— Я подумала, что колдовские снадобья лучше хранить в тайне, — пробормотала вампирша, присаживаясь рядом с подругой на лавку. Магда как раз закончила выметать сор и собиралась скрести стол. Хоть какое-то занятие.
— Ты тоже так думаешь? — спросила бывшая ведьма.
— А? — удивилась вампирша. Не очень правдоподобно.
— Ты тоже думаешь, что Алард самозванец?
— Я не знаю, — растерялась Вейма. — Но если Вир сказал...
— Ты ему веришь? — угрюмо спросила Магда. Вейма всегда была такой... независимой. Ведьме приходилось видеть девушек, после замужества начавших петь с голоса мужа. Но от Веймы она такого не ожидала.
Вампирша со свистом втянула воздух. Выдохнула.
— Он умный, — сказала она. — И хитрый. Я не такая умная, как он.
— Ты училась в университете! — резко перебила Магда.
— У меня не очень получается риторика, — усмехнулась Вейма. — Без этого нельзя победить на диспуте.
— Ты просто думаешь о всяких мелочах и стараешься побольше о них сказать. А надо думать о том, что поймёт собеседник, — пояснила бывшая ведьма. — И как он это поймёт.
— Это часть проклятия, — проворчала Вейма. — Вампиры очень мелочные.
— Вампиры кровь пьют, — парировала бывшая ведьма.
Вейма снова втянула воздух и Магда поняла, что подруга принюхивается к её состоянию.
— Не надо, — попросила бывшая ведьма, неловко поёжившись.
— Знаешь... — потянула Вейма. — Ты думаешь, что ты всё потеряла, но ты... ты по-прежнему многое можешь. Правда.
— Перестань!
— Нет, в самом деле. Ты не чувствуешь, когда поступаешь правильно, когда нет, не можешь наугад вытащить целебное растение... Но ты по-прежнему умеешь находить нужные слова. Ты умеешь понимать. Почему ты думаешь, что это неважно?
— Не надо! — взмолилась бывшая ведьма. Вейма молча положила руку ей на плечо.
— Я хотела бы всё изменить, — сказала вампирша после долгого молчания. — Ты больше не любишь свою сестру? Раньше любовь к ней была во всём, что ты делала. Слабый запах, но он был всегда. А когда ты вспоминала о ней, от твоей любви можно было задохнуться.
— А что я сейчас чувствую? — не удержалась бывшая ведьма.
— Боль. Обиду. Разочарование. Гнев. Немного, — Вейма принюхалась, — впечатлений, которые тебя позабавили. Сестра... нет, ты её любишь, конечно. Но не думаешь о ней... не так. Она стала просто... сестрой. Не костром в ночи, к которому ты шла. Знаешь, мне старый Ватар, ну, мой... ну... тот. Ты поняла.
Магда кивнула.
— Он рассказывал. Далеко-далеко есть место, где только один песок. Много-много песка. Можно идти день, неделю — и будет один песок. Там есть... немного, правда, озёра, а вокруг растут... ну, что там растёт. И иногда впереди ты видишь такое озеро. И его никогда там нет. Можно вечно идти за ним, а его там нет. Чтобы найти, надо знать точное место.
— Колдовство? — спросила сбитая с толку бывшая ведьма.
— Не знаю. Кажется, нет. Просто такое место. Вот сестра была для тебя таким озером.
— Только костром в ночи? — уточнила бывшая ведьма.
— Да, — вздохнула Вейма. — А теперь это просто... сестра.
— А... Алард?.. — спросила Магда, уже боясь услышать ответ. — Что ты про него скажешь?
— Ты стараешься о нём не думать, — пожала плечами вампирша. — От него не слишком приятно пахло — тогда, на кухне, когда я вернулась.
— Ты же его не видела, — нахмурилась бывшая ведьма.
— Но он там побывал. Побывал с тобой. Я чуяла его запах. С трудом смогла проветрить наш дом.
— А... — растерянно потянула Магда. — И... что?
— Самовлюблённый, — хмыкнула вампирша. — Очень хорошего о себе мнения. Убеждён, что с ним должны случаться разные замечательные и волшебные вещи и ты — одна из них.
— И всё? Чем же он тебе так не понравился?
— Ты не должна "случаться" с каким-то самовлюблённым типом, будь он хоть трижды Дюк и наследник династии! — разозлилась Вейма. — Ты не должна быть... быть... быть просто частью его истории! Как в том последнем романе, который я переписывала в Раноге, о придурке, который ездил по разным замкам и там влюблялся в каждую новую девушку, выступал на турнире в её честь и — вперёд, навстречу приключениям!
— Ты переписывала романы? — спросила Магда, чтобы немного отвлечь подругу от её злости. Рядом с разгневанной Веймой становилось неуютно.
Вейма почувствовала это и раздражённо фыркнула.
— Хорошая работа для вампира, — призналась она. — Мы очень точные и аккуратные. И быстрые. А ещё так можно читать все новые тексты. Я отдавала книги быстрее, чем другие переписчики, но не настолько, чтобы кто-то что-нибудь заподозрил. Я прочла — ну, и переписала, конечно, — много романов про рыцарей. Ещё, конечно, богословские трактаты и кое-что из церковного права, потом всякие городские истории про прачек, нашлись чудаки, которые их тоже записали.
— Почему ты там не осталась? — удивилась ведьма. Вампирша оскалилась.
— Я разозлилась. Я выучилась, я знала все тексты наизусть, а мне так и не дали докторской мантии. Зачем вообще тогда всё? Я так долго и трудно к этому шла — и ничего не вышло!
— А барон тебя хвалит, — раздался с улицы глубокий голос оборотня и Вир вошёл в дом. Вейма немедленно на него накинулась:
— Я думала, ты пройдёшь мимо! Кто тебя звал, вмешиваться в чужой разговор?
— Ну, прости. Я подумал, ты захочешь пойти со мной в деревню. Собираюсь там с людьми пообщаться.
— Позже, — прошипела вампирша. — Иди без меня.
Вир усмехнулся, притянул к себе жену и поцеловал в макушку. Она гневно развернулась в его объятьях, упёрлась руками в грудь, а потом как-то вся... обмякла? Скорее, расслабилась, решила бывшая ведьма.
Они долго молчали, глядя друг на друга, пока Магда не заметила, что губы оборотня шевелятся, хотя в доме не раздаётся ни звука.
Они слышат не так, как люди, догадалась она. У них острый слух. Они разговаривают.
Магде стало неловко, как будто она подсматривала за чем-то слишком личным. Она даже немного разозлилась: это её дом, а они ведут себя так, как будто одни!
Когда муж и жена разжали объятья, от ещё недавно переполнявшей Вейму злости не осталось и следа. Но, когда Вир потянул её к двери, вампирша решительно вырвала руку.
— Позже, — неумолимо произнесла она и, встав на цыпочки, поцеловала мужа. — Иди, родной.
— Извини, — буркнула Вейма, когда они остались с Магдой одни. Бывшая ведьма покачала головой.
— Я никогда не видела тебя счастливой.
Вейма вздохнула.
— Вот за это я его и люблю.
— Глава третья. Тайны проклятых
Когда вампирша подходила к деревне, день уже шёл к вечеру. Она была задумчива: ведьма, успокоившись, не захотела больше разговаривать о своих переживаниях и вместо того попросила Вейму об одном очень неприятном одолжении. Вот так всегда. Ты готова сделать что угодно, лишь бы порадовать подругу, ну, там, убить дракона, выступить на турнире или даже сшить парадное платье, а тебя просят именно о том, что ты никогда, вообще никогда не взялась бы делать! Отказываться, впрочем, было не в правилах Веймы.
Она толкнула дверь кабака и на мгновение закрыла глаза. Люди. Много людей. Пот. Вино. Страх. Интерес. Муж.
Вир сидел посреди зала и вовсю развлекал общество рассказами о чудовищах и опасных зверях, которых он убивал или ловил.
— Кинопея извергает пламя, но похожа на лошадь. На людей она не охотится, но может напасть, если её напугать. Левкрота приходит с востока, у неё огромная пасть и человеческий голос, а догнать её мог бы разве что вампир, но зачем вампирам за ней бегать?.. На них я не охотился, в наших краях они редкость, но старики рассказывали, и даже показывали шкуры. У мантикора приятный голос, похож на флейту, а вообще тварь походит на льва, только очень прыгучего. Знаете, что такое лев? Это огромный кот с большой гривой. Но у нас он не водится. Мантикор жрёт людей как семечки. Этого видел. Охотиться — поганое дело. Приманка почти никогда не выживает. Хорошо если есть кто больной или убийца, которого никому не жалко. Кстати, тоже царапает стволы, метит землю, где решило поселиться. А вот вульпис — маленький безобидный зверёк, навроде лисицы, так что, если куры пропадать не стали, чего тут переживать?.. ловить его сложно и шкура никуда не годится. Онагр опасен только весной, когда нападает на всякого, кого принимает за соперника. Он чешет о деревья свои огромные рога, оставляя глубокие царапины, и страшно ревёт. Весной охотиться на него лучше с самострелом, но в любое другое время можно устроить облаву.
Вейма закашлялась. Она тоже читала этот старинный бестиарий, но муженёк к нему приплёл много отсебятины.
Вир немедленно повернулся к жене и обнял за талию со столь самодовольным видом, что, не грози ей это потерей сознания — непременно бы выцарапала глаза.
— А оборотень? — спросил кто-то из толпы слушателей.
— Оборотень? — усмехнулся охотник. — Ну... С оборотнями поступаем так...
Он наклонился вперёд, упираясь руками в колени, толпа придвинулась, Вейма, сердито фыркнув, отошла в сторону. Любимый развлекался. Он давно так не развлекался и не хотел упустить ни мгновения из этого удовольствия. Вампирша со злостью вспоминала какую-то бабу в деревне, где они жили с Виром, которая приходила за своим благоверным со скалкой наперевес, вытаскивая его то из кабака, то из дома шателена, то просто от приятелей. Надо было у неё поучиться...
— Значит, так, — преувеличенно серьёзно сказал оборотень. — Берёте баклажку вина получше. Идёте в лес. Не-не-не, не толпой. Одного хватит, зуб даю! Садитесь там на пенёк или ещё куда. И, когда стемнеет, кричите погромче: "Э-эй! Разговор есть!". Баклажку, главное, откройте. Он и учует. Подойдёт ближе. Тут главное — не орать, не убегать и в штаны тоже...
Вейма стремительно шагнула и толкнула муженька в плечо так, что он едва не скатился с лавки.
— Не пугаться, я хотел сказать, — засмеялся оборотень, ловя жену за руку. — Оборотни этого не любят. Вот когда появится, вы и говорите примерно так...
Люди затаили дыхание. Вейма поймала вопросительный взгляд Рамоны и покачала головой.
— "Слушай, мужик, выпить хочешь?" — торжественно произнёс оборотень.
Мгновение стояла тишина, а после весь кабак, как один человек, грянул хохотом. Вампирша вырвалась из цепкой хватки мужа и выразительно скрестила руки на груди. Вир сделал вид, что этого не заметил.
— А если это баба? — спросил Риг, когда все немного успокоились.
— И-и-и... — покачал головой оборотень. — С бабами — оно сложнее. Бабы — они же такой народ...
Он увернулся от ещё одного тычка жены и продолжил:
— Главное — своя баба потом со света сживёт.
— Вир, — прошипела разъярённая Вейма, — прекрати немедленно!
— Козочка моя! — пропел оборотень, дёргая вампиршу так, что она упала ему на колени. — Не злись, родная. Отдохни, развейся... поешь... вина выпей...
— Я уже поела, — процедила вампирша, ещё больше злясь на то, что муж привлекает внимание к тому, как она питается. — Нам домой надо, скоро стемнеет!
— А я обо всём договорился! — заявил оборотень и приветливо кивнул кабатчице. — Тут заночуем! Тут лучше... спокойнее... к людям ближе...
— Вир, я тебя убью, — неслышно для всех остальных пригрозила вампирша.
Оборотень притянул её ближе к себе и прижался губами к её губам.
— Не мешай, я делом занят, — также неслышно ответил он. — Потерпи.
Кто-то — кажется, Риг — что-то выкрикнул и заулюлюкал, но Вейме вдруг стало всё равно. Она слишком давно не целовалась с мужем, чтобы сейчас отвлекаться на какого-то... человека. Люди... люди просто... мешали... и были... неважными... совсем-совсем неважными... Вир наполнял её спокойствием и уверенностью. Вир наполнял её силой, которую она не могла бы добыть обычным для вампира способом. Вир... просто был. И ей было с ним хорошо. Когда он вот так вот, с ней и только с ней... хорошо...
Когда они оторвались друг от друга, в зале стояла странная тишина. В углу кто-то ненатурально кашлянул. Вейма потрясла головой, пытаясь вернуть себе ощущение реальности.
— Моя козочка, — ласково, по-крестьянски обратился к ней оборотень. — Ты не могла бы расколдовать этих достойных людей?
Вейма оглянулась по сторонам. Почти все люди в кабаке стояли или сидели с остекленевшими глазами и дышали очень-очень медленно. Вампирша в смущении спрятала лицо на груди мужа. Он коснулся губами её волос.
— Да, — мягко сказал оборотень. — Они тебе мешали. А теперь отпусти их.
— Я даже не заметила, как я это сделала, — расстроенно прошептала девушка. — Я не знаю...
— Постарайся, — уже встревоженно попросил оборотень. От него запахло тревогой и это было невыносимо.
Вампирша вздохнула и заглянула куда-то вглубь себя. В ней было столько раздражения на всех этих людей, которые совершенно напрасно оказались с ней под одной крышей, и столько злости, что отыскать среди царящего в её душе водоворота усилие, сковавшее кабак, было непросто. Но, кажется, это оно. Вейма напряглась изо всех сил. Сначала ничего не происходило, а потом вдруг все разом задышали и заговорили. Кабак наполнился гулом и теплом человеческого присутствия — в противоположность тому не-присутствию, которое царило в нём только что. Вейма бессильно обвисла в руках мужа. Нет ничего хорошего в том, чтобы управлять такой толпой людей, да ещё до того, как погаснет закат, до того, как они уснут.
Вир погладил её по голове.
— Выпей, козочка моя, тебе полегчает, — предложил он, заставив жену скрипнуть зубами в бессильной ярости. Вейма ненавидела запах вина. На самом деле вампиры могли пить любую жидкость без вреда для себя, но и безо всякой пользы. Только кровь или молоко, выпиваемое вместе с жизненными силами, поддерживали их жизнь. Но вино... учитель пытался приучить Вейму охотиться на пьяных. Это легче и так проще объяснить, почему жертва ничего не помнит со вчерашнего вечера. А ещё вампир от этого тоже пьянеет. Но Вейма ненавидела саму ситуацию, когда человек теряет разум, перестаёт управлять своим телом, мыслями, движениями, речью... от этого неправильно пахло!
— Ты же знаешь, я не...
— Йаган, дружище, — отмахнувшись от жены, позвал оборотень. Виноградарь подошёл ближе и в его глазах, очень... бодрых и настороженных, вампирша увидела, что он не уснул под её чарами. — Она у меня такая привередливая... у тебя найдётся что-нибудь получше? Хорошее что-нибудь, а?
Виноградарь кивнул, отцепляя от пояса флягу. Судя по его виду и запаху, он отлично знал, кто перед ним, и не хотел купиться на дружелюбный тон оборотня. Вейма ненавидела его фальшивое дружелюбие. Мало кто замечал, когда Вир врёт, но вампирше фальшь резала слух.
— Я не буду... — запротестовала Вейма. Она поняла намёк, и когда-то учитель давал ей хорошее вино тоже. Это было на встрече, тогда она была ещё только-только обращена и все думали, что она скоро бросит свои глупые капризы и станет настоящим вампиром. Ту лозу поливали кровью, над той пели чёрные песни, и вкус вина был ядовитым и горьким, он дурманил разум и придавал силы для самого злого чародейства. У того вина был вкус крови. Отравленной крови.
