История Зеербургского подполья

Я включил рацию на прием. Какая-то недалекая радиостанция крутила легкую музыку. Сопровождаемый незатейливой мелодией, Супонька, подхватив на плечо легкий пулемет, захромал к краю площадки. Не дойдя до него, он поднялся метров на 15 вверх и залег там между больших валунов. В промежутке между камнями виднелся недавно пройденный террористами склон. От камней тянуло стылым холодом, и мой товарищ обхватил себя за плечи, пытаясь согреться. Я из теплой кабины смотрел, как он ежится, ежится и вдруг одноногий замер. Подобрав с пола бинокль, я посмотрел вниз.

Объяснений, что там творится, не требовалось.

Через 20 минут преследователи показались на площадке. Их оказалось шестеро. Я хладнокровно помахал рукой гостям, а когда те подошли поближе, разрушил очарование момента встречи очередью крупнокалиберного пулемета. Они разом упали, но непонятно живыми или мертвыми. Уже через пару секунд, когда по броне сыпанули ответные выстрелы, стало ясно, что работу я сделал нечисто. К вертолету полетела дымовая шашка, грохнула граната, но этим и ограничилось. Супонька сверху поддержал меня своим пулеметом, закончив дело.

В наступившей тишине я вышел из-за брони.

— Живые есть?

Один из гостей пошевелился, застонал и попытался поднять автомат, но я остановил его, выбив ствол.

— Добивать будешь?.. — прохрипел незваный гость.

Я бросил ему бинт.

— Перевяжись. И сопли вытри...

Наверху застрекотал пулемет Супоньки. Кто-то там еще напрашивался на неприятности.

— Много вас там?

— Много, — сквозь зубы ответил раненый. — И еще будет...

— Это уж точно... Рация есть?

— Конечно.

Кряхтя от боли, раненный принялся бинтовать плечо. Я, молча, помог.

— Сиди тут тихо. Может быть и повезет тебе — поживешь еще...

Помня о том, что нам еще идти и идти, собрал оружие и сложил все это метрах в 30-ти от вертолета, на полпути между собой и Супонькой. Музыка, продолжавшая звучать все это время, прервалась голосом диктора.

— Чрезвычайное сообщение! Чрезвычайное сообщение! — голос диктора дрожал от возбуждения. — Час назад врагами народа и демократии убит президент страны генерал Эле Кашенго!

Над реальностью.

— Ну а это как понимать?

Второй пожал плечами.

— Как я понимаю вопрос этот надо считать риторическим?

— Вообще-то нет. Я действительно хочу знать, что там такое произошло. Если он реально убит, то игре конец.

— Если б игре настал конец, то экран монитора стал бы темным и комп нас об этом бы специально оповестил...

— Логично... Хитрость?

— Поднимай выше — "Военная Хитрость"!

Реальность.

Енм Приор. Марсианская Красная Армия.

Я бросился к рации, но снизу загремели очереди. В ответ пулемет Супоньки застрекотал, плюясь смертью. По краю осыпи ползли вверх фигуры в куртках маскировочного окраса. Я принялся считать их, но тут позади меня загрохотал еще один пулемет. Стреляли явно по мне, но стрелку не хватило удачи. Пули ушли в камень рядом. Не дожидаясь продолжения я, картинно взмахнув руками, упал. Автомат, лязгнув клыком затвора по камням, сгинул. Пулеметчик, не веря в свою удачу, еще несколько секунд пытался достать меня из-за камня, но потом переключился на Супоньку.

"Новый вертолет? — подумал я, пытаясь глазами отыскать оружие. Лежа за камнями, я ничего не видел. — Так быстро? И бесшумно?" Если я прав, то нам конец. Выходить против вертолета с голыми руками было крайне опрометчиво.

Я, разумеется, ошибся.

Выглянув из-за камня, ничего нового перед собой я не обнаружил, то есть вертолетов не прибавилось, но зато в кабине "моего" вертолета, белея свежим бинтом, сидел новый человек.

— Сволочь, — выругался я, — вот уж правда: добра не сделаешь и зла не получишь...

Автомат так и не нашелся. Следовало срочно что-то придумать.

Пока Супонька вел дуэль с вертолетом, приободренные поддержкой, преследователи вновь полезли вверх. Я швырнул туда две гранаты и получил в ответ длинную очередь, раскровенившую лицо острой гранитной крошкой. Грохот взрывов слился с шумом поехавшей вниз осыпи. Стрельба снизу сразу смолкла, преследователям стало не до нас. Несколько минут я этим наверняка выиграл, да и Супонька, словно спохватившись и сообразив, что бронированной туше вертолета его легкий пулемет не страшен, стал бить по осыпи, но новый "вертолетчик" не хотел успокоиться и тяжелый пулемет все крошил и крошил камни вокруг одноногого.

Ничего иного мне не оставалось и я начал медленно подкрадываться к вертолету. За щекой уже грелись две горошины. Оставалось только подобраться поближе... Выгадав секунду, когда пулеметчик замешкался, я бегом бросился вперед, надеясь, что раненый не успеет среагировать и развернуть турель. Так и вышло — тот заметил меня слишком поздно. Он всем телом навалился, разворачивая пулемет навстречу опасности, но я, рискуя промахнуться, всеже впустил обе горошины набегу.

Мне повезло больше, чем ему.

Вертолет подпрыгнул и, словно огромный цветок, брызнул во все стороны осколками бронестекла. Я упал на камни и не увидел, как спустя несколько секунд вертолет, словно озлобленный верблюд, плюнул всеми своими шестью ракетами. Их полет оказался недолог. Размотав дымный шлейф над головой Супоньки, они ударились в скалу, в которую упиралась осыпь, ставшая сейчас полем боя.

На моих глазах скальная стена взорвались, выворачивая огромные глыбы камня и с грохотом, внушавшим ужас, они посыпались вниз, дробясь и превращая осыпь в кладбище. Через минуту все закончилось. Только каменная пыль, да эхо перебрасывающее грохот от вершины к вершине напоминали о случившимся.

— Командир! — заорал Супонька. — Живой?

Я поднялся, взмахнул рукой. Бледно-серый от возбуждения и пыли мой товарищ спускался к остаткам вертолета.

— Пулемет возьми!

В ответ Супонька только рукой махнул, а приблизившись, радостно сообщил.

— Ежели к нему штык приделать, то может быть еще и сгодится — в атаку ходить, а так... Патронов нет.

Он, улыбаясь, оглядывался. Потихоньку возбуждение боя покидало его.

— Уходить надо, командир. Пока некому за нас тут всерьез взяться.

— Не возьмутся, — сказал я. — Им сейчас не до нас.... Кто-то таки убил-таки нашего Президента.

Мои слова не произвели на Супоньку того впечатления, на которое я рассчитывал.

— Ну-у-у-у, — протянул он. — Кто сказал?

— Радио. Сам слышал...

— Радио? — недоверчиво переспросил товарищ. — Знаем мы это радио...

— Откуда ж такое недоверие к СМИ? — Поинтересовался я. Нервы постепенно отпускали. Я еще ждал выстрелов снизу, но там молчали. Видно стрелков уже не осталось. — Давно хотел тебя спросить...

— Личный опыт.

Супонька выбрал из собранной мной кучи автомат, проверил магазин.

— Шесть лет назад наша группа ликвидировала генерала Шеркера. Так вот мы его кокнули, а вечером этого же дня имел счастье видеть по телеку его выступление перед новобранцами. А еще через два дня — сообщение об автомобильной катастрофе. Вот так. И это по телевизору! Можно представить, что твориться на радио!

— И где вы его? И как?

Супонька вставил магазин в автомат.

— Дело памятное... Я на нем ногу потерял. А кончили мы его на открытии выставки "Цветы Родины".

Супонька вспомнив что-то смешное, хмыкнул.

— Славное было время.

— А нога?

— Что "нога"? А! Нога! Так ведь нас потом две недели гоняли не хуже, чем сейчас. Сперва в городе, потом по лесам... Пришлось даже за границу уходить. Первые два дня в убежище отсиживались, но потом нас нашли и пришлось побегать... Вот тогда мне её и отхватило...

За разговором Супонька рылся в собранном оружии как курица в сору, а потом, отвечая сам себе сказал.

— Уходить-то все равно надо...

— Это точно, — откликнулся я. — И чем быстрее, тем лучше. Жаль, рации нет...

— Обойдемся! — бодро отозвался Супонька. — Жили без неё неделю и выжили. И теперь не помрем!

Нагрузившись трофеями, мы покинули поле боя, оставив на нем хаос и разрушение.

Нас ждала дорога, которую до нас прошли Маленький и Корявый. За те полтора часа, что миновали со времени их ухода, они должны были добраться до перевала, и, поскольку шума боя мы не слышали, скорее всего, благополучно миновать его.

Логика не подвела.

Забравшись на перевал, мы убедились, что никого тут нет. Ни засады, ни барражирующих вертолетов.

— Ну, вот и дошли... — облегченно сказал Супонька. У наших ног горы сбегали вниз, постепенно одеваясь лесом и опоясываясь рекой. Тут всего хватало — особенно неба и камня. Сбросив мешки, мы уселись, молча поглядывая по сторонам, Супонька принялся болтать ногами. Неприятности, конечно же, не кончились, но они казались сейчас такими далекими, как детство. Хотя...

Впереди стоял лес и лежали камни, а вот позади... Присмотревшись, я увидел движение внизу. Несколько упорных букашек продолжали идти по нашему следу. Не особо удивившись этому, я ткнул товарища локтем. Только что пройденный нами склон покорял кто-то еще. То есть вопрос кто это поднимается не стоял. Я и заметил-то их только потому, что ждал чего-то такого.

Настроение детской безмятежности пропало, и Супонька раздраженно вздохнул:

— Ну, а теперь-то чего им от нас надо?

— Крови, конечно...

Я больше никак не прокомментировал это. Приказ — что тут можно еще сказать? Мы еще немного посмотрели на движущиеся точки. Там, у вертолета, похоже, погибли не все, а только авангард отряда.

Мы еще немного посмотрели на преследователей, и начали спускаться. В свист ветра вплелся шорох осыпающихся камней. Перекрикивая шум, Супонька спросил.

— Что предпримем, командир? Догонят ведь...

Я промолчал, сберегая дыхание

— Догонят. Точно догонят,— продолжил Супонька. — Сытые, выспавшиеся, обутые... Могу поспорить, что нет там ни одного одноногого...

Я снова не отозвался. Шедшие по нашим следам люди наверняка были альпинистами, мастерами своего дела — экипированные всем, чем нужно, располагавшие связью и в отличие от нас умевшими воевать и выживать в горах. Наш недавний успех случаен. Если б не наша удачная позиция ничего бы у нас не вышло... В открытом бою шансов у нас ноль. Конечно, мы могли уйти с топы. Пока нас не видели это было бы лучше всего, но тропа тут оставалась единственной дорогой вниз и, пропустив преследователей вперед, мы наверняка натолкнемся на их же засаду.

Камни под ногами угрожающе загудели и мелкой еще волной двинулись вниз. Мы остановились, давая осыпи успокоиться.

— Им сейчас, по всему, должно быть не до нас... У них президента грохнули, а они гоняются неизвестно за кем.

Супонька подумал и, соглашаясь, пробубнил:

— Я и говорю — радио... Президент вполне может оказаться живым и здоровым...

Осыпь успокоилась, гул затих, и мы снова двинулись к далекому лесу, но уже медленнее.

"Или перестрелять их, что ли" — подумал я, но Супонька, словно прочитав эти мысли, заметил.

— И перебить их не перебьешь. Это тебе не чистое поле. Тут за каждым камнем позиция. Завяжут бой, вызовут вертолеты...

Товарищ прав.

Но и оставлять все "на потом" смысла не имело. Нужно на что-то решаться и именно сейчас. Скоро преследователи перевалят через вершину, увидят нас, и дальше все пойдет так, как предсказал Супонька — бой, вертолеты... Нет! Хвосты надо рубить!

Через несколько минут тропа провела нас под скалой, прямо под нависшим снежным козырьком. Я задрал голову, прикидывая, что это может нам дать. Тропа, и так неширокая, тут сужалась, и приходилось идти одному за другим. За скалой лежало снежное поле. Может быть, где-то и нашлось бы место получше, но искать его времени уже не оставалось.

— Погляди вокруг. Поищи укрытие...

Супонька оглядевшись, одобрительно кивнул. Он пошел дальше, а я присев на корточки занялся подготовкой к диверсии — план уже сложился.

Загородившись спиной от ветра, ногой потрогал слежавшийся наст. Вроде бы ничего. Может быть, в той стороне есть что-то еще лучше? Впрочем, чего там привередничать... Если учесть, что нам везет, то все и тут выйдет как надо.

Поглядывая на часы — время не шло, а бежало — я окликнул Супоньку.

— Ну что?

Тот пожал плечами.

— Ничего. Нет тут пещеры. И вообще нет ничего лучше вон тех камней.

Он махнул рукой за спину, показывая на несколько гранитных валунов, мощных как противотанковые надолбы. Неизвестно, смогут ли они защитить от камнепада, но другой возможности уберечься у нас я не видел. Подбадривая друг друга, мы поднялись к глыбам и затаились. Не прошло и 20-ти минут как преследователи показались из-за обреза скалы. Незваные гости шли тесной группой, не отрываясь друг от друга больше чем на три-четыре шага.

— Хорошо, — прошептал я. — Всем достанется...

Над реальностью.

— Ну как? Им повезет? Или нет?

— Понятно, что нам хочется разного, — сказал Первый. -Значит воспользуемся испытанным способом.

Он кивнул на лежащий на столе кубик.

— Я бросаю.

Перекатываясь с боку на бок, кубик покатился по столу и ткнулся в стойку для дисков.

— Ладно. Твоя взяла. Только давай так, чтоб и для других наступили какие-нибудь нехорошие последствия.

— А именно?

— Оружие. Жизнь останется, а оружие — нет.

Реальность.

Енм Приор. Марсианская Красная Армия.

Снежный козырек продолжал нависать над тропой. Если все сработает как надо, то все остальное доделает снег. Я отметил для себя камень, поравнявшись с которым, преследователи должны были вступить на сыпучий снег.

И начал считал шаги.

Первый поравнялся и прошёл мимо заветного камня, второй... Пора!

Беззвучно поднявшись, я швырнул гранату и тут же следом вторую и третью... Жалеть их смысла уже не имело. Взрыв, второй, третий...

Эти ребята на гранатной фабрике знали свое дело!

Взрыв подбросил снег в небо, и в туже секунду, вместе с эхом, на тропу упал нависшей над ней снежный козырек.

Он все падал и падал, и через секунды стало ясно, что мы несколько перестарались с гранатами — сверху молочно-белой рекой пошла лавина.

— Все, — спокойно сказал Супонька, глядя себе за спину. — Приплыли...

Снежный вихрь налетел на нас, стараясь холодными пальцами достать из-под камней, но мы ухватились друг за друга и держались до тех пор, пока сознание не померкло.

Над реальностью.

Лавина уносила людей вниз и по экрану носились снежные вихри.

— Это, я так понимаю, тоже не конец?

— Надеюсь, что нет. Твоя команда жива, да и мой Президент, похоже, жив-здоров.

— Я вообще-то малость подустал... Может, прервемся? Кофейку хлебнем... Ты как?

— Кофеин вреден...

— Тогда чайковского....

Реальность.

Енм Приор. Марсианская Красная Армия.

... Как я оказался на этой улице я не помнил, да и интересовался этим. Я шел мимо высоких домов, облицованных неровными гранитными плитами, со всех сторон обтекаемый толпой. Люди вокруг не имели отчетливой внешности, лица текли разноцветными пятнами, не задерживаясь в сознании, хотя кто-то казался знакомым. Такие кивали мне, я кивал в ответ, но все это проходило мимо, не вызывая желания остановиться, прищуриться и покопаться в памяти. На домах виднелись надписи, но я не понимал их, пока впереди не замаячила Кремлевская башня