Невеста для принца Эльдорадо

— Лона, мы есть перебирающиеся на другое место, — сказал я.

— Зачем?

— Стационарная необорудованная позиция есть вредная для здоровья.

— Я не настолько хорошо понимаю военный жаргон. Скажи нормально.

— Они есть приходящие нас убить, это есть возможно. А мы есть отсутствующие там, где они есть нас убивающие.

— Я полностью доверяю тёте Фанни. Она не причинит нам зла.

— Я есть делающий так, что тёти и дяди не есть способные причинить зло, даже если они есть очень хотящие.

Лона неохотно подчинилась. Мы перебрались к другому толстому дереву, оно, может, и хуже прикроет от лавины стрел, зато мы видели труп десантника, а тот, кто к нему подойдёт, заметит нас не сразу. Баба прекратила орать, и Лона перевела, что тётя Фанни идёт к нам и просит не стрелять и не напускать собаку. Вскоре бывшая нянечка уже продиралась сквозь густой кустарник там же, где чуть раньше прошёл покойник. Выбравшись из кустов, она со скорбным выражением присела на корточки возле трупа.

Оба моих спутника возжелали броситься на неё, Лона — с радостными объятиями, Дваш — чтобы загрызть. Пса я схватил за шкирку. Если бы он захотел, то легко бы вырвался, но послушно лёг, продолжая беззвучно скалить зубы. Хватать Лону мне было нечем, левая рука жутко болела и ничего хватать не желала. Еле-еле удалось толкнуть принцессу локтем, а когда она недоумённо на меня взглянула, я состроил какие-то гримасы, и она смогла понять, что пока нужно сидеть тихо.

Как я ни прислушивался, ничего необычного не услышал. Похоже, Фанни на самом деле пришла одна. Среди десантников нет опытных охотников, умеющих ходить бесшумно. Были бы — давно бы нас прикончили. Лона посмотрела на меня, я кивнул, и она с радостным криком вскочила и помчалась к своей наставнице. Дваш неодобрительно поглядывал в сторону Фанни, но уже не хотел разорвать её немедленно.

Они обнялись, а потом затрещали не хуже горных соек. Женщины способны болтать бесконечно — сестра с мамой часами обсуждают любую ерунду, и только отец не боится их прерывать. Лона с Фанни ничем им в этом деле не уступали, так что мы с Двашем пошли повторять папин подвиг.

— Вы есть уже сказавшие друг другу всё, так ли это? — поинтересовался я. — Или ты есть ждущая, пока твои бойцы есть приходящие сюда, так ли это?

Лона с Двашем отошли куда-то в сторону, Фанни повернулась ко мне. Судя по выражению лица, симпатии ко мне она не испытывала.

— Здравствуй, Дарен, — ледяным тоном произнесла она. — Бойцам я приказала не отходить от геликоптера. Сюда они не придут, не бойся.

— Они есть дисциплинированные, так ли это?

— Приказы выполняют.

— Этот боец есть выполнявший приказ какой? — я кивнул на убитого.

— Новобранец не подчинился, остальным я доверяю.

— Мы есть теряющие время. Ты есть хотевшая что-то сказать или только повидать принцессу, что именно?

— Мелона, детка, он прав. У нас ещё будет время поговорить. А сейчас уйдите подальше в лес, мы заберём убитого и улетим. Геликоптер вы услышите. Отправляйтесь туда, где встретились с Иегудой, и ждите. С вами свяжется наш агент, граф де ля... неважно, граф он фальшивый. Вопросы есть?

— Твои дисциплинированные бойцы есть избивавшие стариков почему?

— Там неприязненные личные отношения. Одни трепещут перед Богом, другие, атеисты, над Ним и над ними насмехаются. Обычно всё ограничивается словами, но иногда доходит до драк.

— Атеисты есть кто? Они есть трепещущие перед другим богом?

— Они считают, что никаких богов не существует.

— Тогда я есть атеист.

— У тебя масса отвратительных качеств, и это — не худшее из них. Увы, мы не смогли подыскать Мелоне никого получше.

— Я есть благодарный за слова, что есть тёплые. Я есть надеющийся, Фанни, что наша встреча есть последняя.

Пока я общался с этой неприятной женщиной, Лона собрала валяющееся поблизости оружие, мой лук и скорострельный громовой арбалет, что я отобрал у десантника и выронил при ранении. Принцесса попрощалась с наставницей, а у той лицо стало ещё кислее. Мне казалось, что это невозможно, но я ошибся.

— Мелона, мне не нравятся автоматы в руках средневековых дикарей! — заявила Фанни.

— Автомат? — не понял я. — Автомат есть механизм, что есть способный действовать без человека.

— Это не то. Автомат — оружие у неё в руках. И мне это не нравится!

— Я уверена, ты переживёшь это горе, — съязвила Лона. — Пошли, Дарен. До свидания, тётя Фанни!

Фанни отправилась звать десантников, а мы втроём побрели к лошадям. Моя рана уже не кровоточила, но жутко болела. Продираясь сквозь заросли, я задевал ветки левой рукой, и каждый раз боль пронзала всё тело. Вскоре взгляд стала затягивать пелена, а в ушах зашумело. Не только от боли, тут и потеря крови, и воздух Побережья, я к нему так полностью и не привык. Из-за шума в ушах я услышал рокот геликоптера лишь после того, как подсказала Лона. Утратил я и умение находить дорогу. Хорошо, что Дваш провёл нас обратно по следу. Он почти не принюхивался и шёл не спеша. А когда добрались до лошадей, гавкнул на вещмешки и посмотрел на нас. Из моего вещмешка Лона достала еду для собаки, а взамен положила туда трофейный автомат и мой уже разобранный лук, я даже не заметил, когда она разобрать-то его успела. Потом она сняла с меня колчан и пристегнула мне на пояс шпагу.

— Дарен, ты весь горишь, — обеспокоенно сказала она. — Ты мне давал жаропонижающее, теперь твоя очередь.

— Я есть дававший тебе, — согласился я. — И я есть дававший Рахили. Так что я есть больше не имеющий этого снадобья. И обеззараживающее есть кончившееся тоже.

Дваш и Лона немного поели, я тоже попытался, но кусок в горло не лез. А вот пить хотелось. Я бы запросто выпил обе фляги, но понимал, что хоть река и рядом, воду нужно беречь, и ограничился парой глотков. Лона тоже чуточку попила, а Двашу налили в миску воду из той фляги, что мы так и не вскипятили, обычную речную. Лошадям не дали ничего, понадеялись, что в сочной траве жидкости достаточно.

На жеребца я взобрался сам, хоть и с трудом — и чувствовал себя неважно, да и привык влезать на лошадь справа, а пришлось слева, потому что мне нужно держаться рукой за седло, а левая рука для этого сейчас непригодна. Боялся, что не смогу править конём, но он слушался идеально. Наверно, он бы прошёл эту тропу и без моих подсказок. А вот когда с тропы выскочил на дорогу — остановился. Ждал, пока я выберу, куда ехать. Лона повернула к реке, но вернулась, увидев, что я стою. Дваш смотрел на нас с недоумением.

— Ты забыл, куда поворачивать? — спросила она.

— Нет.

— Река — там.

— Да.

— Так поехали!

— Нет.

— Ты вообще в сознании или бредишь? — она совсем обеспокоилась.

— Я есть должный что-то сделать.

— Что именно?

— Лошадь.

— Ты должен сделать лошадь?

Конечно, я не собирался делать лошадь. Я собирался кое-что сделать с лошадью. Но мне это и так было бы трудно объяснить, а сейчас, с жаром от воспалённой раны, и вовсе невозможно. Я молча повернул коня туда, где недавно был наш лагерь, и пустил его рысью. Дваш охотно побежал следом, к реке он не хотел. Лона поехала за нами. Лошадь я увидел сразу, едва выехал на поляну. Она мирно паслась, и никто её пока не съел. Она попыталась удрать, но не ей тягаться с нашими жеребцами — догнали мы её мгновенно.

— Дарен, ты хочешь спасти лошадь от волков? — обрадовалась Лона. — Я узнаю тебя с неожиданной стороны. Но как ты собираешься вести её в поводу, если поводьев нет?

Я попытался объяснить, что у меня есть верёвка, а из неё можно сделать какую-никакую уздечку. Лона справедливо заметила, что сначала нужно обзавестись уздечкой, а потом уже ловить лошадь, но вызванный ранением жар пробудил во мне доброту, здорово поубавив разум. Она нашла место, куда эту кобылу привязывали вечером, и там обнаружила её сбрую. Лона взнуздала кобылу, и мы поскакали к реке. Лошадь в поводу вела она, я одной рукой не управился бы. В какой-то момент Дваш отказался идти дальше, но охотно запрыгнул на её лошадь. Ничего нового, всё, как на прошлой переправе.

Пока жеребец шёл шагом или рысью, мне было удобно. Но едва перешёл на галоп, начался кошмар. Галоп — это прыжки, и каждое приземление отдавалось болью в воспалившейся ране. Краем глаза я увидел, что Лона бросила поводья кобылы, и правильно — той за жеребцом не угнаться, пусть прыгает сама, как умеет. Допрыгнет — отлично, нет — значит, не повезло. То, что крокодил нас поджидает, я даже не сомневался, Дваш его чуял.

Правый берег реки, как ему и положено, был чуть выше левого, и совершенно не топкий. Лошади могли как следует и разогнаться, и оттолкнуться. Мой жеребец запросто перемахнул реку. Лона тоже легко перескочила, и неудивительно — наездница она получше меня. А вот третья лошадь прыгать не умела, она едва преодолела середину реки.

Дваш взвизгнул, Лона закричала, ещё я услышал испуганное ржание кобылы. Но даже глянуть, что там творится, я не мог — жеребец, приземляясь, тряхнул меня так, что от дикой боли в глазах потемнело, а в ушах зазвенело. Потом звон сменился грохотом, а грохот — хлюпаньем. Голова закружилась, так что я на всякий случай спешился. Сквозь застилающую взгляд пелену я у самого берега увидел крокодила, а совсем рядом с ним — лакающего воду Дваша. Стало понятно, кто хлюпает, но всё это явно было галлюцинацией.

Тут весь мир закрутился с сумасшедшей скоростью, и я рухнул на землю. Конечно же, на раненую руку. Мой вопль наверняка распугал всех хищников — волков, крокодилов, медведей и даже ирбисов в далёких Драконьих горах. Не в силах терпеть такую боль, я потерял сознание.

* * *

Лона поливала меня водой, воняющей тиной, а Дваш облизывал лицо. Рука болела, но терпимо. Едва я попытался что-то сказать, Лона бросилась целоваться. Теперь она орошала меня не речной водой, а слезами. Это было куда приятнее, но нельзя заставлять плакать любимую женщину.

— Отставить плач, доложить обстановку, — скомандовал я, с трудом шевеля потрескавшимися губами.

— Лошадка не допрыгнула до берега, а крокодил — тут как тут, — Лона честно пыталась прекратить реветь, но у неё не получалось. — Я видела, что ты вот-вот отключишься, и разобралась сама. Я его из громового оружия, автомата. Трудно целиться, он прыгает в руках, но пару раз попала, этого хватило.

— Ты есть молодец.

— Я знаю, — она улыбнулась сквозь слёзы. — Едва его пристрелила, Дваш бросился лакать воду, будто целый год не пил. Прямо рядом с дохлым крокодилом. Вот и всё. Дарен, что мы делаем — разбиваем лагерь или едем в "Уютный отель"?

Ехать не хотелось, но я понимал, что без целителей рана меня добьёт. С помощью Лоны встал на ноги и побрёл к лошадям. Лона о них ни словом не упомянула. Думал, едва я рухнул на землю, принцесса занялась мной, а жеребец, перепугавшись громовой стрельбы, умчался куда подальше. Но нет, вот они, все трое, целые и невредимые, мирно пасутся.

Вновь Лона взгромоздила на жеребцов наши вещмешки и помогла взобраться в седло мне. Выглядела она усталой и измождённой. Я даже вслух её пожалел, а она в ответ сказала, что большинство покойников выглядят куда живее меня. Тогда я припомнил укус пиявки, а она заявила, что приличные парни не напоминают девушкам о таких интимных вещах. На этом беседа прервалась, потому что мы тронулись в путь.

Мы шли рысью, и кобыла держалась наравне с жеребцами, галопа мне и так хватило. Я надеялся, что до темноты мы выберемся на тракт, а там уж как-нибудь доскачем до отеля. Замысел неплохой, но небо затянуло тучами, закапал дождик, грозящий перейти в ливень, и мы остановились. У нас была палатка, но принцесса никогда их не ставила, а я мог орудовать только одной рукой. Вдвоём мы всё же осилили эту простенькую задачку, но здорово промокли. Разжечь костёр вряд ли получилось бы, и мы, оставив лошадей под дождём, залезли внутрь и попытались согреть друг друга теплом своих тел. Ни о каком сексе и речи не шло, оба вымотались до предела. К тому же в палатку, и так тесную, влез мокрый Дваш. Лона попыталась его выгнать, но пёс зарычал, и мне показалось, что угрожает он всерьёз.

Я бы поспал, но мешала ноющая боль в ране. Бесконечно усталая Лона тоже не могла уснуть. Её терзала тоска. А как должна себя чувствовать мокрая и замёрзшая принцесса в крошечной палатке в обществе пышущего жаром горца и агрессивной собаки? Тут наидобрейший человек начнёт строить планы убить соседей или хотя бы их выгнать.

— Дарен, мы опять застряли в какой-то заднице мира, — грустно произнесла она. — Я за эти дни чего только не насмотрелась. Жду воина из рейда, и вдруг сумасшедший кабан пытается меня трахнуть, а я его застрелила. Потом труп кабана жрут волки, а изнеженная принцесса сидит в пяти шагах и волнуется, почему долго не возвращается любимый.

— Ты не есть изнеженная.

— Теперь уже точно нет! С кем поведёшься. Сколько чудовищ я повидала! Двух змей мы съели сами, ещё сколько-то сожрал Дваш. Кабан и волки были, значит, переходим к крокодилам.

— Ты есть пропустившая пиявку.

— Достал ты меня этой пиявкой! Она ни при чём. Она — как драконы. Всего лишь символ. Ах, да, я забыла упомянуть викингов. Я же понимаю их язык. Они говорили "Да какая разница, из Берга или из Эльдорадо?", и красочно описывали, что сделают со мной, едва убьют тебя. А знаешь, что их остановило? Отряд убийц из Берга! Они испугались, что ты из этого отряда. Понимаешь? Свирепые викинги боятся убийц-горцев, а принцесса Мелона влюбилась в одного из них. Ну, и чтобы закончить с чудовищами, упомяну стража священного леса, который биолокацией пытался выведать сокровенные тайны моего причинного места. Хотя, по большому счёту, он просто комедиант.

Неожиданно разговор оказался полезным — я немного отвлёкся от боли, а ещё понял, почему с лёгкостью побеждаю десантников, хотя и по числу, и по вооружениям перевес у них.

— Страж есть фальшивый, — согласился я. — Но фальшивый есть не только он. Десантники есть не настоящие тоже.

— Не поняла. Они не десантники?

— Десантники есть воины. Те, кто есть сражавшиеся с нами, не есть воины.

— Не понимаю.

— Воины есть выполняющие приказы и действующие по уставу. А эти есть не обученные воевать. Засада у пруда Влюблённых есть выполненная безобразно. Ты есть видевшая, чем боевое охранение есть там занимавшееся. А здесь мы есть видевшие подразделение десантников, что есть не имеющее командира.

— Ими командовала тётя Фанни.

— Нет. Она есть одетая в мундир, что есть не похожий на мундиры остальных. И они есть ей не подчинившиеся.

— Только один из них.

— Один из пяти есть очень много.

— Тебе виднее. Лучше скажи мне, зачем я забралась в задницу мира, где ещё и крокодилов полно? Раньше я знала только туфельки из крокодиловой кожи. Они так нежно обнимают стопу, будто ладони возлюбленного.

Я отлично понимал Лону, и даже признавал — сам отчасти виноват в том, что путешествие внезапно превратилось в полноценный боевой рейд с повышенным риском, нечего было лишний раз ссориться с банкирами из-за пистолетов. Но что это меняет? От нытья у меня и зубы разболелись, не говоря о воспалённой ране. Я знал, что она не замолчит, но можно было попытаться сменить тему.