Острова капитана Блада

Долго ждать не пришлось. Маленькие лодчонки контрабандистов, которые я нанял в качестве разведчиков из-за их скорости, привезли весть о том, что к нашим берегам приближается восемь кораблей. Ага. Значит, никто лишний к авантюре де Кюсси не присоединился. Это хорошо. Нам и восьми кораблей за глаза хватит. Правда, если верить глазастым контрабандистам, три из них — это не самые большие посудины, на которых ни команду большую не разместишь, ни нужное количество пушек.

У нас, по счастью, с вооружением все было в порядке. Даже Хагторп, с галеона которого мы сняли пушки для форта, уже давно пополнил свою недостачу. Я бы даже сказал, что он явно слишком увлекся — по 20 великолепных орудий с каждого борта были грозной силой. А Хагторп подбирал только самые мощные и наименее изношенные пушки.

Пистолетов и ружей тоже было в избытке. В этом плане, пиратом быть — одно удовольствие. И порох, и огнестрельное оружие — это довольно дорогие игрушки, которые не каждый может себе позволить, а несколько захваченных кораблей позволили нам создать хороший запас. Согласитесь, это самый разумный выход, раз я не могу создать скорострельное оружие.

Лучшие стрелки были отправлены на укрепления. К каждому из них прилагалось по два-три ружья и человек, который будет их заряжать. Причем не первый попавшийся — я своеобразный конкурс устроил на быстроту и аккуратность среди тех, кто уже не может резво бегать и брать корабли на абордаж, но заработать не против.

Еще одним моим секретным оружием был Волверстон. Он предложил план, как вывести из строя хотя бы один корабль еще до начала боя. Поскольку мы понятия не имели, на каком судне находится самое главное начальство, в жертвы решено было назначить то, которое окажется ближе к берегу. Судя по всем подсчетам, нанятая де Кюсси эскадра дойдет до нас уже в сумерках. Рисковать и нападать ночью никто не станет (в кромешной южной тьме не разглядишь пальцы своей вытянутой руки), а значит, у нас будет время на авантюру.

Шестерых желающих рискнуть Волверстон набрал довольно легко, и я пообещал каждому из них, кроме специальной награды, еще по сто песо сверх обычной доли добычи. Вряд ли, конечно мы много возьмем с захваченных судов — грабили нас, а не мы, но у меня были средства, чтобы достойно отблагодарить всех, кто примет участие в сражении с де Кюсси.

Волверстон предложил, ни много ни мало, сделать брандер* и под покровом ночи уничтожить один из кораблей. Идея была довольно опасная, но сражаться с превосходящими силами противника тоже было не лучшим поворотом событий. Так что я согласился.

* Брандер — судно, нагруженное легковоспламеняющимися или взрывчатыми веществами, используемое для поджога и уничтожения вражеских судов.

В ход пошел один из шлюпов, на котором были сломаны все перегородки и переборки, а в бортах просверлено множество отверстий. Пираты пробили в палубе несколько люков и уложили внутрь корпуса довольно приличное количество смолы, дегтя и серы. Ну, и как вишенка на торте, сооружение украсили шесть бочек пороха, выставленные наподобие пушек из бортовых отверстий шлюпа.

Поскольку вражеские корабли двигались эскадрой, они не забывали поддерживать огонь в фонарях, и обнаружить их было не сложно. Да и с бдительностью на борту были большие проблемы. Как вы понимаете, брандер не мог абсолютно бесшумно подобраться к кораблю, однако никакой реакции там пока было не слышно. Эх, как же мне не хватало прибора ночного видения! Я мог догадываться о том, что происходит, только по доносящимся звукам и зная примерный план нападения.

Волверстон должен был намертво закрепить штурвал и зажечь факел из скрученной соломы, который мы заранее пропитали нефтью. Ага, факел вспыхнул, и маленькое судно с треском ударилось о борт корабля. По идее, оно должно запутаться своими снастями в его вантах. И даже если брандер, не выдержав удара, начнет разваливаться, ничего страшного.

Волверстон планировал, что его люди будут стоять с левого борта: четверо на планшире и двое — на реях, держа в руках цепкие абордажные крючья. Как только брандер столкнется с кораблём, они должны закинуть крючья за его борт, как бы привязывая к нему брандер. Крюки, брошенные с рей, должны были ещё больше перепутать снасти и не дать возможности освободиться от непрошеных гостей.

Дело пошло! Я услышал, как затрубили тревогу, и на корабле началась паника. Пираты, уже успевшие заснуть, теперь бегали, суетились и кричали. Ну, якорь они точно поднять не сумеют — тупо не хватит времени. И понять сразу, что происходит, пираты тоже не смогут. А к тому моменту, когда у них, наконец, включится соображалка, будет уже поздно. Волверстон подожжет фитили у бочек с горючим.

А вот и нужный сигнал. Волверстон и его сорвиголовы успели выпрыгнуть за борт, и их должен был подобрать наш баркас, который держался на расстоянии. Теперь мне было прекрасно видно происходящее. Покинутый брандер стал похож на гигантский костёр, откуда силой взрывов выбрасывались и летели пылающие куски горючих материалов. Длинные языки пламени лизали борт корабля, отбрасывая назад немногих смельчаков, которые пытались оттолкнуть брандер.

Наша безумная авантюра увенчалась успехом. Противник еще не успел вступить в битву, а уже лишился одного из своих кораблей. Судя по очертаниям, пострадал галеон, а это серьезная сила. И в том, что касается вооружения и в том, что касается людей. Его слаженный удачный залп не оставил бы от нашего примитивного форта камня на камне. Особенно если знать, куда стрелять.

Занявшийся рассвет окончательно прояснил расстановку сил. Галеон догорал и начал быстро тонуть, а из оставшихся семи кораблей серьезными выглядели всего лишь пять. Скорее всего, собирая эскадру, де Кюсси рассчитывал, что у меня по-прежнему четыре судна. Никто не донес ему, что команда де Граффа решила присоединиться ко мне на острове. По сути дела, они вполне могли выплатить выкуп за корабль, выбрать капитана и отправиться на Сен-Доменго, под крылышко к Мари-Анне. Однако "Бредерод" превратился в "Брунгильду" под командованием Эдварда Смита, а отбитый у французского конвоя фрегат стал "Клото".

Восемь против четырех, с точки зрения де Кюсси, выглядело приемлемым вариантом. Все-таки, он имел представление о моих талантах и не питал иллюзий. А теперь получается пять приличных кораблей и два средненьких против шести моих.

Разозленная неожиданным ночным нападением, эскадра де Кюсси быстро приближалась к берегу. И я совершенно не собирался ей мешать. До определенного момента. Подождем, когда десант рассядется по лодкам, и дадим отпор с двух сторон. И с суши, и с моря. На берегу остался командовать Дирк, а я уже стоял на палубе "Виктории", идя на стремительное сближение с эскадрой де Кюсси.

Первым под мою горячую руку подвернулся галеон "Ла Фудр". Пройдя прямо перед его носом, наш корабль дал бортовой залп, который смел с палубы абсолютно все. Затем "Виктория" повернулась и, продвигаясь вдоль борта "Ла Фудра", произвела в упор по его корпусу второй залп из всех своих бортовых пушек.

Оставив галеон наполовину выведенным из строя, и продолжая следовать своим курсом, "Виктория" несколькими ядрами из носовых пушек навела шороху среди команды "Вента", а затем с грохотом ударилась о его корпус, чтобы взять корабль на абордаж, пока Хагторп проделывал подобную операцию с "Шарком".

Ибервиль и Джереми тоже не теряли времени даром. Питт отдал команду, и смертоносный шквал огня и металла бортового залпа смёл всё с палубы "Викторьез". Продолжая идти своим курсом, "Элизабет", которой командовал Питт, уступила место "Анжелике" Ибервиля, которая совершила такой же манёвр. Столь стремительные и слаженные действия выбили наших противников из колеи. Они растерялись, и их охватила паника. Между тем "Элизабет", сделав поворот оверштаг, вернулась на свой прежний курс, но в обратном направлении, и ударила из всех орудий левого борта. Ибервиль повторил маневр Питта, и еще один бортовой залп прогремел с "Анжелики".

Собственно, на этом про "Викторьез" можно было забыть, и ребята присоединились к добиванию "Вента" с "Шарком", по которым я нанес удары. "Ла Фудр" потерял управление, часть такелажа, начал тонуть, и команде было не до сражений с врагом. Самим бы ноги унести.

Нельзя сказать, что только враги понесли существенные потери. Нашим кораблям тоже досталось. В "Викторию" попали несколько раз, и теперь ее носовая часть была изуродована, а чуть повыше ватерлинии чернела пробоина. Чтобы вода не проникла в трюм, мне пришлось приказать сбросить за борт носовые пушки, якоря и всё, что было под руками. После того, как мы доберемся до берега, нам потребуется очень хороший ремонт.

И это мне еще повезло! Ибервилю, по ходу дела, придется перебираться на новый корабль. Впрочем, такую ситуацию мы предусматривали, и команда знала, как спасаться. Я старался заботиться о своих людях. И дело даже не в том, что мы много вместе прошли и не раз спасали друг друга. Даже из более рациональных соображений подготовленная, слаженная команда — это большая ценность. Надежные, проверенные люди на дороге не валяются.

Как же жаль, сто я не мог раздвоиться, а лучше растроиться! Если сражение на море было под полным моим контролем, то что творилось на суше — бог весть. Я мог только понять, что де Кюсси не обнаружил наш замаскированный форт. И потому, когда он начал стрельбу, для людей губернатора это стало неожиданностью. А я еще и пороха на пристрелку не пожалел. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Стрелки, встретившие десант слаженными залпами, звучащими один за другим, тоже стали неприятным открытием для наших врагов. И нападавшие дрогнули. Нет, если бы их впереди ждал богатый город, пираты рискнули бы. Не в первый раз. Но нападавшие прекрасно понимали, что мы обосновались на острове недавно, и взять с нас нечего. Плюс я активно распространял слухи, что у меня проблемы с деньгами, потому что я много финансов вбухал в обустройство Бекии.

Словом, сражаться за жалование пираты не слишком хотели. А уж десантироваться под плотным оружейным и пушечным огнем — тем более. Даже после того, как наш форт обнаружил себя, довольно точно отстрелявшись по одному из вражеских кораблей, в ответку ему еще не прилетело. Маскировка продолжала делать свое дело. Несмотря на дым, в яркой зелени и густых кустах место выстрела просто терялось.

Поняв, что потери превышают допустимый уровень, а нахрапом нас взять не удалось, волна нападающих откатилась. Похоже, пираты решили покинуть наш гостеприимный остров. К сожалению, преследовать три уцелевших вражеских корабля у нас просто не было возможности. В более менее нормальном состоянии была только "Элизабет" Питта, но один он явно не справился бы. Остальные наши корабли могли едва-едва доползти до берега.

Победа не радовала. Несмотря на то, что мы дали укорот превосходящим силам противника, настроение было мерзким. А после того, как я оценил наши потери на берегу, оно испортилось еще больше. Из шести наших кораблей один был безвозвратно потерян, а остальные находились в разной степени потрепанности. Сколько придется приложить усилий для починки "Виктории" — мне даже предположить сложно.

Потери на суше тоже были впечатляющими. Несмотря на все предпринятые мною меры, погибло, как минимум, человек двести пиратов. Если бы у де Кюсси была чуть более сплоченная и мотивированная армия — мы бы не устояли. Да что там говорить, если в этом бою даже я получил свое первое серьезное ранение!

До сих пор судьба меня берегла. Мне совершенно неприлично везло, и я начал привыкать к такому положению дел. Даже будучи в рабстве на Барбадосе, я ухитрился найти для себя посильную работу, да еще и отвлекаться от нее на разные радости жизни, типа прекрасных дам. И уж конечно, мне везло в море. Причем я бы не стал объяснять это одним только талантом О'Брайена, в тело которого я попал.

Жизнь пирата полна опасностей. Мало кто доживает до почтенного возраста и умудряется сохранить свои конечности. Я сам не раз и не два штопал раны своей команде. Однако до сих пор меня бог миловал. Мне удавалось сохранить свою шкуру в целости и сохранности. И когда я был сбит с ног ударом ядра, задевшим меня на излете, то даже не сразу сообразил, что происходит. Ну а потом мне прилетело по голове чем-то тяжелым, и я отключился.

Спас меня испанский шлем. Ну и еще то, что отколовшийся от борта кусок дерева задел меня по касательной. Судя по тому, что меня подташнивало, сотрясение мозгов я себе заработал. И теперь мне нужно было хотя бы несколько дней отлежаться в тишине и спокойствии. И как это сделать, спрашивается, когда навалилась куча проблем, каждая из которых срочнее предыдущей?

Пострадала, кстати, не только моя башка. Мне рассекло бровь и щеку, но не слишком сильно. Так что, скорее всего, даже зашивать не придется. Ну и шевелюра моя пришла в ужасающее состояние. Корабельный врач, которого я сам обучал, состриг часть волос, пытаясь понять, насколько сильное ранение головы я получил. А то, что осталось, я умудрился где-то подпалить.

Не то, чтобы меня это расстраивало, если честно. Я никогда не носил длинных волос и не любил их, но, попав в тело О'Брайена, был вынужден подчиниться его вкусу и предпочтениям эпохи. Так что впервые я попытался избавиться от надоевшей гривы только попав на Барбадос. Нет, ну правда, на фига мне длинные патлы? Это даже сугубо из практических соображений неудобно. Длинные волосы требуют усиленного ухода, а у раба такой возможности нет. Вот я и опасался, что заведется у меня какая-нибудь гадость. А короткая стрижка могла бы решить все проблемы. Однако О'Брайен буквально взвился, протестуя против такого кощунства.

К тому моменту мы с ним уже неплохо ладили, поделив тело, и используя знания друг друга. Но из-за какой-то дурацкой прически взрыв негодования был настолько сильным, что меня чуть не выкинуло из тела. Больше я не рисковал и не пытался избавиться от своей шевелюры. Мало ли. У каждого свои тараканы в голове. И если О'Брайен так зациклен на своих длинных волосах — флаг ему в руки.

Немудрено, что теперь, когда моя шевелюра изрядно пострадала, я даже почувствовал некоторое облегчение. Наконец-то я мог постричься так, как мне нравилось. Возможно даже, О'Брайен привыкнет к новой прическе, и не будет нудить, требуя снова отрастить волосы. Ну а покоцанная физиономия, как вы понимаете, мне вообще была по барабану. Во-первых, раны были несерьезные, а во-вторых, если их правильно обработать, тонкие шрамы будут еле видны. Правда, скорее всего, бровь будет казаться немного вздернутой, но это мелочи жизни по сравнению с мировой революцией.

— Ну, Дирк, что у нас там? — нетерпеливо поинтересовался я. Этот пират, которого я оставил в качестве главнокомандующего сухопутными войсками, показал себя с наилучшей стороны.

— Нужно восстанавливать форт и прибрежные строения. Ничего серьезного пираты не попортили. До наших самых ценных зданий их ядра не долетели.

— Никто не попытался начать грабить, воспользовавшись суматохой?

— А как же! И грабить, и отношения выяснять, и твое казино погромить... Чего только не пытались. Но я приблизительно знал любителей этого дела, так что развернуться у них не получилось.