Книга 4. Оборотни Его Величества. Полнокружье

— Да-а, славное было время. Это сейчас прирежешь богатенького отморозка и — в тюрьму, а раньше каждый пёс знал, что Кровавому Шипу всё дозволено. Вот как меня уважали, сударыня! — бледные щёки л"лэрда порозовели, а заблестевший взгляд то и дело сползал с лица ученицы в корсет. Польщённая таким вниманием, Триш дышала чаще и глубже, отчего ткань натягивалась, норовя порвать шнуровку.

Ведьмарь не увёл жену, а унёс, что-то игриво нашёптывая в ухо, и л"лэрд с девушкой остались наедине при свечах и недопитом вине. Эльф умылся над бадьёй, сел на лавку, потёр щёки и шею, избегая смотреть на ученицу.

— Они в это вино что-то добавляют, иначе с чего я так странно себя чувствую? Сударыня, вы ничего такого за собой не замечаете?

— Ещё как замечаю.

Сударь Шантэль вскинул голову, но сразу отвернулся, сделав какой-то вывод. Триш подошла к нему и встала напротив, оказавшись выше почти на голову, что давало некоторое преимущество.

— Сударь, мне так хочется попробовать одну вещь...

Мужчина снова на неё посмотрел, совсем иначе, чем обычно. У эльфов вообще глаза интересные. Эти вот прозрачные, точно горный родник, а зрачки чёрные, как пушечные жерла, всегда готовые к выстрелу.

— Это неправильно, сударыня.

— Я знаю, но мне очень хочется. Вы сами говорите, что неудовлетворённые желания разрушают изнутри.

— Признаться... я тоже думал... сегодня, — л"лэрд смял воротник, будто его душило, но тот был расстёгнут. — Вы уверены, что именно этого хотите?

— Да.

— Потом вы будете жалеть.

— Скорее всего.

— Жизнь даётся лишь однажды, и разве мы не можем хотя бы раз поступить не как правильно, а как хочется? — отстранённо пробормотал мужчина. Триш было не до философских размышлений. Вино выветривается, и смелости может не хватить.

— Можно?

— М-м-м...

Девушка не стала ждать разрешения, ведь его можно не получить.

И Триш удовлетворила желание, всё больше разрушающее её изнутри. Коротко замахнулась и не так, чтобы очень сильно, но ощутимо пнула в голень. В протез, то бишь.

Всё-таки сударыня Трисса Крутоярская была террористкой в государственном розыске.

* * *

Дикий вопль прервал супругов в пикантный момент. Линдрэ и Морокун прибежали полуодетыми, в расстёгнутых шубах, и застыли как вкопанные на собственном пороге. Шип лежал спиной на лавке, прижимая к груди левую ногу, боярышня Трисса, бледная и взъерошенная, выписывала по избе зловещие восьмёрки, сжимая кулаки.

— Ах, вы, вы! Жалкий лгунишка! Подлец!

— Это я подлец?! — простонал эльф. — Да я просто святой Филогрин Утешитель, а вы, барышня, сущий монстр!

— Как можно обманывать женщину при знакомстве?! Я вам верила! А вы... вы... вы... НЕ ИНВАЛИД!

— Да при знакомстве вы меня вазой по лбу огрели, бандитка, а потом так смотрели, будто хотите пнуть! Оh, Mirabelle Daenna, вы уже тогда это замыслили!

Триш заломила руки.

— Я вам сочувствовала! Со слезами воображала, как вы бредёте по катакомбам, раненый и без оружия, а за вами гонятся сонмы нежити! А это всё — гнусное враньё!

— Ах, враньё?!! — дурниной взревел Шип, скидывая сапог и рывком задирая штанину. — Нате, любуйтесь!

Каким-то чудом корабельный лекарь сумел спасти ногу, но об эстетике он думал в последнюю очередь, если думал вообще. От колена до щиколотки кое-как сшитая кожа бугрилась змеистыми багровыми шрамами, удивительно, что это всё вообще срослось. Линдрэ ойкнула, прижав ладошку к губам, пробрало даже ведьмаря.

Сцепив зубы, эльф мрачно уставился в пол. Девушка с обескураженными видом села рядом.

— Не хотел никому показывать, да вы сами напросились.

— Поверьте, я и похуже видала.

— Порой так ноет, что лучше бы у меня был протез, — хрипло признался Шип.

— Зато тёплая, — положив руку ему на колено, серьёзно возразила Трисса.

Морокун крутанул пальцем у виска и увёл жену в постель. Их даже не заметили.

ГЛАВА 14

Если бы тёщи олицетворялись исключительно с блинами, аватар был бы рад и третьей, а лучше — сразу семерым, на каждый день недели. Увы, к матерям невест прилагаются ещё семейные интриги, и раз уж так сложилось, что их две, получай всё в двойном комплекте.

Когда теневая императрица утром позвала в свои покои, гвардеец насторожился, однако женщина всего лишь решила побаловать любимого зятюшку домашними блинчиками. Именно это и сказала. Помимо сдобы, на столе возвышалось плетёное блюдо яблок, да не красных сортовых размером и формой с бычье сердце, так напичканных заклятьями, что за версту разит искажённой магией, а зелёненьких, с дуплами и лукавой кислинкой; над масляными горелками плавился сыр разных сортов; пестрела мясная нарезка. Сметана, мёд, повидла, и, самое главное, — крыжовенное варенье! Ненавистной аватаром икры, без которой в высшем обществе не обходился ни один блинный стол, к счастью, не было. В фарфоровой чашке плавал малиновый лист. Вилль умилился, растрогался, но бдительность не потерял. И правильно.

В своей обычной манере Ярини исподволь выспросила о Мелиссе с Венимиром, поинтересовалась, как прошла встреча, и главное, что по этому поводу думает Алесса.

Вилль отвечал правдиво, тщательно процеживая слова и скругляя углы.

Расспросы могли затянуться, но зазвонил колокол в небольшом дворцовом храме, созывая к обедне, и в праздник вокняжения святого Елизара Ревнителя император с фавориткой обязаны были явиться. Пришлось науми свернуть разговор и скатерть.

— Да, Мелисса и Венимир её вырастили, и мы искренне им благодарны, но Алесса должна понимать, кто она по крови. Впрочем, нам с Его Величеством волноваться не о чем, ведь рядом с нашей дочерью разумный юноша, на которого мы можем положиться, — она сказала это с такой интонацией, что Виллю оставалось только кивнуть.

На сей раз телепортировались к самой Вилейке, и лететь не пришлось.

Стоит ли говорить, что гостей ждал накрытый стол с блинами, крыжовенным вареньем и зелёными яблоками, а от самовара разило малиной. Но тут хоть понятно, что Симка проболтался, а Ярини-то откуда узнала? Вряд ли заранее справлялась о вкусовых предпочтениях будущего зятя.

Обнявшись с "детками", хозяйка горделиво повела рукой:

— Прошу к столу, любимый зятюшка! Таких блинов, как тёща печёт, небось, нигде не отведаешь!

Парень старательно растянул губы до ушей.

— Тогда уж и тестя уважь, хе-хе, зятюшка, — и Венемир свирепо выставил в центр стола полувёдерную бутыль самогона.

К улыбке добавился нервный тик.

Хвала Пресветлой, тёща Љ2 была только "за" трезвость в святой праздник и зятьёв-трезвенников вообще. Таковым Вилль себя справедливо не считал, но смолчал, и спиртное на двоих распили Венимир и Мирослав, мужчина Армалины, также пришедшие в гости. Лесную знахарку Вилль узнал ещё до того, как Мелисса её представила, а Алесса бросилась обнимать. Очень высокая, светлокожая, солнечно-рыжая, она выглядела лет на тридцать пять, хотя на самом деле кицунэ, конечно, была намного старше. Застолье прошло бы гораздо лучше, будь Венимир хоть немного ласковей с дочерью. Та словно не замечала, Мелисса нервничала и расстраивалась, Армалина неодобрительно покачивала головой. На протяжении всего обеда аватар ощущал на себе взгляд тёмно-серых глаз Мирослава, а Лешка ёрзал на стуле. Интересно, что такого мальчишка наболтал варгу про жениха сестры?

Только Мелия чувствовала себя прекрасно, поглощала блин за блином, на пару с Симеоном строя младенцу козу.

Когда стальные корабли пройдут Поднебесную Цепь, скадарские легионы телепортируются на сушу, под обстрелом не о Родине будешь думать, а о близких, кому из-за гордыни не успел сказать ласковое слово. Виллю очень хотелось быть хорошим зятем и женихом, и, если повезёт, мужем, поэтому, когда мужчины пошли покурить (жёг табак только Венимир, волки, ратующие за драгоценный нюх, просто составили компанию, держась с подветренной стороны), улучил момент и отвёл Алессу в сторонку:

— Лесь, ты бы наконец разобралась с родителями — и с этими, и с другими. Хорошего у нас и так мало, чтобы жертвовать им непонятно во имя чего.

Похоже, Тай-Линн саму уже достала недосказанность, потому что кивнула она почти сразу.

— Ладно, разберусь. Но взамен пообещай, что больше не будешь задирать Веррею и станешь называть по имени.

— Договорились... шантажистка.

Венимир накурился, замёрз и вернулся первым, Мирослав задержал Вилля в сенях. Варг, прямолинейный и решительный, как все волки, вокруг да около бродить не стал, спросил прямо:

— Лексей говорит, у тебя глаза в темноте жёлтым светятся. Ответь честно, ты аватар?

— Я? — привычно изумился парень, но тут вспомнил и подозрительные взгляды, и беспокойство мальчишки. — Почему ты спрашиваешь? Видел уже такое?

— Значит, аватар, — удовлетворённо кивнул Мирослав. — Девчонка сказала, что убьёт нас, если мы кому-нибудь о нём расскажем, но ты должен знать о своём сородиче.

— Она смуглая, рыжая, глаза как у рыси...

-...зовут Ирэн. Лина нашла их в лесу на исходе осени, и Дан был ранен.

— Насколько серьёзно?

— Смертельно, — варг жестом заставил молчать вскинувшегося Вилля, — но девушка провела какой-то скадарский обряд и вернула его из мира теней. Она назвалась жрицей Иллады, которую якобы сманил из храма твой сородич. Наверняка соврала, но в ней и правда есть какая-то сила, иначе как бы она удержала парня, если даже Линка опустила руки? Грязные вилы в живот — это не шутки. На Дана напали селяне, уверенные, что эльфийская кровь целебна, правда, с пленником не больно-то осторожничали. Суеверная темень, что с них возьмёшь. Ирэн вытащила парня, прикинувшись магом, а затем сожгла деревню. Хороша жрица Богини Судьбы и Правосудия, а?

— А разве это не есть правосудие? — ледяным тоном процедил Вилль. В Равенну приходили донесения о целых деревнях таких кровососов; в каждом фигурировала некая болезнь и путник, внушивший крестьянам, дескать, спасёт их только целебная кровь Перворожденных. Вот и ловили, вот и убивали. Однако, мерзкие вести казались почти баечными страшилками с далёких окраин, пока не коснулось лично. — Продолжай.

Мирослав тряхнул головой, словно решаясь на что-то.

— Твои друзья прожили у нас около месяца. Потом в окрестностях объявились проклятые оборотни, и меня покусали. Они пришли в наш дом по моему следу и напали. Лина с Даном и Ирэн отбились, Лешка ещё подсобил, а я... сам понимаешь, с проклятой заразой даже метаморфам нелегко бороться. В общем, — варг поморщился, — я не сдержался, напал на девчонку.

— И Дан тебя остановил.

— Какое там "остановил"! Он меня едва на загрыз.

— Как он это объяснил? — аватары конечно защищают "свою стаю", но брат, будь он в своём уме, должен был понимать, что всплеск агрессии — единичный, к утру Мирослав станет собой.

— Никак, волк не разговаривал. Кажется, вообще был не в себе. Линка с перепугу схватилась за арбалет, Ирэн пришлось оттаскивать аватара и даже ударить. Он сбежал, а она наутро ушла за ним, — варг облизнул губы: признание далось с трудом. А Виллю приходилось того "слаще". — Это очень скверно?

— Скажем так, нехорошо. Но Ирэн нашла волка, и сейчас они вместе, — со скадарского фрегата они телепортировались уже после Ярицы, значит, Дан пробыл зверем долго. Слишком долго для первого раза.

— Да уж, хреново как-то вышло. Чувствую себя просто...

— Не ты виноват, а зараза, — резко перебил Вилль, хотя руки чесались Мирослава придушить — не до смерти, просто чтобы спустить пар.

Похоже, мужчина просёк его настрой и виновато буркнул:

— Я тогда совершенно ничего не соображал. Видел перед собой добычу — большую, молодую, рубин точно капля крови на безымянном пальце сверкает, маняще так...

— Перстень Дана? У Ирэн?! Mirabelle Daenna...

* * *

— Как... убит?

Мелия неуклюже плюхнулась на кровать, прижимая ребёнка к груди.

— Флокс был государственным преступником, но в последний момент решил исправиться и послужить на благо Империи, за что и поплатился, — Алесса была жёстко официальной, чтобы у женщины не возникло соблазна диктовать условия. Надоело уже играть по чужим правилам.

— Что теперь с нами будет?

Надо же, "с нами". Вспомнила-таки, что ответственна за "орущего сосунка", который, к слову, вёл себя просто идеально для младенца.

Симеон громко урчал, всем телом прижавшись к боку Мелии и ножкам малыша. За весь день этот вечный болтун обронил едва десяток фраз, изображая обычного домашнего мурлыку, просто очень умного.

— Ты, кажется, хотела своё жильё? Домик я не обещаю, но на хорошую квартиру денег дам. Снова выйдешь под фонари или освоишь какую-нибудь профессию — тебе решать. Можешь изменить внешность, но, я думаю, это лишнее, заговорщикам уже нет смысла тебя убивать.

-Не хочу больше под фонари, — бывшая блудница провела пальцем по пухлой щёчке малыша. — А с ним что делать?

— Как ты его назвала?

— Никак. Пока никак.

— Это хорошо, в новой семье ему дадут имя, единственное на всю жизнь. Какое-то время ты поживёшь здесь, отдохнёшь и окрепнешь, а я пока найду ему хороших, — так и тянуло сказать "нормальных", — родителей, которые будут его любить и заботиться о нём.

— Ты его заберёшь? — женщина вскинула голову.

— Скоро заберу, не волнуйся, — заверила Алесса.

Губы Мелии задрожали. Затем она кивнула.

Домовой умиротворённо мурлыкал, наминая лапками матрас, и от этого звука становилось тепло.

Каким бы разгильдяем ни был Симка, он оставался домашним духом, хранителем семейного очага. Науми чувствовала себя гораздо уверенней, когда вышла на крыльцо, зная, что папа там курит. Он и раньше баловался, но теперь зачастил. Как давно?..

— С тех пор, как ты пропала, — ответил Венимир на осуждающий взгляд приёмной дочери.

— Я не могла поступить иначе. Какой-то зверь начал скотину из Ивлинки рвать, а люди в лесу пантеру видели. Если бы меня поймали или стали избы проверять, то никого не пощадили бы, даже Лешку. Я должна была уйти, пап.

— Предупредила бы или хоть записку оставила! — мужчина вытряхнул золу из трубки и заколотил снова.

— Вы бы меня не отпустили, а грамоту я тогда плохо знала.

— Конечно, не отпустили бы! — возмутился отец, так и не прикурив. — Переехали бы всей семьёй куда-нибудь подальше отсюда!

— Куда-нибудь? С беременной Стаськой и маленьким Лешкой? Из-за меня бросили бы всё, что ещё ваши родители наживали? Ну нет, такого я не могла себе позволить...

— Да Стаська чуть ребёнка из-за тебя не скинула, а Лешка ревел днями напролёт! Мелисса наполовину поседела! Мы с Линой всю округу обшарили, сперва тебя искали, потом — могилку или пепелище, лишь бы хоть что-то... Хуже всего оставаться в неведении, просыпаться с надеждой и терять её к вечеру. День за днём, месяц за месяцем, — он говорил, не глядя на дочь, а у той загорались щёки и в глазах начинало щипать. — Семь лет от тебя не были ни весточки, мы уже почти смирились, что никогда не увидим свою Леську. И тут ты объявляешься, вся из себя такая... горожанка, в каменьях да платье, на которое мне и за год не скопить, с женихом, деньгами соришь как зерном на пашне. Кто ты теперь, а?