Я вдохнула свежий океанский бриз всей грудью, закрыла глаза. Итак, что мы имеем? Имеем мы весьма и весьма запоминающийся очередной поцелуй с Каллахеном, который едва не закончился весьма плачевно для нас обоих. Я даже представить боюсь, как нас перекосило бы после.
Хотя, наверняка, это бы мне запомнилось. Этот клубок мышц, волны кипучей энергии; крепкий, сильный, грубый...
— Уфф! — я мгновенно открыла глаза. Разыгравшееся воображение нарисовало мне такую картинку в голове, что сердце ускорило свой ритм раза в два. Думаю, бесполезно врать самой себе. Да, произошедшее меня настолько потрясло и выбило из привычной колеи, что я сама себя не узнаю. От одних мыслей ладони испариной покрываются, что уж говорить о сердцебиении и судорогах в животе. Чертов упырь!
Если рассуждать здраво, по всем параметрам выходит, что Блондин из меня уже веревки вьет и насвистывает. И так успешно, что я лишь глупо улыбаюсь и практически равнодушно раздвигаю ноги. И ведь один раз я смогла сдержаться, а сегодня — почему-то нет. Как он так умудрился из меня мальтийскую болонку сделать?
Бесит!
Я прокручивала в голове все события вечера до и после, пытаясь соображать трезво.
Сердце стукнулось о ребра — и ухнуло куда-то вниз. На голову словно ведро воды вылили — в голове кошмарным видением стояли огромные удивленные глаза Каллахена.
Потому что я сама его поцеловала. И виноват во всем не он, а я.
И этот миндальный запах.
Почему от Мики пахнет миндалем?
Тем самым, который мне несколько ночей подряд снился...
И если это действительно запах Каллахена, почему я его только сейчас почувствовала? И как я его ночью смогла так запомнить? От одеяла? Из-за расстояния?
Но факт остается фактом. Миндаль и Мика. И что мне с этим делать?
Что мне делать с тем, что у меня голова кругом идет от одного этого аромата?
Я вздохнула. Вот теперь я опять хотела оказаться рядом с Блондином и задать все эти вопросы в лоб. Что нам делать? Как мне реагировать на произошедшее?
Идти и извиняться прямо сейчас мне дурацкая упрямая гордость не позволяла. Делать каменную морду — тоже, ведь виновата изначально я. Видимо, мне так хотелось увидеться с Лисенком, что тело автоматически среагировало на внешний раздражитель в лице вполне подходящего под эту роль парня. Жаль только, что мне подвернулся именно Мика... Или я опять себя оправдываю? Придумываю сотню причин, только чтобы не быть виноватой. Как страус, засовываю голову в песок, прячась от реальности? Придумываю все, что угодно, только чтобы не думать о том, что... Мика может мне нравиться?
Ааа, черт побери этот мир!
Я схватилась за голову. Что за беспредел творится в моих мозгах? Теперь я запуталась еще больше. Мне было намного проще полчаса назад, когда я злилась на него. Теперь я злюсь сама на себя — и кому от этого легче?
Я вернулась в спальню, повалилась на кровать и закрыла глаза.
Так, ладно. Предположим, он мне действительно нравится. А смысл? Сами понимаете, что от подобных эмоций толку ноль. Да и не хочу я оказаться в черном списке, как та же Сьюз и еще десятки девушек.
Мы слишком много друг другу позволяем. Я слишком много ему позволяю.
Впредь такого не повторится.
Так будет легче в первую очередь мне, и плевать я хотела на мнение Блондина. Теперь я начала осознавать, что гамлетовский выбор уже маячит у меня перед носом и машет ручкой. И в данной ситуации мне проще оборвать все связи и отмучаться один раз, чем продлевать агонию еще целый год.
Я должна поговорить об этом с Микой.
Пока сама не пожалела о собственной мягкотелости.
Что с капитаном? Он остался в доме или с таким же успехом мог скакнуть в такси и уехать остужать голову?
Божечки, главное чтобы и он не наделал ничего...
Ух.
А фидбэк все никак не хотел оставить меня в покое. Я и так дышала через раз, чтобы успокоиться, но воспоминания накатывали с новой силой. Не хотелось забывать ощущения горячего тела под пальцами, и уж тем более — вкуса бергамотовых губ. Дыхание на шее — бесподобное ощущение, которое чувствуется каждой клеточкой. Я непроизвольно потерла шею. Как мне забыть все это?
Да никак.
Отрезать руки и выколоть глаза — больше мне ничего не остается.
Кто теперь меня пожалеет? Мысли уносили меня из одной дали в другую. Спустя час я уже хотела спустится вниз и просить у Мики прощения, а через полчаса — наоборот, броситься в аэропорт. Мне хотелось убить себя, потом Блондина, потом даже Аарона с Джес. В голове была такая каша, что я уже сама не понимала, чего мне хочется. Одно я уяснила точно: поцелуй спровоцировала я. И мне за него расплачиваться.
Только почему я так распсиховалась?
И почему так отреагировал Мика? Сомневаюсь, что он так среагировал на мои грязные ругательства, хотя и звучали они оскорбительно. В университете я его и не такими словами поливала... Тогда отчего Каллахен так взбесился? Не замечала за ним подобной порывистости. Это я могу орать и швыряться тарелками, но явно не он.
Я прошлась по комнате несколько раз, взялась за ручку раскрытой двери, отпустила ее, передумав, снова нервно навернула пару кругов от кровати к столу, но потом вздохнула, ногой захлопнула дверь и полезла под одеяло.
Сейчас я все равно слишком взъерошенная, чтобы разговаривать. Я убью его, точно говорю, это все из соображений безопасности.
Утро наступило быстро, хотя половину ночи я крутилась, ожидая возвращения Блондина, но его так и не было. Я подскочила очень рано даже для самой себя, быстро вывернулась из одеяла и даже проверила телефон — Ник на связь так и не вышел, никаких других звонков и сообщений тоже не было.
Пора снова либо мириться, либо...
Ох.
Я спустилась вниз, обошла весь этаж — тишина.
Старшие, вероятней всего, еще спали, я оглядела кухню и вздохнула в миллионный раз. Моя кружка из-под кофе и вчерашний чайный набор так и остались сиротливо лежать на веранде, и я вышла, чтобы отнести их в мойку — и тут сбоку в меня ударила струя ледяной воды. Через секунду меня можно было выжимать.
Каллахен, отбросив в сторону шланг, мрачно улыбался мне от гаража.
— Бодрое мстительное утро.
— Ты совсем из ума выжил? — рявкнула я возмущенно, гордо выпрямившись и сложив руки на груди. Видок у меня был еще тот, не спорю. Мокрая курица! — Что на тебя нашло, кусок маразма?
Мика молча наклонился за шлангом.
Я взвизгнула ну совсем уж несолидно, припустила мимо бассейна по дорожке к гаражу. Пришлось идти в обход — Джес бы убила меня за беготню по цветочным клумбам и кустам. Вокруг радостно журчала ледяная вода. Напор был таким сильным, что брызги спиной ощущались. У гаража беготня закончилась — теперь нас разделял только он сам, собственно. Я жалась к задней стене, Мика поливал цветы с внешней стороны.
— Так не честно! — заскулила я возмущенно. Мокрые волосы неприятно липли к лицу, да и одежда не очень-то комфортно сидела. Хорошо еще, уже душно и жарко — не простужусь. Надеюсь.
— А когда я играл честно? — отозвался Блондин. Судя по голосу, он откровенно веселился. Вот уж чего не ожидала от сегодняшнего утра, так это ледяной душ и подозрительно довольного Мику. Не к добру это, явно не к добру. Чем он занимался всю ночь?
— Ты специально меня тут поджидал? — в лоб спросила я, выглядывая из-за гаража. Спрятаться до того, как ледяная струя долетела до моего укрытия, я все-таки успела. От гордости не умру, знаю.
— Вот еще. Я машину мыл, а ты отличная мишень. Поможешь мне?
— Уверен?
Такого поворота я точно не ожидала. Почему мы общаемся, как будто ничего не произошло?
— Обливать больше не будешь?
— Обещаю.
Я услышала, как зашуршал шланг по газону, и с опаской выглянула из-за гаража. Зря, кстати. От прицельной и тонкой струи я не успела увернуться, взвизгнула. Мика захохотал во весь голос, даже шланг выронил. Пока он был временно дезориентирован, мое коварство в три прыжка одолело гараж. Схватив злополучный шланг, я направила его прямо на Каллахена.
Пока мы вместе пытались завладеть шлангом, промокли окончательно. В такую жару это было не сколько противно, сколько освежающе и весьма забавно. На голове у меня творился бардак, учитывая то, что нарощенные волосы — не чета натуральным. В кедах хлюпала вода. С козырька белоснежной бейсболки Блондина капало, как с крыши. Воды под нами натекло столько, что можно было залить половину Африканского континента и напоить всю саванну.
Но мы за последние несколько дней так не веселились, как сейчас. Обливать друг друга водой — детский сад на выезде! Причем у нас — это вечная дошкольная группа.
Пока Мика развешивал футболку по розовому кусту, я пыталась кое-как обсушить волосы полотенцем. Откуда, оно, кстати, взялось, я так и не поняла. Блондин просто сунул мне его в руки после торжественного закручивания вентиля напора и наглядной демонстрации намыленного "Мерседеса". Выбора у меня не было, не возвращаться же назад в дом. Из двух зол Каллахен казался мне наименьшим, так что пришлось торжественно подпереть гараж плечом и наблюдать за его потугами вымыть машину до блеска.
Минут пять мы молчали.
Начинать разговор как ни в чем ни бывало мне не хотелось, а выяснять отношения не хватало духу. Прошло меньше двенадцати часов, и в голове до сих пор такие картинки пляшут, что я нормально на Мику смотреть не могла. Тем более — в одних шортах. Пять минут назад меня это не волновало, когда я поливала его водой и упиралась локтем в живот. Пять минут назад... ох, как давно это было.
Я вздохнула и уставилась в пол. Наверное, опять ошиблась в выборе — наибольшее зло было как раз в трех метрах передо мной. В мокрых шортах и с рельефной спиной. Зло, настоящее зло. Чудовище из ночных кошмаров.
— Думал, ты уже на полпути к аэропорту.
Я подняла глаза от пола. Видимо, Каллахен решился первым. Выходит, не одна я переживаю по поводу беспечной болтовни не в тему. Интересно, что надумал он сам? Если, конечно, думал. Насколько я помню, последними его словами были "С меня достаточно". Сказано ли это было в шутку или всерьез? Если Мика хочет выставить меня за дверь, пусть делает. Я буду только рада.
— Сама удивляюсь, почему еще не в аэропорту, — осторожно подтвердила я, кутаясь в полотенце, накинутое на плечи. Блондин обернулся от машины, с которой смывал пену, удивленно хмыкнул. — Прости меня.
В меня полетела мокрая тряпка, которую я схватила на лету.
— Столько самобичевания из-за одного несчастного поцелуя? — уточнил Мика, уставившись на меня из-под козырька кепки. — Теряешь сноровку. А как же член в штанах и все такое?
— Отстань, а? — огрызнулась я, отвернувшись в сторону. — Что-то ты не слишком об этом думал, когда... — рыкнув, я стукнула по стене пяткой, вздохнула. — Черт...
Я еще слишком остро реагирую на произошедшее. Странно и непривычно так реагировать на простые вещи. На простые действия, заглядывая правде в глаза. Мы только поцеловались, а меня уже корчит как вампира при виде креста.
— Тебе тоже понравилось?
— Я надеюсь, мы забудем об этом? — как можно более сухо осведомилась я, хотя сердце к горлу подскочило. Что-то мне расхотелось обсуждать все это. Если вчера вечером я была полна энтузиазма, то сейчас у меня мурашки по коже бегали. Я совсем не хотела об этом говорить. Ни капельки!
Нет-нет-нет!
— Если ты хочешь, забудем об этом.
Мика так ясно выделил "ты", что я вздрогнула, как от неожиданного резкого звука. Явно хочет сказать, что он как раз и не собирается забывать? Ну уж нет, ты об этом если не забудешь, то вспоминать будешь с ужасом! И будешь напоминать мне при каждом удобном случае. Например — на университетском радио в первый учебный день...
Меня перекосило от этой мысли так, что даже мужчина моей мечты заметил. На мраморно-безмятежном лице на мгновение отразилось замешательство. Всего лишь на несколько секунд. Маска, опять маска. Боже ты мой, прекрати быть таким искусственным! Так и хотелось выкрикнуть это в лицо, громко, порывисто. Но теперь я отлично понимала, что разбивать маску мне ни к чему. Не стоит будить зверя, вдруг он мне не понравится?
Или наоборот...
— Прости? — счел нужным уточнить Блондин, возвращаясь к смыванию мыльной пены с капота. Я отрицательно замотала головой и сделала вид, что пытаюсь просушить полотенцем собственную футболку. Ехидно посмеиваться я не стала, чтобы избежать еще три тысячи уточнений. Буду бить в самое больное место. Буду бить по капитанскому либидо.
Коварная бессердечная я.
— Ты спал вообще? — поинтересовалась я с самым невозмутимым лицом. Я наблюдала, как Мика смывает пену водой из шланга, как меняется рельеф спины при движениях и поворотах корпуса, как натягиваются эти чудовищные шорты на заднице. На самом деле, бесподобное зрелище. Есть в нем что-то завораживающее, глаз не отвести, это как смотреть на огонь.
К его же счастью, Мика даже оборачиваться не стал.
— Не важно, — отозвался он немного резко, продолжая поливать капот водой.
Будь во мне хоть капелька харизматичной сексуальности, я бы подкралась к баскетболисту сзади, провела бы пальцем по линии позвоночника и спросила бы, хрипло прошептав на ухо: "И все-таки, хочешь меня?". Будь я именно такой, Каллахен бы не знал, что со мной делать. Вот честно.
Хотя он и сейчас не знает, что со мной делать.
— У меня кровь стынет в жилах, когда ты так улыбаешься... — вдруг проворчал Мика. Он смотрел на меня в упор уже какое-то время, пока я в красках представляла собственную кошачью походку от бедра. Вот незадача. В реальности, кстати, я бы наверняка споткнулась.
— Так не смотри. Может тебя свозить в центр, чтобы ты подцепил очередную размалеванную красотку с блеском для губ? — мой голос источал ядовитую сладость.
— Теперь до старости припоминать будешь?
— Упаси Господь от такой старости.
Тигр рассерженно рыкнул, но дальше комментировать не стал. Я разочарованно вздохнула, а Мика с самым невозмутимым видом продолжил смывать пену, отвернувшись к машине.
Да что с ним такое?
Движения его стали резкими и торопливыми — хотел поскорее закончить работу? Я так ему наскучила со своими насмешками, что он хочет уже вернуться в дом? А если и нервничает, то это совсем не похоже на обычного высокомерного капитана. Ничего не понимаю. Быть может, Каллахена корчит потому, что я так с ним разговариваю. Вроде как тоже чувствует вину за произошедшее, а тут еще и я рычу — и ему приходится отсиживаться в окопах. Впрочем, я же на него не поэтому выделываюсь.
Блондин выключил воду и принялся вытирать машину насухо. Если он еще и полиролью вооружится, мы тут еще застрянем. С одной стороны, это было хорошо — пока меня не станет атаковать Джес. С другой стороны — с такими перепадами настроения Каллахена у меня взрывался мозг. Нельзя же так с моей неокрепшей детской психикой!
Я вытащила воображаемый пистолет из кобуры, наставила его на Блондина и выдала мрачное "Бах!". Мика посмотрел на меня через плечо, глухо усмехнулся.
— Ты по-прежнему в статусе "мелкая выскочка", — сообщил он насмешливо. — Не сомневайся.
