— И почему же вы не пресечете его деятельность? — полюбопытствовал Олег.
Зубатов покачал головой.
— Не все так просто, Олег Захарович. Тут весьма тонкая игра. Финансовые потоки контролируются... — Он осекся и внимательно посмотрел на Олега. Тот ответил ему невинным взглядом. — Не думаю, что настало время посвящать вас в тонкости оперативной работы, тем более — совершенно секретные. Не можем и не хотим в настоящее время, и с вас достаточно.
— Как знаете, — кивнул Олег. — Кто такие евреи?
— Евреи — национальность, исповедующая религию иудаизма. Уникальный случай — религия и национальность представляют собой одно целое, иудеев-неевреев практически нет. Иудаизм является основой христианства в целом, православия в том числе, хотя многие наши ура-патриоты очень не любят о том вспоминать. Со времен римского ига — слышали о римлянах? — нация гонима и рассеяна по всему миру.
— А... ясно. У нас тоже есть нация с похожей историей — вечно нелюбимые непонятно за что, только без своей религии. И что с ними не так?
— В России евреи загнаны в черту оседлости... имеется в виду, что они поражены в правах — не имеют права владеть землей, жить в столицах и крупных городах и так далее. В еврейских местечках — нищета и запустение, голодная и энергичная молодежь рвется в бой. А еще у них очень силен общинный дух, и богатые купцы и ростовщики — таких тоже хватает — поддерживают общину деньгами, часть которых идет на финансирование нелегальной деятельности. Еврейская активность в основном направлена на самозащиту наподобие организации боевых дружин для борьбы с погромщиками, на сторону деньги утекают не слишком большие — но все же утекают. Я немало имел с евреями дел в свое время, правда, в последнее время как-то отошел. Не до них. Но люди там вполне вменяемые.
Внезапно Зубатов грохнул кулаком по столу.
— Если бы, — яростно сказал он, — государя не окружали такие бездарные, тупые, самовлюбленные кретины, как сейчас, скрывающие от него истинное положение дел, он бы наверняка не допустил подобного! Принять закон о свободе совести, настоящий закон, не манифест, уравнять сословия в правах, отменить притеснения иноверцев — и, по большому счету, финансовая почва у бунтовщиков окажется выбитой из-под ног! Все просвещенные европейские страны уже давно так и поступили, и лишь мы, подтверждая свою репутацию дикарей... Проекты законов уже составлялись неоднократно, тот же князь Оболенский к ним руку приложил. Ходили слухи, что Витте перед отъездом в Портсмут на переговоры с японцами собирался представить один такой проект на высочайшее утверждение. Но, боюсь, ничего не выйдет...
Олег с удивлением смотрел на собеседника. Всегда корректно-сдержанный, суховатый Зубатов сейчас раскраснелся, его волосы растрепались, бородка стояла дыбом. В глазах появился опасный блеск.
— Знаете, что самое обидное? — спросил он. — Самое обидное то, что среди бунтовщиков немало очень достойных людей. Нет, конечно, очень много и просто бездельников, болтунов и любителей пожить за счет разговоров о революции и тому подобного. Но я лично имел дело со многими, кому не стыдно пожать руку — умными, понимающими, душой болеющими за страну. Некоторых мне даже удавалось переубедить в пагубности пути, на котором они стоят. Тот же Меньщиков — вы знаете, он бывший революционер. После ареста я несколько дней яростно спорил с ним о путях России и, слава богу, переубедил. Теперь он на нашей стороне. Но я не могу убеждать каждого по-отдельности! И, если честно, — Зубатов понизил голос, — в последнее время уже и не хочу. Вы сами видите, что народ опущен до скотского состояния. Без реформ вся наша деятельность... Впрочем, я уже повторяюсь...
Внезапно он словно потух и несколько секунд сидел, уставившись в стол. Потом, словно придя в себя, поднял голову и посмотрел на Олега обычным, острым и пронизывающим, взглядом.
— Олег Захарович, — спокойно сказал он, и Олег снова увидел в нем начальника Московского охранного отделения. — Не совсем понимаю, что на меня нашло, но, сами понимаете, не стоит распространяться о нашем разговоре. Получится неприятно, если пойдут слухи, что начальник Охранного отделения сам скрытый революционер.
— Разумеется, — кивнул Олег. — Однако радует, что мы друг друга понимаем. У меня ведь, знаете ли, там, дома, похожие проблемы... возникали. С той разницей, что власти у меня — хоть отбавляй. Вот только что с народом делать, не знаю. Опыта никакого. Эх, подсказал бы кто...
— Не переживайте, — посоветовал Зубатов. — Все равно маловероятно, что вы когда-нибудь вернетесь домой. А может, вы вообще все придумали, и нет никакого вашего мира. Трахнули вас по голове где-то в подворотне, и все вам примерещилось. А?
— Часики мои электронные не забыли? — усмехнулся Олег. — Они нам тоже примерещились? Коллективно? До сих пор валяются дома в ящике, могу еще раз принести показать.
— Часики — да, это факт, — вздохнул Зубатов. — Ну ладно. Если не возражаете, у меня еще куча дел.
Указ о веротерпимости от семнадцатого апреля Олег в архиве Отделения все-таки раскопал.
...В постоянном, по заветам Предков, общении со Святою Православною Церковью неизменно почерпая для Себя отраду и обновление сил душевных, Мы всегда имели сердечное стремление обеспечить и каждому из Наших подданных свободу верования и молитв по велениям его совести. Озабочиваясь выполнением таковых намерений, Мы в число намеченных в указе 12 минувшего Декабря преобразований включили принятие действительных мер к устранению стеснений в области религии.
Ныне, рассмотрев составленные, во исполнение сего, в Комитете Министров положения и находя их отвечающими Нашему заветному желанию укрепить начертанные в Основных Законах Империи Российской начала веротерпимости, Мы признали за благо таковые утвердить.
Призывая благословение Всевышнего на это дело мира и любви и уповая, что оно послужит к вящему возвеличению Православной веры, порождаемой благодатию Господнею, поучением, кротостью и добрыми примерами, Мы, в соответствие с этим решением Нашим, повелеваем:
1) Признать, что отпадение от Православной веры в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собою каких-либо невыгодных в отношении личных или гражданских прав последствий, причем отпавшее по достижении совершеннолетия от Православия лицо признается принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало.
2) Признать, что, при переходе одного из исповедующих ту же самую христианскую веру супругов в другое вероисповедание, все не достигшие совершеннолетия дети остаются в прежней вере, исповедуемой другим супругом, а при таковом же переходе обоих супругов дети их до 14 лет следуют вере родителей, достигшие же сего возраста остаются в прежней своей религии.
3) Установить, в дополнение к сим правилам (пп. 1 и 2), что лица, числящиеся православными, но в действительности исповедующие ту нехристианскую веру, к которой до присоединения к Православию принадлежали сами они или их предки, подлежат по желанию их исключению из числа православных.
4) Разрешить христианам всех исповеданий принимаемых ими на воспитание некрещенных подкидышей и детей неизвестных родителей крестить по обрядам своей веры.
5) Установить в законе различие между вероучениями, объемлемыми ныне наименованием "раскол", разделив их на три группы: а) старообрядческие согласия, б) сектантство и в) последователи изуверных учений, самая принадлежность к коим наказуема в уголовном порядке.
6) Признать, что постановления закона, дарующие право совершения общественных богомолений и определяющие положение раскола в гражданском отношении, объемлют последователей как старообрядческих согласий, так и сектантских толков; учинение же из религиозных побуждений нарушения законов подвергает виновных в том установленной законом ответственности.
7) Присвоить наименование старообрядцев, взамен ныне употребляемого названия раскольников, всем последователям толков и согласий, которые приемлют основные догматы Церкви Православной, но не признают некоторых принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам.
8) Признать, что сооружение молитвенных старообрядческих и сектантских домов, точно так же, как разрешение ремонта и их закрытие, должны происходить применительно к основаниям, которые существуют или будут постановлены для храмов инославных исповеданий.
9) Присвоить духовным лицам, избираемым общинами старообрядцев и сектантов для отправления духовных треб, наименование "настоятелей и наставников", причем лица эти, по утверждении их в должностях надлежащею правительственною властью, подлежат исключению из мещан или сельских обывателей, если они к этим состояниям принадлежали, и освобождению от призыва на действительную военную службу, и именованию, с разрешения той же гражданской власти, принятым при постриге именем, а равно допустить обозначение в выдаваемых им паспортах, в графе, указывающей род занятий, принадлежащаго им среди этого духовенства положения, без употребления, однако, православных иерархических наименований.
10) Разрешить тем же духовным лицам свободное отправление духовных треб как в частных и молитвенных домах, так и в иных потребных случаях, с воспрещением лишь надевать священнослужительское облачение, когда сие будет возбранено законом. Настоятелям и наставникам (п.9), при свидетельстве духовных завещаний, присвоить те же права, какими в сем случае пользуются все вообще духовные лица.
11) Уравнять в правах старообрядцев и сектантов с лицами инославных исповеданий в отношении заключения ими с православными смешанных браков.
12) Распечатать все молитвенные дома, закрытые как в административном порядке, не исключая случаев, восходивших чрез Комитет Министров до Высочайшего усмотрения, так и по определениям судебных мест, кроме тех молелен, закрытие коих вызвано собственно неисполнением требований Устава Строительного.
13) Установить, в виде общего правила, что для разрешения постройки, возобновления и ремонта церквей и молитвенных домов всех христианских исповеданий необходимо: а) согласие духовнаго начальства подлежащего инославного исповедания, б) наличность необходимых денежных средств и в) соблюдение технических требований Устава Строительнаго. Изъятия из сего общего правила, если таковые будут признаны для отдельных местностей необходимыми, могутъ быть установлены только в законодательном порядке.
14) Признать, что во всякого рода учебных заведениях в случае преподавания в них закона Божия инославных христианских исповеданий таковое ведется на природном языке учащихся, причем преподавание это должно быть поручаемо духовным лицам подлежащего исповедания и, только при отсутствии их, светским учителям того же исповедания.
15) Признать подлежащими пересмотру законоположения, касающиеся важнейших сторон религиозного быта лиц магометанскоаго исповедания.
16) Подвергнуть обсуждению действующие узаконения о ламаитах, возбранив впредь именование их в официальных актах идолопоклонниками и язычниками; — и
17) Независимо от этого привести в действие и остальные, утвержденные Нами сего числа положения Комитета Министров о порядке выполнения пункта шестого указа от 12 Декабря минувшего года.
К исполнению сего Правительствующий Сенат не оставит учинить надлежащее распоряжение.
Перечитав текст на три раза, Олег со вздохом признал, что не понимает в местных верованиях решительно ничего. Похоже, религиозная мистика в России проникла во все поры общества куда сильнее, чем когда-либо случалось дома. Нет, разумеется, приверженцы всяческих направлений и сект больше всего обожали обзывать друг друга язычниками и еретиками, но чтобы государство хоть когда-то вмешивалось в их споры? А если помножить местную религиозность на факт государственности православной религии, выводы напрашиваются самые что ни на есть неутешительные.
Почувствовав, что голова пухнет как воздушный шарик, накачиваемый водородом, он попрощался с Меньщиковым, отпустил восвояси Чумашкина и побрел по улице куда глаза глядят. Требовалось время, чтобы осмыслить все прочитанное сегодня, уложить все в единую цельную картину. Цельную — с учетом односторонности точки зрения. Односторонности, да... Очень опасна односторонность. Если уж есть риск увязнуть в местной политике по уши, то лучше видеть предмет с разных сторон. На фабрике мы уже бывали, как рабочие живут — видели. Неплохо бы еще по сельской глубинке пошуровать, благо в стране четыре человека из пяти, а то и больше, там и живут, но как-нибудь потом. Сейчас нас интересует промышленность и все, что с ней связано, включая революционеров. Стоп! А ведь идея. Значит, подающий надежды юноша Бархатов, исключенный... откуда там его исключили? Вылетело из головы. Неважно. Исключенный студент-медик, ныне ассистент и революционер-подрывник. Живет, как он сам сказал, неподалеку от Олега. Староконюшенный переулок, его я помню. Дом? Сорок восемь? Четырнадцать? Четверка там в номере точно есть. Ну, разыщем. Куда запропали извозчики? Когда не надо, так толпами вдоль обочины стоят...
Дом, где проживал бывший студент, он обнаружил уже в полной темноте. Тускло горел газовый фонарь возле забора, но двор небольшого деревянного дома окутывала почти непроницаемая тьма. Свет из окна лишь немного разгонял ее. Толкнув беззвучно отворившуюся калитку, Олег вошел во дворик и поднялся по низкому покосившемуся крыльцу, осторожно ступая и напряженно вглядываясь под ноги. В коротком темном коридоре (сенях?) из-под приоткрытой двери выбивался лучик света. За ней о чем-то спорили приглушенные голоса. Олег замер и прислушался.
— И что толку их жалеть? — зло рубил обладатель богатого баритона. — Они сами-то хоть кого-то в своей жизни пожалели? Что ты мне о ценности человеческой жизни тут вкручиваешь? У нас задача ясна и определенна — избавить мир от мрази и построить общество всеобщей справедливости. И тут хороши все средства!
— Цель не оправдывает средства, Володя, — ответил другой голос, который, как показалось Олегу, принадлежал Бархатову. — Вопрос уже давно решен наукой. Да чем чиновник отличается от обычного человека? Возьми любого крестьянина от сохи, научи наскоро грамоте и счету, посади в канцелярию, дай обвыкнуться — и через пару недель ты не отличишь его от наследственного инспектора! Именно государственная система делает людей винтиками. Нужно ломать ее, ломать сверху донизу, а людей — воспитывать с раннего детства...
— Наслушался своего дружка Вагранова, да? — зло рассмеялся невидимый собеседник. — Что мне ваша система? Каждый человек отвечает за себя сам, а списывать свои грехи на обстоятельства — сказочки для дураков. Когда канцелярская крыса отказывает в пособии многодетной вдове на основании какой-то там бумажки, его вина, что не постарался найти способ помочь. Именно ему лень от стула задницу оторвать, именно он ждет мзды, чтобы дать человеку законно ему причитающееся! Зажрались, сволочи! Жаль, на всех бомб не хватит.
