Там тебя никто не ждёт

О да. Конечно. Ошибка.

— Хочешь сказать, плащ отправляли тебе? — всё-таки выпалила я и тут же пожалела: таким отчаянным стал его взгляд.

— Возможно, — тихо произнёс юноша, пока я подбирала слова извинения. — Как бы то ни было, это больше не повторится.

Мы оба знали, что это ложь.

Ни мне, ни даже Эду в столице рады не были. Лорды, я имею в виду. Уж не знаю, кто им был больше бельмом в глазу — я или Эдвард — но если они сначала корчили из себя высокомерную элиту, то потом резко стали набиваться в друзья. Последнее — хуже, поверьте. Например, спустя дня три после злополучного плаща, нас с Эдом снова позвали на какой-то праздник. Ничего нового, я за последнее время на эти пьянки насмотрелась. Но теперь, прежде чем выпить, они стали болтать. Много и по-азвонски. И, что хуже, пытались разговорить меня. Эд старался мне помочь, где переводом, где ответом, но лорды, не будь дураками, всё поняли и отвлекали его. А я, выучившая по-азвонски "да" и "нет", решила, что отвечать "нет" на вопрос хозяина вечеринки — неприлично. Ну и согласилась как-то. Как выяснилось позже — на охоту. Эдвард потом на меня так посмотрел — думала, живьём съест. Но нет, даже промолчал. Вызвался только на эту чёртову охоту сопровождать. И молча слушал, когда, судя по интонации, лорды принялись бурно радоваться и описывать прелести предстоящего мероприятия.

Я одно поняла: это будет ужас... Полный и совершенный.

А если на секундочку вспомнить, что я даже в седле не держусь...

* * *

Королевская охота здесь — национальный праздник замкового масштаба. Рассвести не успело, а всё уже на ушах стояло. Впихивающая меня в одежду Аглая с грехом пополам объяснила, что это традиция такая — завтракать на рассвете в лесу. Типа ритуальная трапеза.

И как им кусок в горло в такую рань лезет?

Вообще, охота, наверное, красивое зрелище. Со стороны. Кавалькада всадников, егеря с собаками, бегущие рядом с лошадьми слуги, лес, свежий воздух... Лично я всю дорогу до "природы" думала лишь о том, как бы удержаться в седле.

Вообще, женское седло — зло, причём страшное. Это такой пыточный инструмент, изобретённый ханжами-мужчинами, почему-то убеждёнными, что женщина, раздвигающая ноги в седле — это жуть как пошло. При этом клинок к горлу этой самой женщины приставить — нормально. Да, да, лорд-хорёк, о тебе говорю. Скачет тут впереди, лихой наездник, косится злобно. А между прочим, попробовали бы сами мужчины удержаться на лошади в этом. Луку они лишнюю для правой ноги приспособили, понимаете ли! Сижу тут, как привязанная, и красочно представляю, что после одного прыжка кобылки полечу кубарем вниз — причём правая нога наверняка за эту злосчастную луку зацепится.

Короче, мне не жить.

Эдвард понял это ещё в тот вечер, когда я на охоту согласилась (точнее — на моё в ней участие). Да, будь проклят мой язык, но кто ж знал-то?! Вот, Эдвард и приказал отыскать самую спокойную лошадку, а потом вместе с Аглаей долго мне объяснял, как дамское седло устроено и главное, как в нём удержаться. А, когда понял, что ни черта из этого не получается, приказал Проклятым лошадь вместе с седлом заколдовать. Так что привязана я в прямом смысле. И пусть местные силы ада дают какую угодно гарантию, что я останусь жива и по возможности невредима, вот прямо сейчас мне что-то в неё не ве-ри-тся-а-а-а!

* * *

Интересно, кто придумал эту ложь про галантного красавца-рыцаря? Менестрели? Убить их за это мало. Я разочарована в лучших чувствах. Среднестатистический (смотря по азвонским) рыцарь в полной амуниции напоминает танк. Или борова в доспехах. В латах они, слава богу, не охотятся. Но без них — просто боровы. Честно, маленькая и хрупкая я чувствую себя в сборище этих брутальных самцов как единственная дама сердца на всех. И даже посмотреть не на кого. Эдвард куда-то исчез, я сижу за отдельным столом с Аглаей и ещё кем-то из дам, как неприкаянная, и пытаюсь не смотреть на гогочущих рыцарей. Нет, есть там пара нормальных, от которых не воротит, но, в общем, картина... удручающая.

Мда. Ритуальный, блин, завтрак на рассвете. Вообще, я готовилась к худшему, зная, сколько тут съедают во время пиров (а они столько съедают — мамочки! Пару дней назад троица молодчиков у меня на глазах кабана уговорила. Он на стол-то еле умещался, а они его так... так брутально... о-о-о!). Так вот, завтрак тут лёгкий. Всего-то два десятка вида выпечки и каши с похлёбкой. Так, лёгонько, чего уж там!

Егеря в это время где-то поблизости крутились, а потом один из них притащил на здоровенном блюде королю с Эдвардом... помёт. На-те, господа, вам после завтрака. В ответ на мой... э-э-э... удивлённый возглас Аглая объяснила, что это, дескать "большая шесть и как есть инаше находить лушшего оленя для охоты"? Действительно, как?

Итак, "лушший олень" был выбран, его... э-э-э... кусочек отдан собакам на инспекцию. И началось самое страшное — скачка. Я не хочу вспоминать те ужасные мгновения, когда я чуть не сломала шею и не вопила только потому, что голос от страха пропал. И презрительные взгляды слуг и вынужденной меня охранять стражи, тоже лучше запихнуть в память поглубже и подальше. А уж когда эта белобрысая кляча вдруг взбесилась и принялась гарцевать... Я просто видела (и очень-очень чётко), какой ненавистью полыхнул взгляд одного из стражников, кинувшегося мою лошадь усмирять. Это мне показалось пострашнее взбесившейся кобылы.

Но в целом, всё было вполне пристойно. Я не свернула шею, оленя почти загнали, и я почти успела к душераздирающему зрелищу его убийства. И тут, как в плохом сценарии (а у меня есть чувство, что сценарий всё-таки кто-то подготовил) на арену вырвался кабан. Судя по возмущённому "уи-и-и-и!" бедную свинью довели до кондиции заранее. Так что, не разбирая дороги, этот бронепоезд на ножках ринулся сначала на оленя, а потом, как-то резко и неожиданно повернув, на маленькую группу всадников, оказавшихся чуть впереди других.

Я тогда как раз справилась с лошадью и с безопасного расстояния наблюдала, как преисполнившиеся энтузиазма рыцари быстренько похватали у слуг копья со странными перекладинами у концов и принялись окружать обалдевшего кабана. И всё шло хорошо — свинья бесилась и визжала, охотники улюлюкали и смеялись... пока на поляну не выскочил другой олень и половина рыцарей, как по команде, "вдруг" потеряли к кабану интерес. Лично я считаю, это заговор — слишком всё искусственно со стороны смотрелось. Только что всем гуртом на кабана и тут — р-р-раз! И перед разъярённым кабаном остался одинокий всадник, к которому "бронепоезд" и попёр.

Хрупкий Эдвард, отлично держащийся в седле, и визжащая туша, мчащаяся на него со скоростью автомобиля... Каким-то чудом Эду удалось усмирить испуганную лошадь, и встретить кабана копьём. Но даже моих знаний физики хватило, чтобы понять: весовые категории кабана и Эда совершенно разные, и импульс кабана... В общем, всё ещё держащийся за копьё Эдвард вылетел из седла, я, резко обретя голос, закричала, ополоумевший кабан развернулся...

Эд никак не успевал встать или хотя бы уклониться, а я никак не успевала выпутаться из чёртового седла и как всегда могла лишь бесполезно вопить и наблюдать, как мой прекрасный принц будет умирать у меня на глазах... на глазах у этих "рыцарей", которые только стоят и смотрят...

Один настоящий рыцарь среди них всё-таки нашёлся. Чем-то напоминающий Чёрного, когда он превращается в человека, всадник с копьём наперевес вылетел на поляну и успел оказаться рядом с Эдом ровно в последнюю секунду.

Думаю, они и вдвоём бы эту тушу не остановили, но тут "опомнились" другие. Кабана забили, я искусала все губы до крови и в груди что-то подозрительно закололо, а эти... охотнички, включая Эда, только радостно смеялись. Типа победители.

— Госпоша, вам есть нехорошо? — участливо осведомилась Аглая, вместе с кем-то из стражников, снимая меня с седла. — Мошет, есть лучше отвести вас в шатёр?

У меня тряслись руки и дрожал голос, когда я посылала клушку и окружающих, а особенно золотоволосого удальца-принца лесом, полем и дальше. А вокруг дудели в рожки, шутили и поздравляли с удавшейся охотой.

Интересно, они вели бы себя также, убей кабан Эда?

* * *

— Катрин! Немедленно! Успокойся!

Я зыркнула в сторону Эдварда и со всего размаху грохнула о пол хрустальную вазу. Национальное достояние (как меня только что просветил Эд), дорогое? А мне пофиг!

Второе достояние само легло в руку и с радостью шмякнулось о стену.

Был вечер в замке, точнее ночь после охоты, и я... нет, не плакала, а всего лишь била посуду!

— Катрин! Не вынуждай меня звать стражу!

— Ах ты ещё и стражу звать собрался?! — пропыхтела я и прицелилась хрустальной статуэткой в Эда. — Ну зови!

Эд увернулся и бросился ко мне. Третий раз, ха!

Я вскочила на кровать и принялась кромсать подушку.

— Ты, правда, идиот или притворяешься?!

— Катрин, угомонись! — неожиданно злым голосом прошипел Эд, и я тут же опустила подушку. — То, что произошло на охоте, было случайностью. Всё закончилось хорошо. Немедленно прекрати истерику и ложись спать. Ты устала.

Нет, как он... Да как... У-у-у!

— Сил вправить тебе мозги мне хватит! — прорычала я в ответ. — Только полному дураку это покажется случайностью! Они тебе завидуют и пользуются тем, что ты такой добренький и никогда не спустишь на них демонов. Все это прекрасно поняли. И что? Ты будешь спокойно ждать, пока тебя "по случайности" убьют?!

Всегда спокойный и тут вдруг сорвавшийся Эдвард заставлял "отключать тормоза" и сломя голову сыпать обвинениями. Я потянулась за стоящим у кровати графином.

— Катрин, прекрати бить хрусталь! — вместо ответа приказал Эд. — Ты знаешь, сколько он стоит? Ты хоть представляешь, с каким трудом я вытрясаю деньги из казны?!

— Потому что благородство не позволяет воспользоваться Проклятыми?!

— Это не твоё дело, — неожиданно глухо отчеканил Эд и повернулся к двери. — Я начинаю думать, что епископ прав и ты действительно не в себе. Не знаю, из-за твоего заклятья или нет, но в последнее время... Может, тебе и правда стоит усердней молиться?

Что?!

Не глядя, что именно, я схватила первый попавшийся предмет и швырнула в Эда. Ваза с цветами. Глиняная. Прекрасно разбилась и окатила Эда водой.

Наследный принц Азвонии медленно обернулся и смерил меня таким взглядом, что я невольно отшатнулась.

— Эдвард!

— Я приказываю тебе оставаться в своих комнатах, — процедил он, — пока не решу иное. Стража!

Обомлев, я наблюдала, как он объясняется со стражниками, как злорадно некоторые из них на меня косятся, как поджали губы вездесущие клушки-служанки.

Да как они смеют!

— А с плащом они и правда перепутали, — выдохнула я Эду в след. — Тебе должны были прислать. Как раз для такого, как ты, шили.

Принц промолчал, только неестественно выпрямился и вскинул голову.

А потом дверь за ним захлопнулась, и я взаправду разрыдалась.

* * *

До колокола — хвалитни — я попеременно успела побывать в отчаянии, злости, желании настучать Эду по голове и... желании настучать по голове себе. Последнее было странным, но, хоть я признавала, что Эдвард становится похож на местных невоспитанных чурбанов, принижающих женщин, однако... мне не надо было всё ему так говорить. Ну что стоило спокойно объяснить, а? Да, господи, я уже начинала думать, что слёзы помогли бы больше.

После хвалитни терпение лопнуло окончательно. Я извелась и, конечно, не верила, что Эдвард действительно посадил меня под домашний арест. Ну не мог он... не мог и всё. А ждать невесть чего и мучиться угрызениями совести становилось невыносимым. Так что стоило колоколу умолкнуть, я громко позвала Аглаю. Ну, спит клушка... Проснётся. Я тут страдаю, а они спят?!

Сначала никто не откликнулся, и я позвала снова — громче и с выражением. Выражениями. И, когда решила было, что и на этот раз меня проигнорируют, дверь открылась. Но вошла почему-то не Аглая, а тот самый стражник с ненавидящим взглядом. Взгляд, кстати, тот же остался. Умей азвонец им убивать, я бы уже копыта откинула. А так просто дрожащим голосом поинтересовалась, что ему здесь нужно. Стражник улыбнулся, что-то на своём ответил и медленно пошёл на меня. Я также медленно принялась отступать, абсолютно не понимая, что происходит. А когда догадалась завопить, зовя на помощь, этот... нехороший человек зажал мне рот рукой и... в глазах отчего-то потемнело.

Дальше помню плохо, но, кажется, этот странный, опасный тип портил пол в моей спальне, рисуя на нём какие-то значки. А ещё его тень была не его тенью — меня это даже в полудрёме удивило. И, что удивило сильнее, эту тень я уже где-то видела. И я даже принялась вспоминать, где именно, когда сознание помахало ручкой и отключилось. Помню, значки вспыхнули, я стала задыхаться, в глазах потемнело окончательно и... привет, забвение.

Последним, что я успела — пожалеть, что так и не извинилась перед Эдом. Но, похоже, не судьба.

* * *

На груди сидела крыса. Да, не мышь, а именно крыса. На моей груди. Жуткая, серая, щетинистая, остроносая морда пялилась на меня и слезать не собиралась. Даже после того, как я заорала. Хотя вряд ли она услышала, потому что рядом тоже кто-то вопил "Pater noster", да так страшно, что на мгновение меня перестала интересовать даже крыса. Потом я замахала руками, и серая нахалка таки соизволила с меня слезть: неторопливо, с чувством собственного достоинства.

Я с трудом села: голова кружилась, перед глазами плыло и переливалось алым. Потом резко потемнело, и я решила, что всё, опять сознание потеряю. Нет, просто вокруг было темно. Сначала — хоть глаз выколи, потом — уже терпимо, сумрачно. Но видок не радовал. Ой, совсем не радовал...

Город. Точнее, городская улица, пустая, со сгустками теней — домами. В этих домах кто-то был, потому что оттуда кричали — приглушённо, но всё равно леденяще отчаянно.

Я встала на колени, с ужасом оглядываясь. Подворотня? Снова? Похоже, но почему кричат? И так пусто. Ночью везде, где я в подворотнях здесь оказывалась, шла бурная жизнь: нищие, пьяницы, бродячие животные... А здесь точно декорации к дешёвому фильму ужасов.

Фильм перестал быть дешёвым, когда я повела руками, ощупывая, пытаясь понять, где очутилась. Одно рукой наткнулась на каменную стену, другой — на нечто... бывшее... человеком.

Слабость прошла мгновенно — меня точно волной отнесло аж к противоположной стороне улицы, но трупы были и там. Не то чтобы друг на друге лежали, как в некоторых действительно дешёвых ужастиках показывают, вовсе нет, но мне хватило. Медленно, очень медленно, на ватных подгибающихся ногах я побрела прочь, скорее прочь, быстрее, быстрее...! Меня бы стошнило, наверное, если бы я хоть что-то за вчерашний день ела. Сбесившаяся лошадь и кабан-убийца не способствуют хорошему пищеварению.

И слава богу, что была ночь и я почти ничего не видела. И дороги, кстати, не разбирала. Вот и выбралась к окраине к какому-то... парку. О, холмики... Заранее холодея от ужаса я остановилась, по щиколотку увязнув в земле. И услышала тихий перезвон.