Бездарь

— Но этот глаз далёк от идеала, — меня всегда поражала упёртость Эркина, готового спорить даже когда сам понимаешь свою ошибку, лишь бы не признавать что был не прав. Хотя во время своей Земной жизни я тоже ставил своё мнение выше всякого другого, и с большим трудом менял его. Интересно, что основа таких изменений характера ? Гоблинский опыт жизни, или сама реинкарнация, весьма урезавшая мою эмоциональность ?

— Зато он намного превосходит глаз, на основе которого мы его создали!

Юмор этому спору в частности, и всем нашем совместным исследованиям вообще, придавали следующие факты. Я, благодаря уже существующим грибным прививкам и псионическим навыкам, мог проводить себе имплантацию намного проще Эркина, но ограничился лишь заменой сердца и одной почки, за это гном считал меня ретроградом, нежелающим двигаться по пути развития. С другой стороны Эркин умел чрезвычайно хорошо работать с плотью, что давало ему возможность легко модернизировать существующие органы, я в этом плане был не слишком полезен, но сам гном не считал это умение чем-то стоящим и до моего прихода им практически не пользовался. Вот так мы и работали, каждый имея то, что хотел бы уметь другой. За полтора года нашей совместной работы, Эркин двадцать семь раз пытался начать тренировки экстрасенсорики, но каждый раз бросал их, почему-то считая крайне нудными и "невозможными для истинно творческой личности". У меня же шансов освоить магические приёмы воздействия на плоть, которыми обладал Эркин, и вовсе не было. Особенно после понимания всей природы его умений, о которой он рассказал мне больше года назад.

* * *

— Эркин ты ведь волшебник?

— Ну, можно сказать что да, а что такое?

— Волшебники получают свои заклинания по наследству, а раз вы с Варрином братья, то и заклинания у вас должны быть похожи. Но он мне как-то сказал, что имеет лишь боевые заклинания. А ты, как я вижу, прекрасно воздействуешь на различные ткани живых существ. Вам с братом достались настолько разные заклинания? Я спрашиваю, потому что мы будем работать вместе, и мне было бы не бесполезным знать о твоих способностях.

— Тут вопрос более сложный, чем тебе может показаться сначала, да, намного более сложный. Чародей свой дар не унаследует, а получает в процессе жизни, но к нему прилагается целая куча проблем. — Всё это было мне и так хорошо известно, и чародейский дар мы в одном из наших разговоров подробно осуждали, так что гном должен был знать, что я об этом знаю. Но я уже успел уяснить, что перебивать монолог Эркина, это значит не получить вообще никакой информации. — У той четверти, что пережила обретение дара, серьёзно портится здоровье, они вынуждены тратить долгие годы на обуздание своих способностей, чтобы случайно не поубивать окружающих. Да и само овладение даром процесс чрезвычайно долгий и кропотливый, бесконечными медитациями и тренировками он подчиняет свои способности себе. Сначала чародей разрабатывает для себя индивидуальные жесты, добиваясь, чтобы магические действия производились ими и только ими. Со временем жесты упрощаются, и то для выполнения чего требовалось устраивать целый танец с прыжками, черед годы чародей может совершить лёгким движением руки. Дальнейшее развитие чародея происходит в сфере чтения заклинаний. Просто обрести способность направлять свою магическую энергию словом очень не легко. Среди обывателей бытует миф о древней магической книге, прочитав заклинания в которой, каждый может совершать чародейство. Полнейшая нелепица. Чародей сам создаёт свой волшебный язык, в долгих медитациях привязывая каждый звук к определённому магическому воздействию, добиваясь тем самым возможности повелевать магией голосом. Высшим развитием чародейского искусства является управление магией при помощи мысли. Но про это я знаю крайне мало, могу лишь предположить, что и тут нужны долгие медитации, только привязывать магические действия наверное нужно к каким-нибудь образам в своём сознании, или может быть к эмоциям?

"— А вот об этом мы не знали.

— Весьма интересно. А если вспомнить тот хоровой глас, которым нас встретил Эркин, и который иногда проскальзывает у него в обычной речи...

— Но ведь он волшебник, а не чародей?!!

— Как знать Пятачок, как знать, не зря же он начал свой рассказ именно с этого?"

— С учётом всех трудностей на пути чародея, — продолжил Эркин меж тем, — неудивительно, что многие из них считают, что родится волшебником, это как с Тиморой ночь провести [102]. Отличное здоровье, никаких изнурительных тренировок, ведь все наследуемые заклинания работают от волевого усилия. А раскачка энергетики происходит просто от того, что заклинаниями пользуешься часто. Но и у волшебников есть чему завидовать чародеям. В первую очередь это энергия, которой у чародеев на порядок больше. А во-вторых, и я считаю это главнейшим недостатком волшебников — их заклинания весьма ограниченны, они специализированы и не позволяют создавать им что-нибудь новое, то что они не получили по наследству.

Эркин замолчал, погрузившись не то в воспоминания, не то в размышления. Я тоже молчал, надеясь всё же получить ответ.

— То, что я тебе скажу, не любят описывать в книгах, даже магических, не то чтобы это было такой уж сильной тайной, но говорить об этом не принято. Волшебник, который полностью развил данные ему от рождения способности, может открыть в себе дар чародея, многим в этом помогают жрецы Мистры, у некоторых получается самим открыть в себе такие способности, а иногда бывает и спонтанное появление дара у совершенно не желающих этого волшебников. Маг, получившийся после этого, вынужден осваивать свои новые способности долгими тренировками и медитациями, и, не смотря на сохранившееся здоровье и даже усилившиеся врождённые заклинания, очень немногие идут на это изменение своих способностей. Я пошёл. Так что, сохранив и улучшив доставшиеся по наследству боевые заклинания, я так же научился сам создавать произвольное воздействие, что позволило мне в итоге добиться некоторых успехов в воздействиях на живые ткани.

* * *

Из воспоминаний меня вырвал звук гонга, это было оповещение о нарушении целостности иллюзии, которая закрывала проход к месту нашего жительства.

— А это твои ученички наконец вернулись. — Иллюзия находилась слишком далеко для моей экстрасенсорики, но Эркин мог следить за ней при помощи какого-то амулета. — Я тебе говорил, что только их отсутствие задерживает нас? Мы ведь уже должны были вернутся из Ориндолла! И кому только пришло в голову отправить их???

— Да, ты об этом мне говорил, семнадцать раз. Нет, мы не успели бы вернуться из города, откуда тебе пришло послание, потому что пришло оно всего неделю назад. И отправить моих учеников на поверхность было в первую очередь твоей идеей, чтобы пополнить реагенты для некоторых ритуалов.

Эркин ничего мне не ответил, только лишь взглянул злобно и пробурчал что-то невразумительное.

"— Урб, ответь, ты в своём уме?

— О чём ты?

— Почему ты постоянно злишь этого маньяка?

— Если честно, я не совсем понимаю, почему он злится, ведь лишь напомнил ему, как всё было на самом деле.

— Тебе не приходило в голову, что некоторым не хочется помнить неприятные или несущественные вещи? Нет, это какой-то абсурд, булава рассказывает гуманойду об особенности общения между разумными.

— Конечно, я знаю об этом, но честно говоря, мне кажется это весьма удивительным и неестественным. Неважно, плохие воспоминания или хорошие, ведь именно они делают меня самим собой! А почему ты называл его маньяком?

— Урб если этому гному ничего не стоит самого себя на части порезать, то что ему стоит сделать это с другими!!?

— Ты не объективен, у Эркина конечно есть любовь к излишне радикальным воздействиям, но он вполне адекватен.

— Расскажешь об этом на прозекторском столе..."

Через открытые ворота начали заходить минотавры и мои ученики, они явно были сильно измотаны путешествием, а запах крови и боевых эликсиров показывал, что их путь был совсем не мирным.

— Всё-таки как хорошо было на поверхности, чистый воздух, голубое небо, ласковое солнце. А какие там меня встречали девушки... — Тун мечтательно зажмурился, — стройные, загорелые, фигуристые, высокие. — Он открыл свои новые глаза и посмотрел на меня. — А здесь меня встречают два коротышки, один зелёный как гриб, а второй вообще не пойми что. Но я рад вас видеть учитель, всё же вы лучше наших дурно пахнущих рогатых и волосатых носильщиков.

— Я тоже рад тебя видеть, — несмотря на достаточно едкие слова, эмоции Туна однозначно говорили о его искренней радости от встречи. — Ну, рассказывайте, как прошло посещение Серебролунья?

Идея отправить учеников в этот город появилась у меня давно, и причин для этого было множество. Во-первых, мне нужно было выполнить данную в Глубоководье клятву жрецам Денейра и передать им результаты моих исследований троглодитов, а так как сами исследования были весьма скоротечны, я добавил к этому большой труд по исследованию миконидов. Во-вторых, за последнюю книгу можно было получить из жреческой библиотеки какие-нибудь материалы по псионике и, возможно, что-нибудь по трансплантологии. И, в-третьих, мне было нужно пополнить подошедшие к концу реактивы и ингредиенты для алхимических ритуалов. Так что предложение Эркина о том, чтобы послать учеников на поверхность за редкими в Подземье ингредиентами, было мной поддержано полностью. Идеальным вариантом был город Серебролунье, который располагался относительно близко, по крайней мере, путь к нему не слишком превосходил путь к любому другому крупному городу поверхности. Да и знакомые в этом городе у меня были, и я прекрасно знал к кому обратиться. Правда, сам в Серебролунье решил не отправляться, всё-таки гоблинов там не слишком жаловали, а кто-нибудь определит, что мой организм подвергнут изменениям. Внешне эти изменения никак не проявляются, кроме слегка светящихся глаз, но ведь смог в своё время Эркин определить, что я серьёзно покопался в своем теле.

— Чудесный город, где живут милейшие полуэльфийки, которые обожают назначать свидания на прекрасном лунном мосту [103]...

— Со жрецами Денейра всё прошло нормально, — Шем, которого я и назначил главным в этом путешествии, бесцеремонно перебил разглагольствования Туна. — Они приняли книгу по троглодитам и зафиксировали исполнение клятвы. Книга по миконидам их очень сильно заинтересовала, но мне пришлось доказать что я псионик и отдать в дар книги, описывающие придуманные тобой тренировки, чтобы получить доступ к разделу библиотеки, содержащему информацию по этому искусству, надо признать весьма скудную. А по пересадке органов у них ничего не было, ну или они мне просто не захотели давать об этом информации.

Не прерывая своего рассказа, Шем размещался в своей коморке, которая когда-то представляла одну из комнат офицеров этого покинутого форпоста гномов. Не смотря на разделяющие нас несколько метров камня, я прекрасно слышал его слова при помощи экстрасенсорики, как и он был способен слышать мои вопросы. Мы с учениками давно тренируем такие способы общения.

— А вот с ингредиентами вышла заминка. Там где проживал полуэльф-алхимик, сейчас небольшой садик, и что там произошло, я не знаю...

— Зато я знаю, — вмешался в наш разговор Тун, хотя он просто сказал это вслух из-за стенки. — Одна очень симпатичная полуэльфиечка по секрету рассказал, что Калдер, живший в этом несуществующем доме оказался колдуном, продавшим свою душу дьяволам!

— Неважно, — ответил Шем. — Нужные Вам, Учитель [104], ингредиенты нам помогли достать по другому адресу. Тому, где живёт полурослик Улмо. Он кстати передал письмо. Вот оно.

После этих слов из-под двери коморки Шема выскользнул конверт, который затем поднялся в воздух и спланировал мне в руки. Открыв его, я увидел два десятка листов заполненных убористым почерком. Большая часть письма была абсолютно безынтересная, но видимо здесь было не принято писать только о делах, но некоторые интересные факты письмо помогшего мне когда-то полурослика содержало.

Приветствую тебя дорогой Урб, надеюсь, ты не забыл старика Улмо...

...

С твоим бывшим учителем Калдером, после твоего отъезда начали происходить странности. Он и раньше был достаточно нелюдим, а после нападения демонов выходил лишь, чтобы купить тела этих отродий бездны. В начале никто не предал этому значения, все думали, что он собирается наделать из потрохов тварей дорогущих эликсиров. Но шло время, тела демонов кончились, а поведение Калдера становилось всё более необычным. Он практически бросил продавать эликсиры, несколько раз сорвал поставки городских заказов и начал подолгу пропадать неизвестно где в компании никому не известных наёмников. А через пять лет после твоего отъезда Ольт, слуга полуэльфа, пришёл в Звёздный Двор [105] и заявил, что его хозяин продал душу Асмодею [106]. Ему, конечно, никто не поверил, но решили проверить, и пока Калдер опять потрошил какие-то руины, его дом обыскали жрецы Мистры. С дьяволами Калдер оказался не связан, но его уличили в увлечении другими запретными знаниями, он изучал демонов. Как определили жрецы Мистры, во время изучения тел демонов, оставшихся после их вторжения, он решил, что их можно использовать для превращения себя в волшебника.

Изначально никто не собирался особо наказывать Калдера, он был весьма уважаемым гражданином города, снабжал Серебряных Рыцарей эликсирами, а единственными уликами против него были парочка древних книг и лабораторный дневник. Поэтому жрецы Мистры собирались дождаться полуэльфа в его доме и просто припугнуть, стребовав клятвы прекратить запретные исследования. Но когда Калдер вернувшись в город застал в своей лаборатории тройку жрецов Мистры, каждый из которых являлся к тому же сильным магом, полуэльф запаниковал и напал, на них. Жрецы думали, что готовы к такому развитию событий, ведь что недоволшебник-алхимик может противопоставить трём опытным убийцам магов? Но как оказалось у полуэльфа было чем их удивить, дело в том, что он покидал Серебролунье, не для поиска древних сокровищ, а для призыва и исследования демонов, а его безумная теория оказалась вполне рабочей. Другими словами Калдер стал волшебником, очень сильным волшебником, сильным настолько, что смог убить одного жреца Мистры и сбежать от двух оставшихся...

Я, почему обо всём этом тебе рассказываю? Когда ты покидал город, в Серебролунье было четыре алхимика. Одного выжили из города, так как он был полуорком. Второй погиб вместе с обоими учениками при взрыве в своей лаборатории. Третьим был Калдер. Четвёртый недавно умер от старости, а все его семь учеников давно устроились в других городах. Вот и осталась наша Жемчужина Севера без алхимиков. Так что я предлагаю тебе вернуться, уверяю тебя, в полном расположении к тебе властей города, порукой, в чём может служить слово самой Леди Аластриэль!

...

— И что пишут? — Поинтересовался Тун.