Петербургский пленник (самая полная версия)

Через несколько дней Грант стал отводить свои бригады и дивизии от Питерсберга, грузить их на подошедшие под охраной канонерок пароходы и баржи и сплавлять к Норфолку и Ньюпорту, куда по железной дороге неотвратимо приближалась не знающая поражений русская дивизия Ганецкого.

Глава двадцать третья, в которой герой получает высшую награду Конфедерации и вострит лыжи на родину

В апреле Линкольн, Роберт Ли и сопровождающие их лица встретились на британском линкоре "Ланкашир" возле Уилмингтона и к концу дня договорились по всем пунктам долгожданного перемирия. Впрочем, повсеместное прекращение боевых действий было названо перемирием лишь по протоколу: всем было ясно, что теперь между северянами и южанами установится мир, и он будет означать сосуществование бок о бок двух суверенных государств — США и КША.

— А ведь добился ты своего, Дмитрий Николаевич, — хохотнул удивленно граф Адлерберг, узнав о встрече двух президентов из газет. — Я, признаться, в твои бредни не верил. Думал стандартно: что пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник. То есть если ты артист, то пой и пляши, а о политике пусть думают император и его министры. Но ты взял и всех нас на горох поставил....

— Я случайно стал артистом, Саша, — вяло урезонил друга Митя. — До того я был геологом. А это люди, которым присущ научный склад ума. А также упорство в достижении цели. Как бы там ни было, но твоя извечная мечта — свалить отсюда поскорее — вот-вот осуществится....

— Ты так говоришь, будто не собираешься ехать в Россию....

— А знаешь, и правда, сомневаюсь. Здесь я признанный герой, лично известен президенту и его присным, мне они все пути откроют: хочешь, занимайся любимой геологией, а хочешь, становись главой корпорации "Перкинс энд компани" взамен погибшей леди Перкинс. Можно и просто балду пинать, проживая дивиденды от доходов этой компании....

— Но ты и в Петербурге личность весьма известная, в том числе императору и уже его присным. Не выдумывай Митя, поедем со мной! Не ты ли говорил мне недавно об удовольствии пребывания в русской ментальности....

— Говорить-то говорил, но здешние перспективы не чета российским. Дворянином мне не стать, в геологи наши буквоеды меня не возьмут из-за отсутствия диплома, останется опять одна эстрада....

— Кто сказал, что тебе заказан путь в дворяне? Да за то, что ты сотворил и приподнял тем самым статус Российской империи, я гарантирую, что император пожалует тебя дворянством и не личным, а потомственным — через орден Владимира или специальным указом. Не забудет и деньгами наградить, да щедро, о чем уже я позабочусь....

— Благодарю, друг, за доброе слово. Но от слова до дела дистанция в России бывает велика. Я, впрочем, не шибко за дворянством гонюсь, — лишь потому, что без него вход в некоторые дома заказан, а также путь к сердцам и ручкам благородных дам....

— О дамах, наконец, заговорил.... А то я стал думать, что ты в скопцы себя готовишь. Может, снимем сегодня в ресторане пару милашек? Я знаком с некоторыми....

— Извини, Саша. Все путаны напоминают мне о Дженни, погибшей вместо меня. С дамами приличными я еще могу флиртовать, но этих несчастных предпочитаю избегать.

— Тем более надо ехать в Россию. Здесь никогда нельзя быть уверенным, с кем имеешь дело: с дамой приличной или бывшей путаной. У нас же, слава богу, все дворяне в родословные книги вписаны, а большинство проституток имеет желтый билет.

— Разночинки только картину малость портят, угу? То в путаны их тянет, то в дворянки.... Ладно, уговорил, поеду в нашу сказочную страну, только давай через Средиземноморье? Не был я еще ни в Испании, ни в Провансе, ни в Италии, ни в Элладе....

— Хм.... Я тоже не был и ничуть об этом не жалею. Впрочем, времени у нас полно, пойду навстречу, потешу твои очи видами на мраморных мужиков и бабенок, да картинами мучений разнообразных святых....

Джуда Бенджамин долго смотрел на Лазарева, пришедшего к нему с прощальным визитом, и потом сказал сожаленно:

— Я очень к Вам привык, Мэтью и теперь недоумеваю, почему Вы должны от нас уезжать. Вы отдаете себе отчет в том, что здесь Вы свободный человек среди свободных людей, а там будете всего лишь одним из слуг царя?

— Там моя отчизна, Джо и мой народ, которому я, мне кажется, могу принести какую-то пользу. А что до царей, то они ведь тоже вынуждены служить — своей стране и своему народу. Иному и хочется пожить в свое удовольствие, ан нет, приближенные ему указывают: Вы не вправе государь. Да, балерина Имярек хороша до исступления ума, но Вам нужно выбрать жену из этих вот трех европейских принцесс, подходящих Вам по возрасту. Вам хочется совершить кругосветное путешествие и насладиться всеми красотами мира? Не получится, интересы Родины требуют Вашего присутствия большую часть года в столице. И так далее....

— Что ж, был рад с Вами сотрудничать. И помните: если Вам будет в России плохо, возвращайтесь по возможности в нашу Конфедерацию, где у Вас осталось много друзей. Да, и зайдите попрощаться к президенту, я организую Вам прием на завтра.

Роберт Ли вышел из-за стола навстречу Лазареву и крепко пожал ему руку со словами:

— Благодарю Вас, сэр, за ту огромную помощь, что Вы оказали нашей борьбе за свободу. Ваши военные изобретения и хитрости стали решающими в некоторых сражениях, а сегодня я узнал от Бенджамина, что и уход Дэвиса со своего поста был срежиссирован Вами? Именно для этой цели русский император прислал Вас в Ричмонд?

— Он просто высказал при мне сожаление, что не может помочь симпатичным людям в южных штатах Америки, пока они не ликвидируют институт рабства. А когда я сказал, что хочу помочь с решением этой проблемы, он послал меня сюда, доверив поиск решения самому.

— И Вы по рецепту Александра Дюма стали искать в союзники женщину? И обратились к Варине?

— Я просто подсказал ей, что в качестве жены президента она будет несчастлива, а в статусе обычной дамы вновь приручит мужа и сбережет детей.

— Метод иезуитский, но сработал надежно. И слава богу: с этими упрямцами, Джефферсоном и Стивенсом, мы не получили бы настоящей помощи от Европы. А теперь можем вздохнуть свободно и строить новое американское государство, основанное на прежних ценностях: благополучие, достоинство и великодушие. При этом зачехлять винтовки мы погодим: на западе Америки станут возникать новые штаты и нам не все равно, к кому они будут присоединяться: к конфедератам или безбожным янки. В этой перспективе нам очень интересны Ваши изобретения новых типов снарядов и мин....

— Я поделился с вами этими секретами в условиях очень тяжелого военного положения Конфедерации. Но теперь увезу их обратно в Россию. Впрочем, те умельцы, что помогали мне их изготовить, несомненно, их переизобретут.

— Будем надеяться. Я задержу Вас еще ненадолго для проведения одной церемонии....

После чего президент открыл дверь в соседний зал и пригласил Митю следовать за ним. В зале находилось несколько сенаторов, пара министров (в том числе Бенджамин), а также журналист и фотокорреспондент из "Ричмонд Сентинел". В сторонке стояли Ганецкий и Адлерберг.

— Джентльмены, — провозгласил президент. — Сегодня решением нашего сената по моему представлению мы проводим награждение наших друзей из далекой России, которые пришли к нам на помощь, и она оказалась очень весомой. Первым награждается майор армии Конфедерации Дмитри Лазарефф.

И Роберт Ли выразительно посмотрел в Митину сторону. Тот сделал несколько шагов в церемониальном стиле и предстал перед президентом.

— За совокупность подвигов в течение всей войны Дмитри Лазарефф награждается высшей воинской наградой, Южным крестом чести, — торжественно произнес президент и приколол крест к серому мундиру, надетому Митей по настоянию Бенджамина. Митя отсалютовал и отошел к землякам. Вторым наградили генерала и тоже крестом, а графу досталась медаль "Национальной обороны". После чего все трое покинули своды Капитолия.

Глава двадцать четвертая, в которой герой машет рукой на 21 век и делает предложение деве 19 века

В начале мая 1865 г. Дмитрий Николаевич и Александр Владимирович прибыли на дилижансе во Флоренцию, попав на перевале по дороге из Болоньи в сильный ливень — но крыша не подвела, оставив путешественников сухими. Зато влага проникла в их чемоданы, бывшие закрепленными снаружи, и потому после вселения в совершенно новую гостиницу Резиденция д, Эпока (в центре города, рядом с дворцом Строцци и мостом Понта Веккио) пришлось озадачить горничных просушкой одежд. Вечер русские "бояре" провели в ресторане, откуда граф ушел с "дамой полусвета", а наш герой — с легкой изжогой от неумеренной дегустации разных итальянских вин.

Впрочем, утром воспоминание об изжоге уже выветрилось и после душа и чашки кофе со сливками и круассанами настроение Лазарева стало боевое: его ждала галерея Уффици со знаменитыми полотнами Тициана и Ботичелли (не считая многих прочих художников, а также скульпторов). Граф, как и ожидалось, был все еще в компании дамы и потому послал его zum Teufel и Митя пошел к галерее. Тем, кто не был во Флоренции, стоит сообщить, что эта 2-этажная галерея выходит П-образным фасадом к реке Арно и тянется поперек долины на 300 м, до площади Синьоры. "Как так? — спросит дотошный читатель. — На фото видно, что у галереи есть третий этаж!". Верно, есть, только он не имеет к музею отношения и представляет собой часть длинного (более 1 км) "коридора Вазари", проложенного по крышам между палаццо Питти и Веккио (находящимися по разные стороны реки) для того, чтобы герцоги Флоренции могли без проблем переходить между этими дворцами.

После вчерашнего дождя душа радовалась яркому майскому солнцу, голубому небу, теплу и многочисленным растениям, свесившим благоухающие цветами ветки по стенам каждого домика и дворика. Особенно много было роз, встречались ирисы, а также крупные белые цветы лимона. Недаром город так и называется — Цветущий! Митя вспомнил свои предыдущие впечатления: Севилья встретила его цветением фиалковых деревьев (жакаранда на местном наречии), пробравшихся и в испано-арабский дворец Алькасар, Мадрид — медовым ароматом деревьев земляничных, окруживших двухэтажный музей Прадо и даже суровый комплекс королевского дворца Эскориал, Марсель — лиловыми глициниями и алыми маками, а также смешанными запахами кофе, перца и табака, доносящимися из района порта, Милан — зеленым плющом, увившим стены очень многих домов, но пощадившим шедевральный готический собор....

И вот теперь он вступил внутрь галереи Уффици, похожей на улицу, в стены которой врезаны многочисленные входы. Что ж, войдем, пожалуй.... Пройдя целиком первый этаж первой "стены", Митя осознал, что он уставлен лишь копиями древнеримских скульптур, в простенках между которыми висят обычные портреты неизвестных ему властителей Флоренции. Тогда он поднялся по парадной лестнице на этаж второй, который был отдан во власть художникам. Огромные полотна с мифологическими и христианскими сюжетами он проглядывал бегло, поскольку они навевали на него (еще со времен осмотра Эрмитажа) только скуку. Более интересны были портреты, а также пейзажи и жанровые сценки. Ну и, конечно, он ожидал, что вскоре наткнется на Венер Ботичелли и Тициана....

Посетителей в галерее было немного. Перед некоторыми картинами сидели с мольбертами художники и старательно их копировали. Вдали, напротив одной картины было даже два копииста, причем одним была молодая дама. Подойдя ближе, Дмитрий Николаевич опознал "Рождение Венеры" Ботичелли, а, бросив взгляд на даму, ощутил толчок крови в сердце и дрожь в пальцах и губах: "Саша? Не может быть!". Но тут дама повернула к нему голову, вскочила на ноги с палитрой в руках и тихонько вскрикнула:

— Дмитрий Николаевич! Это Вы?

Лицо ее при этом озарилось неподдельной радостью пополам с изумлением, она вглядывалась в его лицо и все шире, шире улыбалась.

— Я, Сашенька, я, — забормотал Митя. — Какое счастье видеть Вас снова....

Спустя полчаса они сидели в небольшой траттории и быстро-быстро говорили, как будто у них очень немного времени, чтобы все сказать друг другу. Оказалось, что Александра Павловна с детства неплохо рисовала и когда по воле отца была вынуждена жить безвыездно в Москве, то отринула попытки ее сосватать и стала посещать рисовальную школу для приходящих, открытую при Московском училище живописи и ваяния. И вот учителя обнаружили в ней существенный талант: очень точно копировать чужие картины. И она стала изредка выполнять копии по просьбам этих учителей, в числе которых был, между прочим, Саврасов. Год назад в семье Тучковых случилось несчастье: умер Павел Алексеевич. Одним из следствий его смерти стало практическое прекращение финансирования семьи за счет государства — пенсия по смерти губернатора оказалась невелика. Тут уже сама Александра стала просить учителей об организации ей выгодных заказов. Так вот и случилось, что ее командировали сюда для копирования "Венеры" Ботичелли....

Митя пытался рассказать о своей американской Одиссее коротко, но Саша жарко запротестовала: ее интересовали все, все подробности его жизни. Он, конечно, ловчил и недоговаривал, но все же рассказал значительно больше того, чем намеревался.

— Как жаль, что меня рядом с Вами там не было! — заключила рдеющая румянцем Саша. — Какая жизнь, какие события! А в Москве за это время только прошла студенческая демонстрация, ввели суды присяжных, открыли женскую гимназию и Зоологический сад. Но скажите, разве Вам не хотелось остаться в Америке? Там ведь люди живут значительно свободнее?

— Там преобладают англо-саксы, славян совсем мало. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Да и повидать в России кое-кого хотелось....

— Своих артистов? Или госпожу Панаеву?

— Вас, Александра Павловна, вас.... Это я отчетливо понял, когда сегодня Вас встретил. Вы верите в судьбу?

— Не знаю....

— А я верю. Такие встречи случайно не происходят. Математически выражаясь, их вероятность в многомиллионном мире близка к нулю. Но я сижу сейчас напротив Вас и постараюсь больше не упускать из виду. Пусть мы не станем мужем и женой, как мне бы хотелось, но не видеть Вас хоть раз в неделю отныне для меня немыслимо.

— Вы хотели бы, чтобы я вышла за Вас замуж? — спросила совсем пунцовая Тучкова. И произнесла: — Я согласна. Вы можете меня поцеловать....

Глава двадцать пятая, в которой

Когда влюбленные, нацеловавшись в Митином номере вволю, зашли в гостиничный ресторан на обед, то встретили там, естественно, Адлерберга, про существование которого совсем забыли.

— Что за явление девы Марии народу? — вытаращил глаза граф. — Александра Павловна собственной персоной.... Вы упали в Митины руки из облаков?

— Это он появился возле меня как Христос в пустыне, — улыбнулась Саша.

— Я встретил свою Венеру в галерее, возле Венеры Ботичелли, которую она прилежно рисовала, — с нежностью сказал Лазарев.

— Уже и свою? Это из-за нее ты отвергал по пути в Россию всех прелестных незнакомок?

— Да и еще раз да, — торжественно произнес Митя. И добавил: — Дашь ты нам, наконец, поесть?