Literatyria 4

Варечка безропотно приняла из рук Александра Петровича пустую мензурку и только ошарашено открыла шире глазки, когда он спросил:

— А водочки не найдется? Кажется мне сегодня можно сто грамм.

Света не выходила из своей комнатки до самого вечера.

Александр Петрович также демонстративно игнорировал ее отсутствие и только периодически вставлял пистона всем, кто находился в зоне его обнаружения. Так мы и обзавелись неплановой задачей по полной чистке наших пушек. Не знаю, что придумал Командир для Яниса, но теперь тот громко что-то демонстративно перебирал в своей кабине.

Только один раз коса нашла на камень. Когда Александр Петрович зачем-то полез к инструментальному ящику наших механиков, его вежливо послал Макарыч. Так и сказал:

— А не пошел бы ты командир в свою светелку отдыхать. Пора уже, кроватка заждалась!

И только после этого мы поняли, что Командира наконец-то догнал спиртик из мензурки.

Анна Фоминична встретила нас еще на подходе к модулю. Наверное, увидела в окно, что мы ведем ее ненаглядного под руки, и чтобы, случайно, не упал, вышла в коридор. А мы с облегчением вздохнули, видеть Командира в таком состоянии нам еще не приходилось.

Ужин без Александра Петровича был каким-то нерадостным. Очевидно, из-за этого Янис нарушил рекомендацию Командира не разговаривать за столом и попросил рассказать, как случилось, что девочка осталась на аэродроме, в то время как она должна была быть в другом месте. Анна Фоминична, хоть и не обладала талантом рассказчика, но командиром РККА была, поэтому ее доклад соответствовал требованиям к военным рапортам.

Светочка изначально не хотела улететь отсюда, потому, что надеялась принести хоть какую-то пользу своим спасителям. Поэтому, когда ее загрузили в салон Ила, девочка стала искать возможность нечаянно остаться на нашем аэродроме, совсем, как в прочитанной книге. Этот случай ей представил погибший техник. Он открыл десантную дверку с противоположной, необозреваемой стороны фюзеляжа и стал что-то затаскивать внутрь. Вот только что-то сорвалось, и достать изнутри самолета привязанную к веревке торбу он не смог. Попросил помочь девочку. Поскольку оба не хотели раскрывать своих намерений, то и разговаривали шепотом. А остальные, занятые погрузкой и подготовкой к отлету, на них внимания не обращали, потому как думали, что так и должно быть.

Техник помог опуститься на землю Свете, и девочка подала ему упавшую веревку, за которую тот и втянул внутрь самолета свой 'сидор' с заначками. А когда он стал звать девочку обратно, та спряталась за пирамидой ящиков около самолета и обнаружили ее только после нашего взлета. Как Света и подумала, техник не стал выдавать тот факт, что девочка осталась на аэродроме. Она ведь поняла, что он затянул в самолет, что-то запрещенное к провозу и поэтому понадеялась, что тот промолчит. Ну и сама молчала, пока вы не улетели.

— Да, он промолчал, — произнес Янис между глотками чая. — А вот то, что она промолчала, его убило ...

Всхлип в дверях услышали все.

Судя по мгновенному похолоданию в столовой, мы перенеслись, куда-то на южный берег одного из северных морей. Уже вставала на ноги наша несравненная Анна Фоминична. Для защиты достоинства ее подопечной у 'Богини' на кухне был богатый выбор извечного женского оружия, такого как скалки, половники и прочий инвентарь, который висел в пределах доступа. Не отставала и Варенька, которая, правда, выбирала себе инвентарь 'по ручке', то есть не совместимый с нанесением серьезных телесных повреждений. Видимо она понимала, что залечивать, потом все равно ей же и предстоит и старалась слегка облегчить себе труд.

К счастью 'прилетел вдруг волшебник...'. И пусть Александр Петрович не летал на 'голубом вертолете', но волшебником был, несомненно. Во-первых, как-то слегка потеплело в помещении. Это было как минимум владение магией огненной стихии. А во-вторых, на нас высыпали целый мешок различных фокусов. Тех, что в народе называют стыдливо 'люлями'.

Как и полагалось 'Гудвину великому и ужасному', люли огребли все, кто не успел убежать, или как минимум спрятаться. И первым под этот фокус почему-то попал я. Причем с учетом того, что из 'юного падавана' я был вновь разжалован до 'моего юного друга', то мое прегрешение было очень непростительным. И, правда, я ведь не смог своевременно сформулировать теорию, опровергающую столь логическое построение нашего 'гения математического анализа'.

Если вы не поняли, то гением обозвали Яниса. Но поскольку тот принял новое назначение без лишних слов, в отличие от меня, то следующий фокус достался уже нашим поварихам. Они не успели припрятать кухонные принадлежности, которые держали в руках и Командир посвятил целых пять минут изучению различных приспособлений и кухонной утвари.

Тут уже не поздоровилось нашему прапорщику. Не помогли и оправдания Сергея в том, что на сковородки нанесен слой новомодного антипригарного, противобликового, противо... покрытия, которое даже слегка поцарапать нельзя. Что топорик для рубки мяса имеет еще фабричную заточку. Что массивный алюминиевый половник только достали из горячей кастрюли и естественно им можно обжечься и к тому же там прилип кусочек капусты из борща и...

Тут наш 'Фокусник' обратил внимание на ручки, держащие это оружие, и снова понеслись по кругу обвинения. Пока очередь не дошла до меня, я потихонечку, задним ходом отступал к дверям кухни и, не заметив преграды, оступился, наступив на ногу нашей 'жертвы'. Да, Александр Петрович был отменным фокусником. Светочка стояла с открытым ртом, наблюдая картину экзекуции, и кроме этого ничего не замечала. Не заметила она даже того, что я споткнулся об нее, вот какую силу 'люли' животворящие имеют.

Вот только еще в начале моей ретирады, не понравилось мне то, что Командир демонстративно-внимательно разглядывал ручки своей Аннушки. Видимо надо было поискать в интернете что-то подходящее случаю.

Ехидно хихикнув, моя память поделилась названиями 'Ондулин' и 'Орифлейм' и демонстративно стала ожидать результата своей вредности. Пришлось брать ноги в руки и заодно захватить с собой Светочку. Нашего секретного делопроизводителя, назначенного оператором Гугл-поисков. И искать в чем подвох.

Результаты поисков сразу оказались засекречены.

Нет, сначала мы, естественно, нашли 'Ондулин' и я долго разглядывал красочный рисунок симпатичного подворья в ярких цветах, пока не понял, что это шутка памяти. А вот потом! ...

Прекрасные лица женщин на рекламе орифлейма манили. И даже Светочка после такой демонстрации показалась милой девочкой. Ровно до того момента, когда она начала психовать и шипеть на мой интерес к картинкам.

Дура!

Могла бы и не жаловаться. Александр Петрович выгнал меня из нашего компьютерного зала, хотя и показал за спиной одобрительно палец. А потом и руку пожал в курилке. Наверное, Анна Фоминична тоже оценила каталог.

☻☻☻

В ночь с 7 на 8 августа наши самолеты бомбили Берлин. И естественно мы не могли не принять участие в таком знаковом мероприятии.

27 июля 1941 года 1-му минно-торпедному авиационному полку 8-й авиабригады ВВС Балтийского флота под командованием полковника Преображенского Е. Н. был отдан личный приказ Сталина: произвести бомбовый удар по Берлину и его военно-промышленным объектам. Командование операцией было поручено Жаворонкову С. Ф., ответственным за исход назначен Кузнецов Н. Г.

Для нанесения удара планировалось использовать дальние бомбардировщики ДБ-3, ДБ-ЗФ (Ил-4), а также новые ТБ-7 и Ер-2 ВВС и ВВС ВМФ, которые с учётом предельного радиуса действия могли достать до Берлина и вернуться обратно. Учитывая дальность полёта (около 900 км в одну сторону, 1765 км в обе стороны, из них над морем 1400 км) и мощную ПВО противника, успех операции был возможен лишь при выполнении нескольких условий: полёт необходимо было осуществлять на большой высоте, возвращаться назад по прямому курсу и иметь на борту лишь одну 500-кг бомбу или две бомбы по 250 кг.

28 июля генерал Жаворонков прилетел в посёлок Беззаботное под Ленинградом, где базировался 1-й минно-торпедный авиационный полк Балтийского флота. Операция готовилась в режиме повышенной секретности, в курс дела были поставлены лишь командующий Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц В. Ф. и командующий ВВС Балтийского флота генерал-майор авиации Самохин М. И. Для нанесения удара по Берлину были отобраны 15 экипажей полка. Командиром особой ударной группы назначили командира полка полковника Преображенского Е. Н., флаг-штурманом — капитана Хохлова П. И.

2 августа из Кронштадта в условиях повышенной секретности и под сильной охраной вышел морской караван, состоящий из тральщиков и самоходных барж с запасом бомб и авиационного топлива, стальных пластин для удлинения взлётно-посадочной полосы, двумя тракторами, бульдозером, трамбовочным асфальтовым катком, камбузным хозяйством и койками для лётного и технического состава особой ударной группы. Пройдя через заминированный Финский залив и зайдя в уже осаждённый немцами Таллин, утром 3 августа караван подошёл к причалам острова Эзель и выгрузил груз.

В ночь на 3 августа с аэродрома Кагул был осуществлён пробный полёт — несколько экипажей, имея запас горючего до Берлина и полный боекомплект, слетали на разведку погоды и сбросили бомбы на Свинемюнде.

4 августа особая ударная группа перелетела на расположенный на острове аэродром Кагул. С 4 по 7 августа производилась подготовка к полёту, бытовое устройство лётного и техсостава, удлинение взлётно-посадочной полосы.

В ночь на 6 августа, 5 экипажей отправились в разведывательный полёт на Берлин. Было установлено: зенитная оборона расположена кольцом вокруг города в радиусе 100 км и имеет много прожекторов, способных действовать на расстоянии до 6000 м. Вечером 6 августа экипажи первой группы бомбардировщиков получили боевую задачу.

В 21:00 7 августа с аэродрома Кагул на острове Эзель поднялась особая ударная группа из 15 бомбардировщиков ДБ-3 ВВС Балтийского флота под командованием командира полка полковника Преображенского Е. Н., загруженных бомбами ФАБ-100 и листовками. Звеньями командовали капитаны Гречишников В. А. и Ефремов А. Я., штурманом летел Хохлов П. И. Полёт проходил над морем на высоте 7000 м по маршруту: остров Эзель (Сааремаа) — Свинемюнде — Штеттин — Берлин). Температура за бортом достигала −35 — −40 C, из-за чего стёкла кабин самолётов и очки шлемофонов обмерзали. Кроме того, лётчикам пришлось все эти часы работать в кислородных масках. Для соблюдения секретности на всём протяжении полёта выход в радиоэфир был категорически запрещён.

Через три часа полёта вышли к северной границе Германии. При полёте над её территорией самолёты неоднократно были обнаружены с немецких наблюдательных постов, но, принимая их за свои, немецкая ПВО огня не открывала. Над Штеттином немцы, посчитав, что это с задания возвращаются заблудившиеся самолёты люфтваффе, с помощью прожекторов предложили экипажам советских самолётов сесть на ближайший аэродром.

В 1:30 8 августа пять самолётов осуществили сброс бомб на хорошо освещённый Берлин, остальные отбомбились по берлинскому предместью и Штеттину. Немцы настолько расслабились после того как мы прекратили свои авианалёты, что включили светомаскировку только через 40 секунд после того, как первые бомбы упали на город. Проконтролировать результаты налёта лётчикам не позволила немецкая ПВО, активность которой стала так велика, что заставила радиста Василия Кротенко прервать режим радиомолчания и сообщить о выполнении задания в радиоэфире: 'Моё место — Берлин! Задачу выполнили. Возвращаемся на базу!'. В 4 утра 8 августа, после 7-часового полёта, экипажи без потерь вернулись на аэродром.

Следующий полёт был запланирован на 10 августа. Было принято решение привлечь к участию в вылетах ВВС РККА под командованием Жигарева П.Ф. Полёт планировалось осуществить силами 81-й бомбардировочной авиадивизии с аэродрома города Пушкина на более современных самолётах ТБ-7 (412 полк, переименованный в 432 ТБАП) и Ер-2 (420 полк, переименованный в 433 ТБАП).

На взлёте Ер-2 Молодчего снёс шасси о дренаж на краю аэродрома. Затем на ТБ-7 майора Егорова сразу после отрыва от земли отказали два правых дизеля М-40Ф, и самолёт потерпел катастрофу. После этого Жигарев П. Ф. остановил вылет остальных самолётов. В результате на Берлин ушли 7 ТБ-7 и 3 Ер-2.

Все было, как и в нашей, реальной истории. Только, несмотря на категоричное желание оказать помощь нашим предкам мы снова вернулись делать ремонт самолета. Нас протаранил истребитель И-16.

Вообще, в реальной истории часто фиксировались факты самолетов, сбитых огнем своих же истребителей, вот и в эту ночь, 10 августа 1941 года в ходе вылета на бомбардировку Берлина, самолёт М. В. Водопьянова ТБ-7 при наборе высоты был атакован истребителями И-16, но дошёл до цели и отбомбился по Берлину. После этого попал под зенитный огонь немцев и был повреждён, вынужден был выполнить посадку на оккупированной немцами территории Эстонии.

Той же ночью Ер-2 лейтенанта Б. А. Кубышко на обратном пути из Берлина был сбит истребителем И-16. Экипаж спасся на парашютах.

С борта бомбардировщиков, устремившихся к Берлину, поступили сообщения о том, что они атакованы истребителями И-16 и И-153 (последний почему-то 'красного цвета') и обстреляны своей зенитной артиллерией. Несмотря на подававшиеся экипажами бомбардировщиков условные сигналы (зеленые ракеты) 'ишаки' и 'чайка' продолжали обстреливать своих. Причиной недоразумений оказалась принадлежность истребителей 'другому ведомству' — авиации Балтийского флота. Стрелки бомбардировщиков вынуждены были открыть ответный огонь и отогнать не в меру ретивых 'ястребков'. Уходя от трасс, пилот одного из истребителей резко дернул своего 'ишачка' вверх. Именно в этот момент мы и выбрали для своего триумфального появления в воздухе, как раз над маневрирующим И-16. Пропеллер лишь слегка зацепил наш многострадальный хвост, но нам в отличие от экипажа Водопьянова пришлось возвращаться на базу. Наша 'Сучка' стала плохо слушаться рулей.

☻☻☻

Александр Петрович сильно переживал. Несмотря на то, что мы уберегли от потери самолета при таране Виктора Васильевича Талалихина, этот мир нашел достойную замену, и мы получили таран от неизвестного нам пилота 10-й смешанной авиабригады Балтийского флота. На таком же 'Ишачке', как у Талалихина. Только 'Героя' ему за этот подвиг вряд ли вручат.

На это обстоятельство наложилось еще и то что, несмотря на все наши усилия, мы не смогли существенно переломить ситуацию в войне. Ну, подумаешь, германские войска на три дня позднее завершили окружение Ленинграда. А ведь на нашей стороне было и знание новейших приемов войны, и современная техника, и знание истории происходивших событий. Даже Василий Иосифович летал в Ленинград. А уж он-то внимательно прочитал все ключевые моменты Великой Отечественной войны во время пребывания у нас.

А вот, кстати, к слову пришлось, а почему это авторы многих альтернативных историй забывают, что время достаточно инерционно и способно справляться с незначительными попытками воздействия на уже случившиеся события. Вот и попадают попаданцы сразу в приемную Иосифа Виссарионовича (в худшем случае к мудрейшему менеджеру всех времен и народов Лаврентию Павловичу) и все? И Бог Хронос повержен могучим ударом созданных к 1941 году могучих орудий Ис-7, в небе летают армады И-185, вкупе с Ла-7, бомбят агрессора непременно Ил-10, ну или как у нас вот тут Су-12.