Так что восточная граница Польши почти не изменилась. Полякам вернули Перемышль, как и в той истории, но Белосток, как я сказал уже, остался в составе Советской Белоруссии. И то, за Перемышль СССР взял район Сувалки (оказавшийся отрезанным от Польши территорией Восточной Пруссии и окружённый со всех сторон нашими землями), а также Лемковшину — небольшую область на стыке границ Польши, Словакии, Галиции и Закарпатья, населённую прорусски настроенным православным народом, находящимся в весьма враждебных отношениях с поляками и галицаями. После проведённого среди лемков плебисцита, в составе Русинско-Закарпатской АССР появилась Лемковская автономная область. Правда, и Польша тоже получила пару анклавов на границе с Восточной Пруссией и Остбранденбургом. Но полякам этого было мало, тем более что взамен пришлось согласиться на автономию мазуров (в районе одноименных озёр), курпов (в пущах по реке Нарев), белорусов (в западном Полесье), куявов на западе Польши, между низовьем Вислы и верховьем Варты, гуралей в Татрах, на границы с северо-западной Словакией, и ещё несколько, помельче. Во всех этих автономиях сидели подготовленные в СССР учителя и другие специалисты из местных, и усиленно развивали отдельное самосознание аборигенов. В Кракове скрипели зубами, но сделать ничего не могли, так как в этих автономиях разместились наши базы, и советские товарищи внимательно следили чтоб местных никто не обижал, за что те платили полной преданностью.
Помимо Силезского плебисцита, случился скандал и на севере, с так называемым Польским Коридором. Эту неширокую полосу земли между восточным краем Померании и западными границами Восточной Пруссии и Данцига, ограниченную с юга линией между максимальным сближением немецкой границы в Восточной Пруссии и Померании, Антанта в 1919 году передала Польше — у которой в итоге появилось своё морское побережье от Померании до Данцига, на западном берегу Данцигского залива, включая косу Хель. Поляки ударными темпами построили тут свой порт Гдыню — но не прошло и десятка лет, как злые фашики вымели панов с Балтийского побережья. Между прочим, одним из поводов для начала войны стал отказ Варшавы предоставить Германии экстерриториальную дорогу в Восточную Пруссию, по которой немецкие поезда и автотранспорт могли двигаться без досмотра и дозволения польских властей. Причем Гитлер тогда, сильно переоценивая польскую военную мощь (ну как же — Варшава, двадцатый, "чудо на Висле"!), считал обеспечение этого коридора, "программой-минимумом" для Германии! И вот теперь встал вопрос: что с этими землями делать теперь?
Большая часть Коридора, а именно, земли на границе с Померанией (с анклавами по ту сторону границы), на побережье между немецкой границей и косой Хель, а также южнее неё, были населены кашубами — небольшим славянским народом, потомками древних балтийских славян. Поляки считали их "частью польской нации", с чем кашубы были не согласны, большинство из них были лютеране, да и кашубский язык не слишком похож на польский. Также, успев побывать под польской властью два межвоенных десятилетия, кашубы нашли, что в старой Германской Империи было как-то сытее и терпимее, а оттого в сентябре 1939 встретили немецкую оккупацию абсолютно спокойно — и теперь возвращаться под поляков не хотели категорически (справедливо опасаясь кары за предательство — да ведь угрозы из Кракова и звучали). На Стокгольмской конференции, кашубам предложили плебисцит с тремя вариантами: присоединение к Польше (за это не проголосовал почти никто), присоединение к СССР (желающих немного, советских порядков кашубы всё ж опасались), и присоединение к Германии на особых условиях. За это кашубы и проголосовали. По договору с СССР, Кашубия (как бывшая польская, так и померанские анклавы) стала автономией в составе ГДР (по факту — полунезависимым государством). За Берлином остались только внешняя политика, установление общих стандартов, охрана внешней границы и эмиссия денег, всё остальное власти Кашубии делали сами. Даже немецкой таможни там не было, Кашубия стала зоной свободной торговли. Не было там и немецких войск (ввести их ГДР могла только во время войны и по согласованию с СССР, который и обеспечивал внешнюю безопасность автономии). Также Кашубия, в случае нарушения её особого статуса, имела право на самоопределение. Довольны были все кроме поляков. Однако, на этом польские унижения не закончились.
В оставшейся части Коридора, между Кашубией и Данцигом, одноименной бухтой и крайним западным выступом Восточной Пруссии, ещё до войны проживало немало немцев, а в конце войны туда сбежались фольксдойчи чуть ли не со всей Польши — польских войск и властей здесь не было, а под контролем Советской Армии немцы чувствовали себя в большей безопасности, чем под поляками (прим.авт. — реальный факт). Немало было и польских протестантов, которые при немецкой оккупации считались привилегированными и приравнивались к фольксдойчам — что им припомнили поляки-католики после разгрома Рейха. Да и местные поляки, после оккупации в 1939 году, поспешили (с полного одобрения местного гауляйтера Ферстера и его покровителя Бормана, несмотря на протесты Гиммлера, безуспешно жаловавшегося фюреру на "фальшивую германизацию") записаться в немцы (все кому это позволили, за исключением тех, кому не повезло иметь еврейскую кровь или зарекомендовать себя до войны как польского интеллигента или патриота Польши — их судьба была печальной). Местные немецкие власти ещё до ухода вермахта, как и после прихода наших войск, выдавали беженцам соответствующие документы (наши на это смотрели сквозь пальцы, когда дело касалось обычных людей, не имевших грехов против СССР). Разумеется, когда там состоялся плебисцит, почти все жители голосовали за то чтобы жить в составе ГДР (которая, таким образом, получила границу с Советским Союзом). Так что хрен вам теперь, товарищи поляки, а не попытки мешать нам тянуть газовые трубы в Германию! "Мечты сбываются! Газпром!", хи-хи...
Поляки конечно, страшно возмущались, даже больше чем после Силезии, называя это грабежом и заявляя что с жертвами фашистской агрессии и странами антигитлеровской коалиции так поступать нельзя. В ответ им напомнили Мюнхен и отказ пропустить наши войска на помощь чехам, совместный с Гитлером грабёж Чехословакии, а также неоднократные предложения Варшавы Третьему Рейху о совместном походе против СССР (последнее такое предложение польский министр иностранных дел Юзеф Бек сделал в Берлине весной 1939 года), и что такой союз не состоялся не по вине Польши (если конечно не считать виной упёртое жлобство и глупую самоуверенность тогдашних польских правителей в сочетании с непомерно завышенной амбицией), а только потому что Адольф решил, такой самостийный союзник ему и даром не нужен — жизненное пространство для немецкой колонизации ценнее. Так что Польша выходит вовсе не жертвой гитлеровского бандита, а его "шестеркой", которую этот бандит после удачного совместного разбоя также решил убить и ограбить. Что до совместной войны с Гитлером, то довоенной Польши хватило на месяц военных действий (по немецкой оценке — на пару недель), потом были незначительные эпизоды в составе английской армии, еще армия Андерса, которая на советско-немецкий фронт идти не пожелала, а в Африке за несколько часов сдалась Роммелю (ещё до этого пытаясь перебежать к немцам в Иране и Ираке), польские "сопротивленцы", которые в лучшем случае просидели всю войну по домам, выжидая когда их освободят бравые "томми" и джи-ай", а в худшем отметились у немцев как каратели. И даже армию Берлинга, самую славную (без дураков!) страницу участия Польши во Второй Мировой войне, трудно отнести исключительно на счет поляков, если учесть что большинство офицерского (и значительная часть рядового) состава в ней были граждане СССР. Да и вообще, Польша благодаря СССР получила обратно восточную часть Вартенланда (созданная немцами провинция Рейха из западных районов оккупированной Польши, по реке Варта, в районе Познани, с прилегающими землями Германии на западе), южную часть Западной Пруссии (провинция созданная Гитлером в 1939 между низовьем Вислы, Померанией, Восточной Пруссией и Вартенландом на юге), а также присоединённые после оккупации к Восточной Пруссии земли, от южной восточнопрусской границы до Вислы и Нарева, недалеко от Варшавы. Причём, на часть этих земель у Германии были некоторые исторические права.
В итоге, попытки поляков качать права до ООН включительно, ничего им не дали. Хотя, морской порт Польша сохранила — и даже не один. Кроме Гдыни ей вернули городок Сопот между новым польским портом и Данцигом — правда, попасть оттуда в Польшу можно было только по территории ГДР. Немцы, в отличие от довоенных поляков, не стали жлобствовать и согласились на свободный железнодорожный и автомобильный транзит между Польшей и её портами, по выделенному пути, охраняемому сплошными постами Фольскжандармерии (но все ведь может измениться, вздумай Польша опять вести себя нехорошо). Кроме того, паны получили небольшой кусок земли в устье Ногатского рукава Вислы, на бывшей границе Данцига и Восточной Пруссии, для строительства морского порта в котором корабли из Балтики могли, заходя через залив Пиллау, перегружаться на речные суда, которые затем везли груз вверх по Висле. Впрочем, ввозить и вывозить через эти порты, поляки могут не так чтобы много. Потеряв из-за немецких разрушений промышленные районы Лодзи, Радома, Варшавы (от которой груды битого щебня остались, немцы при подавлении восстания даже канализационные коллекторы подорвали, закачивая туда горючий газ) — и как я сказал, здесь Сталин не дал панам ни копейки, не то что в иной истории, где мы в 1952 году построили в польской столице Дворец Культуры и Науки (красивая высотка в стиле сталинского ампира, похожая на здание МГУ), который буйные паны после назовут "памятником советской оккупации" и станут спорить, сейчас снести или пока подождать? Ну так отстраивайтесь тогда сами, кто вам доктор — а что теперь лишь Матка Бозка Ченстоховска знает, когда Варшава станет пригодной для жилья, это исключительно ваши проблемы!
Так что Польша теперь весьма бедная аграрно-сырьевая страна. Сами поляки признают что от массовой безработицы и нищеты их спасает малолюдство после войны. Но всё равно, многие едут на заработки в Чехию (несмотря на холодные отношения польских верхов с Прагой), в ГДР (где, после того как в пятьдесят первом вытолкали обратно в Турцию, Египет и прочие ближневосточные палестины большую часть турецко-арабских "остарбайтеров", ощущается нехватка неквалифицированной рабочей силы), Италию (где с ними конкурируют выходцы с юга, но многие северные итальянцы так не любят "мафиози" что предпочитают нанимать поляков), в Финляндию (где тоже требуются работники на заводах и фермах, не отличающиеся высоким профессионализмом). Финики, похоже, как и в той истории, извлекли урок из последних двух войн с СССР, закончившихся для них урезанием территории (еще более серьёзным чем в тот раз) и решили что торговать лучше чем воевать. Сказалось и то что Сталин на этот раз настоял на выдаче финских фашистов и военных преступников, подавляющее большинство которых решили этого не ждать и сдёрнули в Швецию. Когда там проходили наши, кто то с перепугу самоубился, кто то попался, кого-то выдали шведы, остальные частью затихарились батраками на дальних фермах и хуторах, но в основном бежали к немцам, в южную Норвегию и Данию. После войны большинство убежало ещё дальше.
Впрочем, чёрт с ними. Главное, после этого драпа в Финляндии резко сократилось количество антисоветского элемента. Правительство Юхо Паасикиви и сменившего его в 1951, после избрания президентом вместо ушедшего в отставку Маннергейма, Урхо Кекконена, в которое входят и коммунисты (не то чтобы без них было нельзя, но "горячие парни" решили что Сталину это будет приятно), усиленно экспортирует в СССР, ГДР и другие страны советского блока, как и на Запад, сыры и другую молочку, джемы и прочее в том же духе, мебель, карандаши, спички и иные дары финского леса, бумагу и все продукты из нее (даже суда строят для нас, пока еще не суперлайнеры, но мелочь тоже полезна). И поляки там нужны на роль подай-принеси-убери — но по сравнению с жизнью в Польше, и это хороший заработок. Краковская власть "заробитчанам" не мешает, наоборот, поощряет выезд, всё меньше ртов в стране. В целом, с экономикой в Польше так себе (мягко говоря), зато в политике у них есть некоторые успехи. Наличествует двухпартийная система (как в Англии и Америке!...ну, почти). Хотя, понять кто тут тори и лейбористы (или демократы и республиканцы) не так просто.
С одной стороны ПОРП (Польская Объёдинённая Рабочая Партия, созданная после объединения людовцев, польских комунистов, под руководством Болеслава Берута и Владислава Гомулки, и части Армии Крайовой, перешедшей на сторону СССР со своими лидерами Антонием Хрусцелем и Яном Мазуркевичем, программа у них странная смесь социализма с умеренным национализмом), вместе с Партией Труда (люди Ватикана) и ещё несколькими католическими организациями помельче входящая в Фронт Демократии Людовой (Народный Демократический Фронт). С другой — Уния Працы (Союз Труда),во главе с социалистом Эдвардом Осубка-Моравским, включаюшая Социалистическую Партию (PPS — в этой истории ближе к марксизму чем ПОРП), в союзе с Крестьянской Партией и Демократической Партией (партия местных светских интеллигентов близких к социал-демократии), а также организациями национальных и религиозных меньшинств. В Польше этот альянс наполовину в шутку, наполовину всерьёз, называют "союзом рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции". Большой разницы между ними нет. Разве что ПОРП и её католические союзники особо упирают на национальную идею и религиозную традицию, а социалисты и компания больше интересуются улучшением жизни рабочих, служащих и других наёмных работников а также крестьян, тяготея к светскому государству и выступая против чрезмерного влияния церкви. Те и другие обвиняют друг друга в неспособности быстро поднять экономику, навести порядок в южных воеводствах, (где, как я уже сказал, все еще тянется война с остатками бандеровщины и АК непримиримой, которые еще и друг с другом воюют даже с большим ожесточением, чем с властью, ну прямо Африка какая-то, а не цеевропа), и в неумении наладить "правильные отношения" с Москвой, отчего Польша и не получила "то что ей положено", поимев взамен обидные щелчки по самолюбию от немцев и чехов.
На первых послевоенных выборах в 1944, победили ПОРП с ФДЛ, премьером стал Хрусцель, в 1949 их сменила в правительстве Уния Працы с Осубка-Моравским в премьерском кресле, в 1954 ПОРП с союзниками вернулась к власти, правительство возглавил Гомулка. При этом как то так случилось что пока в правительстве были одни, должность главы государства занимали их оппоненты (сначала социалист Циранкевич, затем Берут из ПОРП). А так, радикальных коммунистических преобразований в Польше не замечено. Национализировали собственность немцев и их пособников (что уцелело после немецкой оккупации), а также тех, кто после войны был осуждён за терроризм и бандитизм. Как и в других странах, СССР взял под контроль через Московско-Польский банк местные финансы (было бы что брать!). Поделили панскую землю между крестьянами, но коллективизация (добровольная) идёт туго (государство просто не имеет средств чтобы предложить земледельцам какие-то реальные плюшки). Чуть ли не самой выгодной работой в Польше считается обслуживание советских военных баз, находящихся в основном в автономиях и на путях ведущих в ГДР. В окрестностях этих баз, за призывы к уходу "русских оккупантов" местные бьют призывателям морду ("Ты, что ли, горлопан, мою семью кормить будешь?!"). Вообще, в этой истории поголовье русофобов и антисоветчиков в Польше сильно сократилось — и немцы постарались, пустив под нож наиболее враждебные категории (шляхту, интеллигенцию, духовенство) и наши тоже неплохо проредили враждебную часть АКовцев к востоку от Вислы. После войны добавила местная власть, выкуривая врагов из леса с помощью крестьян. А на освободившиеся места пришли выходцы из низов получившие образование (в том числе в СССР), настроенные совсем иначе.
