"Филин, по...л вас. Спускайтесь в кр...у, только акк...но. По слухам, там ц...ые катаком... Не заблудитесь".
"Стрелок-один, я не могу заблудиться. Конец связи".
Темное пятно, прильнувшее к полу и окончательно утратившее человеческий облик, в непроглядном мраке исчезает в широкой шахте спиральной лестницы, и пустота давно мертвого храма вновь становится самодовольной и всеобъемлющей. Какое-то время спустя на небольшой площади перед собором возникает движение. Два десятка людей в ночном камуфляже и черных масках, скрывающих лица, пересекают пустое пространство, стараясь производить как можно меньше шума, и замирают по обе стороны входа. Одна из них сбрасывает со спины увесистый блок переносной радиостанции, поворачивает тумблер и беззвучно отбивает ключом условный код. Индикатор на станции дважды мигает тусклым синим светом, и на площади снова мертво и безмолвно.
"Филин, Стрелок-один на связи. Вы меня слышите? Группа поддержки заняла позицию у входа в собор, группа поддержки заняла позицию. Филин, Филин, подтвердите прием!"
На частоте — тишина, нарушаемая только тихим шелестом помех.
Долго тянутся минуты, песчинками падая в гулкий колодец вечности. Наконец в постепенно светлеющей тьме нефа снова сгущается бесформенная черная тень. Она принимает человеческий облик, и эфир снова оживает.
"Стрелок-один, Филин на связи. Проверил крипту, проверил крипту. Выхожу наружу, выхожу наружу. Предупредите группу поддержки".
"Стрелок-один вас понял, в..с п...л. Филин, выхо...те, выходите".
На радиостанции снаружи начинает быстро мигать синяя лампочка, передавая сообщение точечным кодом. Старший группы вглядывается в нее, потом несколько раз глухо стучит по корпусу. Из мрака между створками главного входа прорастает тень, и на ее груди зажигается зеленый огонек.
— Я Филин, — негромко сообщает тень. — Можно слегка расслабиться. Мы их нашли, но поздно. Птичка успела улететь.
— Что внутри? — так же негромко, в тон, осведомляется старший.
— В крипте явные следы большой лаборатории вплоть до остатков оборудования. Но внутрь никому не соваться. Я по ходу дела снял несколько растяжек, и какие там еще остались сюрпризы, неясно. Пригодного для вас света там нет, а с ручными фонарями вы наверняка вляпаетесь — профи минировали. Сначала я обследую подземелье полностью, и только потом вы спуститесь. Входите и блокируйте спуск в крипту, но вниз ни на ступеньку.
— Понял, дэр. Выполняю.
Одна за другой, слегка отодвинув створку, темные фигуры исчезают внутри собора. Вспыхивают потайные фонари, пятна света мечутся между колоннами, выхватывая в капеллах тусклую позолоту древних фресок, где ангелы Ваххарона угрожают мерзким гхашам огненными мечами. Эфир снова оживает.
"Стрелок-один, я Филин. Группа поддержки блокировала спуск в крипту. В самой крипте остатки большой лаборатории, в том числе энерговводы все еще под напряжением, а также следы пребывания большого количества людей. Некоторые помещения явно использовались как тюремные камеры. Предупреждаю — помещение заминировано, ловушки повсюду. Возможно, взрыв одной приведет к детонации остальных и обвалу сводов".
"Понял вас, Филин. Высылаю группу захвата для блокировки объекта. Саперы подтянутся чуть позже".
"Стрелок-один, не спешите. Сначала я сам пройдусь по помещениям, и только потом пускайте саперов. Так надежнее. Меня другое беспокоит. Судя по станинам, там размещалось большое оборудование, а судя по жилым секциям — не менее трех десятков людей. Возможно, больше. Их как-то следовало доставить сюда, а затем снабжать и вообще поддерживать связь. Наземный транспорт исключен — днем на окружающих Старый город улицах интенсивное движение транспорта, а ночью периметр патрулируется полицией. Вертолеты слишком заметны. Выходы в старые линии метро тоже исключены — тогда оборудование не таскали бы по поверхности. Есть идеи?"
"Сейчас подумаем... Филин, возможно, коммуникации шли через Старый порт. Там масса заброшенных доков, и ночью даже большие суда могли приставать незамеченными".
"Понял. Я проверю доки".
"Филин, ответ отрицательный. Светает, вы не сможете оставаться незамеченным. Пока противник не знает, что мы его засекли, есть шанс перехватить его людей, так что лучше не раскрываться раньше времени. Мы установим наблюдение за доками с расстояния, а следующей ночью устроим новый рейд".
"Вас понял, Стрелок-один. Тогда я займусь очисткой подземелья. Кстати, Колибри спрашивает, как здоровье найденыша".
"У меня нет свежих данных. По состоянию на сегодняшний... уже вчерашний вечер по-прежнему без сознания".
"Понял, Стрелок-один. Конец сеанса".
"Отбой, Филин".
Тень снова бесшумно скользит во мрак собора и исчезает в крипте. Один из бойцов группы поддержки торопливо осеняет себя косым знамением, глядя на блестящий в луче фонаря золотой Стабилон над главным алтарем, и еще двое следуют его примеру. Командир группы бросает на них угрюмый взгляд, но не реагирует: ему самому страшно хочется сделать то же самое. Он не знает, что за существо отдает ему приказы, но если бы его заставили определиться вслух, то ответил бы — сам Креод.
"Саматта, контакт. Масарик в канале. Я их нашел, хотя и случайно".
"Саматта в канале. Замечательно. Кто, где?"
"Крипта под заброшенным Кафедральным собором. Обследую место. Координатор ведет журнал, посмотри на досуге. Мати, мы и в самом деле имеем дело с очень богатой и совершенно не стесняющейся в средствах организацией. Я обнаружил цистерну с серной кислотой — и она, если верить результатам экспресс-анализа, содержит соединения, характерные для растворения органики, человеческих тканей в том числе. Вполне возможно, что кислота использовалась для уничтожения трупов подопытных".
"С такого рода организациями мы воевать не станем. Пусть местное правительство расхлебывает — даром, что ли, у него столько народа в спецслужбах! Меня другое беспокоит: как капитан Пахис сумел сбежать из подобного места, да еще находясь в настолько тяжелом состоянии?"
"Представления не имею. У отца только одна версия: ему кто-то помог. Особенно с учетом медальона — невозможно представить себе, что его насильно сделали подопытным в секретном эксперименте и при том не отобрали все средства идентификации. Нет, определенно его вытащил кто-то другой, и он же нацепил медальон. Но почему его бросили на улице и не оказали помощь?"
"Возможно, помощники оказались не настолько сильны, чтобы дотащить его до полиции. Или у них свои игры".
"Возможно. Мати, но нам все-таки придется влезть в драку, хотя бы из-за Кары. Ты ее знаешь. Одна мысль, что над девиантами могут ставить опыты без их согласия, ее в ярость приводит, а уж что их еще и убивают..."
"Кара — разумная девочка. Она не начнет безнадежную войну и не поставит под удар нашу миссию. Я с ней еще поговорю".
"Лучше я. Я ведь вроде муж, как-никак".
"А я ее с пеленок знаю. Ну, почти с пеленок".
"Тоже мне, старикашка нашелся. Ну, давай вместе".
"Договорились. Как только местные обследуют твою крипту, пообщаемся с ней".
"Ага. Тогда у меня все. Отбой".
"Конец связи".
08.36.1231. Ставрия, Эйград
— Ой, Сергей Мираевич, а что вы за журнал такой читаете? — Таня Каварова склонилась над плечом Дратаева. — "Черные металлы"? Он же не по математике. Вам что, интересно?
— Я не читаю, а просматриваю, — рассеянно откликнулся тот, быстро листая страницы. — Не то чтобы интересно, но надо. А что вы до сих пор в школе? Сегодня же оттот.
— Я контрольные по географии проверяла. Мы завтра с ребятами на полевку уезжаем на два дня, в выходные времени не останется.
— Куда уезжаете?
— На полевку. Ну, сборище у нас на полигоне, то есть на природе. Я не говорила, что историческим фехтованием увлекаюсь?
— Да, припоминаю, что-то упоминали, — Дратаев бросил на нее косой взгляд. — Шпаги, мечи? Не опасно?
— Ну, не очень, — Таня заложила руки за спину и покачалась с пятки на носок. — Мы же в доспехах, да и мечи обычно — дюраль да дерево... из алюминия, я имею в виде, и деревянные. И защиту надеваем. Потом, я раньше обычным фехтованием занималась, с рапирой работала, так что привычная. Скажите, а вы в походы любите ходить?
Новый коллега ей нравился. Не только ей, конечно — даже старые мымры благосклонно кивали ему и не упускали случая перекинуться словечком. Спокойный, обходительный, улыбчивый, а уж знает, кажется, все на свете. И храбрый — как он тогда стоял на крыше, когда пришел кольчон! И, самое главное, холостой, если верить личному делу, в которое Тане удалось мельком заглянуть. Не то чтобы она имела на него серьезные виды — ему же под сорок, староват, но все-таки женатики совсем другое дело.
— Нет, Танечка. Вылазки на природу я терпеть не могу. Домосед я. — Дратаев закончил листать журнал, закрыл его и отложил в высокую стопку на краю своего стола. — Природа — вещь красивая, но я предпочитаю наблюдать за ней из окна городской квартиры или по телевизору. Ох ты, и в самом деле уже девятый час.
— Я тоже ухожу. А давайте пойдем вместе? Вы где живете?
— Э-э, как его... в Тайке. Район на юге города.
— Я знаю. Возле Южного порта, да? А я на Стрелочников, недалеко от вокзала. До трамвая можно вместе пройти.
— Вообще-то я не домой. Я к одному ученику в гости зайти хочу, посмотреть, как живет.
— А-а... — разочарованно протянула Таня. — Жаль. Ну, пойдемте хотя бы вниз вместе спустимся.
— Не могу возражать против общества такой прелестной юной девушки, — улыбнулся Дратаев. — Давайте-ка я вас до трамвая провожу. Мне почти по пути, а район здесь не самый безопасный.
— Согласна! — Таня польщенно улыбнулась в ответ. Все-таки он хороший дядька. Она взяла сумочку, переобулась, накинула плащ — все-таки зима сказывается, вечерами уже зябко — и повернулась к Дратаеву.
— Я готова, — сообщила она. — Идем?
Дратаев кивнул. Он погасил свет в учительской, запер дверь и пошел рядом с Таней по пустому тихому коридору. Электрические часы у лестницы показывали пятнадцать минут девятого, и ранние сумерки приближающейся зимы уже сгустились на улице. Дежурные лампы тускло освещали желтые облупившиеся стены, отражались от черных зеркал оконных стекол. Одна из ламп жужжала и подмигивала.
— Тихо как... — Таня поправила сумку на плече. — Я люблю тут вечерами сидеть. Никто не мешает, так хорошо!
— Вот выйдете замуж, муж вам объяснит, как вечерами задерживаться! — засмеялся учитель.
— Вот еще! — Таня быстро застучала каблучками по лестнице. — Муж — такая скучная штука! Завтрак ему готовь, ужин готовь, а он придет с работы, сядет на диван, уткнется в газету — и все. Я уж лучше как-нибудь сама по себе.
— Возможно, — неожиданно серьезно согласился Дратаев. — Скажите, а у вас действительно многие замужние женщины работают полный день?
— У нас? — Таня непонимающе оглянулась на него.
— В Ставрии, я имею в виду.
— Вы так говорите, словно иностранец какой-то.
— Я и есть иностранец, Танечка.
— Как? — от неожиданности Таня даже остановилась посреди пролета. — Вы — иностранец, Сергей Мираевич? Шутите? Вы же совершенно не похожи.
— Тем не менее, иностранец, — Дратаев тоже остановился. — На самом деле я из Кайтара, и зовут меня совсем иначе.
— Ух ты! Вы шпион, да?
— Почему — шпион? — не понял учитель.
— Ну, если тайно здесь находитесь, под чужим именем. А если я в милицию сообщу?
— В милицию не надо, — усмехнулся Дратаев. — В Службу безопасности Ставрии — тоже. Пойдемте, меня уже ждут.
Он положил Тане руку на плечо и мягко увлек за собой.
— Я педагог по обмену. Обо мне знают все, кому положено, в том числе в СБС и в гороно, но для простоты я живу и работаю здесь как ставриец. Директор школы тоже в курсе, можете с ним поговорить. Только, прошу, не надо больше никому рассказывать, а то пойдут еще толки, нехорошо выйдет.
— Ух ты! — Таня восторженно ухватилась за его руку, но тут же спохватилась и отпустила. — А вы точно не шутите? А скажите что-нибудь на кваре?
— Теоретически что-нибудь на кваре сказать может каждый, кто изучал его в школе. То есть — минимум каждый второй в Ставрии. Но если хотите... Бульёбелла граччи ельт миодраттиоре дале пердер квата.
— Излишнее любопытство... — Таня наморщила лоб, пытаясь вспомнить полузабытые слова. — А-а...
— Праздное любопытство не всегда приносит радость, если буквально, — подмигнул Дратаев. — А если эквивалентно на камиссе, то любопытной кошке на хвост наступают.
— И вовсе я не любопытная! — насупилась Таня. — Но ведь интересно же. Я впервые настоящего иностранца вижу, если моряков не считать, да и тех только издали. А вас как зовут по-настоящему?
— Большая тайна. Танечка, ну честное слово, вам незачем знать. Еще проговоритесь на людях, неудобно получится.
Они как раз спустились на первый этаж, и Таня, ловким финтом обогнав коллегу, встала у него на пути, молитвенно сложив руки перед грудью:
— Ну Сергей Дратаеви-ич! Ну скажи-ите! Мне так интересно!
В довершение она захлопала глазами и наивно надула губки. Такая мина, она знала по опыту, действует на мужчин неотразимо. Иностранец исключением не оказался.
— Ну хорошо, — с тяжелым вздохом согласился он. — Но только не проговоритесь ненароком до времени. Вакай Каморасий.
— Вака...й? — Таня покрутила слово на языке. — Вакай... А разве в Кайтаре так не к молодежи обращаются? И вообще, какое-то странное имя.
— Фамильярное обращение старших к младшим — вака. Но мое имя не кайтарское, а, скорее, могератское. Я, видите ли, и коренным кайтарцем тоже не являюсь. Гражданин мира, так сказать. Да пойдемте же, времени много.
Мимо столовой и раздевалки они быстро прошли по полутемному первому этажу до вахты, где лже-Дратаев сдал ночному сторожу ключ от учительской, и через гулкий каменный вестибюль вышли на улицу. Высокое школьное крыльцо освещали яркие лампы, но дальше двор скрывала глубокая темнота.
— А зачем вы к нам приехали? — поинтересовалась Таня, осторожно обходя еле видимые лужи, оставшиеся от дневного дождя. — Вы эмигрант?
— Нет. Министерство образования Кайтара и Министерство народного просвещения Ставрии проводят совместный эксперимент по тестированию учеников старших классов. Используются специально составленные тесты, которые проверяют не только уровень заученных знаний, но и умение нестандартно мыслить, и общее развитие. Поскольку я являюсь одним из разработчиков тестов, сочтено целесообразным мое личное участие в эксперименте. Несколько педагогов из Ставрии сейчас находятся в Кайтаре, в городе под названием Барна, а несколько кайтарских учителей — здесь, в Эйграде.
— Ой, как здорово! Вот бы мне тоже в Кайтар поехать по обмену! А то на туристическую поездку денег и за пять лет не накопить.
— А сколько у вас зарплата?
— Тридцать оклад плюс еще пять за классное руководство. А в Кайтаре, я слышала, преподавателям много платят. Чуть ли не пятьсот леер в декаду. Больше семидесяти бирсов по официальному курсу.
— В Кайтаре сейчас тоже жизнь не сахар, Танечка. Кому-то платят и по пятьсот в декаду, но большинство перебивается двумя-тремя сотнями, насколько я в курсе обстановки. Побольше, чем у вас, но там и цены куда выше. Но вообще-то я не школьный преподаватель, а университетский, так что насчет зарплат в школах не очень хорошо осведомлен.
