— Меня не будет пару часов, вряд ли дольше. Побудь здесь, хорошо?
Если у Ульяны и появилась мысль спросить, для чего ей оставаться в доме их родителей, то его осторожный взгляд в сторону высокой худой фигуры, замершей возле окна, заставил прикусить язык и молча кивнуть.
— Спасибо, — мимолетно погладив её по виску, Андрей быстро вышел из комнаты. Судя по тому, что ни у кого его отбытие вопросов не вызвало, именно об этом они и говорили.
Даже как-то неудобно — сидит тут с отрешенным видом и смотрит на красно-золотые искры, появляющиеся при малейшем движении вуалеподобного хвоста... И что она тут не нужна, тоже понимала и ощущала, но отказать в просьбе не смогла.
Дорога... Дорога была трудной. Не потому что на трассе оказалось много машин или ещё по какой-то причине. Просто говорить ничего не хотелось, а молчание только сильнее давило, заставляя доводить саму себя почти до паники. И Андрей, который гнал машину все быстрее, заставляя девушку молча сжимать пальцы в замок, а потом, словно опомнившись, переставал жать на педаль газа, замедляясь до допустимой скорости.
Теперь ни заборы, ни кафешки, ни бабки Улю уже совсем не волновали. Даже глядя на них, в голове прокручивала всевозможные сценарии.
Ведь до последнего оставалась все более призрачная надежда, что все это какое-то недоразумение, и Игорь обязательно найдется сам. Придет с повинной и рассказом, что потерял счет времени, телефон, память... Да хоть зеленые человечки похитили! Но хотелось верить, что все это не так серьезно и страшно...
Это хорошо, что выдвинули требования. Очень хорошо, значит, Игорь жив. Или был жив ещё сегодня днем — на тех нескольких секундах видеосъемки, которую приложили к электронному письму, ясно просматривался телевизор за спиной говорящего парня. Там как раз шли сегодняшние двенадцатичасовые новости. Хотя сумма, которую затребовали, у девушки в голове не укладывалась, но судя по реакции его семьи, деньги были вполне подъемные. Три дня на подготовку, подробности — кто, куда и когда сбросят позже. Вполне тривиальное в таких случаях предложение не усугублять положение обращением в полицию. Андрей тут же отреагировал на это короткой и емкой, но тихой фразой по поводу вышеупомянутой организации. Потому что в расторопности и стремлении помочь уже убедился. А тихо, поскольку не привык ругаться при матери.
Хотя как раз Ольге Николаевне, похоже, было все равно — она смотрела на экран, почти выкручивая свои пальцы, и молчала. Уж лучше бы плакала, потому что такая тишина была гораздо страшнее...
В голову лезли мысли о статистике жертв похищений, которых так и не отпустили после получения выкупа. Даже понимая, что только пугает себя ещё больше, Уля не могла заставить себя не думать об этом.
На той записи Игорь был вполне здоровым, только каким-то заторможенным.
— Со мной все в порядке, меня не бьют и не унижают.
Одиннадцать слов, которые он произнес, серьезно глядя в объектив камеры. Ни лишних движений, ни извечной улыбки, от которой он сразу становился похожим на проказливого мальчишку. Только темная прядь челки, свесившаяся на лоб, подчеркнула белизну его кожи...
Уля с не меньшим, чем у остальных, вниманием смотрела на фон, пытаясь углядеть любые мелочи, которые могли бы подсказать, где он находится. Выгоревшие бежевые обои в более темных подпалинах абстрактного рисунка, угол какой-то мебели, скорее всего, письменного стола под левым локтем. Тумбочка с телевизором за спиной. Настолько невыразительно и обычно, что никаких зацепок не дает.
Ольга Николаевна, бросив задумчивый взгляд на Ульяну и получив ответный едва заметный кивок, пошла вслед за Андреем. Наверное, матери есть, что сказать старшему сыну. А вот Уля не могла придумать, как нарушить эту тишину. И ведь нужно, сколько можно сидеть в темноте, разбавленной только светом торшера, чей абажур напоминал роскошный наряд кокетки восемнадцатого века? Даже странно было встретить здесь этот предмет — шелк, оборочки, бантики... После уютной строгости кабинета девушка никак не могла привыкнуть к мягкой женственной гостиной. Наверное, если рабочее место обставлял сам Иван Петрович, то здесь декоратором поработала его супруга...
— Если тебе нужно идти, я могу вызвать такси.
Длинная фигура на фоне подсвеченного висящим на улице фонарем окна так и не шевельнулась. И это тоже пугало. Человек постоянно двигается, совершая какие-то незаметные и бестолковые жесты, а он стоял совершенно прямо, словно к спине привязали палку.
Предложение могло бы обидеть, если бы Уля не понимала, что это дань вежливости, не более того. И оставлять его сейчас одного точно не станет. Да, Иван Петрович ей никоим образом не родственник, да и просто хорошим знакомым его тоже не назовешь, но он ей нравился.
— Выгоняете? — кресло едва слышно скрипнуло, когда девушка повернулась, заставив своим движением золотую рыбку быстро удалиться под сень какой-то лопушистой водоросли.
— Господь с тобой... Просто не хочу, чтобы ты тут сидела только потому, что Андрей попросил, — он, наконец, повернулся, разрушив впечатление говорящей статуи.
— Я здесь не только поэтому.
— Знаю. И спасибо за это, — Иван Петрович медленно прошел к соседнему креслу, отделенному от Ульяниного изящным столиком с витыми ножками. К такому и притронуться страшно, а уж о том, чтобы на него что-то положить, и речи не шло... — Ты веришь, что все закончится хорошо?
Девушка не стала спешить отвечать, прислушавшись к себе. Да, страшно, причем, до такой степени, что хочется просто опустить руки и расплакаться, но ощущения, что непоправимое уже случилось, не было.
— Да.
— Поэтому мне и нравиться с тобой говорить. Ты не умеешь врать, и сама про это знаешь, вот и приходится обходиться правдой, — он едва заметно улыбнулся, усаживаясь на покрытое какой-то приятной на ощупь полосатой тканью сиденье. Свет теперь падал справа, оставляя левую сторону лица в тени. Странно, но именно сейчас в чертах мужчины было больше сходства с младшим сыном, чем со старшим. — И ты меня не теребишь, постоянно спрашивая о здоровье.
— Вы взрослый умный человек, и знаете, когда нужно обратиться за помощью. Тем более, что медик в доме, — Уля дернула плечом, заставив съехать с плеча кофту. Вообще-то тут было достаточно тепло, но все происходящее заставило забыть обо всех внешних неудобствах. И что спина уже покрылась испариной, заметила только сейчас. — Можно я немного разденусь?
— Конечно. Может, хочешь есть?
Уля хотела ответить отказом, потому что голод не ощущала совершенно, но потом передумала. Сообщение пришло несколько часов назад, и вряд ли у кого-то в этом доме после него прорезался аппетит...
— Только, если вы составите мне компанию.
— Это Андрей попросил, чтобы ты меня уговорила?
— Нет, это моя инициатива, — отпираться она не стала, а то и так непонятно, зачем ставила это условие...
— Тогда пойдем, — Иван Петрович встал, на секунду с силой опершись ладонями о край стола, но бросаться его поддерживать Ульяна не спешила — не тот характер, чтобы смиренно принять помощь от женщины. А то и собственный папа не такой же. Мужики, они вообще народ загадочный. — А Андрею не давай садиться себе на шею, а то он сразу начинает свою волю диктовать.
— Мы не настолько хорошо знакомы и плотно общаемся, чтобы кто-то садился другому на шею, — Уля осторожно положила ладонь на подставленный локоть.
— Да это я так, для общего развития, — продолжать эту тему он не стал, направившись в находящуюся рядом столовую.
Там было темно, только откуда-то из коридора доносился негромкий разговор. Одной из собеседниц была Ольга Николаевна, а вот кто вторая — Ульяна определить не смогла.
— Может, давайте на кухню? — правил этого дома девушка не знала, да и не особо стремилась к этому, но лезть в разговор хозяйки, отвлекая её, все же не хотелось.
— Ну, давай туда. Все равно не люблю эту комнату, на кухне как-то вкуснее, — несмотря на кажущуюся почти веселость, было заметно, что все совсем не так радужно.
И роль радушного хозяина давалась Ивану Петровичу с большим трудом, но Уля благоразумно не указывала на это и старательно подыгрывала. Хотя зачем это делает, сама не особо понимала, разве что из чисто человеческого желания поддержать. Как говорится, вреда от неё нет, но и толку — тоже. Зато есть возможность отвлечься, побыть среди тех, кто уже в курсе. Если вернется сейчас к девочкам, придется все пересказывать, отвечать на вопросы, слушать охи и ахи. Понятно, что Светка с Лизой тоже переживают, Игорь и их друг, но моральных сил проходить через это ещё раз у Ульяны пока не было. Конечно, через пару часов, когда Андрей вернется, она уедет в общежитие, но пока есть возможность немного это отсрочить, стоит ею воспользоваться.
— Устаивайся, — мужчина мягко подтолкнул её к высокому стулу возле круглого стола. Как и почти вся кухня, он был белым, накрытым зеленой скатертью. Никаких тебе кистей и прочих элементов ретро, если в остальном доме был какой-то легкий (или не очень) флер старины, то тут только функциональность и эргономичность. Даже поначалу показалось, что они попали в какое-то другое место, настолько был велик контраст.
— Зачем вам тогда столовая? Тут очень уютно, — Уля тронула сложенную вчетверо салфетку оттенка свежей мяты.
— У нас много родни, а я не люблю собираться в кабаках, — Иван Петрович включил электрический чайник. — Что хочешь?
— Если честно, то ничего, но и мне, и вам нужно поесть, — девушка резко встала, когда на пороге кухни появилась Ольга Николаевна.
— Я вас немного потеряла, — несмотря на гораздо лучшее владение собой, чем у мужа, и её улыбка была ненатуральной. Только прикрывала она не недовольство или неприязнь, а растерянность и непонимание того, что вообще происходят. Как и тонкие пальцы с двумя перстнями на каждой руке, теребящие пояс накинутого поверх платья кардигана. И каждое движение, вроде, и неторопливое, но какое-то рваное, словно она сдерживает себя или же, наоборот, заставляет, только силы заканчиваются раньше, чем было задумано.
— Уля пытается заставить меня поесть, — Иван Петрович негромко звякнул чашками, возясь с заварочным чайником. — Присаживайся, Оль. А ты чего вскочила? — это уже Ульяне, которая так и осталась стоять, разве что зачем-то завела руки за спину. Но что-то, похожее на благодарность, во взгляде женщины рассмотрела. А может, и ошиблась, в неярком свете вообще просто ошибиться.
— Присаживайся, — хозяйка кивнула все на тот же стул, который уже успела немного обжить Ульяна. Той ничего не осталось, кроме как последовать приглашению.
Разговор не клеился, причем, совершенно. Пара слов о чае, комплимент домработнице по поводу пирога с персиками.
Снова неловкая тишина, от которой Уле очень хотелось поерзать, но она сдерживала себя силой воли. Но терпение заканчивалось, а желание сбежать отсюда возрастало в геометрической прогрессии от каждой прошедшей минуты.
— Уже поздно, мне, наверное, пора, — с трудом высидев положенное этикетом время, она отложила вилку и поднялась. На тарелке так и остался почти целый кусок пирога, которой девушка, скорее, расковыряла, чем съела.
— Ты же хотела дождаться Андрея, — Иван Петрович тоже перестал делать вид, что ест, но хоть немного проглотил, уже хорошо.
— Он может задержаться, и я...
— Андрей может не появиться до утра, — Ольга Николаевна к еде вообще не притронулась, но чай выпила. — Я приготовила для тебя комнату Игоря.
Предложение было, что и сказать, необычное. Особенно со стороны его матери, у которой сложились определенные выводы о девушке сына. И скрывать она их не собиралась, так что нынешнее радушие Улю сильно насторожило.
— Там уже темно, так что или ждешь Андрея, чтобы он отвез, или останешься здесь, кто же тебя одну отпустит на такси, — давая понять, что разговор закончен, Иван Петрович поднялся.
— Вы пока решайте, мне нужно отойти, — что-то прошептав мужу, Ольга Николаевна удалилась все той же немного неровной походкой, оставив их наедине.
— Знаете, я, правда, ценю вашу заботу, но мне завтра рано на лекцию...
— Я подмешал Оле в чай снотворное, она уснет где-то через полчаса.
Уля осеклась, забыв, что только что хотела сказать.
— Зачем?
— Она не сможет заснуть, будет всю ночь переживать и только доведет себя до высокого давления, — не обращая внимания на тот факт, то ему по статусу вряд ли положено убирать со стола и мыть посуду, Иван Петрович поставил чашки в раковину. — Медсестру я тоже уже отправил спать.
— Тоже со снотворным?
Неужели так проникся духом старины, что решил перенять замашки Борджиа?
— Нет, без снотворного, — теперь он не только улыбнулся, но и усмехнулся. Если учесть, то ещё час назад только молчал и не отводил глаз от окна, уже большой прогресс. — Ты умеешь играть в шахматы?
— Да. А с чего вы взяли, что я останусь? — Уля тоже потянулась к трудящемуся и, взяв полотенце, висящее на специальной подставке, начала вытирать тонкий фарфор.
— Тебе совесть не позволит бросить одного старого больного человека, — Иван Петрович даже подмигнул ей, а потом сразу стал серьезнее. — Я тебя прошу остаться. Утром Андрей отвезет, куда скажешь.
О том, что ему очень не хочется быть в такие минуты одному, мужчина не сказал, но догадаться было не так трудно. И хотя это было грубым манипулированием, Уля знала, что он прав — не сможет уехать, зная, что, случись что, помочь ему будет некому.
— Тогда зачем вы отправили спать медсестру?
— Она только доведет меня до приступа, если будет каждые пять минут измерять давление и считать пульс.
Вымытая и вытертая посуда уже заняла свои места на полках, поэтому заняться тут было больше нечем.
— Только с одним условием, — прикинув, во сколько придется проснуться, чтобы успеть доехать к себе, переодеться и в девять часов уже сидеть в аудитории, она про себя тяжело вздохнула. Ладно, в выходные отоспится. Хотя, если учесть, что выкуп отдавать в воскресенье, вряд ли получится...
— Каким?
— Я не буду вас теребить и спрашивать, но если почувствуете себя плохо, сразу скажете. И в шахматы я играю не очень хорошо...
— Вот как раз и научу, — он выключил верхний свет, разом погрузив комнату в темноту, и поманил за собой. — Иди в гостиную, я сейчас схожу к Оле, потом присоединюсь к тебе.
Все-таки это так странно, остаться одной в чужом доме. Даже зная, что где-то через несколько стен есть люди, это пугающе и непривычно.
Разве что рыбка, уже почти старая знакомая, все так же медленно, красуясь, проплыла вдоль стеклянной стенки и послала воздушный поцелуй. Ну, или просто попросила есть, у них это очень похоже.
Уля медленно прошлась по комнате, стараясь ничего не трогать. Хотя очень хотелось, особенно погладить кончиками пальцев корешки книг, стоящих на полках шкафа. Девушка подошла поближе, чтобы прочесть авторов. В основном, классики, но есть и несколько неожиданностей, вроде Бредберри... О, а кто тут любитель "Декамерона"? Все тома были явно старыми, но в очень хорошем состоянии. Отношение к Ольге Николаевне чуть-чуть, наверное, на десятую долю градуса, потеплело.
