| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Однако приняли меня очень хорошо. Даже потеплело на душе. Все-таки, приятно осознавать, что тебя в экипаже не только любят, но и уважают и считают достойным занять пост капитана. Я выслушал все поздравления и добрые пожелания, получил рапорты от Дэвида и Эрика, сообщивших о готовности двигателя к проведению ежемесячной профилактики, и занял место Миши-Митча за пультом управления. Индикаторы скорости и расстояния приветствовали меня привычным мельканием цифр.
Да, забыл сказать. Сейчас у нас уже наступил октябрь. Прошло два с небольшим месяца после прыжка, мы продолжаем приближаться к чужой звездной системе с текущей скоростью в сто семьдесят пять тысяч километров в секунду. Расстояние до Хары — чуть больше двух триллионов километров.
Привычные действия успокаивали. Дэвид, поинтересовавшись здоровьем Коржевского, замолчал, вероятно, чтобы не мешать мне осваиваться в новом статусе.
Ну что же, пока все идет нормально. А дальше — будем продолжать!
На следующий день я продолжал осваиваться. Сменил в рубке Стива, который в качестве навигатора проявил себя не хуже, чем вчера Сергей, сам отстоял привычную четырехчасовую вахту, потом, освободившись, наскоро перекусил и начал принимать утренние рапорты. Пообщался с Сухиной, узнав у него много нового о работе корабельного завхоза. Выслушал сетования да Силвы на капризные гибриды, а затем его заверения в том, что он и не таких обламывал, — будут плодоносить, как молодые. Напомнил Кэнжди про климат-систему. И, поговорив с ним и вникнув в проблему, согласился с мнением Коржевского: хватит уже латать подтекающие трубы и чинить постоянно ломающийся компрессор, надо решать вопрос радикальным образом!
Закавыка здесь заключалась вот в чем. Наш "Одиссей" — это не только средство передвижения от одной звездной системы до другой, но и масса содержащейся в нем техники: от зондов для исследования планет Хары до... ну, скажем, той же климат-системы в кольцевом коридоре жилой палубы. Эти устройства содержат тысячи различных деталей, каждая из которых несмотря на все гарантии качества теоретически может выйти из строя в самый неподходящий момент, например, в двадцати семи с лишним световых годах от ближайшего центра линии доставки.
Взять с собой запчасти на все случаи жизни мы не можем. Иначе мы со всей этой... м-м-м... барахолкой просто не взлетим! В одном фантастическом рассказе эту проблему стали решать с помощью дубликатора, а потом долго плевались, так как огребли с ним кучу проблем на свою голову. Мы же поступили проще, взяв с собой 3D-принтеры или, как их здесь называют, фаберы.
Эти аппараты, создающие по заданной программе трехмерные модели из пластика, керамики или металлического порошка, "печатая" их слой за слоем, появились еще в начале двадцать первого века, в мои прежние времена. Но тогда они были еще очень несовершенными и из-за своей дороговизны, медлительности и ограниченных возможностей занимали очень узкую нишу в конструкторских бюро или продвинутых рекламных агентствах.
Однако уже во второй половине двадцать первого века 3D-печать превратилась в целую индустрию, а сейчас, в начале двадцать третьего, фаберы используются буквально везде. Разработаны тысячи различных моделей: от огромных, где размер рабочей камеры измеряется метрами, до микроскопических, применяемых при наносборке. Освоены самые различные материалы и их сочетания, созданы громадные каталоги 3D-печати с миллионами позиций. Появилась даже профессия фабмастера — специалиста, который пишет новые программы для фабера.
Практически в каждом доме есть помещение, в котором стоят несколько 3D-принтеров. Любой человек, найдя нужную позицию в каталоге или загрузив программу с вирта, может за минимальную плату и в считанные минуты "отпечатать" (здесь говорят — "сфабать") себе любую хозяйственную мелочевку, столовые приборы, посуду, элементы декора, даже малогабаритную мебель. На промышленных фаберах делают различные детали, в том числе подвергаемые серьезным нагрузкам, — например, лопатки турбин. На них изготовляют протезы и имплантаты, корпуса бильчиков и криволинейные стеклянные поверхности для оформления фасадов зданий, микроинструменты для тончайших хирургических операций и многослойные выкройки для наших скафандров...
В одном из отсеков на технической палубе у нас установлена дюжина фаберов, использующих различные материалы и различные технологии и, естественно, приспособленных для изготовления различных типов предметов. Это заменяет нам кладовые и склады, хотя, конечно, очень много всего мы везем с собой — например, особо ответственные детали для гравикомпенсаторов или кабели.
Везем мы и материалы для 3D-принтеров — разнообразные пластины, пруты, порошки, гранулы. Запасы их, безусловно, велики, но отнюдь не безграничны, поэтому Кэнджи и не хочется тратить их на всякую мелочь, не зная еще, сколько и чего нам понадобится в дальнейшем. Однако, взвесив все "за" и "против", мы все-таки решили пожертвовать небольшой их частью. Эта проклятая климат-система в последние месяцы занимала у нашего инженер-механика слишком много времени. Не хватало еще, чтобы он начал на нее отвлекаться по прибытию в систему Хары!
После Кэнджи меня, вроде бы, никто больше не домогался, и я с чистой совестью отправился к Мартину. Получил от него бюллетень о здоровье Коржевского, посоветовал вывесить его в инфорсеть в общий доступ и пошел получать свою дневную порцию физической нагрузки. С таким расчетом, чтобы, закончив и приведя себя в порядок, ровно в одиннадцать часов постучаться в каюту Марка.
— Здравствуй, Константин! — встретил меня Марк открытой дружеской улыбкой! — Как Анатолий?
— Стойко переносит тяготы и лишения, вызванные медицинскими процедурами, — улыбнулся я в ответ. — Вообще-то, Мартин только что должен был вывесить сообщение о его здоровье.
— Ах, да, — Марк ненадолго затемнил свои очки-инфор, его лицо приняло отсутствующее выражение. — Не очень хорошо, конечно, но все равно хорошо. Поговорим, Константин?
— Поговорим, — покладисто согласился я.
Вчера я заходил к начальнику экспедиции вместе с Коржевским, поэтому разговор свелся к представлению меня в качестве временного капитана и различным техническим вопросам. Теперь же, очевидно, и должна была пойти настоящая беседа.
Следующие полчаса мы посвятили "переходу на личности", то есть, тому, что в мои прежние времена называлось эйч-ар-менеджментом. Попутно всплыла тема, которую мы с кэпом не обсуждали и даже не затрагивали. Как озабоченно отметил Марк, люди в последнее время стали меньше общаться друг с другом, проводить больше времени в своих каютах, фантомариуме, а то и вовсе в виртуальной реальности. Что делать, спрашивал Марк, поглаживая свой выступающий гладкий подбородок. Оставить все как есть или же вмешаться, не дожидаясь, пока экипаж не превратится в кучку игнорирующих друг друга индивидуумов?
— Ну, не думаю, что все настолько плохо, — я с трудом удерживал себя, чтобы не почесывать свой подбородок, подражая Марку. — Просто мы в пути уже одиннадцать месяцев, скоро год пройдет. Понятно, что люди немного устали друг от друга. Да и вообще устали. У каждого из нас работа, которая занимает, как минимум, треть суток, да другие обязанности, да обязательные физические нагрузки... Вот и получается, что свободного времени совсем немного. Я, например, взял с собой целую фумбочку с книгами, а прочитал из них десятка два, не больше. Руки не доходят!
— Так что, ты предлагаешь ничего не менять? — уточнил Марк.
— Ничего! Пусть народ понаслаждается уединением, пока есть время и возможность. Как прибудем через полгода в систему Хары, работы у каждого будет выше крыши, и проблема эта отпадет сама собой. К тому же, через десять дней у Джона день рождения, вот тогда и пообщаемся!
— Я тебя понял, Константин, — Марк согласно кивнул. — Интересно, Анатолий позавчера сказал мне практически то же самое, даже почти такими же словами. Вы с ним этот вопрос обсуждали?
— Нет.
— А о чем вы тогда говорили?
— О разных вещах, — я с усилием заставлял себя смотреть не в глаза Марку, а на его нос, выступающий подбородок или рот. Зубы у него, кстати, были мелкие, белые и очень ровные, словно искусственные. — Например, он посвятил меня в кое-какие вопросы, касающиеся истинных причин организации нашей экспедиции. И заимствованных технологий.
— Стало быть, тебе известно, с чем, вернее, с кем мы должны встретиться в системе Хары?
— В общих чертах.
— Да, думаю, это правильно, что ты знаешь, — произнес Марк ровным, но каким-то отрывистым голосом. — У тебя остались вопросы?
— Я полагаю, что в надлежащее время получу на них ответы, — сказал я осторожно. — Заявляю, что полностью вас поддерживаю и готов приложить все усилия для выполнения поставленной перед нами задачи!
— Это хорошо, — заметил Марк рассеянным тоном. — Ты был вместе с Цветаном на секретном складе 31 декабря прошлого года?!
— Да, был, — я вдруг почувствовал себя путником, осторожно перебирающимся через широкую реку по тонкому льду, который начал опасно потрескивать под ногами.
— Ты видел груз?
— Частично, — здесь, в этой каюте, я не мог ни лгать, ни скрывать.
— И что ты видел?
— Шампанское, — выдохнул я. — Сотни две бутылок чертовски дорогого шампанского.
Глаза Марка, чуть увеличенные стеклами очков-инфора, притягивали меня как магнит и, не удержавшись, я все-таки заглянул в них. Марк поймал мой взгляд.
На какое-то мгновение я почувствовал себя жуком, наколотым на булавку, но, не удержавшись, она тут же выскользнула обратно из моего тела и мозга. Я ощутил какую-то странную дурноту, каюта дрогнула у меня перед глазами. Внутрь меня будто кто-то ломился, как в запертую дверь, только никак не мог подобрать правильную отмычку. Вот, что наверное, испытывает файл в формате docx, когда его кто-то пытается открыть с помощью старой версии "Ворда" от 2003 года, внезапно пришло мне в голову дурацкое сравнение.
И вдруг все это кончилось. Я словно вернулся из зазеркалья в реальный мир. Я по-прежнему глядел в глаза Марка, а он, соответственно, в мои, но это был, если можно так выразиться, обычный взгляд, без попытки прощупать меня изнутри.
— Н-да...
Марк коротко откашлялся. Вид у него был немножко удивленный/ошарашенный/испуганный — вот именно в такой смеси чувств. Раньше я всегда считал себя довольно толстокожим и ненаблюдательным человеком, но здесь, в теле Константина, у меня порой резко обострялось восприятие, и я мог читать эмоции людей, словно в открытой книге.
— Э-э-э... Извини, Константин, — Марк тряхнул головой, словно разрывая установившуюся между нами связь. — Понимаешь, есть информация, которая пока преждевременна. Здесь и сейчас она не даст тебе ничего. Но я обещаю тебе, Константин. Когда придет время, я обязательно дам тебе ответ на все твои вопросы. Клянусь богом, ты не останешься в неведении!
— Э-э-э... Спасибо, Марк, — я тоже еще не совсем пришел в себя. — Тогда, если ты не против, я пойду. Мы здесь немного засиделись, а мне уже скоро на вахту.
— Да-да, конечно. И завтра жду тебя в то же время. Я думаю, мы сработаемся!
Только зайдя в капитанскую каюту, по-прежнему надежно защищенную от просматривания и прослушивания, я позволил себе перевести дух. Не знаю, правильно ли я сделал или свалял дурака, но, кажется, мы с Марком только что, так сказать, обменялись залпами. И общий итог, похоже, остался в мою пользу.
Честно говоря, меня это не слишком радовало. Первый бой может выиграть кто угодно, но вот войну — лучший, а я не чувствовал себя полностью готовым противостоять Марку. Хотя, то, что он, очевидно, не в состоянии залезть мне в мозги, уже дает мне хоть какие-то шансы, иначе их не было бы вообще. Эх, знать бы, что на самом деле должна найти наша экспедиция и с чем вернуться! А так пока я продолжаю играть с закрытыми глазами против зрячего и просчитавшего пару ходов вперед противника.
Ладно, как говорила героиня одного популярного романа, я подумаю об этом завтра. Все равно, в ближайшие месяцев семь-восемь никто из нас с корабля никуда не денется. Что сделано, то сделано, а пока у меня впереди более насущная задача — остановка двигателя на профилактику.
Начало процедуры я решил назначить на 12:30, посчитав это время наиболее оптимальным. На вахте — я и Дэвид, рядом, в рубке, Хавьер, контролирующий состояние антирадиационной защиты, в двигательном отсеке — Эрик и, на всякий случай, на подхвате Джон. Все прошло без малейших накладок, и я отпустил Хавьера — пусть отдохнет перед началом своей вахты, да и сам немного расслабился. Однако где-то через полчаса в рубке появился встревоженный чем-то Эрик.
Что там говорил кэп по поводу практики в спокойной и рабочей обстановке? Неужели сглазил, зар-раза?!
— Мастер, взгляните, пожалуйста, — тихо сказал Эрик, развернув передо мной виртуальный экран вирта. — Вы должны это увидеть.
Я взглянул, и у меня тут же пропала охота шутить. Это была развертка внутренней поверхности отражателя. Когда я ее видел в прошлый раз, месяц назад, она вся ровно светилась спокойным желтым цветом, и лишь кое-где виднелись светло-оранжевые оспинки. Сейчас этих пятнышек стало больше, они приобрели насыщенный оранжевый цвет, а там, где они налезали друг на друга, тревожно посверкивали красные штришки и точки. Но все это не шло ни в какое сравнение с огромной кляксой в правом нижнем углу. Она была фиолетовой с рваной красной каймой, а посреди нее с некоторым смещением вправо синели два больших вытянутых пятна, напоминавшие по своим очертаниям Черное море с прилегающим к нему Азовским. Центральная часть обеих пятен была усеяна пронзительно голубыми точками.
Внутри одной из этих точек мне вдруг померещилась мертвенная зелень, и я поспешно ткнул в это место пальцем, естественно, прошедшим насквозь. Эрик, понявший меня без слов, тут же увеличил изображение, и мы оба облегченно вздохнули. Зеленый цвет мне только почудился. Толстый пушистый северный лис, помаячив перед нашими глазами, в конце концов удалился, махнув на прощание роскошным хвостом.
— Что произошло?!
В рубку ворвался Марк. Эрик молча развернул к нему экран. Начальник экспедиции с полминуты врубался в происшедшее, а затем выдал длинную хлесткую фразу — насколько я разобрал, что-то типа современной американской версии малого шлюпочного загиба. Дэвид, который со своего места тоже все видел, посмотрел на него с некоторым уважением.
— Как это могло случиться, Эрик? — задал я, в общем-то, лишний вопрос, который, тем не менее, кому-то надо было задать.
— Причина здесь понятна, — профессорским тоном отозвался вместо Эрика Дэвид. — Очевидно, во втором слое покрытия оказалось постороннее включение. Когда в этом месте прогорел верхний слой, произошло мгновенное нарушение целостности покрытия на большую глубину, что, по-видимому, запустило прогрессирующую деградацию. К счастью, она не успела затронуть нижний уровень.
— Спасибо, Дэв, — поблагодарил я.
Эрик согласно кивнул, подтверждая. Марк пробурчал что-то очень нелестное в адрес "земных бракоделов".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
