— Не умею. — Ответил я и разъяснил: — Дело в том, что зацепить или нацепить на вилку не трудно. Куда труднее отрезать. Во-первых, ножи везде тупые. Они же не рассчитаны на нас, слепых. Концы у них закруглённые, не воткнёшь. Остриём ножа легче определить место, откуда надо резать, а увеличенным, да ещё и круглым концом ножа ни фига не поймёшь. И режущая кромка там, фиг знает, где начинается. А во-вторых, ёрзая по тарелке, я весь гарнир на стол вывалю. Зрячий же видит, что и как он делает. А мне что, рукой лапать? Поэтому большинство слепых, если не идиоты, просят посуду, тарелки или миски, глубокие, чтоб не вывалить ничего на стол.

— извини. Не знала. — Покаялась девушка.

— Ерунда. — Отмахнулся я. — Большинство живущих на земле не знают этого, и ничего. Не страдают.

— Да они и не интересуются этим. — Поддержал нашу познавательную беседу, прислушавшийся к нам Шура. — Им вообще мы по барабану. им сенсацию подавай. Как вы газ зажигаете? Как вы чай наливаете?

— А как мы прикуриваем их не интересует. — Усмехнулся я. — Зато как детей делаем, чуть ли ни в каждом роддоме интересуются.

— Что? Серьёзно? — Не поверила Арина.

— Шура прав. — Поддержал друга Павел, уводя беседу подальше от интимных подробностей. — О нас, инвалидах, только в день инвалида вспоминают. И то лишь потому, что праздник такой выдумали. А в головы их тупые не пришло, что это оскорбление инвалидам, а не праздник. Это для них, нормальных, праздник.

— Ну почему? — Решила поспорить Арина. — В этот день говорят о проблемах инвалидов. Потом их решают. Ну, и подарки тоже.

— Ты видела, чтоб хоть одну проблему инвалидов решили после праздника? — Спросил Павел. — Проблемы решают, лишь когда они случайно проходят через сито цензуры на президентских конференциях. На "беседах с народом", так сказать. Ты думаешь, там только один пишет о своих проблемах? Ничего подобного. Сотни пишут. А пропускают только одно. То, что выгодно кому-то. Дерьмократия...

— Спорить не буду. Не знаю. Но думаю, что ты ошибаешься. Не может президент помочь сразу всем. — Попыталась возразить Арина.

— Но на то он и президент, чтоб подобных запросов было как можно меньше. Государство для людей, а не люди для государства. Слыхала такую формулировку? — Павел подобрался, как для серьёзного спора. Это чувствовалось по его голосу, по его интонации.

— Увы. Не ошибается. — Решил вступить спор и я, уводя в сторону от опасной темы. — Он только чуть-чуть приподнял завесу. На самом деле там такая прорва, что тебе и не снилось.

— Куда идём? Спросил Валентин.

— Я домой. — Сказала Катя. — Хочу отдохнуть.

— Я в бассейн. — Сообщил Валентин. — Арина права. Надо поддерживать физическую форму. А то разжирею.

— Я, наверное, — раздумывая на ходу, сказал Павел. — Пойду в библиотеку. Есть у меня куча вопросов.

— Валентин, — громко окликнул товарища Шура. — Возьмёшь меня с собой?

— Да не вопрос. — Ответил парень. — Пошли.

— Я к врачу. — Немного помявшись, сказал Алексей.

— Заболел? — Спросила Арина, разглядывая парня.

— Да чёрт его знает. Вроде нет. Но в горле першит. Пусть посмотрят.

— А мы с тобой куда? — Поинтересовалась Арина.

— Понятия не имею. — Ответил я. — Хотелось бы на улицу, но там, скорее всего, холодно.

— Да. И дождь. — Добавила девушка. — Так что ты там за пласт проблем говорил?

— Лучше не начинай. — поморщился я. — Во-первых, мне неприятно об этом говорить, а тебе никогда этих проблем не решить. Даже если ты поймёшь хоть малую часть из них.

— Ты думаешь, я такая тупая?

— Да не тупая ты. — Скривился я от неправильно построенной фразы. — Просто у тебя, как и у многих других, голова работает не так.

— А как она должна работать?

— Понятия не имею. — Честно ответил я. — Я не господь, и не мне решать такие вопросы.

— А ты поясни. Может мои мозги начнут работать так, как нужно.

— Блин. Я не сказал, что они работают у тебя не так, как нужно. Просто я сказал, что тебе, с твоей логикой и мышлением журналиста, меня не понять.

— Думаешь? — Хитро улыбнулась Арина. — Тогда зайдём с другой стороны.

— пожалуйста. Заходи. — Пожал я плечами. — Только давай где-нибудь присядем.

Мы поднялись наверх и снова оказались в переговорной комнате.

— Здесь тебя устраивает? — Спросила девушка.

— Вполне. — Кивнул я, устраиваясь в кресле. — Так о чём ты хотела поговорить?

— Да всё о тех же инвалидах. — Сказала она. — Что-то меня заинтересовала эта тема.

— Гнилая тема. — Почесал я в затылке. — Не перспективная для журналистики. И молодой, начинающей журналистки в частности.

— Ты журналист? — Спросила Арина, пропустив мимо ушей мои слова насчёт молодой и начинающей.

— Нет. Я даже высшего образования не имею. — Усмехнулся я.

— А откуда же тогда тебе знать, что перспективно в журналистики, а что нет?

— Жизненный опыт. — Ответил я, и смежил веки. Разговор мне был не интересен. Я таких уже сотни слышал.

— Ладно. Но ты согласен, что не тебе решать?

— Угу. — Гукнул я, раздумывая, как бы поскорее слинять.

— Я вот хожу по корпусу, знакомлюсь с людьми. — После непродолжительной паузы, заговорила девушка.

— И что в этом плохого? — Вяло поинтересовался я.

— Нет. Плохого в этом нет ничего. — Ответила девушка. — Есть некоторая неясность. Почему в этом центре подавляющее большинство инвалидов?

— А почему их должно быть меньше?

— Я не говорю, что их должно быть меньше. Я хочу сказать, что чем они лучше физически здоровых? В данном, конкретном случае. — Поторопилась добавить Арина.

— Ну, это совсем не трудно. — Усмехнулся я. — Инвалид привязан к месту. То есть его перемещение в пространстве сильно ограничено. Поэтому он будет больше уделять времени поставленной задаче. А что ему ещё остаётся делать? Человек физически здоровый, имеет куда большую свободу. Причём, во всём. Посмотреть телевизор, почитать книгу, заняться конструктором или просто приготовлением пищи. Пойти в парк, прогуляться по центральным улицам, заглянуть в музей, отправиться на концерт или в театр, в спортзал или клуб по интересам, просто на велосипеде погонять, мяч попинать на поле. Да мало ли чем он может заняться! у него нет ограничений кроме его личных пристрастий.

— Положим, почитать книгу или посмотреть телевизор может каждый. — Возразила девушка.

— Увы. — Покачал головой я. — Нет. Слепой не может смотреть телевизор. Да и книгу он читать не может. Ему для этого специальные приборы нужны.

— Ну, тут ты не прав. Я сама слышала неоднократно, как слепые говорят: "Я вчера смотрел...." Ну и добавляет, что именно он смотрел. И книги им озвучивают.

— Ерунда. — Усмехнулся я. — Озвучивают чаще всего очень плохо. Читают ужасно, с ошибками, дурацкими интонациями. А главное, озвучивают не то, что хочется послушать, а то, что приказывает начальство. А насчёт слушать и смотреть, скажу так, что сегодня утром смотрел новости. Только это ничего не значит. Слепые слушают. Но если слепой скажет: "Я слушал новости", а сам при этом сидел у телевизора, то выглядеть это будет несколько странно. Не так ли? Если мы слушаем радио, то и говорим: "Я слушал радио". А если мы сидим у телевизора, то срабатывает общепринятое представление, Телевизор не слушают, телевизор смотрят. Ну, как балет смотрят, там танец важен. А вот оперу слушают, там важна музыка.

— Условности. — Вздохнула Арина.

— Да нет, не условности. Просто так принято. И зачем нарушать сложившиеся мнение? Смотри телевизор, слушай радио, нюхай цветы. Пардон, обоняй цветы. Просто слепые называют вещи своими именами, хоть и звучит это порой парадоксально.

— Тогда, исходя из твоей логики, слепых здесь должно быть большинство. А их крайне мало. Я может с десяток насчитала. Не больше. Чем это можешь объяснить?

— Очень просто. — Немного помрачнел я. — Дело в том, что молодёжь крайне инертна. Нет, даже не так. Безынициативна. Причём, полностью. Я не говорю о всех, я говорю о большинстве. Их так воспитали. Они иждивенцы. Если нас воспитывали в духе: "Ты обычный человек. Тебе никто, ничего не должен. Ты сам обязан за собой смотреть". То современная молодёжь приучена получать. Им вбили в голову, мол, вам все должны, и вы имеете права требовать.

— почему? — Перебила меня Арина.

— Что почему? — Сбился с мысли я.

— Почему им все должны? — Уточнила девушка.

— Да никто им ничего не должен. Просто их так воспитали. Мол, раз мы, зрячие, не смогли вернуть вам глаза, то мы несём за вас ответственность. Только вот беда в том, что окружающие как раз об этом не в курсе. Они понятия не имеют, что виноваты перед кем-то, и что кому-то что-то должны. Пожилые же, чаще всего, инертны. Они прожили жизнь, и им экстрим даже игровой не нужен. У них вся жизнь — сплошной экстрим. Зачем им ещё игровые переживания? Заманить их различными обещаниями не получится. Им хорошо известно, что зрение им никто не вернёт. Что наука до искусственного глаза ещё не добралась, а то, что имеется, даже не игрушки. Так себе. Попытка утешить, дать понять, мол, мы про вас не забыли. Видите, стараемся, но пока что ничего не выходит. Поэтому здесь их мало. Если вообще нет.

— Да. Пожилых не встречала.

— Зато встречала среднего возраста. Не так ли? — Уточнил я.

— Да. Среднего. Не могу точно сказать от какого возраста до какого. Но где-то в среднем по 30-35 лет.

— Ошибаешься. — Вздохнул я. — Скорее за сорок. Где нибудь под полтинник. Катя исключение. Я же сказал, что есть и среди молодёжи ребята интересующиеся жизнью. К примеру, знаешь, сколько лет Валентину?

— Точно не знаю. Но могу предположить с очень большой уверенностью, что не больше тридцати пяти.

— Хи-хи! — Сказал я, и улыбнулся. — Валентину сорок три. Через пару дней будет сорок четыре.

— А ты откуда знаешь? — Неподдельно удивилась девушка.

— Не имей сто рублей, а имей сто друзей. — Ответил я. — А каких инвалидов здесь больше? Опорников?

— Да. На колясках и на костылях. Но на колясках больше.

— На костылях передвигаться куда сложнее. Потому колясочников больше.

— Наверное. Сама я ног не ломала, потому сравнивать не могу.

— Понятно. Я тоже. Но у меня есть знакомые, и мне есть с чем сравнивать.

— Что тебе понятно? — Возмутилась Арина. — Мне так вообще ничего не понятно.

— Понятно то, что опорники мечтают о ногах. Думаешь приятно сидеть сутками напролёт в четырёх стенах? А лежачим? В этом случае я им не завидую. Тут действительно лучше быть слепым.

— Почему?

— Слепой может пойти куда угодно. Может сам, а может с сопровождающим. А вот лежачий никак.

— Да. Конечно. — Согласилась девушка. — Не подумала.

— Бывает. — Похлопал я её по руке. — А чего это тебя вдруг заинтересовало?

— На днях будет пополнение.

— Куда ещё? — Удивился я. — Тут и так всё забито. Или есть свободные места?

— В нашем корпусе нет. Но на днях сдали новый корпус. Будут заселять.

— Сведения точные?

— Точнее не бывает.

— И ты решила, что новый корпус заселят сплошными инвалидами? — Заинтересовался я.

— Не исключено.

— Не думаю, что их будет много больше обычных.

— Почему? — Спросила Арина.

— Я же объяснил. Народ нынче инертный. Кому это на фиг нужно? Лучше выйти на улицу, постоять у перехода часик, вот тебе бабло на бухло.

— Ты так ненавидишь своих... — Девушка замялась, подбирая определение.

— Подобных мне инвалидиков? — Помог я.

— Ну, пусть будет так. — Согласилась она.

— Нет. Мне они вообще по боку. Это такое болото!.. Ты себе не представляешь. Конечно, есть очень разумные ребята, но таких поискать надо. Причём, не факт, что найдёшь.

— Почему?

— Потому что они подобны мне. Шифруются, прячутся за разнообразными масками. Есть очень талантливые. Но про них никто и никогда не узнает.

— Ну, это уж точно ерунда. — Возразила Арина. — Что стоит таланту принять участие в каком-нибудь конкурсе?.. Сразу же заметят.

— А вот хренушки тебе. — Горько усмехнулся я. — Не то, что бы не заметят, утопят на подходе.

— Это ещё почему?

— Потому, дорогая, что этот талант сломает все планы организаторам конкурса. — Усмехнулся я. — Неужели ты не знаешь, что подобные мероприятия создаются под конкретных людей? Для раскрутки, или получения каких-либо выгод?

— Ерунда. — Фыркнула девушка. — Какая выгода с конкурса, на который затрачено столько денег, что вернуть их простым показом по зомби-ящику не оправдана.

— Ха-ха-ха! И ещё трижды ха-ха-ха! — Ехидно произнёс я. — Такие конкурсы не организовываются в одиночку. Там целая компашка собирается, и у каждого свои цели. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Но в полное банкротство никто никогда не попадает. Страховка, знаешь ли?.. К примеру, один чудик организовал фестиваль "мисс-планета". Слыхала про такой конкурс?

— Нет. — Покачала головой девушка. — Я вообще телик не смотрю.

— А его и не показывали по телику. — Улыбнулся я. — Такие вещи по нему не показывают. Не доросли ещё. Правда, в новостном канале проскочило. Но там всего около минуты, не больше.

— Ну-ну. И что же там такого было на этом фестивале?

— Выставка слепых девушек.

— Не поняла? — Удивилась Арина.

— Выставка слепых красавиц.

— Бред. Скажи честно, выдумал?

— Нет. Я могу сказать тебе, где это происходило, в каком городе и каком году. Я даже некоторых участников тебе могу назвать. Скажу по секрету, лично знаком с главным устроителем и организатором этого шоу.

— Бред. — Снова фыркнула девушка.

— Ты повторяешься. Так вот. В организации конкурса приняли участие парочка депутатов и столько же маломерных бизнесменов.

— В смысле, маломерных?

— М-м-м... У кого денег не так уж и много, а вот гонора выше крыши. Так понятно?

— Угу. И что же было дальше?

— Элементарно, Ватсон. Каждый из них договорился по своим каналам о предоставлении тех или иных услуг.

— Не очень понятно. — Нахмурилась девушка.

— Хорошо. Вот тебе понятнее. Гримировать девушек взялись две конкурирующие фирмы. Причём, совершенно бесплатно. Ведь это в их же интересах было показать свою продукцию. Так?

— И что? Неужели так всё подобрали?

— Разумеется. Два дома моделей свои самые дорогие коллекции платьев раздали, костюмы деловые, бальные наряды, вечерние костюмы и так далее. Зал один бывший дворец предоставил, телевизионщики сами прибежали на лакомый кусочек. Да, ещё и партнёров девушкам нашли.

— То есть? Каких партнёров? — Не поняла Арина.

— Обыкновенных. — Тяжело вздохнул я. — По сцене ведь им ходить надо было, а как ориентироваться, если нет ориентиров? Для этого привлекли волонтёров из духовной семинарии.