— Не беспокойтесь, — утешила я их, — не вернется сам, через месяц вместе его навестим.
И улыбнулась, но так, что даже Корешель проникся, хотя точно могу сказать, что этот полуэльф не из пугливых.
Камюэль Барсим
У меня не было возможности безоговорочно убедиться в лояльности мерцающих к тем, кого они по не ясным мне причинам выбирали для себя в качестве 'их стороны', как называл это Пестрый. Но я ему поверил. Это было похоже на правду. У них нет собственного государства — неожиданно, но учитывая все то, что нам о них известно, вполне возможно. Они легко перешагивают через расовую солидарность, если какой-нибудь другой представитель их народа угрожает тому, кого мерцающий выбрал в свои 'путеводные звездочки'. В этом показания Мариэля и Борисэля не разнились с тем, что мне рассказал лично Ефиминикерус. Но такое мировоззрение в рамках целого народа, который можно называть как угодно, но никак не слабым, в голове укладывалось плохо. С их природными способностями они вполне могли стать правителями мира. Уж мне ли этого не знать. Я видел зачатки лидерских качеств в своих подчиненных, которые оказались мерцающими, кроме этого перед глазами был яркий пример самого Пестрого и его внука. Но только старший Вик-шу-Тик в силу обстоятельств, как он сам утверждал, был вынужден остаться без опоры. Все остальные осознанно не метили на самые высокие должности, оставляя над собой кого-то, кто в той или иной ситуации мог взять управления на себя. В случае с моим секретарем и его сестрой таким верховным для них стал я, в случае с Иром — Ви'Хольм, но теперь я склонен думать, что с некоторых пор юный мерцающий больше тяготеет к Андрею. Пусть тот и не может похвастаться силой в традиционном её понимании, но он явно куда увереннее смотрит в будущее и имеет за душой весьма конкретные нравственные ориентиры, на которые и пытается равняться внук Пестрого. Я позволил своим мыслям об этом уникальном народе выстояться две недели. В этой ситуации нельзя было рубить с плеча. Поэтому я выждал, убедился, что мое мнение за то время, что я наблюдал за ними и анализировал свои наблюдения, не изменилось, и только после этого испросил императора об аудиенции. Сведениями, которыми в качестве знака доброй воли снабдил меня Ефинисикерус, следовало поделиться в первую очередь именно с ним, так как некоторые из них касались лично его императорского величества. Хотя, насчет доброй воли — не совсем точно. Думаю, со стороны мерцающего эта была осознанная попытка выяснить, что я буду делать, когда узнаю, кто еще из его выпускников находиться в непосредственной близости как ко мне, так и к самому императору. Обоюдная проверка. Ну что ж, думаю, настало время все прояснить.
Его императорское величество Владиэль Орфидуй Снежный встретил меня в своих личных покоях за накрытым на двоих круглым столиком, придвинутом к окну, чтобы трапезничающим как на ладони открывался великолепный вид на столицу эльфийской империи. К сожалению, разговор обещал быть не из простых, поэтому я не мог себе позволить такую роскошь, как любование видами. К тому же, Владиэль ни раз принимал меня именно в этой неформальной, как он сам называл, обстановке. Поэтому ничего нового я для себя не увидел. Когда я вошел, император уже сидел за столом, глядя в окно с задумчивым видом. Он не счел нужным отреагировать на мое светское приветствие и повернулся ко мне только тогда, когда я присоединился к нему, устроившись на предложенном мне стуле. Все ясно. На ум приходят только два варианта, либо его величество в очередной раз в печали из-за своих женщин, либо такое нарочитое пренебрежение моей персоной связано лично со мной.
— Что-нибудь случилось? — осторожно начал я.
— Это я у тебя должен спросить, не так ли? — тонкие губы император искривились в улыбке и он, наконец, встретился со мной взглядом.
У нашего императора был весьма необычный даже для эльфа цвет глаз — фиалковый. Многие поколения женщин сходили с ума по этим глазам. Но в своей личной жизни наш верховный правитель предпочитал одну весьма любопытную систему. Женат он был уже много лет, больше чем может прожить среднестатистический человек, даже при наличии первичного магического дара. И, насколько я могу судить по личным наблюдениям и опираясь на те сведения, что перешли мне по наследству от отца, вполне успешно. К своей супруге император испытывал глубокое уважение и сильную привязанность. Тем не менее, раз в пару восьмидесятилетий он позволял себе выбирать из своего дворцового окружение одну молодую фаворитку. Которой оставался верен долгие и долгие годы, пока девушке не наставала пора обзавестись собственной семьей. При этом его супруге хватало женской мудрости смотреть на это сквозь пальцы. Более того, с некоторыми из его избранниц ей даже удавалось завести вполне дружеские отношения. Серьезных конфликтов в императорской семье я припомнить не могу. Впрочем, мой отец, который служил его величеству до меня, тоже. Единственное, что до сих пор омрачало эту идиллию, это отсутствие прямых наследников. И дело тут было не в императрице. За её здоровье я ручаюсь. Она была вполне способна родить жизнеспособного наследника и четыре века назад и сейчас. Это сам император был категорически против детей. Мало кто осмеливался прямо спрашивать его об этом. Не соперничества же он боялся, право слово. Это княжеский титул переходил от отца к сыну, а императорский, напротив, испокон веков считался выборным. Только-только вступив в должность серого кардинала при его дворе, и тогда еще не забыв, что до этого мы были хорошими друзьями, я спросил его об этом. И получил весьма невразумительный ответ, что ему еще рано обременять себя потомством. Больше приставать к Владиэлю с вопросами я не решался.
— Смотря, о чем тебе уже успели донести.
— Как не странно, только о том, что ты зачастил навещать младшего брата в Харьюсском университете.
— И только-то? — тут в своем удивлении я не лукавил. Учитывая, сколько событий успело произойти за довольно короткий срок. Я рассчитывал, что мои злопыхатели, которые не упускали возможности донести на меня императору, смогли разузнать что-то более существенное, чем мои участившиеся деловые поездки. Прямо встретив взгляд Владиэля, я рискнул ненадолго отсрочить серьезный разговор. Поэтому спросил больше на правах друга, нежели подчиненного: — Из этого я делаю вывод, что ваше величество обеспокоено вовсе не тем, почему ваш покорный слуга в последнее время так часто покидает столицу?
— Камюэль! — воскликнул император недовольно, — Прекрати плести это нелепое кружево. Меня от твоих попыток следовать этикету... — он недоговорил, но было и так понятно, что я только раздразнил его своим поведением. Что ж, если императору сейчас больше нужен друг, чем серый кардинал, попробуем вспомнить, как мы общались когда-то.
— Так что случилось? — спросил я его, — Опять твои женщины?
— Угадал.
— Леди Елинэль или леди Таниэль?
— Они обе.
— Неужели её величеству надоело делиться?
— Ты все шутишь, — беззлобно фыркнул Владиэль и снова отвернулся к окну. — Они слишком близко сошлись, — наконец выдохнул он с раздражением в голосе.
— Прости? — вырвалось у меня, — Насколько помню, твоя супруга и раньше водила дружбу с твоими фаворитками.
— Дружбу, а не приглашала их в свою постель!
— Что?
Признаться, я опешил. Я знаю Елинэль Солнечную много лет. Люди столько не живут — в прямом смысле слова. И никогда не замечал у неё таких склонностей. Поэтому голос подвел меня, когда я уточнил:
— То есть, они теперь довольствуются обществом друг друга, забывая о тебе?
— В том-то и дело, что нет! Но меня раздражает, что малышка Таниэль позволяет себе с одинаковой легкостью проводить ночи не только в моей постели, но и в постели моей супруги.
— И ты уже определился, кого из них ты больше ревнуешь?
— Обеих, — жестко бросил император и надолго замолчал.
Интересно, как же это моя сеть осведомителей могла пропустить эту весьма пикантную новость, которую уже должен обсуждать весь дворец. Но никаких донесений о подобном я не помню. Не мешало бы выяснить почему. Я не собираюсь спускать подчиненным такую оплошность. Признание Владиэля поставило меня в тупик, а я такого не признаю. Хотя, если вспомнить то, что мне теперь известно о его фаворитки, происходящее становится все интереснее и интереснее.
— И от кого, как ты думаешь, исходила инициатива?
— От Таниэль. Она сама мне призналась, когда я её прямо спросил.
— А Елинэль что на это говорит?
— Вот это-то меня и смущает. Когда я попытался заговорить с ней об этом, она пожала плечами и сказала, что каждый в этой жизни имеет право на кусочек счастья.
— То есть в открытую намекнула, что все эти годы была несчастна с тобой?
— Нет! Именно об этом я спросил её в следующий момент. А она улыбнулась и сказала, что раньше была счастливой, но с появлением в нашей жизни юной Лунной стала еще счастливее. Вот ты что-нибудь понимаешь? Я — нет.
Я не понимал. Но закрались у меня некоторые подозрения.
— Ты не думал о том... — оборвал себя, так как даже другу сказать такое непросто. А уж когда перед тобой не только друг, но еще и император, тем более.
— Ну говори, говори... — нетерпеливо потребовал Вадиэль.
Глубоко вздохнув, я резко сменил тему. Хотя, то, что я собирался сказать ему еще секунду назад, тоже так или иначе было связано с тем, о чем мне предстояло ему сообщить с самого начала.
— Как мои подчиненные пропустили образовавшийся между вами треугольник, так и твои доносчики упустили все самое интересное.
— Упустили они, как же! — неожиданно перебил меня император и криво усмехнулся, — Скажи спасибо Таниэль. С её умением обходить в разговорах любые скользкие темы и не подпускать никого к своим личным тайнам, её можно сразу зачислять в твое ведомство.
— Я тоже уже об этом думал, — сказал с улыбкой, предвидя следующий вопрос.
— Да? И когда же ты успел оценить её навыки, раз сам говоришь, что ничего о наших изменившихся отношениях не знаешь?
— А зачем? Я, знаешь ли, пока ты был занят разбирательствами со своей собственной личной жизнью, сумел встретиться с Пестрым. Понимаешь, о ком я?
— С правителем мерцающих? — взгляд моего друга кардинально изменился. Теперь передо мной сидел подлинный император федерации.
— Не с правителем, а с Учителем. С большой буквы, — уточнил на тот случай, если мне не удалось в достаточной степени выделить это слово интонацией.
— Что это значит? — это был самый главный вопрос за сегодняшнее утро.
Глубоко вздохнув, я начал свой рассказ с появления в нашем мире Андрея. И только через час с небольшим подобрался к самому главному.
— Таниэль Патрисеа Лунная на самом деле юная мерцающая Фанисисерус Мак-аш-Дак.
Лицо императора застыло, но он быстро справился с удивлением и холодно уточнил:
— Насколько юная?
— Достаточно, чтобы предложить твоей жене безумный план, — это было как раз то, о чем я хотел сказать ему, до того, как решил сменить тему и перешел с личного на дела государственные.
— Ты о чем-то догадался? — Владиэль впился в меня цепким взглядом.
— Не для кого не секрет, как сильно Елинэль мечтает о ребенке. Таниэль сама еще совсем недавно вышла из детского возраста, — я увидел, как напрягся моя друг, поэтому поспешил сказать: — Не волнуйся, когда ты обратил на нее свое императорское внимание, по меркам мерцающих она уже успела стать совершеннолетней.
— Что значит успела? Не ты ли мне только что сказал, что до совершеннолетия без сопровождения родителей или старших родственников их из Чащи Лис не выпускают.
— Это не мешает им сбегать, если они считают себя достаточно взрослыми, чтобы начать жить самостоятельно. При этом их не особо ищут.
— То есть когда она появилась во дворце...
— Да. До совершеннолетие ей было еще далеко.
Владиэль помолчал, обдумывая все услышанное, потом снова поднял на меня глаза и спокойно уточнил:
— Так о каком плане ты говорил?
— Одна — достаточно отчаявшаяся, чтобы ухватиться за любой, даже самый бредовый план, вторая — достаточно юная и дерзкая, чтобы придумать что-нибудь не особо разумное, но неожиданное. То, что на самом деле может сработать. Как я уже сказал, твоя супруга мечтает о ребенке, и, судя по всему, мерцающая, по собственной вине лишенная тепла семейного очага, прониклась к ней симпатией и предложила заставить тебя ревновать, тем самым ослабив бдительность, а потом провести наступление сразу по двум фронтам. Ведь знаешь, твоя супруга была бы рада даже бастарду.
— Не верю, что они могли так со мной поступить.
— Но ты ведь мог... — я пожалел об эти словах, как только они сорвались с моих губ. Но сейчас я взывал не к императору, а к другу. Поэтому и сказал то, что сказал.
— Что-то ты сам не спешишь обзавестись семьей и потомством, — ядовито бросил в мою сторону Владиэль.
— Ты почти вдвое старше.
— Для нашего народа это такие мелочи!
— Для народа — может быть, а вот для твоих женщин — вряд ли.[/MORE] [MORE=Глава пятнадцатая (часть 2)]
Леди Таниэль впорхнула в комнату и выглядела в этот момент настолько очаровательно, что даже я засмотрелся. А ведь я всегда считал себя невосприимчивым к женским чарам. Владиэль потребовал её к себе, как только я закончил свой рассказ о том, что произошло в нашем мире за последнее время. Он слушал с каменным лицом. Это была его отличительная черта. Император никогда не выказывал явных признаков удивления, даже если ему сообщали о чем-то по-настоящему неслыханном. Вот и сейчас мой рассказ о деятельности в нашем мире психолога-иномирца внешне, казалось, не произвел на него особого впечатления. Я по личному опыту знал, насколько обманчивым может быть такое его поведение.
— Вы хотели меня видеть, мой император? — пропела светлая леди и ничем не выдала своего смущения. Хотя любая бы стушевалась под нашими пристальными взглядами.
— Да, юная леди, — ответствовал ей Владиэль и взмахом руки материализовал рядом с нашим столом третье кресло.
Девушка не потрудилась в него опуститься. Подошла сзади, оперлась одной рукой на высокую спинку и склонила голову к плечу, улыбаясь тепло и приветливо.
Интересно, почему она не позволила себе расслабиться в кресле. Что-то заподозрила? И чем нам с императором может грозить гнев и страх юной мерцающей? Они же, как я понял по поведению Ириргана, испугавшись, предпочитают нанести упредительный удар, даже если их предполагаемый противник в разы сильнее.
— Присаживайтесь, — с нажимом произнес Владиэль, но и в этот раз леди его не послушалась.
— Я в чем-то провинилась перед вами? — печально спросила она, глядя на императора трогательным взглядом лани.
— Нет. Но мне хотелось бы кое-что прояснить.
— Тогда я предпочитаю выслушать свой приговор стоя.
— Почему сразу приговор, моя леди? Разве есть повод судить вас и наказывать?
— Было бы желание, повод всегда найдется.
— Вы считаете, что я желаю видеть вас виновной?
Лучше бы мне не присутствовать при этом разговоре. Это личное. Только между ними двумя. Но, во-первых, никто меня не отпускал. Во-вторых, Владиэль, как и я сам, плохо себе представляет, что можно ожидать от этой чаровницы в свете открывшихся фактов. Поэтому правильно делает, что предпочитает пока не оставаться с ней наедине, и в случае её непредсказуемой реакции иметь дополнительную магическую поддержку с моей стороны.
