Третья ипостась. Часть 3

Я очень старалась сдерживаться, но к концу речи голос звенел довольно громко, в нем зазвучали слезы. Глеб несмело шагнул ко мне и легонько провел тыльной стороной кисти по щеке. Я не стала шарахаться, заметив, что он несказанно удивился этому, уже привыкнув к достаточно резкой реакции, и благодарно улыбнулся мне.

— Конечно, не отдашь! Но есть способы...

— Они что, будут шантажировать меня? — насмешливо уточнила я. — Чем, интересно?

— Да ладно, не прикалывай меня! — Боже, если он будет продолжать так улыбаться, я точно не удержусь, и что-нибудь выкину: или настучу ему по башке, или запрыгну на него и заставлю вытворить со мной все то, на что они способны, судя по впечатлениям моей подруги.

Искушение было очень велико. Опасаясь саму себя, я слегка отступила от него и снова наклонилась над бездной. Подставляя горящие щеки легкому ветерку, каменно молчала, ведь голос в эту минуту был способен предать меня, с головой выдав бушующий в душе шторм. Но я никогда не любила недосказанности, поэтому постаралась справиться с собой.

— Глеб, пойми... — я услышала его резкий выдох, будто он сразу догадался, о чем я хочу сказать. — Пойми, что бы ты ни сказал или не сделал теперь, все будет напрасно. Прости, но я больше... не знаю тебя. В смысле, знаю, конечно, но...

— Я тебя понимаю, — я не буду смотреть на него, или сил не хватит. — Понимаю и не смею оправдываться. Позволь только сделать все возможное для того, чтобы избежать катастрофы. Позволь помочь тебе?

Да куда я денусь-то? Как бы я не бесилась, нет ни одной мысли, что тут назревает. Я не такая дура, чтобы отказаться от помощи. Тем более, теперь знаю, что он не предавал меня, а только пытался защитить.

— Глеб, я не откажусь. Хотя и боюсь, что очередные откровения свалят-таки меня с катушек. Блин, сама себе противоречу, глупость какая, — бормотала какую-то чушь, лишь бы не обращать внимания на тепло, исходящее от его тела.

— Я не мог понять, как они тебя заманили, ведь судя по всему, в капсулу ты вошла добровольно, — его голос звучал совсем рядом, он тоже замер у перил в полуметре справа.

— Меня могли обдолбать наркотой, или загипнотизировать...

— Ну что за глупости! — он улыбнулся. — Ничего из этого набора, и многое другое на тебя бы не подействовало. Тебя бы даже банальный наркоз не взял.

— Серьезно? — брови сами взлетели вверх. — Что ж, хорошо что не пришлось воспользоваться. А то, прикинь, мне делают лоботомию, а я моргаю!

— Да, действительно, как-то неудобно.

Наверное, я слишком расслабилась, вступив в обычную нашу болтовню, или еще не отошла от удивления, потому что сказала то, чего не собиралась озвучивать никогда, тем более ему.

— Я просто жить не хотела, когда ты пропал, все потеряло смысл...

И тут же прикрыла себе ладонью рот. Черт, черт! Вот ведь сказанула! Ну, зачееееем?... Я вскинула на него глаза, собираясь как-то завуалировать такое категоричное замечание, однако не смогла выдавить ни слова, наповал убитая странным зрелищем.

Еще никогда я не видела такого выражения на этом лице. Вот теперь было отчетливо видно, что он не человек. Черты лица обострились и исказились гневом, он побледнел до синевы, а тело вдруг скрутила настоящая судорога. Я подумала, что у него случится эпилептический припадок, того и гляди, пена изо рта пойдет. И даже начала вспоминать, что надо такому больному просунуть что-то в зубы, чтобы он не подавился собственным языком. Да что просунуть-то?!

Я в панике оглядывалась, пытаясь обнаружить подходящий предмет, пока до меня не дошло — какая к черту эпилепсия, он же не человек! Просто парень расстроился.

Глеб достаточно быстро сумел обуздать эмоции. Он резко присел на корточки и судорожно сжал голову ладонями, запустив пальцы в длинные черные пряди на макушке. Посидел так некоторое время, потом выпрямился, глубоко вздохнул и поднял взгляд. С юного лица на меня смотрели глаза глубокого старца. Мне даже представить было трудно, что за существо скрывается под оболочкой этого молодого тела. Возможно ли было тогда, при нашей первой встрече, понять, кто стоит передо мной, семнадцатилетний парень, мечта девочек-тинейджеров, невыносимо прекрасный и таинственный, или инопланетный организм, непонятный и совершенно чуждый? Он хорошо маскировался, а в глазах его я всегда видела только любовь цвета чистой лазури.

— Понимаю... — осторожно начал он, — понимаю, что никогда, ни за какое время я не смогу искупить свою вину, не смогу ничего исправить. Я причинил тебе страшнейший вред, я уничтожил твою жизнь...

— Ну, полно, разве ты запихнул в меня эту вашу энергию? Ее и упустили-то не вы, а другие, зачем же ты берешь на себя всю вину? — ну вот, теперь я его оправдываю. — И чего сейчас об этом говорить, ты спровоцировал меня, я Ташу! — я покивала в его удивленное лицо. — Не одному тебе придется теперь с этим жить, Глеб, не считай себя пупом земли!

Он дернул уголком рта.

— Пуп этой земли — ты, любимая! — он усмехнулся, а потом идеальные черты снова исказились хмурой гримасой. — Это не очень приятное зрелище, но я должен тебе его показать, потому что только ты сможешь спасти ее.

Я решила не обращать внимания на то, что он назвал меня любимой. Скорее всего, это отголосок прежней привычки, своеобразный рефлекс, а даже если и нет...все давно в прошлом.

— Да как ты мне покажешь? И что?

— Дай мне руку! — он протянул ладонь.

Я помедлила. Я любила его, а он меня бросил. Я ждала его, а он не вернулся. Я не верила ему, а он требовал моего доверия... После секундного замешательства я решительно вложила свою руку в предложенную ладонь.

Конечно, он понял мою заминку, но я удивила его не в первый уже раз, он только улыбнулся, благодарно кивнул и крепко сжал руку. А потом мы вместе понеслись вверх, к самым облакам, к твердому небу этого мира.

Все было прямо как в том сне, только я летела не одна. Вот мы уже пронзили макушками первый слой облаков, мы ввинчивались в них, как штопор в поролон, легко и без сопротивления. Но мне это было не интересно. Я горела желанием узнать, что же там, за этими облаками...

И снова я поняла, что беда не в том, если желания не исполняются. Самое паскудное, когда происходит наоборот.

Слой облаков вверху начал редеть, я как дура обрадовалась, приготовившись увидеть долгожданное зрелище, что так и не открылось мне во сне...

Мы вынырнули в черноту. Она не была абсолютной, скорее, выглядела звездным небом в безоблачную ночь. Только теперь я была среди них. Звезды... я и не знала, что так соскучилась по ним, что так и не привыкла к здешним ночам непроглядного мрака, несмотря на то, что семнадцать лет вообще не догадывалась об их существовании. Я в восхищении разглядывала светящиеся алмазы, беспорядочно рассыпавшиеся по атласной подкладке Вселенной, пока в голову не пришли две отчетливые мысли.

Первая — почему я не задыхаюсь и не превращаюсь в ледышку, ведь, судя по всему, мы покинули пределы земной атмосферы?

Вторая — разве свод Купола такой высокий, что достигает открытого космоса?

Посмотрев вниз, я получила ответ на второй вопрос, потому что по поводу первого догадалась сама — медальон Глеба вблизи высвобождает мои силы, а в таком состоянии дышать мне не обязательно, и сердце уже не бьется.

А вот насчет Купола... Не было никакого Купола.

Ой-ой-ой-ой... а ведь мне уже раньше приходили в голову такие мысли. Что Купол не Купол, а Сфера. Я наивно представляла, будто она самостоятельно бороздит бесконечные просторы с заключенным в ней, как в стеклянный шар, кусочком моей родной планеты, и облегченно улыбалась, уверенная, что это всего лишь мое разыгравшееся воображение. Однако... все было примерно так, только вот самостоятельностью шар не обладал. Сфера двигалась по орбите, прежней орбите Земли, заняв ее место, а самой Земли не было. Совсем.

Снаружи облачный слой не выглядел таким плотным, как изнутри, и я смогла в подробностях рассмотреть, что же представляет из себя Рур — единственное, что уцелело от Земли, как оказалось, давно уже погибшей, всего лишь осколок некогда наполненной жизнью планеты, продолжающий служить домом для горстки оставшихся на нем людей.

Что же произошло с другой ее частью? С людьми, "спасшимися" от Купола? Вопросов все больше и больше, а поток новой информации уже давно переполнил синапсы, поэтому с ее усвоением были проблемы. Глеб молча парил рядом со мной, не отпуская моей руки, да у него и не получилось бы отделаться от меня, так крепко я вцепилась в его ладонь. А сама все не могла оторвать глаз от невероятного зрелища.

Землю из космоса я видела только на картинках или по телевизору, и это была не она. Не она...

Я зажмурилась, после чего почувствовала, как веки снаружи озаряются ярким светом, медленно усиливающимся, совсем как... Я открыла глаза, встречая восход забытого уже светила, который выглядел совсем не так, как в то незабываемое утро после выпускного, несмотря на присутствие рядом той же компании. Солнце приближалось очень медленно, но здесь оно не озаряло все пространство вокруг себя, космос оставался черным, таинственным и обманчиво пустым. И мне вдруг стало окончательно ясно, что это всего лишь звезда, одна из миллионов, наполняющих просторы Вселенной, одна из многих, но единственная нужная людям, которые в большинстве своем спят сейчас там, внизу, надежно укрытые слоем необычной материи, непреложная составляющая их жизни, наряду с воздухом, водой, самой земной твердью... Каким же хрупким выглядел этот огромный пылающий шар! Гораздо более хрупким, чем даже этот обломок большой планеты, на котором давно уже жизнь поддерживается искусственно. Может, это от того, что я теперь знаю, как может прерваться эта яркая вахта? Хотя, участь стать сверхновой уготовлена звездам-гигантам, а наше Солнце — желтый карлик. И что, это должно успокоить меня? Представить страшно, сколько уже погибло таких вот миров, возможно, населенных живыми существами, из-за того, что их светило завершило свой отнюдь не бесконечный путь.

Все более яркие потоки озаряли облачный слой, и в этом ослепляющем мареве я разглядела окружающие Сферу нагромождения странных предметов. Большинство из них были похожи на космический телескоп "Хаббл", однако некоторые удивляли футуристическими формами и каким-то нечеловеческим дизайном. Ага, особенно вон тот, выглядящий неопрятной охапкой гигантских стрекозиных крыльев, переложенных толстыми кольчатыми червями. Отвратительно. Такое ощущение, что все пространство вокруг было нашпиговано разного рода искусственными спутниками, выведенными на околоземную орбиту всеми, кому не лень, так их было много. Их корпуса и антенны медленно и величественно, непрерывной вереницей парили вокруг Сферы, но лично мне они напоминали колышущийся в прибое мусор — такие же забытые, ненужные и предоставленные сами себе, перемещаемые равнодушной стихией, а не разумом живого существа. Их безжизненный вид решительно свидетельствовал о том, что все эти аппараты давно брошены на произвол судьбы. Такое ощущение, кипевшая вокруг долгое время деятельность сменилась полным равнодушием к остатку колыбели человеческой цивилизации.

— Чьи это вещички? — я кивнула на космическую свалку.

— Тех, кто пытался проникнуть за Сферу.

— Многим удалось?

— Прокол ткани был зафиксирован только однажды.

Я удивленно приподняла брови.

— Однажды? Но разве вы и другие не ходите туда-сюда, как у себя дома?

— Нет. Мы и сейчас не вышли за ее пределы. Это голограмма, я транслирую передачу с одной из орбитальных лабораторий, аппаратура еще почему-то работает.

Ну, вот, а я-то уши развесила! Он разводит меня, как хочет, наплел про сверхновые, показал "веселые картинки". И я еще удивлялась, почему дышу. А мы явно стоим сейчас на том добром старом балконе, где он снова, нагло пользуясь моим откровенным невежеством и вызывающей брезгливость доверчивостью, пудрит мозги своими мудреными россказнями! Ну, сколько можно-то! Я резко выдернула свою руку из его пальцев и... полетела.

Ну, что вы, отнюдь не вверх. Я падала вниз с огромной высоты и орала как резаная, захлебываясь воздухом и судорожно кашляя. Ветер вышибал ледяные слезы, но я до смерти боялась закрыть глаза и умереть в темноте, поэтому изо всех сил вглядывалась вниз, благо хоть и медленно, но утренний свет уже начинал отодвигать абсолютный мрак ночи. Сверху слой облаков казался сугробами плотной белой ваты, и я серьезно рассчитывала упасть в них, как в гигантскую перину, однако скоро он истончился, и я, мгновенно прорвав тонкую прослойку перистых облаков, увидела стремительно приближающиеся горы, словно только что выпрыгнула из самолета и скоро уже нужно дергать кольцо парашюта. А вот нет никакого кольца!

Все произошло очень быстро. Я ведь сразу заметила, как низко над землей нависает здешнее небо. Необъятное пространство, в котором я продолжала падение, неожиданно резко ограничилось узкими ровными стенами, будто я угодила прямехонько в лифтовую шахту небоскреба, а дно ее неумолимо приближалось. Вот сейчас я и узнаю, на что еще гожусь... Меня резко дернуло за ногу, руки, голова и вторая нога чуть не оторвались от слишком сильного противодействия силе притяжения. В шее, плечах и бедрах очень больно хрустнуло, а если бы я не успела закрыть глаза, они бы точно выпали и разбились всмятку о близкие острые камни, качающиеся прямо у меня над головой... э-э-э... под головой.

Ох-ре-неть! Теперь я примерно представила себе, что испытывает человек, чьи конечности привязаны к четырем бешеным верблюдам.

— Держу! — с трудом выдавил Глеб.

Чего это он напрягся, будто я вешу тонну!

Он осторожно опустил меня на достаточно плоский камень, сам присел рядом. Я в прострации лежала на камне, с силой прижавшись к нему, пытаясь сполна насладиться ощущением тверди каждой клеточкой своего тела. Теперь несколько лет я буду передвигаться только ползком, даже головы не подниму, ведь наверняка и в полуметре от земли меня будут накрывать жесточайшие приступы акрофобии.

Рядом тяжело дышал Глеб. Сейчас, в себя приду — тогда уже начну его убивать.

— Голограмма, голограмма! — хриплым голосом передразнила я. — Какого хрена ты не сказал, что мы висели в воздухе!

— Ты же видела, мы поднимались вверх! Мне не выйти за пределы Сферы, но под свод ее добраться могу.

— Ты когда сказал про голограмму, я подумала, что ты мне гонишь...

— О таком бы я не стал обманывать! — обиженно проворчал он.

— Откуда я знаю, Глеб? — я все-таки поднялась, когда поняла, что ползать не очень удобно, села, обхватив руками колени. — Мне все больше кажется, что я тебя вообще не знаю, ты незнакомец, мимолетно встретившийся на моем пути. Я тебе не верю.

— А если это все же правда? — он настойчиво смотрел на меня. — Если я не гоню? Если увиденное тобой на самом деле реально? Что тогда?

— Это слишком... слишком, Глеб! Разве такое может быть?

— Чему ты теперь не поверишь?

Да, хороший аргумент.

Я огляделась вокруг. Так вот как выглядит дно столь интересовавшей меня пропасти! Надо же, мне удалось добраться сюда без того, чтобы расплющиться об эти камни. Не без помощи некоторых. Я покосилась на Глеба.