Эадор. Книга третья. Чужие воспоминания

— Тогда что он здесь делает? — повторил вопрос рыцарь.

Я с надеждой посмотрел на жреца, надеясь, что у него есть разумное объяснение.

Священник довольно улыбнулся.

— Думаю, он вернулся, поразмыслив над моими словами. Ну, что, малец? — обратился он, — ты решил посвятить свою жизнь служению Богу?

Я со страхом посмотрел на строгое лицо рыцаря.

— Конечно!

Глава IV "Урок"

— Ох! Ладно, будет на сегодня, — произнес Джереми, разминая уставшие колени, — продолжим завтра.

Люция согласно кивнула.

— Последнее воспоминание было интересным, — сказала девушка, — но малополезным.

— Мы узнали, что камень с душой Амвросия находится на нашем осколке, — возразил я.

Девушка хитро улыбнулась.

— И то, что любимый вами святой Феофан начинал, как обычный уличный воришка!

Я задохнулся от возмущения.

— Ничего подобного.

Люция улыбнулась ещё хитрее.

— В воспоминании отчетливо слышно имя короля Альберта. За всю историю Великого Королевства отмечен лишь один монарх с подобным именем. Он правил двести пятьдесят лет назад, и его смерть послужила причиной войны между Ковеном Магов и благородными рыцарскими родами, которых поддержал Первосвященник. Звезда Феофана зажглась именно тогда. Всё сходится. Ваш непревзойденный Великомученик — обычный городской воришка и попрошайка.

На довольную, как слон после купания, девушку уставились восемь оскорбленных в лучших религиозных чувствах глаз.

— Феофан — не такое уж и редкое имя, — сказал я, — возможно, в те далекие времена оно встречалось чаще.

— Если бы да кабы, — рассмеялась Люция, — ладно, дело не в любимом вами Феофане. Мы знаем, что камень на Эрмсе. Он пережил крушение Империи Аргдахада. Жрец и рыцарь отправились вместе с камнем в Верхнереченский монастырь, но с тех пор прошла четверть тысячелетия! Нам нужно знать, где артефакт сейчас. Нельзя ли во время следующего ритуала увидеть воспоминание ближе к нашему времени?

Джереми неопределенно покачал головой.

— Астрал — непредсказуемая и чуждая людям материя, — произнес он, — работая в тонком мире, нельзя быть ни в чем уверенным. К тому же, современного воспоминания может банально не существовать.

— Почему? — удивилась Люция.

— Жрец осознал мощь камня, — ответил Джереми — и, судя по всему, отношения с тогдашним Первосвященником у него были натянутые.

— Размолвка в стройных церковных рядах? — рассмеялась Люция.

Монахи за спинами настоятеля побагровели от гнева. Джереми только отмахнулся.

— Бывало, и не раз, — улыбнулся священник, — мы, хоть и служим Светлому Владыке, такими же совершенными, как Он, не стали. Иной раз, пока разберешься, где еретик, а где праведник, половину народу вместо дров на костер закинешь.

Люция подозрительно сощурила глазки. Джереми поднял глаза к небу.

— Эээ... О чём мы говорили? Боюсь, я не помню, о чем говорил! — растерянно произнес жрец, взглянув на принцессу с укоризной.

— Что современного воспоминания может и не существовать, — напомнил я.

— О! Верно, — сказал Джереми, — если жрец не ладил с Первосвященником, он мог решить спрятать камень с душой святого, чтобы никто не использовал его силу во зло. Не исключено, что артефакт до сих пор хранится в Верхнереченском монастыре, вмурованным в стену.

Люция задумчиво кивнула.

— Что ж, придется в следующем ритуале сосредоточиться именно на жреце, — произнесла девушка, — необходимо узнать, куда он дел камень.

— Завтра, — устало сказал Джереми, — узнаем завтра.

Настоятель повернулся к одному из монахов.

— Если мне не изменяет память, — сказал он, — я обещал начать внеочередной строгий пост по случаю прибытия наших гостей в знак того, что видение, ниспосланное Светлым Владыкой, исполнилось.

— Точно так, ваше святейшество, — подтвердил монах.

Джереми загрустил.

— А я уточнил, когда начинаю поститься?

— Да, ваше святейшество. Вы обещали начать с утра.

— А я уточнил, с какого именно утра?

— Ээээ... Нет, — смутился жрец.

— Вот отлично, подайте мне в обед вина и жареного мяса.

Люция подавилась смешком. Я сохранил каменное выражение лица. Позволить себе толковать в свою пользу обещание, данное Творцу, может либо мудрец, либо безумец. Впрочем, не мне — послушнику, осуждать поступки настоятеля. Иерархия в рядах Церкви соблюдалась строже, чем в королевской армии.

Обед, к слову сказать, удался на славу. Во всяком случае, для меня. Пока изголодавшиеся отнюдь не по еде, а по женской красоте послушники изо всех сил делали вид, что даже не смотрят в сторону Люции, я уплетал мясо за обе щеки. Проведенный ритуал, несмотря на сидячее положение, изрядно разогнал мой аппетит. У корзины с яблоками ответственный за обеспечение братьев монах оставил записку: "Бери только одно! Светлый Владыка смотрит".

Что ж... пока Светлый Владыка смотрел за яблоками, я успел съесть две жареные ножки болотной ящерицы и выпить кувшин доброго пива.

После обеда послушники, немного отдохнув, начали расходиться, готовясь вновь засучить рукава. По своему опыту я знал — в монастыре всегда хватает работы. Причём, в отличие от солдат в казарме, послушники сами рвались подровнять забор, заменить скрипучие доски, подкрасить стены или заняться любым другим общественно-полезным трудом. Дело в том, что если случалось чудо, и работа в монастыре вдруг заканчивалась, все послушники гуськом шли молиться Светлому Владыке о дарованном отдыхе. Половины дня, проведенного на коленях в обращении к Господу, хватало, чтобы заставить самого убежденного бездельника вдохновенно трудиться на благо общины. Правда, рабочий энтузиазм, как правило, быстро угасал, стоило отцу-настоятелю или старшему монаху отойти на почтительное расстояние. Будто по мановению волшебной палочки, молоток начинал стучать медленнее, гвозди гнулись, а краска долго не высыхала.

Подумав, я решил присоединиться к небольшой группе рыбаков, затеявших поход на ближайшее озеро. Прямо скажем, халявная работенка, но могли же и у меня появиться привилегии? В конце концов, я сумел заслужить медаль целителя. Местным братьям ещё повезло! Джереми справедливо рассудил, что в гниющем болоте специальные отхожие места не требуются. Все, кому приспичило по нужде, просто уходили подальше в болото. В Вороновском монастыре чистка отхожих мест всегда являлась "привилегией" особо нуждающихся в покаянии послушников. Наш настоятель даже говорил, что одна уборка сортира заменяет по благодати Божьей дюжину молитв.

Я уже приглядел себе симпатичную удочку, когда на моё плечо легка рука Джереми.

— Постой, Англир! — обратился жрец. — Есть дело.

— Да, ваше святейшество?

— Пойдем со мной, хочу поговорить.

Тоскливо вздохнув, я отложил удочку и двинулся за настоятелем. Похоже, без молитв дело не обойдется. Как бы Джереми не решил начать внеочередной строгий пост со мной на пару. Одному ведь всегда тяжелее.

Жрец привел меня в отдаленный угол храмового сада. Между высаженных полукругом ладанных деревьев расположилась уютная беседка, с тремя резными скамеечками. Отец-настоятель пристроился на одну из них.

— Присаживайся, Англир, — сказал он.

Я неуверенно помялся с ноги на ногу. Светлому брату сидеть в присутствии жреца не то чтобы запрещалось, просто старших следовало уважать.

— Не стесняйся, — произнес Джереми, верно истолковав мои сомнения.

Я сел на соседнюю лавочку. Уважение, прежде всего, проявляется в послушании. Не следует строить из себя красну девицу и заставлять настоятеля себя упрашивать.

— Сколько тебе лет, Англир? — спросил Джереми.

— Двадцать.

— Ты служишь в монастыре Вороновья?

— Да. Вы знаете о нём, ваше святейшество?

— Слышал. Как давно ты принял послушание?

— С пятнадцати лет.

Джереми уважительно посмотрел на медаль целителя, которую я, в пылу тщеславия, не забыл приколоть к новой робе.

— Заслужено? — спросил он.

Перед моими глазами предстала картина моей первой серьезной битвы. Людоед выбил из седла моего господина — князя Герхарда Вороновского. Чудом (для служителя Бога слово "везение" греховно, ибо не предполагает вмешательства Творца), буквально чудом, при поддержке арбалетчиков мне и другим братьям удалось поднять князя и, удирая от монстра, вынести господина за щиты пехотинцев. Добросердечный лорд Герхард не забыл оказанную помощь, повелев выдать нам награду. Комендант Романх вручил мне и другим братьям медали целителей.

Я задумался. Да, мы спасли жизнь своему господину, но подобные медали даются именно за исцеление. Так ли уж хороши мы были в своих главных обязанностях? Ответ напрашивался сам собой.

— Думаю, нет, ваше святейшество, — сказал я, неуклюже прикрыв медаль рукой, — но князь Вороновский решил иначе.

Джереми усмехнулся.

— Но если ты так не считаешь, почему носишь медаль?

Я смущенно кашлянул, удивленный реакцией настоятеля. Он раскусил моё греховное желание лести. По правде говоря, я ожидал, что Джереми похвалит меня за скромность.

— Эм-м... Князь вручил нам награды, чтобы мы их носили.

Настоятель хитровато прищурился.

— Но твой князь убит. Какой смысл носить знак сейчас?

Я почувствовал стыд и раскаяние.

— Не скрою, ваше святейшество. Мне приятно видеть его на своей робе.

Тяжело вздохнув, я ухватил пальцами медаль, намереваясь её снять. Взгляд настоятеля стал ещё хитрее.

— Но если тебе нравится носить медаль, зачем ты её снимаешь? — поинтересовался Джереми.

— Но... Но... Я же не достоин.

— С чего ты так решил? Князь решил, что достоин. Почему ты считаешь себя мудрее и проницательнее знатного лорда?

Я нервно сглотнул, окончательно запутавшись. Джереми рассмеялся.

— В этом твоя проблема, парень! — объявил он.

— Ваше святейшество?

— Ты слишком зависим от чужого мнения, потому что не уверен в собственных убеждениях. Ты думаешь, раскаиваешься, переживаешь, затем опять думаешь. Постоянные сомнения — вот твой главный недостаток.

Я кивнул. Скрывать тут нечего. Джереми понял всё лучше меня.

— Каюсь, ваше святейшество. Вы точно распознали мои грехи.

Джереми покачал головой.

— Разве я упрекнул тебя в грехе? Нет. Я лишь отметил твой недостаток. Сами по себе сомнения помогают нам думать и задавать вопросы, но ты слишком увлекся ими, и в результате позволяешь людям манипулировать тобой. Например, мне. Поверь, я отнюдь не само совершенство.

— Но вы жрец, а всего лишь послушник.

— И что?

— Вам лучше знать...

— Думаешь, с горы видней? Может, ты и прав, но что делать, если старшего не будет рядом? Светлый Владыка возложил на тебя важную миссию, Англир. И после ритуала мага, соединившего ваши с принцессой жизни, ты не можешь перепоручить своё задание кому-то другому. Твое решение будет только твоим решением. Даже если ты послушаешься меня, Люцию или ещё кого, отвечать перед Светлым Владыкой придется тебе. Если Творец призовет к ответу, что ты ему скажешь? Мол, поступил так, как повелел жрец Джереми, просто потому, что он старше и носит яркую рясу?

Настоятель, конечно, прав, но, признай я сейчас его правоту, и он окончательно убедится в моей беспомощности. Будет думать, как о нашкодившем ребенке, способным лишь стоять с опущенной головой и соглашаться со всем, что скажет мудрый отец.

Джереми улыбнулся, уже не хитро, а сочувствующе.

— Тебе необходимо исправить свой недостаток, — сказал он, — к сожалению, у нас нет времени ждать. В обычных условиях я бы никогда не стал учить тебя тому, чему собираюсь.

— Учить?

— Да, сын мой. Знаю, это может показаться несправедливым, но монахами и жрецами становятся не те братья, которые воспитывают в себе покорность и смирение. Послушание — важный этап, но его нужно пройти. В лидеры выбивается тот, кто способен принимать решения и совершать поступки. Пусть не всегда благие, но поступки! Разумеется, принимая ответственность за них и, если требуется, наказание. В отличие от светлого брата, монах способен не только исцелять раны, но и причинять вред стрелами света. Лет через пять, а то и десять, на тебя можно было бы возложить ответственность подобного умения, но у нас нет времени!

Я не поверил своим ушам.

— Выучиться знаниям монаха?!

Джереми пожал плечами.

— Не только монаха, но и жреца. Тебе необходимо овладеть искусствами: исцеления на расстоянии, стрел света и, поскольку тебе предстоит сражаться с дьяволами, будет очень хорошо, если ты научишься экзорцизму.

— Но... Но..., — от шока я просто не знал, что сказать, — на изучение этих закли...молитв уходят годы.

Джереми рассмеялся.

— Ничего подобного, годы уходят на то, чтобы определить — достоин ли претендент знания, или нет. Выучить сами молитвы — дело недолгое, начальная подготовка у тебя есть. Вот молитва воскрешения — действительно сложное искусство, недоступное на твоём уровне развития.

Я нервно сглотнул. После пяти лет послушания мои мечты о тайных знаниях священников наконец-то сбылись! Но вместо радости я почувствовал разочарование. Потратить годы в молитвах, работе, медитациях, уборке монастыря, чтобы тебя сочли достойным того, что можно выучить за один день.

Джереми, разумеется, заметил моё смущение.

— Знаю, тебе нелегко, — сказал он, — всё кажется несправедливым. Знаешь, по большому счету наше главное разногласие с еретиками-магами состоит в том, что они на каждом углу кричат, будто знания должны стать общедоступными. Мы говорим прямо: силу получат лишь те, кто её достоин. Маги годами лгут своим ученикам. Обещают власть, способную свернуть горы, а на деле выжимают из бедолаг все соки, заставляя добывать кристаллы. Не буду врать, будто считаю тебя достойным священных знаний, но Светлый Владыка велел мне помочь в вашей с принцессой миссии.

Выдержав паузу, Джереми спросил:

— Начнем?

— Да. Я готов учиться.

— Не готов, — строго поправил Джереми, — но ничего другого нам не остается.

Я обреченно вздохнул. Настоятель прав, но ведь Светлый Владыка верит в меня, значит, есть шанс.

Настоятель одобрительно похлопал меня по плечу. Видимо, решил, что упрекать ученика в излишней бестолковости не следует. Как писал в своём пятнадцатом томе Святой Великомученик Феофан Миролюбский: "Укрепляйте у прихожан веру не только в Творца нашего, но и в их собственные силы, ибо постоянно мня себя недостойными они вообще ничего делать не будут!".

— Хорошо, ваше святейшество, — сказал я, — память у меня с детства хорошая. Думаю, мне не составит труда запомнить ваши наставления.

— Вот и прекрасно.

Напустив на себя задумчивый вид, Джереми снизил голос до шепота (в старину любой разговаривающий подобным образом сразу обвинялся в заговоре) и начал свою лекцию:

— Если говорить откровенно, церковные книги, посвященные чудесным молитвам, написаны довольно сложным языком. В них много "воды", пустых откровений, туманных полунамеков и тому подобной мишуры, именуемой "вторым испытанием для посвященных". Обычно монахам требуется довольно много времени, чтобы прочитать нужные книги, и ещё больше, чтобы разобраться в тексте. Поскольку времени у нас нет, я, нарушив один канон, нарушу и другой. Изложу тебе всё по-свойски, просто и быстро. Если будет время и желание — прочитаешь книги сам. Сейчас же слушай...