Электричка в Буслаевку (фэнтези с попаданцем)

От неопределенности и сомнений я их избавил спустя полминуты, когда отсмеялся.

— Господа, окажите любезность, проводите БЫВШЕГО бургомистра.

Куда именно надо его проводить, я уточнять не стал. Думаю, стражники и Анисимовы подручные разберутся с этим вопросом самостоятельно.

Бургомистра подхватили под микитки и, стащив со "сцены", быстренько увели с глаз долой.

На "трибуне" осталась лишь наша команда плюс примкнувший к ней "хозяин гостиницы".

— Сир, вы нашли, что искали? — тихо поинтересовался он, с тревогой оглядывая площадь. — А то ведь могут и нас. Народ тут такой.

— Нашли. Не волнуйся. Сейчас всё организуем.

Для предстоящего действия мне требовалось повышенное внимание "общественности". Магии под завязку, часы греют запястье... Начнём, пожалуй.

Я шагнул к краю "трибуны".

Настоящее людское море. Бурлит, рокочет, волнуется. Кто-то ещё продолжает веселиться, кто-то уже прекратил, кто-то толкается, кто-то пытается выбраться из толпы... Но большинство всё-таки не уходит — видимо, ждут нового "представления".

Над головой "внезапно" взвывает ветер. Его гул постепенно усиливается и секунд через пять он уже перекрывает шум голосов. Люди оглядываются, крутят ошарашенно головами. Какая-то дама истерично вскрикивает и делает вид, что падает в обморок. Сразу четверо кавалеров бросаются возвращать её к жизни.

"Лара, дай немного воды".

"Даю... Ух ты! Вот это силища!"

Вместо легкой осенней мороси на края площади обрушивается стена грозового дождя. Обрушивается и сразу сменяется вхметнувшимися вверх ворохами опавших листьев. Толпа, словно живой организм, предсказуемо отшатывается, качается то влево, то вправо, пытаясь оказаться подальше от воздушных вихрей пополам с водной взвесью. До паники еще далеко, но беспокойство уже ощущается, причем, нешуточное. Про обгадившегося бургомистра, кажется, уже и думать забыли.

Это хорошо. Значит, с "разрушениями" пора заканчивать. На очереди этап "созидания".

Отступаю на шаг. Поднимаю правую руку. Моё движение сопровождает мощный раскат грома и в тот же миг буйство стихий прекращается. Резко, словно его кто-то выключил.

На площади воцаряется гулкая, гнетущая тишина. Не слышно даже собственного дыхания. Слышны только мои шаги. И природа, и люди замерли в тревожном ожидании.

Шаг, второй, третий...Медленно подхожу к чёрной двери, видимой лишь мне и Ларисе. Замка на ней нет. Осторожно берусь за ручку. Тяну...

Дружное "Ааххх!", прокатившееся по толпе — самое малое из того, что я мог ожидать от произошедшего.

Дверь исчезла вместе с забором. Морок упал, словно его никогда и не было. Скрытый великим магом участок пространства-времени вернулся в мир. Люди, стоящие возле трибуны, шарахнулись в разные стороны. Рядом с ними, буквально из ниоткуда вдруг вырос белый каменный шпиль с шестью гранями. Гладкое чёрное возвышение, или, скорее, постамент, из которого он как бы рвался в осеннее небо, имело форму цилиндра и соприкасалось с Указным Камнем. Теперь этот шпиль-обелиск видели все.

— Столб власти, — выдохнул благоговейно Анисим.

— Столб... столб власти... власти... великий... тринадцатый... — эхом прошелестело по площади.

Я не торопясь перешагнул разделяющую "Камень" и "постамент" тонкую щель, обошёл шпиль и, развернувшись к оставшимся на "трибуне", коротко мотнул головой. Друзья всё поняли правильно. Первой вспорхнула на "постамент" Лейка и встала рядом со мной. Следующим на эту "Голгофу" взошёл Сан Саныч. Он расположился левее меня. За ним последовали Чекан, Фрол и Кузьма. Больше мест не осталось. Только шестеро. Вместе мы образовывали полный круг.

— Всё помнят, что делать и говорить? — на всякий случай поинтересовался Гиляй.

Ему никто не ответил.

Мы ждали.

Ждали сигнала. Знака. Неясно, какого, но в том, что он обязательно будет, никто из нас не сомневался.

— Опа! Он светится, — Фрол, стоящий напротив, указал на столб.

— Точно, — согласился Сан Саныч. — И свет такой... я бы сказал, странный.

Свет был действительно странный. Не для меня — для рингарольцев. Шпиль светился бледновато-зелёным, примерно как люминесцентная лампа или, скорее, как меч мастера Йоды. Если это не "тот самый знак", то я тогда Джабба Хатт, объевшийся татуинскими мухоморами.

— Давай, — кивнул я Фролу.

Тот пару раз кашлянул и медленно приложил пятерню к "своей" грани столба:

— Фрол, сын Федота, друг-недруг. Выбираю служение.

— Кузьма, сын Луки, друг-недруг. Выбираю служение, — торопливо продолжил рыжий.

Дальше всё пошло как по маслу.

— Хэмфри, сын Конрада, воин. Выбираю служение.

— Александр, сын Александра, мудрец. Выбираю служение.

— Лариса, дочь Риты, заложник. Выбираю служение.

Я, в свою очередь, тоже приложил ладонь к светящейся грани. Поверхность столба оказалась горячей.

— Василий, сын Ивана, маг. Принимаю служение и выбираю путь.

Следующую часть не то клятвы, не то заклинания должны были произнести пятеро. Без меня.

— Мы выбираем путь, — прозвучал торжественный хор из пяти голосов.

Закончить "речёвку" предстояло мне.

— Да проложит его сила Дракона.

"Фух! Вроде бы всё..."

Несколько мгновений ничего не происходило, а затем...

Ослепительно яркая молния ударила прямо в шпиль. Протянулась с небес, стекла по столбу и, разделившись ровно на шесть частей, пронзила стоящих на постаменте.

Сначала мне показалось, что я умер. Потом — что вывернуло наизнанку. Затем — что из меня вытряхнули всё вплоть до костей и собрали обратно, но уже по-другому: ребра — где голова, череп — за позвоночником, желудок — в подмышках, мозжечок — в селезёнке...

Грома я не услышал. Слышал лишь, как стучит сердце и гудит ветер.

"Странно. Как можно слышать то и другое одновременно?.."

— А чо не горит-то?

Зрение прояснилось.

Фрол, задавший этот вопрос, с любопытством разглядывал неожиданно потемневший шпиль. Грани столба и вправду уже не светились.

— Голову подними, чудик, — буркнул Чекан, оклемавшийся, видимо, раньше других.

Совету последовали все.

— Горит, — подтвердил Кузьма.

— Горит, — скривился Сан Саныч.

На самой вершине столба и вправду горел огонь. Но не оранжево-желтый или, скажем, голубоватый, как в газовой конфорке, а белый. Просто белый. Холодный как снег. Жгучий как лёд. Съедающий камень и плоть, живое и мёртвое.

— Три дня, — вздохнула Лариса.

— Что три дня? — не понял Фрол.

— Он будет гореть три дня, пока не дойдет до самого низа.

— А потом?

— Потом погаснет.

— И что?

— Мы все умрём, — пожала плечами колдунья.

— Как умрём? — изумился "друг-недруг".

— Если не исполним задуманное, — закончила Лейка.

Фрол облегченно выдохнул.

— Ну, так бы сразу и сказала, а то умрём, умрём...

— А у меня рука приклеилась, — неожиданно перебил его рыжий.

— У всех приклеилась, — снисходительно бросил Сан Саныч. — Это нормально.

— Почему нормально?

— Потому что сейчас начнётся, — процедил сквозь зубы Чекан.

Что начнётся, он пояснять не стал. Это было уже ни к чему. Постамент внезапно затрясся, и спустя миг какая-то сила вдруг вытолкнула из постамента огромный призрачный шар. Набирая скорость, он прокатился сперва по "трибуне", потом по площади, прямо через толпу, затем свернул на одну из улиц и исчез за домами. Впрочем, сказать "исчез" означало бы погрешить против истины. "Шар" оставил после себя чёткий и ясный след, одинаково видимый как обычным, так магическим зрением.

— Коридор отторжения, — схватив меня за руку, пробормотала Лариса.

Да, действительно коридор. Или, скорее, туннель с тонкими прозрачными стенами, напоминающими мыльную пленку. Казалось, ткни в них иглой и они исчезнут, лопнут и разлетятся мелкими брызгами, не оставив воспоминаний. Однако нет. Люди проходили через них совершенно свободно, будто это не стены, а голограммы какие-то.

— Погоди, посмотришь, что будет, когда мы по этому коридору пойдём, — словно угадав мои мысли, пообещала Лейка.

Её услышал не только я.

— А что будет? — заинтересовался Чекан.

— Действительно, что? — поддержали его остальные.

Возле столба нас больше ничто не удерживало, руки "отклеились", и настроение у всех слегка поднялось.

— Это путь. А мы — избранные, — сообщила колдунья. — И этот путь мы должны пройти до конца.

— А куда он ведёт?

— В Драконий дворец в Карухтане. Там, как гласят предания, хранится браслет власти тринадцатого ученика.

— Откуда известно?

— Мне мама рассказывала, а ей бабушка, а той прабабушка, и так до двадцать второго колена, когда Великий Дракон всё это сотворил.

— Круто, — восхитился Кузьма.

Девушка улыбнулась.

— Сейчас будет ещё круче. Когда мы пойдем по пути, у нас будет защита. Потому что если в коридор отражения войдет избранный, никто другой не сможет проникнуть сквозь стены.

— Везде?

— Нет, не везде. Двадцать шагов вперёд, двадцать назад. Дальше он просто картинка, призрак.

— А самовоз на дороге можно поставить? Или камней навалить? Ну, как препятствие, чтобы мы не прошли.

— Если пройти невозможно, путь это препятствие обогнёт или сдвинет. Но вообще, магия пути действует лишь на разумных, животным и неодушевленным предметам он не помеха, — Лейка обвела взглядом "слушателей". — Ну? Другие вопросы есть?

Новых вопросов никто задавать не стал.

— Если вопросов нет, тогда...

— Тогда строимся на трибуне и ждём команду, — закончил я вместо неё. — Да. Из коридора никто не выходит.

"Бойцы" по одному начали переходить с постамента на Камень, а я, придержав Ларису за локоть, тихо спросил:

— Слушай, а что будет, если бросить в коридор камень?

— Ничего не будет. Камень насквозь пролетит.

— А если нож и в меня?

Лейка нахмурилась.

— Да, это проблема. Об этом я не подумала.

— Вот то-то и оно. Выходит, для меня это не защита.

— Нет. Защита. — не согласилась Лариса. — О том, что против тебя не действует отпорное заклинание, знают немногие.

— Все наши плюс Анисим. А от Анисима, думаю, и другие узнают.

Волшебница усмехнулась.

— Эх, Вася, Вася. Все они знают, что ТЫ можешь бросать ножи и камни в других. А о том, что можно бросать В ТЕБЯ, знаем лишь мы с тобой. Об этом я даже Сан Санычу не рассказывала. Надеюсь, ты тоже.

— Да что я, дурак что ли?

— Ну, вот видишь. Значит, пока сам не расскажешь или если случайно не вскроется, никто об этом и не узнает.

— Ладно. Будем считать, ты меня убедила.

На "трибуну" я вернулся последним. Все наши стояли внутри призрачного коридора. Он проходил посередине Указного Камня, захватывая и лестницу. От плёнки-стенки до края оставалось всего два шага, и на этом небольшом пятачке топтался Анисим. Войти в коридор он и правда не мог. Как и спуститься по лесенке. Мог только спрыгнуть. Впрочем, спускаться с "трибуны" он и не собирался.

— Сир, вы обещали речь народу толкнуть, — негромко напомнил он мне, когда я прошёл "сквозь стену" и встал рядом с ним. — Тут их уже тысяч пять собралось. Ждут.

— Помню, Анисим, помню.

Я шагнул к бортику.

Тысячи пар глаз смотрели на меня, едва ли не как на мессию. Ну да, так и есть. Не каждый же день им показывают настоящие чудеса. Вон он, столб власти, горит себе потихоньку ...

"Тронную" речь я начал стандартно:

— Жители Буслаевки! Друзья! Да-да, вы не ослышались. Я обращаюсь к вам именно как к друзьям. Хан Карух над вами больше не властен, а в ближайшие дни он потеряет власть над остальными селами и городами южнее Свирска и Малино. Теперь это наша земля, соратники и сограждане. Баронство Буслай, тринадцатая провинция Рингарола, воссозданная по завещанию Великого Дракона и названная именем вашего славного города. Волей Первого императора и правом родства я принимаю на себя это Владение и связанные с ним службу и титул...

— Ура барону Базилю Буслаю! — во всю глотку заорал стоящий рядом Анисим.

— Ура! — тут же подхватили здравицу десяток-другой заранее подготовленных "крикунов".

— Урра-а-а-а-а! — покатилась звуковая волна от трибуны к торговым рядам и обратно.

Подождав секунд пять, я поднял руку, призывая к молчанию.

"Овации" стихли как по команде.

Ну что ж, обязательная часть программы выполнена, перейдём к произвольной. То есть, как и положено, начнём кормить обещаниями.

— И вот что я вам скажу, друзья, по этому поводу. Отныне Владетель провинции не будет вершителем ваших судеб. Теперь, — я выдержал короткую паузу, — своей жизнью будете управлять вы сами, а я стану просто арбитром, блюстителем прав и свобод, защитником Буслаевской независимости, проводником интересов провинции во всем Рингароле. Не будет больше в баронстве назначаемых Владетелем бургомистров и старост, не будет жадных и злых мытарей, не будет произвола пришедших с севера магов и неправедного притеснения волшебников, родившихся и выросших здесь. Власть на местах станет выборной, она же и будет теперь собирать налоги и следить за порядком.

Люди на площади слушали меня, затаив дыхание. Ещё бы! Так с ними никто и никогда из власть предержащих не разговаривал. Популизм — страшная сила. Страшнее лишь красота.

— Справедливость, честность, закон. Эти простые понятия станут теперь основой жизни баронства. Им будут подчиняться все, даже я. В первую очередь, я. Ибо суди, да судим будешь, — переиначил я древнюю мудрость. — А судить я буду сурово. Невзирая на лица, положение и родство.

Жаль, нет на Указном Камне кафедры и графина с водой. Горло бы сейчас промочил с удовольствием.

— Для начала же, пока баронство полностью не освободилось, вам (на этом месте едва не заржал, вспомнив классическое "не нам, а вам") надо выбрать временного бургомистра Буслаевки. Предлагаю на эту должность Анисима. Рассказывать, кто он, я думаю, ни к чему.

Анисим шагнул вперёд, развёл руками и поклонился в пояс народу.

"Хитёр, шельма! Прямо артист".

— Как, господа буслаевцы? Годится вам такой бургомистр? ("Ха! На этот раз действительно вам")

— Годится! Да! Давай! Анисима в бургомистры! — взревела толпа.

— Глас народа — глас... — я запнулся на миг, чуть не сказав "глас божий", но, вспомнив, что в Рингароле "бога" нет, тут же исправился, — глас мироздания. Анисим, сын...

— Власия, — шёпотом подсказала Лариса. ("Ай, как стыдно. Почему заранее не узнал?")

— ...сын Власия, назначается бургомистром стольного града Буслаевки.

В воздух полетели шапки, чепчики, шляпы, беретки... по-моему, даже лифчики где-то мелькнули... Словом, решение по Анисиму буслаевцы приняли на ура и менять его, похоже, не думали. Конечно, здесь собрался не весь город, но это уже не мои проблемы. С отсутствующими и, значит, не голосовавшими ни "за", ни "против", пусть разбирается новый градоначальник.

У нас же сейчас другие задачи.

Я снова вышел вперёд и снова призвал к тишине.

— А теперь, дорогие мои соотечественники, мы с друзьями вынуждены вас покинуть. Перед вступлением во Владение я должен кое о чём переговорить с ханом Карухом. Думаю, он ждёт меня с нетерпением.