Ребята переглянулись, и отвечать начала Ниночка, как сама знакомая с темой.
— Ну от рождения человек боится горячего, острого... удушья — рефлекс кляпа и защитный, падения — хватательный рефлекс и рефлекс Моро...
— Резюмирую — даже новорожденный младенец боится смерти. Сначала на одних инстинктах, рефлекторно, потом — вполне сознательно.
Вставший на задние лапы кот с многозначительно поднятым вверх пальцем вещающий прописные истины, выглядел забавно — напоминая кое-что из классики. Так и хотелось оглянуться в поисках повисшей на ветвях бедолаги-русалки и златой цепи. Но ребята даже не улыбнулись.
— Это неудивительно. Ведь, хм, человек рождается, как чистый лист — одни базовые рефлексы и инстинкты, а всему остальному учится на протяжении дальнейшей жизни. В итоге получается, что и спереди, и сзади у тебя черный провал, яма беспамятства... Мрак и скрежет зубовный... Поневоле начнешь боятся.
— А фермики? — Федька так и не понял кто из них выдохнул этот вопрос. Наверно, опять хором.
— А фермики УЖЕ рождаются со знанием всего что было до них. "Память рода", называется. И, понятное дело, легко могут себе представить, что будет после их ухода. Для этого, собственно, и представлять ничего не надо — их внутренний мир, в смысле течение жизни улья, от поколения к поколению меняется крайне мало.
— Значит они...
— Да. Совершенно не ведают страха смерти. Базового, основополагающего стержня личности всех мягкотелых.
Повисла многозначительная тишина но, видимо ожидалась более бурная реакция и лектор решил добить: — Ну а Матери и вовсе бессмертны.
— Но ведь... — дух противоречия не дал Федору промолчать.
— ...даже звезды гаснут. — Перехватил инициативу Зяблик. — Вот приблизительно с такой частотой это и происходит. Самой старой Матери, по слухам разумеется, на сегодняшний момент больше миллиона лет.
— Память... память и чувства, свершения и мысли миллионов живых существ за миллионы лет, — кажется, Нина была не в состоянии отойти от приведенных астрономических цифр.
— Понятно, что большая часть этого опыта пропадает втуне, формируя тот самый "инстинкт", то есть выбор оптимального решения на основе опыта прошлых поколений, да и разумные особи не слишком-то успешно могут оперировать подобными массивами. Полнотой власти над прошлым обладает разве что Мать, и то — при поддержке "круга совета" — живого суперкомпьютера из объединенных разумов трутней. Но, тем не менее...
— ...за такую возможность очень многие ученые отдали бы душу, — продолжила мысль благоверная, мечтательно закатывая глазки.
— Особенно, принимая во внимание, что к этому прилагается личное "почти бессмертие", — кивнули ей понимающе.
— Да уж! — девушка, кажется, немного пришла в себя от поистине фантастических перспектив. — Не могу даже представить, каково это — иметь такие возможности и работать с такой бездной информации.
Лукавые глаза Зяблика метнули веселые искорки:
— Ну, я думаю, что ты мне это расскажешь, — мохнатый искуситель подмигнул замершей соляным столбом девушке. — Потому как Дипломаты ваши не столько нужны для защиты, а скорее интеграционный интерфейс, и в штатном расписании нашего улья вы ребятки как раз числитесь в малом совете, а это как раз...
— Бесплатный сыр бывает... — только и смогли оторопело пробормотать в ответ враз онемевшие губы.
— Неправильно! — фыркнул в ответ Зяблик. — Бесплатный сыр бывает ДАЖЕ в мышеловке. Но... только для второй мышки, — и, видя что его веселье никто не поддержал, попытался выправить настроение. — Да не переживай ты так, раз Терм процесс вживления Дипломатов не прервала, значит замена тканей на анаэробные клетки идет нормально. И начат он удачно — как раз в момент активного взросления, а не тогда, когда рост замедляется. Идемте уж, а то тигру жалко...
Но Нина, видимо, оптимизма лектора не разделяла. А глядя на побледневшую как полотно благоверную с ужасом и слезами в глазах, и Федька поспешил набычиться, ещё даже не понимая что, собственно, так её напугало. Но зато всем телом почувствовал дрожь прильнувшей к нему девушки.
— Феденька-а-а, — со всхлипом сказала она, впервые на его памяти почти готовая сорваться в натуральный бабий рев, — я ведь детишек хотела, и внучков на ручках подержа-а-ть.
— И правнучков до пенсии докорми-ить! — в тон ей ответил Зяблик, одной фразой прервав начинающуюся истерику и, с довольным видом попытался развернутся и двинутся в путь.
Но не тут-то было. Нинка, как всегда опередившая Федора в понимании вопроса (он сильно надеялся, что потом ему разъяснят), вцепилась в мохнатого покрепче клеща-пухоеда.
— Это как? — прошипела она в дернувшееся ухо, "нежно" обвивая Зяблика за шею удушающим захватом. Это было бы смешно, если бы по тонкой девичьей ручке не бежали узоры цветной чешуи.
— А вот так, — просипели в ответ, — пока не будете готовы — кому вы нафиг нужны? А когда станет интересно — придете к этому сами.
Тут стало кое-что доходить и до Федора:
— А когда, по-твоему, мы созреем?
Зяблик, изображая мыслительный процесс, возвёл очи горе и постукал кончиком когтя по верхнему клыку, но по глазам и ушам было четко видно что ответ он уже давно сформулировал и только наслаждается театральной паузой:
— Думаю... лет через сто двадцать-сто сорок. Не раньше.
— Или через сто шестьдесят? — под влиянием своего духа противоречия Федор попробовал выжать из ситуации максимум, за что получил отдавленную конечность от благоверной и шипение уже в собственное ухо: "Цыц. От добра..."
— Может и через двести-триста, — равнодушно ответил этот безрогий и бесхвостый Мефистофель. — Вдруг, вам понравится. С молодым-то нестареющим телом, говорят, уже после первой сотни открывается второе дыхание... Или там путешествовать понравится. Новые миры, новые люди. Я это просто к чему сказал... чтобы вы понимали масштаб временного планирования Матерей. На мелочи они не размениваются и торопятся только когда это действительно надо. Отчего, как правило, везде успевают. И... идемте уж! По дороге договорим — сил моих больше нет.
Глава 23. Встреча
Упущенное время наверстывали легкой пробежкой. Пока их проводник не вывалил язык. Буквально.
Потом Зяблик шумно лакал воду, пытаясь восстановить натриево-калиевый баланс организма, а ребята недоуменно переглядывались — чего это он?
— Вы слишком не радуйтесь, сила и выносливость у вас, конечно, подросли, но это, скорее, за счет дублирования команды мышцам на сокращение со стороны экзоскелета, — мохнатик свернулся шерстяным клубком, полуприкрыв глаза, и только не знающие покоя уши говорили о том, что мониторинг окружающего пространства не ослабевает ни на секунду. — Основная работа все равно идет за счет внутренних резервов организма. Так что увлекаться... не советую.
Миг — и вместо расслабленной тушки перед ними снова скачущий мячик. Правда теперь двигались неспешным шагом, перебрасываясь вопросами на ходу.
— Зяблик, ты говорил, что надо знать — кто из личностей царицы перед тобой, ну... а...? — за время, пока Нина пыталась сформулировать вопрос, собеседник успел, не прекращая движения, развернутся спиной вперед, оценить вопрошающего, мысленно ответить, найти вопрос тривиальным, придумать свой гораздо более интересный. Ну, или знакомство с правилами вежливости имел весьма отдаленное.
— У мамочки, верхняя пара конечностей — боевая. Память о бурной молодости, она у меня, ээээ... боец виртуального фронта. Вот тело и отреагировало на, так сказать, "основную функцию".
— В смысле, "виртуального"? Ты же говорил что она ученый... ученая...
— Ага. Психолог. Или как там ещё называют этих мозгоедов. Изучала поведение разумных разных видов в виртуальных играх, — какой-то червячок сомнения у Федора при этом зашевелился, но собеседник вёл дальше: — Ну и сама, естественно, была игрок не последний. Так что в её личном мозговом зоопарке Защитник тоже не последняя тень, Парень что надо, жалко — слишком любит прикидываться тупым воякой.
И тут, видимо заметив вытянутые физиономии собеседников, поспешил уточнить:
— У фермиков не только тело меняется в зависимости от выполняемой функции. Они же опыт, так сказать, общественный, перерабатывают в персональный. Постепенно формируя вполне самостоятельную личностную матрицу. То есть вначале — робот роботом, а потом постепенно появляются собственные предпочтения, эмоции, мотивация. А там дело доходит и до творчества, увлеченности...
— ...одержимости, — в тон ему съехидничала Нина. — А они там, в мозгах между собой не дерутся за право находиться "у руля"?
Зяблик в ответ помрачнел:
— Бывает. На это у них внутри есть встроенные программы контроля приоритетов личности, — мохнатик аж передернулся. — У Терм он тоже персонифицированный — Арбитр называется. Сверяет так сказать личностные приоритеты с межличностными и видовыми. Страх и ужас. Словом — инквизиция и палач в одном флаконе. Если какая-то из личностей начинает... вести себя неадекватно он ее...
— Убивает? — ахнула девушка.
Зяблика опять передернуло:
— Расчленяет. Отделяя то, что может быть использовано, от бреда.
— Но как они управляют одним телом? — Федя решил отвлечь собеседника от не слишком веселых мыслей, заодно отметив верность утверждения о "единстве формы и содержания" — тараканы оказались монстрами не только внешне.
— Ну, тут всё, как раз, логично — рулит кто-то один. Точнее не так — под нужную задачу формируется Центральная личность путем комбинации нужных качеств и навыков субличностей.
— То есть, если на профессора психологии нападёт тигр...
— То наружу тут же выпрыгнет Защитник! Он возьмет на себя управление телом и большую часть "процессорных мощностей" разума. Тут не то что тигре — чертям в аду и Ктулху в океане тошно станет!
— Ээээ...
— Что происходит когда личность меняется? Остальные модули возвращаются к исходным матрицам обогащая их новым опытом и впечатлениями. То есть тот, кто рулит — тот больше и развивается. Но и остальные не обделены — там где они... хм, наверно в подсознании... Словом, они тоже анализируют входную информацию и перерабатывают её параллельно — каждый по своему заведованию. И подсказывают "центральной", если что-то срочное, или просто поумничать там, или пошутить захотелось.
— И много у неё их там... в черепушке? — пока Федор переживал футуристический шок от знакомства с внеземной психологией, Нину, как представительницу женского племени, более интересовали вопросы конкретики.
— Исследователь — ну это понятно, Хранитель кладки — тоже... хм, женщина все-таки. Арбитр, Защитник — это я говорил, Доктор — болел я в детстве многовато... — тут мохнатик смутился, видимо кое-что припомнив, и поспешил свернуть тему. — Вроде всё, новый кто-то прибавился вряд ли. Вот только у неё далеко не все мозги...
Зяблик споткнулся, и поднял на Нину горящие азартом глаза:
— Слушай. А ведь, похоже, это новое открытие! — Ушки первооткрывателя закона "всемирного тяготения" слегка провисли, видимо, подумал о конкурентах и заранее расстроился. — Хм, надо будет потом заглянуть в справочник рас. Так вот, мозги у мамули не в голове, точнее далеко не все в голове. Надглоточный ганглий он конечно крупный, но... словом большая часть мозгов у неё в грудном сегменте. Так что ей если башку откусить — не только выживет, но и даже не слишком потеряет в боеспособности, тут скорее утрата глаз будет важнее, чем мозгов. Да и в каждом сегменте есть весьма крупные узлы...
— Ну, и что придумал?
— А... — уже потеряв интерес к только что начатой теме, этот живчик переключился явно на что-то свое. — Надо будет проверить, но рупь за сто, что такая структура личности напрямую связана с заковыристым строением нервной системы.
— Погоди, — до Федора дошло явное упущение в рассказе. — Ты ведь говорил, что к тебе на сеанс связи заявилась Мать.
— Хм. Было дело. Но она ещё только формируется... Нет, не так — перебил сам себя собеседник и принялся выкручивать ухо, видимо, в поисках нужных мыслей. — Мать это не только личность, это как бы новое качественно состояние.
— Лэвэл ап?
— Приблизительно. У обычного фермика активна только одна личность, остальные пребывают в минимальном режиме, а вот на Матери завязана вся жизнь Улья разом. То есть роскоши заниматься чем-то одним она себе позволить не может. А значит...
— Все личности работают параллельно! — повезло все же Федьке со сговоренной, аж гордость берет.
— Ага. И Малый Совет ей в этом в помощь, и кое-какие особенности самого Улья. Но... — Зяблик безнадежно махнул лапой, — тут я вам не помощник. Там и Академия Наук в полном составе полысеет, пытаясь разобраться.
Ребята понимающе кивнули и бочком протиснулись мимо замершего в задумчивости лектора когда им в спину прозвучало совсем не похожее по тону на ранее сказанное:
— Кстати о птичках... Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не то чтобы секретная... но и количество разумных, владеющих ею хотя бы в таком объёме, весьма ограничено. Во Вселенной.
Аж мурашки по спине пробежали. Как там — "от любопытства кошка сдохла"? Очень похоже.
* * *
А идти, оказывается, оставалось совсем недалеко. Прошли несколько поворотов небольшого оврага-промоины, и на уши обрушился тигриный рык. Точнее не так, Цуцик орал почти человеческим голосом, или жалобно мяукал, как котенок, которому наступили на хвост, но с мощностью пароходного гудка. М-да, слов для описания картины происходящего, Федьке явно не хватало. А уж когда озвучка пополнилась еще и видеорядом...
Словом, выскочившие на бугорок участники спасательной операции, имели перед глазами классическую картинку из фильмов ужасов — инопланетный монстр ухватил за шкирку... ну, пусть будет любимого котика главного героя, и теперь мучительным образом его уничтожал удовлетворяя свою монстрячую тягу к мучительству. Монстр, к слову, художнику по костюмам удался. Даже для немало пообщавшихся за последнее время с альдебаранскими тараканами ребят, иссиня-черная тушка Царицы впечатляла размером и бросающимся в глаза головным украшением в виде короны. Да и была она крупнее самого большого из знакомцев раза в полтора.
Сцена режиссёру-постановщику тоже удалась. Особенно — характерный наклон вперед, так что хвост "скорпионьим" жестом вознесен верх. Сомкнувшиеся на загривке жвала, прижатые к телу пилы костяных мечей "боевых" конечностей и, делающая непонятные, но явно ужасные движения вторая, "рабочая" пара, так сказать, — "руки".
Немного смущало только то, что жертва не сопротивлялась (а "посопротивляться" почти тонный саблезубый тигр мог о-го-го как), а только орала. Видимо, зрители пропустили момент впрыскивания паралитического яда.
Вторым сбивающим моментом был... огромный шелковый красный бант, повязанный на шее жертвы, а теперь сбившийся набок и, оттого, прекрасно видимый. Деталь придавала ситуации ощущение полного сюрреализма. И особенно зловеще она смотрелась на фоне предыдущего разговора — разом вспомнилось, что у Её Величества с головой по жизни...
