Черная луна

— Но... — начала было Герда, напуганная его осведомленностью в ее обстоятельствах.

— Постойте! — остановил ее граф. — Позвольте сказать кое-что еще.

— Говорите, — разрешила она.

— Спасибо, Агнесса, — неожиданно улыбнулся граф Иван, но с колена не встал. — Во-первых, никто, кроме меня в ваши секреты не посвящен. Я влюбился в вас сразу, еще тогда на королевском балу, оттого, верно, и узнал, когда встретил вновь. Вы изменились, — это факт, — но то в вас, что запало мне в сердце, осталось неизменным. Взгляд, поворот головы... И прошу извинить меня за смелость, ваш запах, который я улавливаю даже сквозь аромат духов, и от которого просто схожу с ума. А вот теперь, во-вторых. Возьмите кольцо, Агнесса. Оно вас ни к чему не обязывает. Мы даже не объявим о помолвке. Кольцо — всего лишь шанс для меня, что когда-нибудь вы передумаете. И еще это шанс для вас, Агнесса. Я не знаю вашей истории. Не имею понятия о том, что с вами приключилось, и отчего вы живете так, как живете. Но, если когда-нибудь обстоятельства сложатся так, что вам потребуется скрыться, знайте, что у меня дома вы всегда желанный гость. Лучше конечно в качестве невесты, но тут уж как звезды сойдутся! Берите кольцо, я встану с колен, и кое-что вам объясню. Идет?

— Да, — кивнула Герда и взяла кольцо. Предложение графа дорогого стоило, и она не могла его не оценить.

Граф встал с колена и посмотрел ей в глаза:

— Не сомневайтесь!

— Ладно, — улыбнулась Герда и перевела взгляд на кольцо. — Это ваш герб, Иван?

— Да, и на границе он послужит вам пропуском. У вас не только не спросят документы, вам окажут любое содействие, чтобы быстрее добраться до меня.

— Ух, ты! — усмехнулась Герда. — Что-то мне подсказывает, что я должна вам хотя бы поцелуй.

— Один! — остановила она воодушевившегося было Ивана. — И не увлекайтесь!

Поцелуй оказался приятным и совсем не таким, как поцелуй Шарлотты. Определенно, мужчины ей нравились больше, чем женщины.

— Рассказывайте! — отстранилась она наконец, почувствовав, что еще немного и потеряет над собой контроль.

— Хорошо, — Иван отошел от нее и опустился в кресло. — Не знаю, в курсе ли вы, Агнесса, но никакой Московии в природе не существует. Моя страна называется Гардарика, но лет двести назад на короткий период ее столицей стал город Москва, вот тогда мы и превратились в Московию. Гардарика большая и богатая страна со столицей в Новгороде Великом. Государь этой земли Великий князь Гардарики Дмитрий Новгородский. У князя есть четыре сына и две дочери. Старший сын — князь-соправитель. Двое младших — военачальники, мужья дочерей тоже в работе. И только среднего сына князь Дмитрий отпустил в большой мир. Кто-то должен знать, как устроен этот мир, какие народы его населяют...

— Так вы, Иван, на самом деле принц крови? — Это был неожиданный и весьма любопытный оборот. Ей сделал предложение не кто-нибудь, а принц крови!

— Так и есть, — кивнул Иван. — Я князь Иван Полоцкий. Ну что, может быть, теперь согласитесь? Быть принцессой весело.

— Нет, Иван, — покачала она головой. — Согласись я сейчас, вам точно не стоило бы меня любить.

— Вот за это и люблю, — грустно усмехнулся князь. — Кто бы еще такое сказал? Но ладно. К делу. Мне прислали голубиной эстафетой приказ сейчас же собираться домой. Отец заболел. В такое время всем сыновьям лучше быть в сборе. Но все, что я сказал, остается в силе. Когда бы вы ни приехали, вы всегда найдете в Новгороде защиту и гостеприимный дом. Если я буду женат, а вы вдруг надумаете выйти за меня замуж, я разведусь. У нас это возможно. Слово князя. И последнее, не хочу, чтобы между нами стояли всякие глупости. Невинности я от вас не ожидаю, не тот у нас случай. И никакие ваши истинные или мнимые грехи по эту сторону границы не будут иметь значение по ту...

Глава 9. Несостоявшаяся невеста

1.

В том, что принц Гардарики сделал ей предложение руки и сердца именно там, где началась ее история, — в городе, где ее унижали и ненавидели, приговорили к смерти и предали все, кто только мог, — крылась убийственная ирония. Но чем, тогда, стал ее отказ? Насмешкой над здравым смыслом? Метафорой самоубийства?

Она практически не спала этой ночью, а когда все-таки проваливалась в краткое забытье, металась в бреду. Бодрствуя, она была полна сомнений и разочарования. Ее терзали горькие сожаления и отчаяние. А во сне мерещились ужасы вперемешку с диким, ничем не ограниченным соблазном. Промучившись до рассвета, она поднялась с кровати совсем больная. Первой это заметила ее горничная, но за завтраком это увидели уже все.

— Ты заболела? — встревожилась Шарлотта. — Позвать медикуса?

— Нет, не надо, — отказалась Герда. — Извини, Каро. Я просто поддалась слабости. Поверь, это скоро пройдет. Дай мне час времени, и я буду, как новенькая!

В принципе, можно было закрыться в одной из дальних комнат и до остервенения махать мечом. Разогнать кровь, пропотеть, пропитаться духом агрессии... Или выпить чаю с тремя каплями тонизирующего зелья, от которого кипит кровь. Однако сегодня, сейчас, Герда решила попробовать нечто новое. Незнакомое. Манящее своей опасной природой. Она захотела намеренно встретиться с Другой Собой и получить помощь от нее. Догадки по поводу того, кто бы это мог быть, уже некоторое время посещали Герду, и пора было проверить, так ли ошибочны ее предположения.

Герда заперлась в спальне, легла на кровать и, закрыв глаза, начала "представлять". Она вообразила себе саму себя, стоящую перед ростовым зеркалом. Отразившись в этом зеркале, Герда пошла дальше. Она "переодела" отражение в другое платье, распустила этой женщине косу, изменила цвет лица, добавив коже белизны и сделав ее бледнее, и, когда различия в облике стали очевидны, она заставила Другую Себя поднять руку, скорчить рожицу, моргнуть. Сама же в это время стояла напротив зеркала, не шелохнувшись и не изменив выражения лица. И вдруг отражение отступило на шаг вглубь зазеркалья и внимательно посмотрело Герде в глаза.

— Тебе это все-таки удалось, — Другая Она взмахнула рукой и стерла зеркальный барьер, отделявший ее от Герды.

— Ты это я? — Этот вопрос тревожил Герду, и, наконец, был задан вслух.

— И да, и нет. — Ответ прозвучал, оставалось понять, что с ним делать. — Я Знающая сторона тебя самой. Но видя и зная больше тебя, чаще всего я не могу тебя предупредить, потому что ты меня не слышишь. Еще я иногда могу делать то, чего ты осознанно сделать пока не можешь. Я нахожусь "По ту сторону осознания", мы разделены его границей.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь о "сделать"? Что сделать??

— Например, пустить в ход нашу силу. Ты ведь не успевала отреагировать на стрелка. Вместо тебя это сделала я.

— Ты знаешь, что это за сила? Ведь это не стихийная магия? — Герду уже некоторое время одолевали сомнения по поводу природы ее дара.

— В Коллегиуме профессор Лангер рассказывал нам о колдовстве перволюдей...

— Точно! — Вспомнила Герда. — Магия предвечных, но... Ты думаешь, что мой Дар...

— Это лучшее объяснение из всех, что приходят мне в голову. Говорят, такое случается, пусть и редко...

— Это все?

— Это все, — подтвердила Другая Герда. — Я не богиня, я часть тебя, только вижу больше и соображаю быстрее...

— Мы можем общаться?

— Мы уже общаемся, разве нет?

— Да, но...

— Я поняла, что ты имеешь в виду, — улыбнулась Другая Герда. — Однажды мы станем одним целым.

— Я имею в виду сейчас.

— Ты сделала первый шаг. Сегодня я появилась перед тобой не во сне и не в бреду. Это прогресс.

— А наяву?..

— Если хочешь иметь возможность видеть мир моими глазами, тебе придется научиться это делать. Ничто не дается сразу и уж точно, что не легко.

— Значит, будем тренироваться каждый день.

— Согласна, — кивнула Другая Герда. — Ну так что, поднять тебе настроение?

— А ты можешь?

— Это не вопрос способности, а вопрос необходимости. Со тьмой в душе, ты становишься уязвима.

— Могу я спросить тебя про мать?.. — Герда хотела и боялась задать этот вопрос, но, кажется, время пришло.

— Ее нет, — ответила Другая Она. — И ты это знаешь не хуже меня, но признаться в этом самой себе слишком жестоко, не правда ли?

— Значит, она — это только моя фантазия?

— Да. Прости.

— А богиня? Неистовая тоже моя фантазия?

— Нет, Темная существует, — успокоила ее Другая Герда. — Но ей нет хода в мир людей, хотя она и может иногда на него влиять. Впрочем, она там, а ты здесь. Прийти к тебе она может только тогда, когда ты почти там. Когда грезишь или спишь...

За четыре недели, проведенные в Эриноре, ничего, по сравнению с первыми днями по приезду, для Герды не изменилось. Судя по всему, Иван Давыдов оказался единственным человеком, который смог ее узнать, что больше говорило о нем самом и силе его чувств, чем об изменениях, случившихся с самой Гердой. У других она вызывала лишь чувство дежавю или смутное беспокойство, но ни король, ни барон Гемма, — вместе с его супругой и дочерями, — ни капитан королевских гвардейцев барон фон Вальден так и не смогли вспомнить, где они "ее видели" или "на кого она, черт возьми, так похожа". Тем более, никому из них не пришло в голову сравнивать госпожу де Фиен — названную сестру княгини де Ла Тремуй — с "известной всему городу" "сумасбродной лгуньей, поджигательницей и воровкой" Гертрудой Гемма. Встречалась Герда в эти дни и с Настоятелем Рогланского Коллегиума и его племянником. Эти двое не знали ту прежнюю Герду, но им определенно казалось, что Агнесса де Фаен им хорошо знакома. Впрочем, даже эти колдуны оказались бессильны увидеть в нынешней "блистательной" Герде жалкую бунтарку Маргерит, выброшенную за ворота Коллегиума по неправосудному приговору Георга де Сагана.

Герду такое положение дел вполне устраивало, тем более, что каждый новый визит во дворец, — а это, разумеется, сразу стало бы невозможным, узнай ее кто-нибудь из прежних знакомых, — казалось, прибавляет ей сил, вдыхает бодрость, обостряет разум, прибавляет уверенности в себе. Месть могла подождать — древние и вообще полагали, что с нею не следует спешить, — гораздо интереснее для Герды было разобраться в причинах той ненависти, которую испытывали к ней король Георг и ее бывший отец — барон Гемма. Она просто обязана была воспользоваться этим своим нежданным и негаданным возвращением домой, чтобы пролить свет на ту давнюю историю, с которой все началось, и о которой побоялся ей рассказать даже старик Эггер — старый скрипичный мастер, которого она почитала за настоящего друга. Но не меньший, а, возможно, и больший интерес представляла для Герды тайна артефакта, присутствие которого где-то в недрах замковой горы она так отчетливо ощущала, причем, похоже, единственная среди тех, кто посещал королевский замок или жил в нем постоянно.

Что ж, жизнь научила Герду, что по-настоящему интересными — стоящими — являются только трудные проблемы, решение которых доставляет истинное наслаждение. И еще она знала, что неразрешимых проблем не существует в принципе. Есть только вопросы, на которые пока еще не найдено ответов. Поэтому, удостоверившись, что никто за ней специально не следит, Герда стала выходить в город то одна, то на пару с Шарлоттой или Эмилем, или с обоими вместе, и при минимуме охраны. Они просто гуляли, наведываясь то в самую известную в Эриноре кондитерскую, то в винные погреба Эльба Конгрема. Заходили в лавки древностей и в мастерские художников, к знаменитым оружейникам из Бегера и в шелковый ряд, где продавались лучшие ткани со всех концов обитаемого мира. Зашла как-то Герда и к мастеру Эггеру. Сыграла одним пальцем гамму на спинете, стоящем прямо в мастерской, осмотрела несколько готовых изделий, — чудную скрипку и не менее выдающуюся виолу, — и, отпустив взмахом руки сопровождавшего ее на прогулке наемника, обернулась к старику.

— Вам привет от Герды Гемма, — сказала она, глядя равнодушным взглядом на испугавшегося ее слов старика. — Полагаю, вы понимаете, мастер, что, если я узнаю, что вы рассказали кому-нибудь о нашем разговоре, а я узнаю, — зажгла Герда огонь на своей открытой ладони, — тут все сгорит вместе с вами. Я понятно излагаю свои мысли?

— Да, — Эггер сник, сразу превратившись в древнего старика.

— Отлично. Тогда вопросы. Их просила задать вам Герда, и я не хотела бы возвращаться к ней без ответов. Вы понимаете?

— Да, — в голосе старика звучали нотки обреченности.

— Тогда, первый вопрос. Что за историю, связанную с матерью Герды Александрой-Валерией, вы побоялись ей рассказать?

— Это... — промямлил старик. — Это очень опасная история, госпожа...

— Сделать вам больно, мастер Эггер? — холодно поинтересовалась Герда.

— Не надо.

— Тогда, не тяните время, рассказывайте! И вот еще что. Для кого опасна эта история?

— Для тех, кто решится об этом говорить.

— Вы решились, — усмехнулась Герда. — Говорите.

— Александра-Валерия была фавориткой короля.

— Сиречь любовницей? — переспросила Герда, давным-давно догадавшаяся о том, кто был ее родным отцом. — Давайте без эвфемизмов, мастер Эггер! Итак, она спала с королем. Но в чем же здесь опасный секрет? Неужели, королева взревновала, или она была единственной шлюхой на королевском ложе?

— Она родила королевское дитя.

— Ну, и что? — Герда этого действительно не понимала.

Ну, что с того, что она внебрачная дочь короля? Этот факт неплохо объяснял ее положение в семье барона Геммы. Королевского бастарда из дома не выгонишь и тиранить не станешь. Даже то, что король не желал ее видеть при дворе, а барон предпочитал прятать ее от гостей, хорошо объяснялось историей с рождением внебрачного ребенка. Барон ее стеснялся, испытывая обычный стыд рогоносца, даже если рога ему наставил сам король, а монарх, вполне возможно, не хотел конфликтовать с осведомленной о тайне рождения Герды женой. Но откуда, тогда, такая ненависть? И за что король приговорил ее к смерти?

— Остальное — лишь слухи, ходившие в то время, — ответил на ее вопрос старик.

— Что за слухи?

— Якобы Александра-Валерия требовала от короля признать дочь принцессой крови.

— Принцессой крови? — поморщилась Герда. — Серьезно? Если так, эта женщина была безумна. С чего бы королю признавать бастарда законной дочерью?

— Ходили слухи, что у Александры-Валерии имелись некие основания требовать невозможного.

— Какие основания?

— Я этого не знаю, — покачал головой старик. — Полагаю, этого не знает никто, кроме короля и барона Геммы.

— Что случилось потом?

— Александра-Валерия была найдена мертвой. Удар кинжалом...

— Я в курсе. Кто ее убил?

— Или барон, или король. У обоих был повод мстить. Но дело замяли, свалив все на грабителей. С тех пор, собственно, об этой истории и прекратили говорить. Запрет никогда официально не оглашался, но все всё быстро поняли, когда несколько особо любопытных подданных короля лишились из-за этих разговоров головы.