все. В конце концов, остались только Борис с женой, остальные члены "Эквестрийского Братства" сбежали под самыми разными предлогами. К счастью в "Клаудсдейле" к этому времени имелось уже достаточно пони, способных взять дело в свои копыта.

Я уже неоднократно подчеркивала, что в отличие от людей мы более социально-ответственные существа. Общественные работы — все эти Зимние Уборки, Забег Листьев и прочее в том же духе, приучили нас к труду ради общего блага, без ссор и нелепых обид. К тому же сама идея коммуны, в которой живут формально принадлежащие людям, а, по сути, свободные пони, всем очень понравилась. Ничего удивительного, что наш отряд в полном составе влился в дружную семью обитателей "Клаудсдейла" ибо здесь мы могли получить то, что не имели, находясь в бегах — легальность и уверенность в завтрашнем дне.

То были, без всякого сомнения, лучшие годы которые я провела вне Эквестрии. Впервые я могла, не боятся за свою жизнь, заниматься любимым делом, а главное — творить добро. Мы действительно тратили все свободные деньги на выкуп соотечественников. Их привозили забитых, грязных, с телами, покрытыми свалявшейся шерсткой, но Селестия, вы бы видели, как загорались их потухшие глаза, когда они понимали куда попали. Только ради этого стоило вкалывать как проклятой, не жалея сил. Кроме того, рядом со мной находился Уайт.

Живя в Эквестрии, я почти не общалась с парнями. Причиной тому была как природная застенчивость, так и учёба, а затем научные исследования поглощавшие львиную долю времени. Зато теперь я в полной мере могла понять что, значит, любить и быть любимой. Мы поженились в первый год пребывания в "Клаудсдейле" и до самого конца жили вместе. Уайт считал себя дважды счастливчиком. В первый раз, потому что в детстве его имя, переводящееся как "Белая Чайка" неожиданно совпало с рисунком кьютимарки, во второй — когда он после долгих лет разлуки повстречался с объектом своей безответной юношеской любви. — "В третий раз я стану счастливым, когда у нас появится полдюжины жеребят и кобылок, — смеясь говорил он. — Никак не меньше!"

Причина, по которой мы долгое время не решались завести детей, была понятна — постоянная угроза со стороны людей, порождало чувство неопределённости. В любой момент мы были готовы удариться в бега, а это лучше делать без табуна сопливых младенцев за спиной. Но размеренная и обманчиво безопасная жизнь в "Клаудсдейле" в конце концов, привела к вполне предсказуемому результату — после десяти месяцев беременности и родов, на свет появилась маленькая фиолетовая единорожка с уморительной мордочкой и удивительно смышлёными глазками...

Искорка блаженно улыбнулась.

— Я с самого начала была выдающимся младенцем?

— Ты была несносным младенцем, милая! — усмехнулась Твай. — Постоянно лезла во все щели сразу, как научилась передвигаться без посторонней помощи.

— А как вы меня назвали?

— Брусничкой. Идея давать малышам временные, "детские" имена родилась уже, после того как пони покинули Эквестрию. Не знаю, что послужило тому причиной.

— "Брусничка"! — фыркнула моя подруга. — Нет уж, лучше имени, которым меня назвал Максим, не может быть ничего!

— Не буду спорить, — улыбнулась Твайлайт, но затем погрустнела. — К сожалению, нам недолго было дано любоваться выходками своей крохотной дочери. Спустя месяц после твоего рождения произошла катастрофа — коммуну "Клаудсдейл" ликвидировали по приказу властей.

— Зачем? — взвилась Искорка. — Кому вы мешали?!

— Их пугало, что большая группа пони живёт фактически на свободе, без какого либо контроля. Естественно, по бумагам все мы были собственностью Бориса и Светланы, но никого эта филькина грамота обмануть не могла. Одним, не самым лучшим днём, к нам прикатила делегация районных чиновников в сопровождении взвода спецназа. В какой-то степени повторилась давняя история, произошедшая в деревне Оленевка, только на этот раз я была не одна. Хозяевам предъявили бумагу с решением суда о конфискации всех пони. На самом деле оно было незаконным, ведь суд состоялся в отсутствии ответчиков, так что его можно было оспорить. Но пока жалоба пройдёт все бюрократические инстанции, пока состоится новый суд, нас к тому времени уже благополучно распродадут. Именно на этом и строился расчёт. Прекрасная попытка построит понячью утопию, с треском провалилась.

— Они отняли у меня детство... — прошептала Искорка и неожиданно всхлипнула. Твай несколько раз с нежностью лизнула дочь в затылок. Мы молчали.

— К счастью, полтора десятка поняш избежали общей участи, среди них был Ен и Тайгер Пи. Ещё с вечера они отправились в лес, где мы строили нечто вроде укрытия на случай возможных проблем. Ребята вернулись, когда всё было кончено. Сначала Ен решил броситься в погоню, благо захватчики не нашли тайник с оружием, но Борис его остановил. Он сказал, что проще всего пленников можно будет отбить, когда с сортировочного пункта, караван поедет в Порхов, где размещался районный аукцион, тогда придётся драться с меньшим числом охранников. На том и порешили. Вооружённые до зубов поняши погрузились в грузовик, Борис сел за руль и друзья отправились восстанавливать справедливость...

Взгляд в прошлое:

Непоседу Брусничку укачало и теперь крохотная единорожка крепко спала под боком у матери. Твайлайт смотрела на дочь, и её мучили мрачные мысли. Больше всего на свете поняшка боялась, что их разлучат во время продажи. Естественно, Твай не собиралась долго оставаться в рабстве — с её опытом, организовать побег не составило бы особого труда. Они даже договорились с Уайтом о месте встречи, если придётся бежать от разных хозяев но вот малышка... Если её отправят в питомник, то поиск ребёнка не займёт слишком много времени. А если нет? Если ветеринар найдёт какой-нибудь изъян? Тогда бедняжку усыпят! Твайлайт скрипнула зубами от чувства собственного бессилия, затем посмотрела на спящего мужа. Ничего, они прорвутся. Селестия не оставит их в тяжёлую минуту!

Внезапно фургон, битком набитый конфискованными пони резко остановился. Громко хлопнули дверцы кабины и послышались громкие недовольные голоса людей. Единорожка навострила уши. Что случилось, неужели приехали? Уайт, обладавший очень чутким сном, зашевелился и поднял голову.

— Приехали? — спросил он хрипло.

— Не знаю. Вроде как ещё не должны...

Громыхнул выстрел, за ним следом ещё один. По ушам ударил чей-то истошный крик. Затем загрохотали автоматы, и внутри фургона началась паника. Поняши повскакивали на ноги, загомонили, заметались. Испугавшись, что потерявшие контроль пленники затопчут Брусничку, Твайлайт резко крикнула мужу: — Прикрой её и не двигайся с места!

Уайт, кивнув, прижал дочь к стене, закрывая малышку своим большим, крепким телом. Единорожка попыталась прекратить панику, но это оказалось очень сложно сделать. В железном борту фургона, внезапно образовалась дыра внушительных размеров. Любопытная Луна Ли, тут же просунула сквозь неё мордочку. В следующую секунду тяжёлая пуля разнесла ей голову, и кобылка рухнув на пол, забилась в конвульсиях.

— Надо выбить дверь! — крикнула Твайлайт. — Дабл Смит, Барни — помогайте!

Её слова возымели действие. Два огромных, сильных жеребца, повернулись крупами к двери и обрушили на неё сокрушительные удары задних копыт. Стрельба снаружи продолжалась с прежней силой, не думая затихать. Наконец проржавевшие петли правой створки сдались, и громко хрустнув, лопнули, открывая путь наружу. Толпа перепуганных поняш вынеслась из фургона, забыв об опасности. Сбитая с ног Твайлайт вылетела вместе с ними, больно ударилась о землю, с трудом поднялась на ноги и кинулась обратно, увидев, что к открытым дверям подбегает охранник. В следующее мгновение, пуля ударила её в бок. Страшная боль опрокинула единорожку навзничь, она рухнула, словно подрубленное дерево. Последнее что успела увидеть Твай, прежде чем потерять сознание — охранника, палящего из автомата вглубь фургона...

После того как пленники покинули кузов, Уайт заколебался. С одной стороны он должен был бежать наружу, чтобы помочь своим товарищам в бою, с другой — дочь ни в коем случае нельзя было оставлять одну. Эти несколько секунд промедления, стоили ему жизни. Заглянувший в фургон охранник увидев жеребца, выпустил по нему длинную очередь. Секунду спустя, негодяй рухнул с размозженной головой, но дело оказалось сделано — бывший гвардеец принцессы Луны, муж Твайлайт Спаркл и отец Искорки остался лежать, истекая кровью на железном полу. Он умер практически мгновенно, не успев почувствовать ни боли, ни сожаления. Немного позже в дверном проёме показалась голова Тайгера Пи. Не заметив никого живого, он скрылся так же быстро, как и появился. Бой затихал, выстрелы звучали всё реже. После того как смолк последний, ещё несколько минут слышались голоса, и топот копыт, но постепенно исчезли и они. Спустя некоторое время, из-под мёртвого жеребца с огромным трудом выползла маленькая единорожка в растрёпанной распашонке. Покрутив по сторонам большой головой, она уселась напротив неподвижного тела, и чуть помедлив, коснулась его копытом.

— Папа! — громко и отчётливо произнесла малышка. Будь рядом Твайлайт Спаркл то, она, несомненно, заплакала бы от умиления, ибо это были первые осмысленные слова, произнесённые дочерью. Но Твай лежала без сознания на широкой спине Ен-Дрогоса, молча бегущего между деревьев прочь от места боя.

Брусничка вновь коснулась копытцем отца.

— Папа спит! — заявила она. — Папа спит!

Молчало чёрное ночное небо, молчали перепуганные стрельбой птицы, молчали вездесущие лягушки и лишь из покосившегося, изрешечённого пулями фургона, время от времени доносился звонкий детский голосок:

— Папа спит! Папа спит"!

— Я очнулась спустя две недели. До сих пор удивляюсь, как смогла тогда выжить. Возможно, меня действительно оберегала Селестия, или какое другое божество. Первый мой вопрос естественно был о тебе и муже. Ен, пряча глаза, позвал Тайгера и тот сообщил, что лично видел на полу фургона два изрешечённых пулями тела.