— Беатрис говорила, что ты необычный, теперь я и сама это вижу, — Эрна улыбнулась. — Ты вообще умеешь удивляться?
— Только в глубине души, — не стал скрывать Бенджамин. — Здесь твоя база?
— Нет, конечно, здесь перевалочный пункт. Я использовала бункер, чтобы собрать необходимое оборудование.
— Как тебе удалось так хорошо подготовиться: внедорожник, вертолет, метки NATO в чипах?
— У меня много друзей, которым не нравится система, — ответила Мегера, глядя Орку в глаза. И объяснила: — Несмотря на то что они — пока — ее часть.
— Твоим друзьям так сильно не нравится система, что они готовы с ней бороться?
— Да.
— Почему?
— Сначала ответь, что ты делаешь в российской глуши, преследуемый службой безопасности "Clisanto", военными и агентами GS? — подняла брови девушка. — Почему ты стал бороться?
— Я обнаружил, что suMpa порождает больше вопросов, чем ответов, и решил узнать правду.
— Не боишься, что правда разрушит систему?
— Почему я должен этого бояться?
— Потому что ты — консерватор, — уверенно ответила Эрна. — Других военных не бывает, а ты — настоящий военный.
— Я хочу знать правду, — упрямо повторил Орк.
— Ни одна система в истории человечества не строилась на правде, — вдруг сказала Мегера. — В основе всегда ложь или миф, и их демонстрация способна покачнуть любую конструкцию, но это ерунда, потому что правда может опрокинуть систему, и тогда будет кровь.
— Ты действительно веришь, что способна покачнуть и уж тем более — обрушить систему? — недоверчиво уточнил Бен.
— Я знаю свою силу и верю в себя, — твердо произнесла девушка.
— Удачи.
— Ты не ответил, что будешь делать, узнав правду.
— Тогда и решу.
— Только трусы откладывают решение на потом.
— Я никуда не тороплюсь.
— Что будет, если правда тебе не понравится?
— Какого черта ты зациклилась на этом слове? — неожиданно вспылил Орк.
И ответ последовал мгновенно, как прямой встречный в лицо:
— Потому что все вокруг ложь, — улыбнулась Мегера.
Некоторое время Бен молчал, внимательно глядя на девушку, а затем спросил то, что его действительно интересовало:
— Во время инструктажа мне сказали, что тебя лучше убить. Они не были против взять тебя живой, но не особенно этого хотели и приказали валить, если не получится взять. Почему?
— Ты скажи, — предложила Мегера.
— Потому что ты взломала Центр стратегического управления?
— Этим я продемонстрировала высокую квалификацию, оценив которую мне должны были предложить работать на правительство.
— Кому же ты нагадила?
— Придумала, — поправила его девушка.
— Что?
— Ты слышал о приложении "GeniusM"? "М" — в честь меня, разумеется.
— Не слышал, — не стал врать Орк.
— Это мой подарок человечеству, который власти усердно вымарывают из Сети, — рассказала Мегера. — И не гнушаются убивать тех, кто рискнул им воспользоваться.
— Тебя хотели убить за приложение для чипа? — изумился Бен.
— "GeniusM" позволяет смотреть сквозь дополненную реальность, — ответила девушка. И веско добавила: — Сквозь любую дополненную реальность, даже построенную владельцами глобальной Сети.
— Зачем? — вырвалось у Орсона.
А затем он увидел тень улыбки на ее губах... И понял.
— Черт!
— Вот именно, — кивнула Мегера. — С помощью "GeniusM" можно увидеть мир таким, какой он есть, от которого мы прячемся за глянцем AR. К счастью, в приложении предусмотрена возможность переключения режимов, и я включаю истинное изображение только тогда, когда это действительно необходимо.
— Почему "к счастью"?
— Потому что иначе можно сойти с ума. — Она вздохнула. — Поначалу возможность дополнить мир казалась нам игрой, люди раскрашивали свои жизни, не задумываясь о последствиях, но чем дольше это продолжалось, тем дальше выдуманная реальность отдалялась от действительности. И теперь мы живем в том, что видим, а не в том, что есть на самом деле. Мое приложение дарит людям правду.
— Люди слабы, большая их часть не установит твое приложение, а большая часть тех, кто установит, очень скоро удалит, потому что наиграется или испугается, — подумав, произнес Орк. — Выбирая между привычным красивым и неприятным, но настоящим, люди выберут первое.
— Не все.
— Меньшинство не способно потрясти систему.
— Именно активное меньшинство и является единственной угрозой системе, — убежденно сказала Мегера. — Любая система заточена на то, чтобы не раздражать большинство. Большинство должно жевать корм, смотреть телешоу и работать. А вот активное меньшинство опасно, очень опасно, но его заставляют растрачивать энергию на ерунду, вроде борьбы за права выдуманных сексуальных статусов. А "GeniusM" способно все изменить.
— Одно-единственное приложение для "балалайки"?
— "GeniusM" показывает мир таким, каков он есть. Я сделала так, что сетевые роботы не замечают работу приложения, я спрятала его глубоко в чипе, и стандартное сканирование не показывает наличие установленного "GeniusM". Но его можно найти при тщательной проверке, и тогда человека ждет арест или смерть.
— В твоем чипе установлен "GeniusM"?
— Да. Поэтому я и хочу в Воронеж: посмотреть, как выглядит кратер без дополненной реальности.
В этом был смысл, и, выдержав короткую паузу, Орк спросил:
— Установишь мне приложение?
— Это займет примерно двадцать минут.
— И что я увижу?
— Настоящее.
— Оно того стоит?
— Если не сойдешь с ума — да.
* * *
Я встретил этого человека в Детройте, и он поразил меня до глубины души — он верил.
Он верил в suMpa.
В его устах проклятый вирус приобрел образ божественной кары, данной народам в назидание и во искупление грехов. Он был настолько одержим и убедителен, что я с трудом не поддался проповеди и не пошел за ним. Ведь его дорога была предельно ясной. Особенно — молодым.
Пророк Ндереба, так его звали. Джелимо Ндереба.
Я выразил ему почтение и представился странником, идущим по миру в ожидании того, что будет. И надо отдать должное: Джелимо уловил скрытый смысл моего представления. Он спросил, знаю ли я будущее, я ответил, что будущее скрыто и мир окажется не таким, каким мы его представляем. Тогда пророк сказал, что будущее предопределено и его имя — suMpa.
И мне стало грустно.
Потому что Джелимо был прав. И потому что, просчитав или догадавшись, что ожидает планету, он выбрал путь религии, приготавливаясь к тому, что будет, способом старым, хоть и надежным. Тысячи лет человечество последовательно развивалось, преодолев гигантский путь от католических монахов, сохранивших свет науки в Темные века, через философов эпохи Возрождения к гениям XIX века, на открытиях которых до сих пор ковыляет наша цивилизация. Но, столкнувшись с непонятным, многие предпочли веру.
Пытливый ум был и остается уделом избранных.
Мне стало грустно.
Однако наш с Джелимо разговор на том не закончился. Я спросил, какого знака он ждет. Смерти? И удивился, услышав ответ:
— Преображения.
И тогда картина его будущего обрела цельность.
Пророк Ндереба видел в suMpa божественный инструмент, обязанный пройти через Зло и Тлен, подобно тому, как случилось две тысячи лет назад. Пророк Ндереба терпеливо ожидал явления нового мира, но был готов смиренно умереть, если будет сочтено, что он недостоин.
Благодаря Джелимо, грядущее раскрылось предо мною с новой, совершенно неожиданной стороны, и я пощадил пророка, хотя вначале и не собирался. Я осознал, что верующие будут, и Джелимо — достаточно умный, искренне верующий — окажется на своем месте.
Я осознал, что другие пророки будут хуже, и понял, что мне придется их убить...
Из дневника Бенджамина "Орка" Орсона
* * *
Россия, Воронеж июнь 2029
Нет ничего более естественного, чем сомнения перед последним шагом.
Когда позади огромный путь, вместивший в себя и взлеты, и падения, и смех, и кровь, и результат, и разочарования. Когда ободрал и руки, и душу, взбираясь к цели по острым камням, когда знаешь, что заплатил огромную, невозможную цену за то... За что, еще не знаешь. Когда понимаешь, что совершил невозможное, но нужно сделать еще один шаг, открыть последнюю дверь и увидеть, куда привело тебя любопытство.
Или ярость.
Или жажда мщения.
Ты замираешь перед последней дверью, задумываясь над тем, будет ли стоить победа принесенных жертв.
Вдруг все потери не имеют смысла?
Не получится ли так, что растерзанная душа не отыщет даже подобия покоя?
Это естественно: бояться сделать последний шаг долгого и кровавого пути.
Естественно.
Орсон облачился в облегающий, плотный, но не стесняющий движений комбинезон, сложил одежду и обувь в рюкзак, проверил работу "глухаря", но надевать шлем пока не стал, сгорбился, сидя на лавке, словно устал сопротивляться тяжелейшему грузу последних недель, и неподвижно уставился на серую бетонную стену.
Человеку естественно сомневаться перед последним шагом, и Мегера это прекрасно понимала.
Она заглянула в комнату, увидела потерявшегося Орка, тихо подошла и села рядом. Ничего не сказала, просто оказалась рядом, легко касаясь мужчины плечом, то есть сделала именно то, что нужно было сделать сейчас. И сидела тихо, не напоминая, что пора, до тех пор, пока Бен не сказал угрюмо:
— Надеюсь, все было не зря.
Сказал так, потому что сомнения делают человека угрюмым. Но сказал так, что стало ясно: не отступит. Окажись он один, возможно, поддался бы слабости, но не сейчас. Когда женщина рядом, мужчина идет до конца.
— Давай сделаем это, — прошелестела Мегера.
— Опять на вертолете?
— Нет, полетим на одноместных десантных дронах. Доводилось управлять?
— И не один раз.
— Вот и хорошо. — Девушка уперлась двумя руками в лавку и подняла плечи. Она тоже, как и Орк, смотрела на стену. — С помощью моих друзей из NATO я взломала коды безопасности периметра, и когда мы поднимемся в воздух, система будет считать нас своими: тяжелыми боевыми дронами, которые возвращаются с дальнего патрулирования.
— Слишком просто, — заметил Орк.
— У нас будет пятнадцать минут, — ровным голосом продолжила Мегера. — Через пятнадцать минут автономный сетевой робот пересчитает машины и поймет, что внутри запретной зоны находится два лишних дрона. — И улыбнулась: — Теперь стало сложнее?
— Теперь — да, — улыбнулся в ответ Бен.
Улыбнулся впервые с того момента, как увидел Беатрис мертвой. Но улыбнулся не Мегере, а в ответ: они по-прежнему смотрели в стену. Хотя их плечи соприкасались.
— Другими словами, если мы не доберемся до точки эвакуации через двадцать минут после старта, то или погибнем, или окажемся в плену, — закончила девушка.
— Лететь придется чертовски быстро.
— Не волнуйся, мы увидим все, что нам нужно, — Мегера помолчала, а затем легко прикоснулась к руке Орка: — Спасибо.
— За что? — удивился Бен.
— Без тебя я не решилась бы на эту авантюру.
///
— Ты кажешься взволнованной, — заметил А2, с мягкой улыбкой разглядывая Карифу.
— Я иду по следу, — отрывисто бросила Амин.
Карифа приняла звонок, сидя в выделенном в ее распоряжение кабинете местного отделения GS, кроме нее в комнате никого не было, и девушка могла говорить так, как считала нужным: отрывисто и даже грубовато.
— Но ты еще в Москве.
— Скоро улетаю.
— Есть новости?
Карифа специально ответила резко, давая понять, что торопится. А2 не мог не понять намека, но предпочел его не заметить и говорил с девушкой нарочито размеренно, показывая, что сам решит, в каком темпе следует вести разговор и когда он закончится.
— Пять часов назад Джехути Винчи засветился неподалеку от Старого Оскола, — доложила Амин, поправляя настольный коммуникатор, на который перевела вызов со своей "балалайки". — Это город в России...
— Я знаю, — не стал скрывать Феллер. — Я даже знаю, что Старый Оскол находится по дороге в Воронеж.
— Все верно, — подтвердила Карифа. — Винчи, то есть Орсон, двигался в сторону запретной зоны и наткнулся на патрульных "Clisanto". В ходе завязавшейся перестрелки ему удалось прорваться, но...
И запнулась, потому что дальше докладывать было нечего.
Амин понимала, что виноваты в случившемся патрульные, однако рассказывать Феллеру об очередном провале ей было неприятно.
— Но? — поднял брови А2.
— Орсон прорвался, через несколько километров бросил машину и... кажется, улетел на вертолете.
— Кажется?
— Рядом с внедорожником обнаружены следы посадки, но ни один из местных радаров вертолет не засек.
— Орсон уничтожил всех патрульных?
— Нет.
— В таком случае почему они не направили в погоню дроны? — поинтересовался А2. — Насколько я знаю, над полями роятся целые стаи крылатых железяк.
— Сразу после перестрелки район подвергся мощному РЭБ-удару, — продолжила безрадостный доклад Карифа. — Все дроны в радиусе четырех километров отключились, а когда прилетели новые, Орсон уже исчез.
— И никто не знает куда, — уточнил Феллер.
— Да.
— Интересно, на что идут наши налоги? — протянул А2, увидел глаза девушки и добавил: — Это был риторический вопрос. А его нериторическую версию я задам ребятам из "Clisanto". И тем кретинам, которые их финансируют.
Амин кивнула, но промолчала.
— Что происходит сейчас?
— Военные и служба безопасности "Clisanto" подняты по тревоге, идет тотальное прочесывание района.
— Вряд ли вся эта активность имеет смысл, — неспешно протянул Феллер. — Орсон получил колоссальный запас времени и сумеет им воспользоваться.
— Я собираюсь отправиться в Воронеж и лично возглавить поиски, — рассказала Амин, поерзав в кресле. — Я уверена, что, несмотря на перестрелку, Орсон не остановится и продолжит свой путь.
— Обязательно продолжит, — согласился с девушкой А2.
— Тогда я немедленно вылетаю в Воронеж.
— Нет.
— Нет?! — изумилась Амин.
— Запас времени, — напомнил Феллер. — Ты не успеешь, а Орк не станет задерживаться в России. Увы, Карифа, этот раунд мы проиграли, признаем поражение и продолжим поиски беглого полковника в другом месте. В России он не останется, это точно.
— Понятно, — тихо ответила девушка.
— Вот и хорошо, — улыбнулся А2 и отключился.
А Карифа... Карифа дождалась, когда связь оборвется, схватила стоящий на столе коммуникатор и разбила его об стену.
///
Лететь и в самом деле пришлось очень быстро — на пределе возможности дронов и даже чуть быстрее, поскольку машины Мегеры оказались глубоко модернизированными и развивали намного большую скорость, чем полагалось.
— Первые пятнадцать минут мы не должны отличаться от остальных машин, — сказала девушка перед стартом. — А когда нас обнаружат — включим форсаж и ускоримся. Надеюсь, ты ничего не имеешь против?
— Ничего.
— Вот и славно.
Орку нравились десантные дроны: быстрые, маневренные, а главное — очень удобные. Пилот располагался в комфортабельном кресле, от встречного потока его защищало прочное стекло, а десантироваться можно было двумя способами: перелезть через борт или провалиться вниз. Парашют раскрывался автоматически, а дрон либо возвращался на базу, либо прикрывал высадку пулеметным огнем, а затем возвращался на базу. Высадка с таких машин считалась у спецов легкой прогулкой.
